Книга «буквально схватила меня за лацканы Ябыл готов к восприятию глубоко оптимистического обращения Зелигмана оказывается, можно отучить­ся от пессимизма, перестроив свое сознание Меня теперь можно называть выздоравливающим пессимис­том»

Вид материала

Книга

Содержание 140 Мартин Э. П, Зелигмаи Депрессия как объект лечения Как вы думаете, так вы и чувствуете 141 Когнитивная терапия и депрессия 144 Мартин Э. П. Зелигман Почему когнитивная терапия успешно работает? 148 Мартин Э. П. Зелигман Бласти жизни Усшх на работе 152 Мартин Э« П. Зелигмая Успех на работе

Подобный материал:

• Лев Николаевич Толстой. Исповедь, 1416.86kb.
• Л. А. Поймите меня правильно или книга, 3927.3kb.
• Божественного Аврелия Августина епископа Гиппонского о предопределении святых первая, 613.71kb.
• Учитель. Ребята! Унас сегодня праздник. Праздник : Мы теперь ученики, 90.6kb.
• Уважаемый читатель! Я, как и Вы, была далека от политики, но жизнь втянула меня и нашу, 3734.11kb.
• Уважаемый читатель! Я, как и Вы, была далека от политики, но жизнь втянула меня и нашу, 4572.96kb.
• Книга 1 белла глава Обрученные, 6988.87kb.
• Хозяином, 1930.53kb.
• Сумерки 4 книга 1 белла глава Обрученные, 6989.39kb.
• Аннотация: Книга повествуюет о том, как московский школьник Виктор Лалетин собственноручно, 1190.22kb.

Мартия Э. П. Зелигмая

очень задумываясь, что было не так на старой. Если деп­рессия — расстройство мышления, то пессимизм и «жвач­ка» — топливо, поддерживающее этот огонь. Привычка анализировать прекрасно вписывается в эту цепочку; при­вычка действовать ее разрывает.

На самом деле сама по себе депрессия может интенсив­нее стимулировать процесс жвачки-размышления у жен­щин, чем у мужчин. Что мы склонны делать, если обнару­живаем, что впадаем в депрессию? Женщины пытаются вычислить, с чего она началась. Мужчины идут играть в баскетбол или отправляются на работу, чтобы отвлечься. Среди мужчин алкоголики встречаются чаще, чем среди женщин. Пожалуй, разница достаточно явно.выражена, чтобы утверждать: мужчины пьют, женщины впадают в депрес­сию. Вполне возможно, что мужчины пьют, чтобы забыть о своих неприятностях, в то время как женщины пережива­ют их снова и снова. При этом женщина, погружаясь в размышления о причине депрессии, впадает в нее все глуб­же; мужчина же, реагируя действием, может из нее вы­рваться.

Теория «жвачки» способна объяснить и эпидемию деп­рессии в целом, и перекошенное соотношение между пола­ми. Если мы живем в эпоху самопознания, когда нас по­буждают по возможности честно рассматривать наши про­блемы и без конца их анализировать, вместо того, чтобы действовать, то результатом вполне может быть новый рост депрессий. Об этой стороне проблемы мы подробнее пого­ворим в главе 15.

В последнее время появилось свидетельство, которое говорит в пользу «жвачки» как фактора, определяющего разную подверженность полов депрессии. Сьюзен Нолен-Хэксема из Стэнфордскога университета, которая явилась автором теории «жвачки», нашла способ проверить это об-

Как вы думаете, так вы и чувствуете

стоятельство. Когда женщины оценивают то, что они дей­ствительно делали в состоянии депрессии (а не то, что сле­довало бы делать), большинство говорит: «Я пыталась про­анализировать свое настроение» или «Я пыталась понять, почему я чувствую себя именно так, а не иначе». Для сравнения укажем, что большинство мужчин, по их словам, занималось каким-то делом, доставляющим им удовольст­вие, например, спортом или игрой на музыкальном инстру­менте, либо, как они говорили, просто решали не забивать себе голову собственным настроением.

Та же линия поведения прослеживалась в дневниках, где мужчины и женщины ежедневно записывали все, чем они занимались, когда оказывались в плохом настроении. Женщины размышляли и анализировали свое настроение, мужчины старались отвлечься. При обследовании ссоря­щихся пар каждому предлагалось надиктовать на магнито­фон информацию о всех своих действиях во время супру­жеского конфликта. В подавляющем большинстве случаев женщины сосредоточивались на конфликте и выражали свои эмоции, а мужчины старались отвлечься и не зациклива­лись на собственном настроении. И, наконец, в рамках ла­бораторного исследования мужчинам и женщинам, пребы­вавшим в тоске, предлагали на выбор два задания. Они могли либо составить список слов, которые лучше всего характеризуют их настроение (задание, которое концентри­рует внимание на депрессии), либо перечислить нации в порядке их богатства (отвлекающее задание). Семьдесят процентов женщин выбрали задание эмоционального харак­тера, перечисляя слова, описывающие их настроение. В слу­чае с мужчинами соотношение было обратным.

Подобный самоанализ и копание в собственных эмоци­ях, когда и без того не сладко, представляется вполне прав­доподобным объяснением, почему женщины более подвер-

140 Мартин Э. П, Зелигмаи

жены тяжелой депрессии, чем мужчины. Предполагая, что мужчины и женщины одинаково часто сталкиваются с лег­кой формой депрессии, мы вынуждены констатировать, что у женщин, которые сосредоточиваются на своем состоянии, происходит эскалация депрессии, переход в более тяжелую фазу; мужчины же облегчают свое состояние, отвлекаясь активными действиями или, на худой конец, алкоголем.

В итоге у нас остается два правдоподобных объяснения, которые имеют некоторое обоснование. Одно состоит в том, что женщины ближе знакомы с беспомощностью и песси­мизмом, а другое — что наиболее вероятная первая реак­ция женщин на неприятности, а именно самокопание («жвач­ка»), ведет их кратчайшей дорогой в депрессию.

ДЕПРЕССИЯ КАК ОБЪЕКТ ЛЕЧЕНИЯ

Сто лет назад самым модным объяснением поведения человека, особенно его дурных поступков, был характер. Слова .типа низкий, глупый, преступный, злой считались вполне удовлетворительным объяснением дурного поведе­ния. Для объяснения душевных болезней считалось аде­кватным слово сумасшедший. Эти термины обозначают характерные черты, изменить которые нелегко. К тому же такое клеймо имеет свойство приставать к человеку. Люди, которые поверили в собственную глупость (а, скажем, не в недостаточный уровень образования), не предпринимают никаких попыток, чтобы измениться. Общество, восприни­мающее своих преступников просто как злодеев, а душевно­больных — как психов, не склонно оказывать поддержку учреждениям, задачей которых является подлинное исправ­ление и реабилитация; вместо этого оно развивает институ­ты, при помощи которых можно мстить или сажать людей под замок, скрывая их ото всех.

Как вы думаете, так вы и чувствуете 141

К концу девятнадцатого столетия ярлыки и стоящие за ними концепции начали меняться. Возможно, перемены на­чались с ростом влияния массового рабочего движения. Затем одна за другой хлынули волны иммигрантов из Ев­ропы и Азии, которые внешне заметно трансформировались к лучшему в течение жизни одного поколения. Объяснение человеческой несостоятельности определяющим свойством плохого характера сменилось предположениями о плохом воспитании или окружении. К невежеству стали относиться как к недостатку образования, а не как к глупости; стали считать, что преступление проистекает от бедности, а не от злой воли, а бедность — от недостатка возможностей, но не от лени. Сумасшествие стали воспринимать как совокуп­ность неадаптивных привычек, от которых тем не менее можно отучить. Эта новая идеология, которая делала ак­цент на роли окружения, стала становым хребтом бихевио­ризма, который преобладал в американской (и русской) психологии с 1920 по 1965 год, от Ленина до Линдона Джексона.

Наследница бихевиоризма, когнитивная психология, сохранила его оптимистическую веру в перемены и, сочетая ее с расширенным взглядом на личность, развила тезис о способности личности к самосовершенствованию. В соот­ветствии с ее установками люди, которые хотели бы сокра­тить число неудач в этом мире, могли бы заглянуть дальше тех трудностей, которые неизбежны при попытках изменить условия воспитания и окружение; они вполне могли бы опереться на то обстоятельство, что индивидуум может избрать стратегию сознательных поступков. Например, лечение пси­хических заболеваний не является больше исключительной прерогативой врачей-терапевтов, социальных работников и клиник. Частично оно попадает в руки к самим больным.

Эта вера является интеллектуальной подоплекой дви­жения к самосовершенствованию, внешним проявлением

142 Мартия Э. П. Зелипяаи

которого является целый поток книг по диете, физическим упражнениям, работе по изменению собственной личности: ваш фака-ор риска типа А с точки зрения сердечных присту­пов, ваш страх перед воздушными перелетами, ваша деп­рессия. Что примечательно, значительная часть всей этой идеологии самосовершенствования не является просто трес­кучей болтовней. Обществу, которое в такой степени воз­вышает личность, как наше, по силам решать реальные задачи такого рода. Личность, занимающаяся самосовер­шенствованием, действительно в состоянии себя улучшить. Вы на самом деле можете сбросить вес, снизить уровень холестерина в крови, стать физически сильнее и привлека­тельнее, стать менее суетливым и более доброжелательным, менее пессимистичным.

Вера в самосовершенствование является в той же сте­пени действенной, в какой раньше препятствовала активным действиям вера в то, что характер изменить нельзя. Люди, которые поверили, что им не следует вести сидячий образ хжизни или быть враждебными к другим, попытаются на­чать бегать трусцой и серьезно подумают, как им реагиро­вать на проявленную по отношению к ним агрессивность; люди, которые не верят в возможность перемен, так и останутся неспособными измениться. Культура, которая верит в возможность самосовершенствования, будет поддержи­вать клубы здоровья, общество анонимных алкоголиков и психотерапию. Культура, которая верит, что дурные по­ступки проистекают от дурного характера, а тот является неизменным, даже не попытается что-то изменить.

Ученые, которые говорят о личности, способной ак­тивно изменять себя, вовсе не занимаются рекламой чего-то метафизического. В каком-то смысле физическую модель такого процесса представляет компьютер, кото­рый сравнивает свой выход с неким шаблоном (идеаль-

Как вы думаете, так вы и чувствуете 143

ной ситуацией), находит места, где наблюдается отклоне­ние, и принимает меры по самокорректировке. После этого он вновь производит сопоставление, корректировку и т.д. Итерации прекращаются, когда совпадение укла­дывается в заданную точность. И уж если подобные задачи в состоянии решать ваш домашний компьютер, то тем более способен самосовершенствоваться такой слож­ный орган, как человеческий мозг.

Тяжелой депрессией люди начали страдать тогда же, когда у них начались первые неприятности, хотя, может быть, и не в таком массовом порядке, как теперь. Когда средневековый воздыхатель жаловался матери, что не су­мел покорить сердце прекрасной девы, она уговаривала его не принимать это близко к сердцу с не большим успехом, чем сегодняшние матери, дети которых приходят домой со своими депрессиями. Затем в 80-х годах нашего столетия на сцену вышла когнитивная терапия, которая пытается убедить людей думать о своих неудачах по-новому. Ее принципы не безумно отличаются от мудрости бабушек и проповедников былого, которую они пытались передать, правда, без особого успеха. Но когнитивная терапия рабо­тает!

Что же делает когнитивная терапия и почему она рабо­тает?

КОГНИТИВНАЯ ТЕРАПИЯ И ДЕПРЕССИЯ

Обращаясь к своей аудитории, которая непрерывно росла в 70-е годы, Аарон Бек и Альберт Эллис доказывали, что наше самочувствие определяется в первую очередь тем, что мы думаем. Из этого тезиса развилась терапия, которая ставит своей задачей сознательно изменить то, что пациент

144 Мартин Э. П. Зелигман

в состоянии депрессии думает о неудаче, поражении, потере и беспомощности.

Когнитивная терапия использует пять тактических ва­риантов.

Во-первых, вы учитесь узнавать автоматические мыс­ли, которые проносятся в вашем сознании тогда, когда вы чувствуете себя хуже всего. Это фразы, настолько привы­чные, что проскакивают практически незамеченными (и не­оспоримыми). Например, мать троих детей имеет дурную привычку кричать на них, отправляя в школу. В результате этого потом она чувствует себя ужасно. В рамках когнитив­ной терапии она учится ловить себя на том, что после этих воплей она всегда говорит себе: «Я ужасная мать, даже хуже моей собственной матери». Она учится обращать вни­мание на эти автоматические мысли, узнает, что это — ее объяснения, причем эти объяснения носят постоянный, все­объемлющий и личный характер.

Во-вторых, вы учитесь возражать этим автоматичес­ким мыслям, выдвигая им в противовес противоположные суждения. Описанной выше матери помогают вспомнить и осознать, что, когда дети возвращаются из школы домой, она играет с ними в футбол, помогает им по геометрии и сочувственно обсуждает с ними их проблемы. Она сосредо­точивается на этих фактах и видит, что они противоречат ее привычкам, автоматическим мыслям о том, что она плохая мать.

В-третьих, вы учитесь делать различные объяснения, так называемые реаттрибуции, и использовать их в дискус­сии со своими автоматическими мыслями. Скажем, та мать может научиться говорить себе что-нибудь вроде: «Я от­лично веду себя с детьми во второй половине дня и ужасно — в первой. Может быть, я — человек неутрен­ний?» Это уже гораздо менее постоянное и широкое объ-

Как вы думаете,. так вы и чувствуете ' 145

яснение того, почему она орет по утрам на детей. И этим новым, противоположным объяснением разрывается при­вычная и мучительная цепочка объяснений. «Я ужасная мать, мне нельзя иметь детей, и вообще незачем мне жить».

В-четвертых, вы учитесь отвлекать себя от вгоняющих вас в депрессию мыслей. Мать узнает, что приведенные выше мысли не являются неизбежными. Их «пережевыва­ние», особенно если на человека давит необходимость нор­мального поведения, делает ситуацию еще хуже. Зачастую лучше постараться некоторое время вообще не думать. Вы можете научиться контролировать не только то, что вы думаете, но и когда.

В-пятых, вы учитесь узнавать и ставить под сомнения убеждения, которые могут инициировать депрессию и в значительной степени определять ваше поведение:

«Я не могу жить без любви».

«Если я не могу все делать идеально — я неудачник».

«Если я не нравлюсь всем — я неудачник».

«У каждой проблемы есть идеальное решение, и я

должен его найти».

Посылки такого рода способны ввергнуть вас в депрес­сию. Если вы изберете себе жизнь в соответствии с ними (как делают многие из нас), ваша жизнь будет наполнена черными днями и тоскливыми неделями. Но так же, как человек может изменить стиль своих объяснений с песси­мистического на оптимистический, он так же может избрать для себя другие, более гуманные посылки, чтобы жить в соответствии с ними:

«Любовь драгоценна, но редка».

«Успех в том, чтобы сделать все как можно лучше».

f46 Мартиа Э« П. Зелигмав

«На каждого, кому ты нравишься, приходится чело­век, которому ты не по душе».

«Жизнь состоит в том, чтобы затыкать самые боль­шие дыры в плотине».

Депрессия, от которой страдала Софи, бывшая «золо­тая девочка», которая стала считать себя непривлекатель­ной, бесталанной и неудачливой, является типичным приме­ром депрессии, испытываемой молодежью в беспрецедент­ных количествах. В основе ее депрессии лежал пессимисти­ческий стиль объяснения. После того, как ее подвергли когнитивной терапии, все быстро переменилось. В целом лечение продолжалось три месяца, по часу в неделю. Окру­жающий ее мир не изменился, по крайней мере, не сразу, но то, как она стала о нем думать, изменилось радикально.

Во-первых, ей помогли понять, что она постоянно вела мучительный диалог сама с собой. Она вспомнила, как однажды выступила на занятиях и преподавательница по­хвалила ее, а она немедленно подумала: «Она просто пыта­ется быть любезной со всеми студентами». Прочитав о покушении на Индиру Ганди, она подумала: «Все женщи­ны-лидеры обречены так или иначе». Когда однажды ее друг оказался ночью бессилен, она подумала: «Я для него отвратительна». Я спросил у нее: «Если пьяный, который ковыляет по улице, сказал бы вам, что вы ему отвратитель­ны, вы бы не стали к этому относиться серьезно?»

«Конечно, нет».

«Но если вы сами себе говорите совершенно беспо­чвенные вещи, вы им верите, потому что считаете себя источником, заслуживающим доверия. Но ведь это не так. Мы зачастую искажаем реальность больше, чем пьяницы».

Софи быстро научилась находить аргументы против своих непроизвольных (автоматических) мыслей. Так, она вспомнила, как преподавательница, которая похвалила ее, на

Как вы думаете, так вы и чувствуете 147

самом деле вовсе не льстила всем и каждому; однажды она довольно резко возразила другому студенту, который на занятиях выступил со своими комментариями. Она вспом­нила, что ее приятель оказался не на высоте, выпив целую упаковку (полдюжины бутылок) пива за час до того, как они попытались заняться любовью. Она приобрела очень важное умение: вести с собой оптимистичный диалог. Она научилась разговаривать с собой в случае неудачи и не разговаривать, если все идет нормально. Она узнала, что если ждать неудачи, то вероятность последней повышается. Ее стиль объяснения стабильно изменился с пессимистичес­кого на оптимистический.

Софи подтянулась в учебе и закончила университет с прекрасными оценками. Она встретила любовь, которая перешла в брак.

В отличие от большинства людей, подверженных деп­рессии, Софи научилась предотвращать ее рецидивы. Разница между Софи и теми, кто принимает антидепрессанты, состо­ит в том, что она научилась ряду приемов, которыми может воспользоваться, если ей грозит неудача или поражение, и эти приемы — всегда при ней. Ее победа над депрессией принадлежит ей самой, а не врачам и новейшим лекарствам.

ПОЧЕМУ КОГНИТИВНАЯ ТЕРАПИЯ УСПЕШНО РАБОТАЕТ?

Существует два вида ответов на этот вопрос. На «ме­ханическом уровне» когнитивная терапия позволяет добить­ся успеха, потому что заменяет пессимистичный стиль объ­яснения оптимистичным, причем это изменение носит по­стоянный характер. Она обеспечивает вас совокупностью приемов, как вести диалог с собой в случае неудачи. Вы можете воспользоваться этими приемами, чтобы не под­даться депрессии, когда неудача произойдет.

148 Мартин Э. П. Зелигман

На «философском уровне» когнитивная терапия сраба­тывает, потому что опирается на недавно узаконенные свой­ства личности. В эпоху, когда мы верим, что личность способна изменить себя, мы хотим попробовать изменить свое привычное мышление, которое казалось столь же не­избежным, как восход солнца. Когнитивная терапия доби­вается успеха в нашу эпоху, потому что вооружает лич­ность умением изменить себя. И если личность избирает этот путь, то делает это из интереса к себе, из желания чувствовать себя лучше.

<sub>Част 2

О БЛАСТИ ЖИЗНИ</sub>

Дрожат на тронах Ледяные Короли, Но не от холода, а от того, что видят, Как человек в глубины океана Внедрил Великий Рог, опустошая Все Семь Морей, из них качая воду;

Как он теснит Кота, который держит

Четыре света стороны когтями

(И северная лапа ослабела);

Как он вступил в борьбу с самою Смертью,

И ей в борьбе ничуть не уступал,

Клич издает, подобный звуку грома.

Дэвид Взгонер «Деяние тора»

ГЛАВА 6

_{УСШХ НА РАБОТЕ}

Летая на большие расстояния, я стараюсь садиться у окна и отвернуться к нему, в первую очередь, чтобы избе­жать необходимости беседовать с соседом. Поэтому од­нажды в марте 1982 года в самом начале рейса №79 «Сан-Франциско — Филадельфия» я с раздражением обнару­жил, что моя тактика не сработала. «Привет, — друже­любно обратился ко мне мой сосед, лысеющий человек лет шестидесяти. — Меня зовут Джон Лесли. А вас?» Он сунул мне руку. «Надо же, — сказал я себе, — какой разговорчивый попался». Я пробормотал свое имя и не­брежно пожал ему руку, надеясь, что он это правильно поймет.

Но Лесли не так легко было проигнорировать. «Я выращиваю лошадей, — сообщил он, в то время как само­лет выруливал к взлетно-посадочной полосе. — Когда я подъезжаю к перекрестку, все, что от меня требуется, это подумать, в какую сторону нужно лошади идти, и она имен­но туда и идет. А на работе я выращиваю людей, и все что от меня требуется, это подумать, что я хочу, чтобы они сделали — и они именно это и делают».

Так начался случайный разговор без приглашения, ко­торый ознаменовал крутой поворот в моей работе.

Лесли оказался настойчивым и вполне сформировав­шимся оптимистом, который, похоже, не сомневался в том, какое впечатление на меня произведут его мудрые изрече­ния. И правда, когда наш самолет подлетал к Неваде и под нами оказались снежные вершины Сьерры, я обнаружил,

Успех на работе

что меня-таки втянули в разговор. «Мои люди, — объявил он, — разработали видеомагнитофон для фирмы Атрех. Это была самая творческая группа из всех, какие я воз­главлял».

«В чем различие ваших творческих групп от неудач­ных?» — спросил я.

«Каждый из них, — заявил он, — верит, что может ходить по воде».

В районе штата Юта я уже был на крючке. То, что он говорил мне, сшивалось с тем, что я видел в людях, кото­рые сопротивляются депрессии.

«Как вы можете сделать человека творческой личнос­тью?» — спросил я у него.

«Потом покажу, — ответил он. — Но сначала скажи­те, чем вы зарабатываете себе на жизнь?»

Я вкратце пересказал ему все, чем я занимался послед­ние пятнадцать лет. Я рассказал ему о беспомощных людях и животных, и как беспомощность оказалась моделью деп­рессии. Я рассказал ему о пессимистическом стиле объясне­ния и о пессимистах, которые легко сдаются через несколь­ко секунд после того, как утратят контроль над ситуацией. «Речь идет о людях, — сказал я, — которые впадали в тяжелую депрессию вне лаборатории».

«А вы не пробовали подойти к проблеме с другой стороны? — спросил Лесли. — Вы могли бы предсказать, кто никогда не сдается и не впадает в депрессию, что бы вы с ним ни делали?»

Мне пришлось признаться, что я недостаточно об этом думал.

На самом деле, мне уже некоторое время не давала покоя зацикленность психологии на болезненных состояни­ях. Люди моей профессии тратят большую часть времени (и почти все деньги), пытаясь уменьшить страдания стражду­щих. Помогать страждущим — цель благородная, но как-

152 Мартин Э« П. Зелигмая

то все время так получается, что у психологии не доходят руки до того, чтобы сделать жизнь благополучных людей еще лучше. Теперь же с подачи Лесли я подумал, что моя работа вполне способна приступить к решению второй зада­чи. Если я могу заранее указать, кто впадет в депрессию, то, наверное, смогу указать и тех, кто никогда не поддастся.

Джон спросил, не размышлял ли я о таких профессиях, где особенно важно идти дальше, несмотря на постоянные отказы и неудачи.

«Может быть, сбыт, продажа, — ответил я, думая о том, как несколько месяцев назад я выступал перед группой президентов страховых компаний. — Есть, скажем, такая задача — страхование жизни, по сути, продажа страховых полисов». Мне говорили, что из каждых десяти потенци­альных клиентов девять отшивают страхового агента. И вам важно собраться с силами и двигаться дальше, чтобы добраться до десятого. Это как в бейсболе, когда вы имеете дело с сильным подающим. Большую часть времени вы машете битой и промахиваетесь, но, чтобы добраться до базы, вам приходится и дальше махать. Если же вы будете просто держать биту на плече, то проигрыш гарантирован.

Я мысленно вернулся к разговору, который был у меня в выходной с Джоном Кридоном, возглавлявшим страхо­вую компанию «Metropolitan Life». После моего выступле­ния Кридон спросил меня, что мы можем предложить ме­неджеру компании. Можем ли мы, например, помочь ему в подборе страховых агентов? И в состоянии ли мы разрабо­тать способ, как превратить закоренелых пессимистов в оптимистов, основное кредо которых «Будет сделано!» Я сказал Кридону, что не знаю. Теперь я пересказал этот разговор Лесли, и к тому моменту, когда мы пошли на посадку в Филадельфии, я уже пообещал ему написать Кридону письмо. И я действительно написал ему и сооб­щил, что мы, пожалуй, могли бы успешно подбирать для него кадры.

Успех на работе

Больше мы с Лесли не виделись. После того, как он бодро предложил мне переключить свое внимание с песси­мизма на оптимизм, с неудач на успехи, я именно так и сделал. Мои последующие исследования убедительно пока­зали, что оптимисты лучше учатся в школе, чаще выигры­вают выборы и успешнее трудятся, чем пессимисты. Похо­же также, что они обычно здоровее и дольше живут. Бу­дучи терапевтом и наставником терапевтов, я обнаружил, что пессимизм можно заменить оптимизмом не только у людей в состоянии депрессии, но и у здоровых тоже.

Мне часто приходило в голову, что мой долг — напи­сать Лесли. Если бы я написал ему, это было бы письмо, посвященное моим исследованиям оптимизма.

Будем считать оставшуюся часть книги этим письмом.

Три недели спустя после этого рейса я оказался на одном из верхних этажей сдвоенного небоскреба страхо­вой компании Metropolitan Life в Манхэттене. Там по шерстяным коврам с длиннющим ворсом я добрел до сияющих полированными дубовыми панелями чертогов Джона Кридона, Доброжелательный и понятливый чело­век за пятьдесят лет, он осознал важность оптимизма в своей сфере деятельности задолго до меня. Он взялся объяснить мне вечные проблемы, с которыми Metropolitan Life и все страховые компании сталкиваются при работе со своими кадрами.

«Продавать — дело нелегкое, — начал он. — Оно требует настойчивости. Для него требуются специфические люди, необычные и преданные. Каждый год мы нанимаем пять тысяч новых агентов, которых тщательно отбираем из шестидесяти тысяч кандидатур. Мы их испытываем, прове­ряем, подвергаем опросам и интенсивному обучению. Но половина из них отсеивается в первый же год. Производи­тельность оставшихся непрерывно падает. К концу четвер­того года отсеивается восемьдесят процентов страховых