В. Я. Ельмеев § Сущность и причины современного кризиса

• Осмысление кризиса, 385.54kb.
• Основные причины современного кризиса цивилизации и возможные пути выхода из него Галкин, 20.47kb.
• Демографическая ситуация в современной украине и ее причины т. И. Иванова, С. С. Марочко,, 178.83kb.
• 10 (763), 20-26. 03. 2009, стр., 79.05kb.
• «Причины, последствия и уроки финансового кризиса 1998 года», 54.75kb.
• Истинные причины кризиса. Часть 1 Дата публикации, 4656.01kb.
• "Истинные причины возникновения мирового экономического кризиса" часть1, 559.59kb.
•   основы политики модернизациив условиях глобального финансового кризиса, 299.21kb.
• С опорой на особенности возраста специфика возрастного кризиса, 185.63kb.
• Е. К. Защитина научный руководитель Е. А. Кобец, к эк н., доцент Технологический институт, 30.3kb.

§ 1. Сущность и причины современного кризиса

Правящие круги капиталистических стран, в том числе России, навязывают мнение, что природу и причины разразившегося современного мирового кризиса капитализма никто вроде бы не знает. К сожалению, не только руководители страны, но и руководитель КПРФ в своем докладе на Пленуме ЦК и УКРК, посвященном работе партии в условиях финансово-экономического кризиса (март 2009 г.) позволил себе обойти вопрос о причинах кризиса.

Между тем, сущность и причины кризисов капитализма уже давно раскрыты марксизмом. Современный кризис по своей сущности, как и предыдущие – это кризис капитализма, его функционирования как отчужденной от труда собственности на средства производства и купленную рабочую силу, т.е. частной капиталистической собственности, вступающей в непримиримое противодействие с развитием производительных сил, общественным характером производства.

Капитал в виде прибавочной стоимости и ее форм – прибыль, проценты и рента – на определенном этапе становятся несовместимыми с производительными силами, развитие которых подчиняется законам движения потребительной стоимости техники и рабочей силы. Особенно это видно сегодня, когда разрыв между движением капитализированной кредитно-денежной системой и реальной экономикой достигает громаднейших масштабов, что ведет к неизбежному разрушению производительных сил общества, падению промышленности и сельского хозяйства, приостановке экономического роста, безработице и т.п.

Иногда вопрос о природе и возникновении кризиса сводят к рассуждениям о том, каков он – финансовый или экономический? Этот вопрос тоже давно решен К. Марксом, поскольку кризис является принадлежностью и свойством капитала, то там, где возникает капитал, там и происходит его кризис. Капитал же, как объяснил К. Маркс, возникает одновременно как в сфере обращения, так и не в сфере обращения – а в сфере производства. Так что и кризис является одновременно и экономическим и финансовым, т.е. «и – и», а не «или – или».

Что касается сферы производства, то здесь причиной кризиса в России явилось осуществление приватизации общественной собственности. Частная собственность оказалась в резком противоречии с достигнутым при социализме уровнем развития производительных сил, обобществлением труда, что привело к небывалому разрушению производительных сил. Рассуждения об эффективном частном собственнике оказались блефом. Вместо эффективности произошло разрушение условий экономического роста – обозначились нулевой рост, увеличение безработицы, падение жизненного уровня массы населения, сплошная коррупция и т.п.

Та же приватизация собственности явилась причиной кризиса в сфере денежного обращения, т.е. финансового кризиса. Как центральный, так и коммерческие банки, оказавшиеся в руках частников, стали делать деньги из денег. Происходит превращение денег из средств обращения в предмет купли и продажи, в товар и стоимость, которую они в действительности не имеют. Денежному движению навязываются атрибуты капиталистического товарного производства – производства прибавочной стоимости. Так, придание проценту значения цены денежного капитала превращает цену денег в ложную категорию, в иррациональную форму цены, противоречащую понятию цены как денежному выражению стоимости реального товара. Если цена отрывается от стоимости товара, то это приводит к абсурдному противоречию (К. Маркс). Поэтому большая часть банковского капитала оказывается совершенно фиктивной. Одна и та же сумма денег в кредитной системе, передавалась из одних рук в другие, из одного банка в другой, представляется умноженной – удвоенной, утроенной и т.д. Всему этому ложному умножению придается наукообразная формула денежно-кредитного мультипликатора.

В результате этого денежное обращение, вместо того, чтобы обслуживать реальное производство, отрывается от него и само превращается в особый процесс делания денег. «Для делания денег, – писал К. Маркс, – процесс производства является лишь неизбежным посредствующим звеном, необходимым злом. Поэтому все нации с капиталистическим способом производства периодически переживают спекулятивную лихорадку, во время которой они стремятся осуществлять делание денег без посредства процесса производства»¹.

Это суждение К. Маркса особенно наглядно подтверждается современной практикой монетарного капитала. Сегодня разрыв между денежным выражением ВВП и реальным физическим объемом производства достиг колоссальных размеров. Расчеты отечественных экономистов показывают, что денежный виртуальный (фиктивный) капитал превосходит выпуск продукции в реальном секторе экономики в 25-30 раз. У США то, что ходит на фондовом рынке ценных бумаг, оценивается примерно в 800 млрд. долларов. Реальная же стоимость экономики США составляет лишь 5% этой денежно-бумажной массы. И современная Россия оказалась подверженной угару монетаризма. Достаточно сослаться на «рост» стоимости фондового рынка в 2005 г. На 80%, хотя ныне, через четыре года, он уже в минусе.

Что же скрывается за видимостью получения из денег большего их количества, что стоит за иррациональной формой процента как цены денег?

В реальной действительности, когда представитель денежного капитала (банкир) отчуждает на определенный срок ссуду и передает ее заемщику (промышленному капиталисту), то стоимость в форме денег не отчуждается, банкир ее получает обратно. Так что в этом процессе никакого увеличения стоимости денег не происходит. Что же касается процента, получаемого банкиром, то он возникает не из стоимости денег, а из части прибавочной стоимости, создаваемой наемным трудом в производстве и возвращаемой промышленным капиталистом дополнительно к ссуде банкиру.

Деньги как таковые, не имея стоимости в руках промышленного капиталиста, приобретают потребительную стоимость, отчуждаемую банкиром промышленнику. Они используются последним для найма рабочей силы, из потребительной стоимости которой, т.е. реального труда, он получает прибавочную стоимость, которой делится с банкиром в виде процента.

Чтобы обнаружить суть этого процесса, можно провести известную аналогию между деньгами, отданными в ссуду, и рабочей силой, взятой в ее отношении к промышленному капиталисту. Подобно тому, как потребительная стоимость рабочей силы в производстве реализуется в ее способности в процессе ее производительного потребления производить большую стоимость, чем сама она имеет, точно также потребительная стоимость ссудного денежного капитала состоит в его способности через его использование промышленным капиталистом увеличивать стоимость. Именно в капитале, приносящем проценты, представлен в самом чистом и абстрактном виде характер капитала как капитала вообще, как якобы самовозрастающей стоимости, в которой на самом деле скрыто реальное производство прибавочной стоимости наемным трудом, посредством которого реализуется потребительная стоимости рабочей силы. Эта действительная сущность приобретает в деньгах ложную видимость самовозрастающей стоимости, т.е. делания денег из денег.

Чтобы основательно разобраться в сущности и причинах современного кризиса, надо определить ряд как его, так и самого капитализма особо важных особенностей. Во-первых, ныне происходит кризис всей мировой капиталистической системы и всего капиталистического глобализма, на которые представители капитала и его теоретики возлагали самые радужные перспективы. Видимо, сегодня выйти из кризиса отдельным капиталистическим странам изолированно друг от друга вряд ли удастся, хотя политика протекционизма будет усиливаться. Во-вторых, нынешний кризис является свойством высшей стадии в развитии капитализма, его самых новейших форм в лице государственно-капиталистических монополий и корпораций, транснациональных компаний, финансовых объединений и т.д.

Имея в виду это второе обстоятельство, никак нельзя согласится с авторами, которые видят причину кризиса в существовании неких низших форм капитализма (частнохозяйственный капитализм), в наличии свободного рынка и свободной торговли (невидимая рука рынка), финансовых спекуляций. Так, например, известный французский экономист М. Алле, резко критикуя политику своей страны и Европейского сообщества за разрушение условий экономического роста и массовую безработицу, тем не менее вину за кризис возлагает не на капитал и капитализм, а на свободу торговли на глобальном рынке, на плавающий курс валюты, отсутствие регулирования движения капиталов, неправильное использование теории сравнительных издержек и т.п. «Всеобщая глобализация торговли между странами, – пишет он, – с весьма различными уровнями заработной платы (по обменному курсу) не может не приводить в конечном счете повсюду – как в развитых, так и менее развитых странах – лишь к безработице, падению темпов экономического роста, неравенству, нищете…»¹. Выходит, что причина всего этого не в уровне эксплуатации труда капиталом в развитых странах, а в том, что между ними идет свободная торговля. Если бы Франция не была вовлечена в свободную торговлю, как он полагает, то в ней не выросла бы безработица до 6 млн. человек.

Вопрос о том, в каком качестве пребывает капитализм в России, имеет традиционно важное значение для нашей страны, особенно при определении способов ее выхода из нынешнего кризиса.

§ 2.Особенности российского капитализма и его кризиса

Капитализм в России, существование которого еще не признано официальным руководством (наше общество обычно называется гражданским, с рыночной экономикой), тем не менее, оказался в кризисе. После этого уже нельзя отрицать наличие в стране капитализма: ведь неудобно приписывать кризис гражданскому обществу, социальному государству с его совершеннейшей конституцией, демократическим парламентом и т.д. сегодня важно установить каков сложившийся у нас капитализм. От этого во многом зависят как глубина кризиса, так и способы выхода страны и ее народа из кризиса.

При оценке природы российского капитализма следует, прежде всего, исходить из того, что он с самого начала оказался монетаристским. Это было предопределено спецификой его второго пришествия в Россию: он появился путем прямого присвоения капиталом накопленного при социализме общественного богатства, его превращения по существу без эквивалента в финансовый капитал немногих, ставших олигархами, вернее – плутократами. Это был чисто монетаристский метод, предложенный американскими советниками. В этом отношении реставрация капитализма у нас происходила по последнему слову западной экономической теории – по монетаристской концепции чикагской школы в США, а вовсе не каким-то «диким» или стихийным способом.

В условиях, когда в стране при социализме был достигнут высокий уровень производительных сил, не было необходимости как раньше, при первоначальном накоплении капитала, капиталистам строить новые заводы и фабрики, использовать накопленный купеческий капитал. Достаточно было по существу преступным путем, т.е. посредством ваучеров, отобрать у населения его долю общественного богатства и превратить его в частный финансовый капитал. Теми же монетаристскими методами были изъяты у населения денежные сбережения, причем не в один прием, а в четыре. Это делалось посредством разных махинаций с деньгами (инфляция, девальвация, дефолт и т.д.), возведением всякого рода частных финансовых пирамид и даже государственных (ГКО). Ныне такая пирамида, например, выстроена из безудержного увеличения стоимости ценных бумаг фондового рынка. Что касается реальной экономики и реального ВВП, то они по сравнению с 1989 г. оказались на нулевой отметке экономического роста, а ныне пошли в минус.

Обычно на все эти деньги скупались предварительно акционированные предприятия, которые, чтобы не строить новые, подвергались банкротству, а затем скупались по дешевке их акции, перепродавались и присваивалась спекулятивная прибыль. Теперь на очереди скупка и продажа ваучеров (земельных паев) у крестьян, в то время как поля зарастают бурьяном. Надо сказать, что даже Ю.М. Лужков, не обнаружив еще пороков российского капитализма в своей брошюре («Развитие капитализма в России. 100 лет спустя». – М., 2005) и оправдывая потрясения последних 15 лет, в последнее время выступил против монетаристского курса российского капитала и обслуживающего его правительства, предсказывая развал экономики и реального производства¹.

Другую особенность монетаристского капитала составляет его настойчивое обращение в сферу потребления населения. Финансовый капитал, оторвавшись от материального производства, в котором все больше уменьшается живой производительный труд и увеличивается численность безработных и неполностью занятых, находит себе еще один источник увеличения – вторичную эксплуатацию населения в потребительском обмене. Вполне справедливо утверждал К. Маркс, что «конечной причиной всех действительных кризисов всегда остаются бедность и ограниченность потребления масс»².

Это ограничение создается, прежде всего, изъятием значительной части доходов, образующих фонд потребления большинства населения, в пользу финансового капитала и увеличения прибыли. Для этого заработную плату, стипендии, пенсии и т.п. вместо того, чтобы выдавать непосредственно на руки, передают в банки, которые неиспользованные населением денежные средства ссужают под процент коммерческим предприятиям. Что касается самих потребителей, то им предоставляется банками соответствующие кредитные карты. «Процент, полученный с кредитных карточек, – пишет Б. Лиетар, – существенно выше – часто многократно – того, который банки могли бы получить, предоставляя ссуды бизнесу или гражданам обычным порядком, что, собственно, и сделало такую форму создания денег непреодолимо привлекательной для эмитента карточек»³.

Во имя увеличения банковского капитала и уменьшения потребительского фонда населения в России в свое время была проведена монетаризация льгот пенсионерам и инвалидам. Вместо прямой и непосредственной реализации льгот, теперь соответствующие деньги и весь пенсионный фонд оказываются в руках банков, что, в конечном счете, служит изъятию части потребительского дохода в пользу банковского капитала. На очереди монетаризация льгот по оплате жилищно-коммунальных услуг. Если раньше льготные сбережения оставались в кармане у квартиросъемщика – льготника, то теперь эти деньги на определенное время будут «крутиться» в банке, принося банку дополнительный доход.

Всё это делается во имя «рационализации» потребления населения, получения людьми «дополнительных» услуг. На деле же капитал вмешивается в потребление трудящихся, чтобы этим способом эксплуатировать рабочую силу. Номинально вроде бы выплачивается заработная плата, стипендия, пенсия, а в действительности их часть забирается капиталистами назад, лишая население соответствующего товарно-потребительского эквивалента. Заработная плата и другие выплаты населению из денег как платежного средства превращаются сначала в депозиты (вклады) в банки, которые не только не выплачивают проценты вкладчикам, но и изымают определенный процент, как, например, делают Сбербанк из фонда заработной платы организаций. Если раньше, когда проводились займы, население имело возможность получить определенный процент (выигрыш) от купленных облигаций, то теперь наоборот, вкладчик (организация) выплачивает банку часть из переводимого в банк фонда заработной платы своих работников.

Другим способом вторичной эксплуатации, имеющей дело со сферой потребления и денежного обращения, является использование банками сбережений населения – банковских вкладов, покупаемых облигаций, акций и других ценных бумаг. Речь идет о постоянном их обесценивании, сопровождающимся инфляцией или гиперинфляцией. Б. Лиетар приводит данные, свидетельствующие об обесценивании разных валют за период с 1971 г. по 1996 г. Если взять сто денежных единиц, например, немецкую марку 1971 г., то её покупательская способность к концу 1996 г. уменьшилась до 42,28 марок; доллара США – до 24,72; французского франка – до 19,48; итальянской лиры до – 8,65; мексиканского песо – до 0,06⁴. Что касается России, то в 1991-1993 гг. и 1998 г. в стране происходила гиперинфляция, покупательная способность рубля доходила до 0,00. В наши дни за короткое время так называемая мягкая девальвация рубля уже «съела» почти половину его покупательной способности.

Причины инфляции представители монетаризма пытаются возложить на повышение заработной платы: вроде бы, чем выше заработная плата, тем больше спрос и больше надо иметь денег. Поэтому для борьбы с инфляцией рекомендуют не увеличивать заработную плату и денежную массу, а её сокращать. Между тем, согласно К. Марксу, цены товара не определяются ценой рабочей силы. В этом случае и прибыль, и рента были бы лишь процентной надбавкой к заработной плате, что не соответствует никакому экономическому закону⁵. Заработная плата, её повышение или понижение определяются не количеством наличной денежной массы, а стоимостью рабочей силы, а стоимость последней – общественно необходимым трудом на её воспроизводство. Соответственно, повышение стоимости рабочей силы и рост заработной платы не могут служить причиной инфляции, они могут лишь уменьшить относительную величину прибавочной стоимости, достающейся капиталисту. Последний, чтобы защитить прибавочную стоимость, готов возложить ответственность за инфляцию на заработную плату и денежную массу.

Почему же движение капитала постоянно сопровождается инфляцией и девальвацией, дефолтами и кризисами? Какое отношение все это имеет к эксплуатации трудящегося населения, в данном случае – к вторичной эксплуатации в сфере, примыкающей к потребительной деятельности населения.

Можно утверждать, что все это является постоянно действующим способом изъятия сбережений у населения в пользу капитала и власти. Конечно, сбережения дают некоторую возможность работнику лучше переносить игру цен, более рационально организовывать свое потребление. Но как в этом, так и “во всех случаях рабочий делает сбережения не для себя, а для капитала”¹. Для этого создаются, например, сбербанки, чтобы трудящиеся в старости или при потере работы не стали обузой для предпринимателей и государства, а существовали за счет своих сбережений. В то же время, если бы рабочие свои сбережения не пустили на потребление, то это не привело бы не только к накоплению ими богатства, или, как сегодня говорят – к росту «человеческого» капитала, а наоборот, они потеряли бы и в потребительной стоимости своих жизненных средств, уменьшилась бы и их заработная плата. «Если все рабочие станут делать сбережения, – писал К. Маркс, – то неизбежное в результате этого – всеобщее снижение заработной платы очень скоро вернет их к надлежащему образу жизни, так как наличие сбережений у всех рабочих показало бы капиталисту, что их заработная плата вообще чересчур высока, что за свой товар … они получают больше, чем эквивалент»².

Что касается сбережений наших граждан, то большинство населения (66%) их не имеет ни в виде банковских вкладов, ни вкладов в недвижимость, ни покупаемых облигаций, акций. Ныне настойчиво советуют, например, В.В. Путин, тем, кто их имеет, переводить их в ту или иную иностранную валюту, например, в доллары. Предполагается, что войдя в спекулятивный рынок валюты, клиент при плавающем обменном курсе валют может выиграть, обменяв, например, доллары на девальвирующие рубли. Можно, скажем, предположить, что переданные из государственного бюджета 3 трлн. рублей коммерческим банкам, последние, превратив сначала их в доллары, затем обменяют повысившиеся в своей стоимости доллары на девальвированные рубли, получив, соответственно, уже 6 трлн. рублей. Расплатившись с госбюджетом, банки будут иметь в своих активах дополнительно 3 трлн. спекулятивных рублей. Казалось бы, что эта спекулятивная игра валютами не касается большинства населения, не имеющих сбережений ни в рублях, ни в долларах. Но ведь в 3 трлн. бюджетных денег имеется доля от налогов с граждан. Их девальвированные рубли оборачиваются против них, сокращают их потребление. В итоге и этот способ сбережений служит одновременно и методом вторичной эксплуатации населения.

Говоря о сбережениях в рублях, надо иметь в виду подчиненность рубля доллару (рубль – это дериватив доллара). Рубль тем самым попадает в водоворот мировой спекулятивной торговли валютой (глобальное казино). Объем этой торговли более чем в 150 раз больше общего количества ежедневной международной торговли всеми предметами потребления, всего производства и всех услуг во всем мире. Эта спекулятивная торговля, имеющая своей единственной целью получение прибыли непосредственно от изменений стоимости самих валют, захватила едва ли не весь рынок обмена иностранной валюты. В настоящее время 98% всех международных обменных сделок являются спекулятивными и только 2% связаны с реальной экономикой³.

Грозит ли кризис существованию капиталистического уклада в современной России? Такая постановка вопроса вполне уместна. Ведь в результате нынешнего кризиса может сложится аналогичная ситуация, как непосредственно перед Октябрьской социалистической революции 1917 года, грозящая стране катастрофой и Россия может оказаться вновь слабым звеном в мировой глобальной империалистической системе.

Обсуждая эту перспективу, необходимо решить по крайней мере два довольно серьезных вопроса. Вопрос первый: признается ли, что в современной России установился капитализм монополистический, поддерживаемый государством, т.е. государственно-монополистический капитализм, построенный по рецептам монетаризма. Или капитализм у нас если и существует (многие это отрицают), то он является примитивным, диким, архаичным, каким он был в позапрошлом веке на Западе в эпоху Ч. Диккенса, или таким, каким описывался классиками русской литературы⁴.

Даже в солидной экономической литературе отечественному капитализму приписывается качество низшего, стихийного, частнохозяйственного уклада, не доросшего до монополистического, тем более государственного капитализма.

От решения этого первого вопроса зависит и решение второго вопроса, а именно: если признается наличие монополистического капитализма и достаточного уровня производительных сил для его функционирования, то от этого капитализма, по В.И. Ленину, можно и нужно было сделать только один шаг вперед к социализму без всяких промежуточных ступеней, тем более в условиях кризиса. «Объективный ход развития таков, – писал он, – что от монополий… вперед идти нельзя, не идя к социализму…», что этот капитализм «есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет»⁵. Капитализм же в России, как вытекало из исследований В.И. Ленина, к тому времени уже стал монополистическим, в стране действовали такие крупные монополии как «Продуголь», «Продмет», «Сахарный синдикат» и прочие. Речь шла об империализме как высшей стадии капитализма.

Те же деятели, кто исходил из отсутствия монополистического капитализма и недостаточного уровня зрелости производительных сил (Г.В. Плеханов, Н. Суханов и др.), отрицали необходимость этого предложенного и осуществленного В.И. Лениным и партией шага к социализму, к победе социалистической революции. Россия, по их мнению, еще не созрела для социализма, и вводить социализм и брать власть рано.

Кризис капитализма в России вновь вызвал к жизни вопрос о том, можно ли выйти из кризиса, не переходя к социализму, а оставаясь в рамках капитализма; Как тогда, так и теперь обозначились две тактики, две линии в его решении. Представители оппортунистических взглядов, например, Первый секретарь компартии Украины П. Симоненко, выход из кризиса связывают с переходом к госкапитализму, к государственно-капиталистическому регулированию экономики, причем предлагают оставаться в рамках существующего капиталистического строя, т.е. вне и до установления социалистической государственности. «Мы, – пишет он, – рассматриваем политику государственного капитализма … как первый шаг к новому социалистическому курсу» ⁶.

Обычно обращение к госкапитализму сопровождается суждениями относительно того, что современная Россия еще не созрела для социализма, нет достаточного уровня развития производительных сил. Вроде бы они достаточны для капитализма и установления госкапитализма, но для социализма их не хватает.

Пересматривается и исключается позиция В.И. Ленина по вопросу о строительстве социализма. Стали по существу повторять тезис М.С. Горбачева относительно того, что В.И. Ленин, предлагая ввести временно НЭП, тем самым коренным образом изменил точку зрения на строительство социализма, внес кардинально важное уточнение в теорию перехода от капитализма к социализму. Но почему-то эти изменения не были внесены в главный документ – Программу партии. Забывают, что когда В.И. Ленин, отдавая предпочтение государственному капитализму, имел в виду сохранившийся капиталистический уклад, а вовсе не зарождающийся новый социалистический уклад как собственную основу социализма. Что же касается госкапитализма, подчиненного пролетарскому государству, то он подлежал ликвидации по мере превращения России нэповской в Россию социалистическую. Теперь же многие хотят видеть в госкапитализме основу строительства социализма, если конечно признается необходимость существования социализма. Нередко она отрицается, якобы у нас был госкапитализм, а не социализм.

Но если это так, если жили в условиях госкапитализма и живем при монополистическом капитализме (правители не решаются его назвать госкапитализмом), то какой же ныне капитализм и почему оказался в кризисе? Неужели можно поверить тому, что наше буржуазное государство не слилось с интересами капитала, прежде всего – крупного сырьевого и финансового, которые якобы не олицетворяют госкапитализм.

Надеяться, что госкапитализм выведет страну из кризиса, нет никаких оснований. Именно он, государственно-монополистический капитал, а не сам по себе рынок оказался в кризисе. Странно слышать от председателя УКРК КПРФ В.С. Никитина, например, такие слова: «Историческая практика подтверждает, что экономический кризис – это большей мере свойство не капитализма, как формации, а рынка как базы капитализма»¹. Чтобы не говорить такие нелепости, достаточно было обратиться к научно обоснованным суждениям В.И. Ленина из его книги «Империализм как высшая стадия капитализма», в которой он как раз характеризует тот капитализм, который подвержен разложению и кризисам. За этот столетний период только усилились определенные В.И. Лениным его признаки. Концентрация производства и монополизм приобрели глобальные масштабы, финансовый капитал и монетаризм подмяли под себя всю реальную экономику, произошла капитализация всей мировой хозяйственной системы и мирового рынка.

Вполне очевидно, что современный мировой кризис является кризисом этой высшей, но и загнивающей стадии капитализма. Если же полагают, что этап капитализма давно уже пройден, мир вступил в постиндустриальную стадию, в посткапиталистическое общество, называемое или постэкономическим или информационно-технотронным, или обществом знания и даже гражданским обществом, то тем хуже для всех этих «обществ», раз они оказались в состоянии глубочайшего кризиса. Вряд ли после этого продолжат свое существование все эти теории. Они сами себя разоблачают как негодные, ибо предлагаемые «постобщества» оказались несостоятельными перед лицом захватывающего их кризиса. На самом деле все они были выдуманы, чтобы прикрыть кризисную сущность капитала и капитализма.

Немногим отличаются от названных постмодернистов – футурологов и те авторы, усматривают выход из кризиса капитала не в борьбе за его свержение, а в строительстве государственного капитализма, как будто его не было и нет сегодня, как будто не охвачен кризисом. Они ополчились на рынок, на торговлю, как будто госкапитализм сможет отменить рынок, рыночную конкуренцию, схватить и остановить «невидимую руку рынка». Эта рука – не рука немого провидения, а действие объективных законов рыночной экономики, от исполнения которых не могут быть освобождены субъекты рынка, причем никаким государственным регулированием. Для этого надо ликвидировать сам рынок, деньги, кредит, банки и т.п. Пока же существует рынок, рыночная экономика, они в своем функционировании управляются своими объективными законами. Это – законы рыночных действий и отношений самих людей, которые являются как бы судебными исполнителями законов собственной рыночной деятельности, которая не лишается свойств самореализации и саморегулирования.

Что значит передать управление рынком от его «невидимой руки» к вполне зримой руке государства? Значит ли это, что объективные экономические законы теряют свои управленческие функции, и люди в лице государственных управленцев заменят их своей субъективной деятельностью, т.е. будут регулировать сами эти законы по своему усмотрению.

Свобода рынка или торговли, которую вроде бы должен вытеснить госкапитализм, состоит вовсе не в том, что управленцы освобождаются от подчинения законам рынка, а в том, что они знают эти законы и действуют согласно их требованиям. Если же они о них ничего не знают, то для них эти законы будут выступать как стихийная сила, «невидимая рука». Чтобы этого не было, чтобы люди были свободны в своей управленческой деятельности, они должны регулировать не объективные законы, а свою деятельность: или это делать со знанием этих законов и быть свободными, или изменить условия и способы своей деятельности так, чтобы они стали полем действия других законов. Так что не имеет особого смысла противопоставлять свободному рынку госкапитализм и тем более видеть в последнем не только средство выхода из кризиса, но еще им опосредовать переход от капитализма к социализму, т.е. делать из него дополнительную, промежуточную ступень к социалистическому укладу как в прошлом, так и теперь.

Мы специально напомнили об управленческой функции объективных законов, ибо их отрицание граничит с субъективистским уклоном, характерным сегодняшней действительности. Мы допускаем фетишизацию государственного управления, что по существу совпадает с субъективно идеалистическим подходом к управлению. Объективные законы не знают рисков, не нуждаются в доверии или не доверии к ним, которые ныне объявляются чуть ли не основанием управленческой деятельности. Бесполезно требовать смены курса от правительства, если рыночная экономика для разрешения своих противоречий нуждается в кризисах и своими законами управляет деятельностью самого государства. Первенствующую, определяющую роль экономики по отношению к политике никто еще не отменял, но нарушали часто и получали нередко соответствующие отрицательные результаты. Так, например, правители и управленцы 60-х годов прошлого века, вводя в экономическую деятельность социалистического общества принципы хозрасчета, торговли между предприятиями, показатель прибыли и т.п., не осознавали, что этим они подрывали основы социализма и готовили переход к капитализму, оказавшиеся в самом начале в состоянии кризиса. Точно также правящие капиталистическим миром круги, по общему признанию, это – кучка финансовых олигархов, или собирающиеся ныне главы 20 государств, не только не могут остановить разразившийся мировой кризис, но не смогли его предвидеть и до сих пор не могут найти его причины и методы его преодоления.

Российское правительство тоже не смогло ничего придумать, как свести общий кризис к финансовому, предложить в качестве средств его преодоления те же монетаристские методы, которые его спровоцировали, т.е. пытаться «разрушить» финансовые пирамиды теми же деньгами, или как говориться вышибить денежный клин тем же клином. И это вполне объяснимо, ибо наша кредитно-финансовая теория, полностью перейдя на принципы монетаризма, выдает отражение в кривом зеркале финансовых пирамид (называют их денежным мультипликатором) за реальную экономическую действительность. По мнению ряда экономистов, например, профессора М.Я. Лемешева в представленной для обсуждения Программе антикризисных мер правительства РФ на 2009 год не содержится даже первого шага к решению этой сложной задачи¹. В программе имеется перечень известных, но экономически не обеспеченных социальных проектов, а также постановки известных задач по укреплению национальной финансовой политики и проведению ответственной денежной политики, в частности, удерживать инфляцию на уровне 13–16%, а бивалютную корзину в пределах 37–38 рублей. Вряд ли можно далеко дойти, если правительственные программы пишут монетаристы и, по собственному признанию, начинатель экономических реформ 1994 года Е.Г. Ясин (тогда он был министром экономики) и ныне руководимая (научно) им Высшая школа экономики. Он до сих пор убежден, что в начале 1990 г. им «удалось сделать то, что заложило основы будущего процветания нашей страны»². Вместо этого «процветания» в результате осуществления проведенных по их программам экономических реформ страна оказалась в глубоком экономическом кризисе.

Что касается предложений нашего руководства по преодолению мирового финансового кризиса, то известный американский экономист и общественный деятель Л. Ларуш назвал их продуктом студенческого капустника. В российских предложения, по его мнению, рекомендуются такие меры как обновление структур МВФ, создание национальной резервной валюты МВФ и другими национальными учреждениями, созыв конференции по определению параметров мировой финансовой системы. Из всего этого, пишет он, ничего путного не выйдет. Все это тот же монетаризм, реформировать эти учреждения не удастся, это закончится провалом. Нужно, по его словам, уничтожить сами эти учреждения, убрать монетаризм из мировой системы³.

В какой же мере этого рода выводы могут быть реализованы на практике и подтверждены теоретически экономической наукой и соответствующими практическими мерами.

§ 3. Средства и методы преодоления современного кризиса

Преодолеть решительным образом современный кризис, если он последний и завершает высшую стадию капитализма – это значит устранить господство вызывающего кризис капитала и установить господство труда, т.е. от капиталистического уклада хозяйствования переходить к социалистическому укладу. Таково стратегическое решение задачи, если складывается ситуация, аналогичная грозящей катастрофе лета 1917 года, и если придерживаться революционного марксизма, как это делал В.И. Ленин в октябре 1917 года. Пока же кризис не доводит страну до такого состояния, приходится решать тактические вопросы стратегической задачи. Эти вопросы в одном случае могут не выходить за рамки общедемократических требований улучшения существующих капиталистических порядков, в другом – носить сугубо социалистический характер, неприемлемый для правящих кругов, особенно для капиталистов. В зависимости от этого происходит раздвоение в тактиках левых сил, в том числе и в коммунистическом движении.

Так, в требованиях, выдвинутых в докладе Г.А. Зюганова по борьбе с кризисом, только первый (из 15 пунктов) имеет собственно социалистический характер, поскольку в нем речь идет о возвращении в общественную собственность добывающую промышленность и базовые отрасли экономики. Остальные обращены к совершенствованию и укреплению роли государства: прямое государственное управление отраслями производства; использование государственных валютных резервов исключительно на инвестиции в отечественную экономику; строгий государственный контроль над финансовой сферой и взятыми у государства банками кредитами; улучшение налогообложения и т.д. Нет только одного и главного – обращение к труду и к трудящимся усилить борьбу против разлагающегося капитала. Национализация отдельных секторов экономики не изменяет существа капиталистического строя. Государственные монополии есть лишь средство увеличения прибылей и доходов эксплуататоров. Государство остается орудием капитала, а не неким общенародным органом. Вместе с капиталом оно создало все условия для финансового и экономического кризиса, хотя вполне возможно, что первые лица и их соратники этого не осознавали, введя вполне сознательно капитализм. Особенно субъективистски звучит тезис Г.А. Зюганова о том, что якобы «наиболее эффективным путем для вывода страны из кризиса была бы немедленная переподготовка и направление на другую работу, прежде всего самой нынешней «российской элиты»⁴.

В этом вопросе существенно отличаются тактика КПРФ, а также КПУ, и РКРП-РПК, причем по одному из главных вопросов, касающихся причин и способов преодоления кризиса. Если, например, П.Н. Симоненко (Первый секретарь ЦК КПУ), вторя Г.А.Зюганову, выступает против свободы рынка за вмешательство государства в управление экономикой, то для В.А. Тюлькина государственное вмешательство вовсе не составляет противоположности рыночной экономике и ее свободы. Они неплохо уживаются в рамках государственно-монополистического капитализма.

Если социализм решает проблему беcкризисного развития производства, то сложным остается вопрос о судьбах денежной системы, особенно в ее монетаристском варианте. Л. Ларуш полагает, что любой стране, которая хотела бы пережить стремительно приближающийся кризис монетаристских систем, необходимо предпринять безжалостные меры принуждения против спекулятивного движения финансового капитала. Между тем, как справедливо считает Л. Ларуш, у денег нет собственной внутренней стоимости. Те же традиционные теории, которые исходят из признания их стоимости, терпят полную неудачу в попытках долгосрочного экономико-статистического прогнозирования¹.

Важно хотя бы теоретически решить вопрос: что делать в будущем с деньгами, чем их заменить или как их переделать, чтобы они перестали служить капиталу для ограбления населения? Что имеется на этот счет в экономической теории?

Чтобы исключить возможность из денег делать деньги, необходимо, как это обосновано в марксизме, лишить их свойств товара и стоимости и, соответственно, отменить их обращение как капитала. В литературе же обычно это связывается с ликвидацией механизма взимания процента, который считается основной причиной патологического роста денег. Это – "рак нашей социальной структуры", ведущий к аккумуляции капитала все меньшим количеством людей и к постоянной инфляции². Однако, пока сохраняется капитал и капиталистическая система, взимание процента, инфляция и девальвация денег неизбежны.

Что же касается стоимости бумажных денег, придания им свойства товара, то в современных условиях это навязывается им со стороны служителей власти и представителями капитала. В действительности же деньги сами по себе, как знаки стоимости (бумажные), такими не являются, т.е. они не имеют стоимости, цены и по своей сущности не могут быть реальным товаром. Так, когда заемщик денег платит проценты, то он оплачивает не стоимость или цену занятых денег, как это происходит при покупке обычных товаров, а выделяет часть своей прибыли, т.е. превращает часть произведенной наемным трудом прибавочной стоимости в процент, возвращает его вместе с занятыми деньгами кредитору. По сравнению с простым обращением товаров и капитала в виде обычных производимых товаров здесь деньги в качестве стоимостей являются иррациональными. «Если процент назвать ценой денежного капитала, то это будет иррациональной формой цены, совершенно противоречащей понятию цены товара. Цена сведена здесь к своей чисто абстрактной и бессодержательной форме, к такой форме, что это есть определенная сумма денег, которая уплачивается за нечто, фигурирующее так или иначе в качестве потребительной стоимости, тогда как цена по своему понятию равна выраженной в деньгах стоимости этой потребительной стоимости»³.

Согласно К. Марксу, процент как цена капитала – выражение с самого начала совершенно иррациональное. Цена, качественно отличная от стоимости, – это абсурдное противоречие⁴. Поэтому нелепо к движению процента непосредственно прикладывать обычные отношения обмена, купли и продажи товаров, где деньги выступают лишь средством обращения. Капитализация же денег определяется не их стоимостью как денег, а тем количеством прибавочной стоимости, которая производится владельцем капитала, покупающего за эти деньги рабочую силу.

Возникает опять-таки вопрос: имеют ли деньги стоимость или это иллюзия? Если деньги как таковые не имеют стоимости и цену, но приобретают эти иррациональные, абсурдные формы, может быть достаточно снять с них эти мнимые формы и проблема инфляции, девальвации, финансовых кризисов отпадет. Тем более на практике эти формы, по общему признанию, лопаются как мыльные пузыри. Если к этому добавить еще то обстоятельство, что уже раскрыто стоящее за мнимыми формами их сущностное, но скрытое качество – прибавочная стоимость, и что можно освободиться от ложного понимания структуры капиталистического способа производства, то проблема денег может быть решена и общество навсегда освободится от мучающих его финансовых и иных экономических кризисов.

Но это не так. Не следует забывать, что мнимые, иллюзорные социально-экономические формы вырастают не на пустом месте. Пока существует капиталистический способ производства, капитал как одна из его форм не может обходиться без погони за процентами и без этого базиса своей кредитной системы, служащего одновременно одним из мощных рычагов кризисов и надувательства. Для того чтобы этого не было, необходимо устранение частной собственности. Лишь в этом случае средства производства перестанут превращаться в капитал, и кредит как таковой потеряет всякий смысл. Лишь Прудон хотел сохранить товарное производство, но уничтожить деньги, что, по словам К. Маркса, означало мнимую реализацию его мелкобуржуазных благих пожеланий⁵.

Чем же, какой единицей или эталоном общество будет пользоваться при обмене, если отомрут деньги, а вместо обмена стоимостями будет установлен обмен потребительными стоимостями?

В такой постановке вопрос обычно не обсуждается. Речь обычно идет главным образом о будущих деньгах, их форме, а не о будущем без денег. Даже не допускается и мысли, чтобы люди могли жить без денег не только в будущем, но и в далеком прошлом, хотя археологи там их не всегда находят, например, в древнем Египте. Что же касается прогнозов относительно будущей формы денег, то предлагается вместо золота, бумажных денег перейти к усредненной потребительской корзине, достаточной для воспроизводства нормальной человеческой жизни. Б. Лиетар считает, что мировой базисной валютой может служить валюта, названная им «терра». «Я предполагаю, – пишет он, – в качестве единицы расчета в МБВ (мировая базисная валюта – В.Е.) ввести денежную единицу терра, которая крепко свяжет валюту и материальный физический мир⁶. Под «террой» он подразумевает стандартную корзину товаров и услуг, относительный вес которых в этой корзине будет идеально отражать их относительную значимость в мировой торговле. Тем самым, по его мнению, будет преодолено разобщение между финансовым миром («казино») и физической реальностью, связь которых была разорвана президентом США Никсоном в 1971 г., отменившим золотое обеспечение доллара. В отличие от золота или прежних аналогичных предметов, потребительская корзина с ее разнообразием нужных товаров и услуг будет по определению более стабильна, чем любая из отдельных вещей, выполняющих функции эквивалентной формы стоимости: она устойчива к инфляции; может служить для установления паритета покупательной способности любой валюты (что уже используется Международным валютным фондом и ООН); она автоматически конвертируется в любую национальную валюту; предполагает плату за её хранение (демередж). Обмен при помощи терры выглядит примерно так¹:



Это напоминает уравнение полной или развернутой формы стоимости из «Капитала» К. Маркса²:



При анализе эквивалентов в виде 20 аршин холста или терры важно выявить их экономическую природу, что например, не делает Б. Лиетар. Каждый из эквивалентов может рассматриваться в форме меновой стоимости и в меновом обмене может быть отождествлен с деньгами – например, деньгами в виде шкурки зверя, головы скота, кувшина зерна и т.д. Другое дело, когда речь идет о них, как о потребительных стоимостях, размеры которых определяются потребностями людей. Тогда в роли эквивалентов в обмене потребительных стоимостей фигурирует не их стоимость, а их определенное количество. Если, например, потребительская корзина занимает место эквивалента, ее стоимость как таковая не получает своего выражения и, соответственно, корзина выступает в своей количественной вещной определенности: например, 4 фунта меди будет равно 2 террам.

Конечно, введение потребительской корзины в качестве единицы измерения не снимает обращения к труду, к трудовой единице измерения. Но здесь речь идет не о том абстрактном труде, который фигурирует в уравнениях стоимости, а о труде как созидателя потребительной стоимости, следовательно, о производительной силе труда. Это означает, что в течение такого-то количества времени труд определенной производительности воплощается в определенном количестве стандартных потребительских корзин и этим определяет свою эффективность. В этом своем качестве труд, воплощенный в потребительской корзине, и сама корзина уже не являются наглядной формой проявления стоимости, т.е. абстрактного труда как субстанции стоимости, а выступает как «целесообразная деятельность для создания потребительных стоимостей, присвоение данного природой для человеческих потребностей, всеобщее условие обмена веществ между человеком и природой, вечное естественное условие человеческой жизни, и потому он независим от какой бы то ни было формы этой жизни, а, напротив, одинаково общ всем ее общественным формам»³.

В этих условиях не будет необходимости в деньгах и не только для превращения их в стоимость (в товар и капитал), но и для выражения стоимости. Мера труда в этом его качестве будет мерой потребления, и наоборот, мерой потребления и человеческими потребностями будет определяться и мера самого труда. Богатство общества в виде научно обоснованных потребительских корзин будет измеряться их производством на душу населения, и будет зависеть не от продолжительности непосредственного труда, а от его производительности, экономии.

Российские экономисты о современном кризисе

Наконец-то отечественные экономисты заговорили о современном кризисе.

Сборник их статей под кричащим названием «Главная книга о кризисе»⁴ предлагает ответы на вопросы: является ли нынешний кризис обычным циклическим кризисом рыночной системы, «врожденным пороком» капитализма, – или это принципиально новый феномен, порожденный глобализацией и грандиозными финансовыми спекуляциями? Уже из аннотации сборника видно, что в качестве причин названы рынок, глобализация, финансовые спекуляции. Что же касается основной причины – самого капитализма, капитала и капиталистической частной собственности, то указаны лишь их «пороки», причем взятые в кавычки. Вроде бы это дань прошлому марксизму от неомарксиста. Не случайно, например, В.А. Иноземцев в своей статье, помянутой под рубрикой «Программы преодоления и сценарии будущего» уже не упоминает о своем «постэкономическом обществе», а занимается описанием явлений кризиса в современном обществе, видя его истоки в деньгах (в долларизации экономики) и гасить его предлагает деньгами (С. 221).

Вот такие шутки преподносит кризис.

Вынужден специально остановиться на анализе позиции составителя сборника и его соавтора. Своей статьей «Анатомия кризиса: пределы рынка и капитала» они открывают первую часть сборника – «Кризис: причины и природа». А.В. Бузгалин и А.И. Колганов, называя себя «марксистами по – существу» (по форме, видимо, нет), признают «невероятный рост интереса к марксистской теории» и обращаются к «Капиталу» К. Маркса. Делают они это, видимо, по памяти, т.е. как когда-то воспринимали «Капитал», ибо в тексте статьи ни одной ссылки на подлинные слова К. Маркса нет. Нет их и во всем сборнике, кроме статьи А.А. Пороховского, но и он использует «Капитал» только для извлечения цитаты, приводимой К. Марксом из работы одного профсоюзного деятеля того времени. Можно сказать, что интереса к марксистской теории у нас пока нет, в том числе и у большинства авторов сборника.

Какие же причины современного, именно современного, кризиса могли найти А.В. Бузгалин и А.И. Колганов. И могли ли их найти, если предварительно заявили, что для понимания современности «”Капитал” как таковой за эти полтора столетия устарел» (С. 11), что «у Маркса нет особой теории кризиса» (С. 21). Исходя из этой установки, авторы после описания фактов российского кризиса 2008 года, приходят к такому выводу (как бы от имени «современного» марксизма): «Капиталистическая социально – экономическая система, пойдя по спирали ”отрицания отрицания” вернулась (в новом качестве) к тому состоянию, для которого были имманентны мощные внутренние кризисы» (С. 20), т.е. капитализм стал возвращаться к состоянию, напоминающему эпоху классического капитализма XIX – начала XX века.

Это – известная песня: хорошему, современному капитализму, постиндустриального, постэкономического и «любимого» авторами общества знаний кризисы не присущи, они – достояние архаического, дикого, каким якобы является нынешний российский капитализм, описанного еще Ч. Диккенсом и классиками русской Соответственно, у К. Маркса можно найти анализ причин кризиса только капитализма того времени. Поскольку, по утверждению авторов, ныне мало кто помнит марксистскую теорию кризисов, то они вынуждены напомнить о К. Марксом установленную абстрактную возможность кризиса в простом товарном обращении, хотя сами забыли, что К. Маркс понимает под двойственным характером труда, и то, что он никогда не усматривал «самую глубокую тайну» кризисов капитализма в простом товарном производстве и свободном обращении товаров (С. 20-21).

За этим первым искажением взглядов К. Маркса следует второе – якобы К. Маркс видел причину кризиса в деньгах, в их нехватке, ведущей к кризису перепроизводства (С. 24), т.е. он не знал, что финансовый капитал может превратиться в самостоятельную силу, вызывающую кризисы. К. Маркс, якобы, настаивал лишь на том, что деньги есть лишь выражение стоимости товаров, что они сами стоимости не имеют. Сегодня же деньги стали самым ходовым товаром, приобрели стоимости и диктуют условия кризиса и выхода из него.

Вроде бы К. Маркс этого не предвидел и по этому вопросу устарел, в лучшем случае усматривал здесь лишь абстрактную возможность кризиса. Сегодня же, мол, эта возможность превратилась в реальность. Фиктивная стоимость денег превратилась в громадный фиктивный, превратный финансовый капитал.

Вот эта фиктивность и виртуальность капитала, по мнению авторов, и стала причиной современного кризиса, уходящего своими корнями в абстрактную возможность отрыва денег от товара. И ни слова о том, что К. Маркс коренные причины кризисов усматривал в природе самого капитализма, а не в его всеобщей абстрактной форме, в том, что капиталистическая частная собственность противостоит общественной природе труда и производства, ведет к экономическим кризисам капиталистического воспроизводства. Он не отбрасывал, как предлагают авторы, недопотребление широких масс из причин кризиса, наоборот, считал, что «конечной причиной всех действительных кризисов всегда остаются бедность и ограниченность потребления масс»¹. Указанные же авторы отвергают «объяснение циклических кризисов недопотреблением широких масс, ибо накануне кризиса оно как раз достигает наиболее высокого уровня» (С. 31). Что-то тут не в порядке с логикой: если оно достигает наиболее высокого уровня накануне кризиса, значит оно, т.е. недопотребление свидетельствует о кризисе.

Можно заключить, что в статьях, посвященных поискам причин и природы кризисов, обходится указанная К. Марксом основная причина кризисов – конфликт между трудом и капиталом, т.е. что природа самих капитала и капитализма кризисная. Это вполне понимает американский специалист по истории капитализма И. Валлерстайн², указывая, что современной мировой капиталистической системе присуще фундаментальное противоречие: в краткосрочной перспективе максимизация прибыли требует максимизации изъятия прибавочного продукта из непосредственного потребления большинства населения; в долгосрочной перспективе – для создаваемого прибавочного продукта требуется увеличение массового спроса, что невозможно без перераспределения изымаемого прибавочного продукта. Разрешение этого противоречия, по убеждению автора, должно завершиться переходом к социалистическому миропорядку.

В сборнике же, в статьях, посвященных программам преодоления кризиса и сценариям будущего, ничего, конечно, о переходе к социалистическим порядкам не говорится. Даже авторы, называющие себя «по существу марксистами», заявляют, что они в своих решениях остаются в рамках капиталистического способа производства и ни о какой социалистической революции в России не помышляют (С. 125).

Что же можно предложить по выходу из кризиса, оставаясь в рамках капитализма?

Все сходятся на том, что нужно усилить регулирующее воздействие на рынок, использовать для этого власть государства, хотя бы временно. Предлагается также навести порядок в области финансов, преодолеть их отрыв от реальной экономики, вводить новые резервные валюты, упорядочить деятельность международных финансовых институтов и т.п. и многие другие мероприятия, зависящие от субъективного фактора – деятельности управленцев. Но они не могут по своему усмотрению приостановить действие объективных законов движения капитала и рынка, схватить, например, «невидимую руку рынка» и освободить от нее рынок, заменив ее вполне видимой мохнатой рукой государства. Пока существуют капитал и рынок, они будут править государствами и деятельностью чиновников. Соответственно, этим правителем является и «врожденный порок капитала» – кризис со своими атрибутами. В этом отношении как не вспомнить слова Н.А. Некрасова: «В мире есть царь: этот царь беспощаден, голод название ему. Водит он армии; в море судами плывет; в артели сгоняет людей; ходит за плугом, стоит за плечами камнетесов, ткачей».

Здесь прекрасно выражено и то, что правят людьми и историей объективные социально-экономические законы.

В этом отношении можно согласиться с суждениями Г.Г. Чибрикова относительно того, что «мировой финансовый кризис, вероятно, изменит соотношение между регулированием и рынком в пользу первого, но это не приведет к тому, что рынок утратит роль главного регулятора экономики и финансовой сферы» (С. 251). На этот счет не строят иллюзий и руководители двадцатки. Они признали, что реформы окажутся успешными лишь в том случае, если будут опираться на приверженность принципам свободы рынков, уважения частной собственности, открытости торговли, рыночную конкуренцию. Так что «невидимую руку рынка», т.е. объективные законы ее функционирования, отменить не удастся никакому государственному регулированию и саммиту.

К сожалению, экономисты, потерявшие интерес к «Капиталу» К. Маркса, забыли про управленческие функции объективных экономических законов, забыли, что последние являются законами собственных общественных действий людей, в том числе их экономической и управленческой деятельности. Их игнорирование может привести и приводит только к субъективизму и субъективному идеализму, в том числе и в поисках причины кризиса и путях его преодоления. Кризис сам, по собственным законам приводит туда, куда нужно, в том числе и туда, куда привел кризис в России осенью 1917 года. Гениальный В.И. Ленин тогда угадал объективный ход событий, грозящих катастрофой для России, и не только понял, но практически реализовал вместе с партией выход из этого кризиса – им оказался только переход к социализму без всяких промежуточных ступеней, в том числе и государственного управления капитализмом