Geum.ru

Мэгги Шайн: «Сумеречные воспоминания»

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   16

Глава 8



В его глазах застыло странное выражение, которое должно было бы насторожить Рианнон, но она была полностью сосредоточена на том, чтобы сдержать собственный рвущийся наружу гнев.

– Ответ на этот вопрос мне уже известен. Ты хочешь не меня, Роланд, а другую женщину, похожую на меня лишь внешне, но обладающую кротким и покладистым нравом. Ты прикасался ко мне, пока я спала, когда отреагировать могло только мое тело, но не разум. – Она разочарованно покачала головой. – Ты жаждешь овладеть совсем не мной.

Руки Роланда, крепко держащие Рианнон за плечи, внезапно обмякли и скользнули вниз. Ни на секунду не отводя от нее пронзительного взгляда, он схватил ее за запястья и вытянул вперед ее руки. Затем он прижал ее ладони к своему паху и провел ими вверх и вниз, демонстрируя силу своего возбуждения.

– Ты сильно ошибаешься! – прорычал он.

Рианнон захлестнула волна желания, заставляющая ее дрожать всем телом. Она прикрыла глаза. В следующее мгновение Роланд впился в ее губы неистовым поцелуем, прижимая ее к себе настолько крепко, что она не могла пошевелиться. Его язык ураганом ворвался в ее рот, порабощая ее язык, небо, зубы.

Рианнон хотелось обвить его тело руками, но его объятие было слишком сильным. Тогда она принялась расстегивать его брюки, и через несколько секунд ее пальцы сомкнулись на твердом, как камень, доказательстве его страсти. Надавливая и поглаживая, она принялась ласкать его возбужденную плоть.

Роланд застонал и одним мощным движением разорвал на ней блузку. Во всех его движениях сквозила ярость, словно его рассудком завладела иная сила, руководящая его действиями. Роланд сорвал с нее бюстгальтер и наклонился, чтобы поцеловать грудь. В этом поцелуе не было ни намека на нежность. Он неистово кусал и посасывал ее чувствительный сосок, пока ее ноги не задрожали, а пальцы не вплелись ему в волосы, поощряя к продолжению.

Тогда Роланд упал на колени, дергая Рианнон за юбку, пока та не треснула по швам. Обдавая ее своим горячим дыханием, он прижался губами спереди к ее трусикам, схватив ладонями за ягодицы. Секунду спустя она уже стояла перед ним полностью обнаженной, а он продолжал покрывать ее тело поцелуями.

Рианнон не могла больше выносить агонии чувственности. Ее ноги стали ватными и едва держали ее. Она опустилась на пол, и Роланд последовал за ней. Из его глотки вырвался низкий, почти животный стон, и он, разведя руками ее бедра в стороны, зарылся лицом в потаенное место между ними. Его горячий язык скользнул в складки ее плоти, безошибочно находя дорогу внутрь.

Это была пытка, сладкая, всеобъемлющая пытка, Роланд продолжал штурмовать языком ее тело, безжалостно усиливая вторжение в ворота ее тайной крепости, и Рианнон, громко закричав, капитулировала. Она попыталась оттолкнуть его голову, но Роланд железной хваткой сжал ее запястья, продолжая целовать ее лоно, доводя ее до исступленного восторга.

Затем его тело скользнуло вверх, и руки Рианнон, вновь обретя свободу, приспустили его трусы. Ни секунды нё колеблясь, Роланд вошел в нее одним мощным движением.

Его бедра исполняли неистовый танец, и Рианнон задохнулась, ощущая длину его члена и силу толчков. Его язык снова терзал ее рот. Пальцы Рианнон впились ему в плечи, как сигнал того, что нужно двигаться чуть медленнее. Она совсем не так представляла себе близость с Роландом, ее тело жаждало иного обращения, но он просто схватил ее за руки и прижал их к полу. Ритм его тела становился все более настойчивым и требовательным.

Ее бедра выгнулись ему навстречу, а язык сплелся с его языком в неистовом танце. Он двигался быстрее и быстрее, и его губы, оторвавшись от ее рта, скользнули к шее, пробуя на вкус ее кожу. Рианнон запрокинула голову. Ее тело захватил второй неистовый оргазм, и она с радостью растворилась в приятных ощущениях.

Роланд достиг наивысшей точки блаженства одновременно с Рианнон, она догадалась об этом, почувствовав внутри себя пульсацию его семени. Затем его зубы погрузились в ее горло, и он снова зарычал. Она хрипло постанывала, покачиваясь на волнах экстаза, а потом, содрогнувшись всем телом, обмякла.

Рот Роланда был по-прежнему прижат к ее шее, и она чувствовала движение его губ – он еще пил ее кровь, похищая ее жизненную силу. Рианнон поняла, что слабеет. Ее тело стало вялым, желая погрузиться в милосердные объятия небытия. Но она была уверена, что это состояние быстро закончится – Роланд остановится, и сознание ее прояснится.

Он, однако, продолжал пить ее кровь, и ее первоначальный восторг сменился страхом.

– Роланд! – воскликнула она, надавливая ему на плечи.

Он неохотно поднял голову. Его глаза еще были затянуты пеленой страсти.

– Ты такая сладкая, – прошептал он. – Вся сладкая.

Рианнон почувствовала замешательство. Она подумала, что в ответ на такие слова положено улыбнуться, но ей тем не менее хотелось плакать. Почему? Бога ради, ну почему? Разве она не получила именно то, чего так давно добивалась?

Роланд откатился в сторону и поднялся, натягивая трусы.

– Пойдем, рассвет близится, – произнес он, протягивая ей руку. – Ты чувствуешь его приближение, не так ли?

Она проглотила комок в горле. Он даже одежду не снял! Его взгляд не отражал ничего, кроме желания.

– Да, чувствую, – ответила Рианнон, позволяя Роланду взять себя за руку и помочь подняться. Но ее ноги отказывались держать ее, и она качнулась, как пьяная, и непременно упала бы, если бы не схватилась за подлокотник дивана. Голова ее откинулась на грудь, и волосы закрыли лицо, подобно черному покрывалу. Она не могла видеть, но слышала, как дыхание Роланда из прерывистого стало размеренным. Мысленно она ощутила, как его неистовый приступ страсти отступил.

Роланд поймал ее за плечи, удерживая в вертикальном положении и с тревогой вглядываясь ей в лицо.

– Что произошло?

В его глазах плескалось смятение. «Боже мой! – подумала Рианнон. – Он не понимал, что делает!»

Взгляд Роланда сфокусировался на свежей ране у нее на шее. Он мгновенно побелел как полотно и принялся изрыгать неистовые проклятия. Рианнон ощутила, что падает, но, как бы это ни было странно, не почувствовала своего приземления к его ногам. Она словно продолжала лететь вниз, в полную всеобъемлющую тьму.


Роланд подхватил ее на руки, не давая упасть. Осознание того, что он натворил, словно лезвием пронзило пелену любовного дурмана, вонзившись прямо в сердце. Голова Рианнон запрокинулась назад, и атласные волосы заструились каскадом, пока он нес ее в спальню и укладывал на кровать. Он убрал с ее лица пряди волос и, накинув на нее одеяло, прикрыл глаза, тщетно надеясь, что это поможет притупить бушующее внутри него пламя вины. Конечно, он не плакал. На протяжении веков не проронил ни слезинки. Эта презренная влага никак не вяжется со зверем, живущим внутри него.

Он-то полагал, что в один прекрасный день сумеет победить этого жаждущего крови демона! Какое жестокое заблуждение! Но обнаружить такое страшное подтверждение того, как он ошибался, было выше его сил.

Мысленно он призвал Эрика. Нет, Рианнон не умрет. Секунду за секундой воскрешая в памяти свое нападение на нее, он уверил себя, что взял недостаточно много ее крови. Но он не остановился бы без ее помощи. Его рассудком в тот момент управляла не логика, а похоть. Значение имело лишь испытываемое им ощущение вторжения в ее сокровенные глубины, сила ее экстаза, вызвавшая в нем ответную реакцию, вкус ее крови, заполнявшей его рот. Все его моральные принципы испарились без следа, позволив зверю завладеть его рассудком.

Он услышал, как со скрипом отворилась дверь, но не обернулся на звук. Вместо этого он сжал руками ее слабую, хрупкую ладонь и поднес ее к своим губам.

– Рианнон, мне так жаль. Ты и не представляешь, как сильно я сожалею.

– Роланд, что… – Сзади раздались шаги Эрика, затем замерли. Отпустив руку Рианнон, Роланд обернулся, чтобы посмотреть в глаза своему другу, но его взгляд был всецело прикован к бескровному лицу Рианнон и двум крошечным ранкам у нее на шее. – Какого черта ты натворил? – воскликнул он.

Роланд открыл было рот, чтобы ответить, но не смог произнести ни слова. Эрик грубо оттолкнул его прочь, придвигаясь вплотную к кровати и касаясь лица лежащей на ней женщины. Роланд отвернулся, обуреваемый стыдом и раскаянием.

– Я не хотел… я… я потерял контроль, Эрик. Я чуть не…

Эрик схватил друга за руку и вывел его из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Его переполнял гнев, и Роланд не мог винить его за это.

– О чем ты только думал, черт возьми? Как ты мог позволить себе…

– Проклятье, я не знаю! – воскликнул Роланд, наклоняя голову и прижимая ладонь ко лбу. – С ней все будет в порядке?

Эрик тяжело вздохнул.

– Когда она проснется, то будет чувствовать слабость. Вероятно, ей будет очень паршиво и срочно потребуется порция свежей крови. Но тем не менее я бы сказал, что она все же будет в лучшем состоянии, чем ты сейчас. – Он покачал головой. – Расскажи мне, что произошло, Роланд. Это так на тебя не похоже.

– Отнюдь, именно это и есть мое истинное лицо.

– Какие глупости! Сколько тебя знаю, ты всегда отлично владел собой.

– Разве? – Роланд шагнул к огню. Некоторое время он молча смотрел на угли, вдыхая острый аромат тлеющей древесины. – А ты никогда не интересовался, почему я такой уравновешенный и всегда один? Задумывался ли ты хоть раз, какие дьявольские наклонности могут скрываться за маской спокойствия и невозмутимости?

– Не понимаю, о чем ты говоришь! – воскликнул Эрик, подходя ближе.

Роланд указал пальцем на закрытую дверь спальни.

– Вот что случается, когда я теряю контроль, Эрик. Жажда крови овладевает мной, будь то на поле боя или в постели. Пришло время узнать, что твой друг есть само воплощение зла.

Эрик нахмурился. Он легко коснулся плеча Роланда, затем сжал сильнее.

– Никогда не видел тебя таким прежде.

– Ты всегда видел лишь внешнюю оболочку, друг мой, и лишь сегодня столкнулся с сущностным наполнением. Может, будет лучше, если вы с Тамарой заберете мальчика и уедете как можно дальше, пока я не причинил вам всем вред.

– Не будь смешным, – сказал Эрик, убирая руку. – Поговорим о случившемся сегодня вечером. Солнце уже показалось на горизонте. Тебе нужно идти вниз.

Роланд отрицательно покачал головой:

– В этом нет необходимости. Я принял дозу твоего препарата.

– Когда? – нахмурился Эрик.

Роланд пожал плечами:

– Час назад, может, меньше. Какое это имеет значение?

– Как же я сразу не догадался! Роланд, присядь. Давай, выползай из ямы самобичевания и послушай, что я тебе скажу. – Не дожидаясь его согласия, Эрик усадил его на стул.

Роланд повиновался, всем своим видом, однако, демонстрируя, что доводы друга его совершенно не заботят. Никакие слова не сумеют изменить жестокой правды.

– Ты собой не владел, дурачок, – втолковывал тот. – Ты находился под воздействием лекарства. Если кого и нужно винить, то только меня. – Он придвинул стул и сел рядом с Роландом. – Этот препарат имеет тенденцию обострять агрессивное поведение. По крайней мере, именно это происходило с подопытными животными, на которых я проверял, как он работает. Когда эти признаки не проявились во мне, я сделал вывод, что бессмертные не подвержены подобному побочному явлению. Как оказалось, это было роковое заблуждение.

Роланд лишь упрямо покачал головой.

– Ты настоящий друг, Эрик, но не пытайся взять на себя вину за мою истинную сущность. Это не было воздействие препарата. Я совершил этот поступок сам.

– Нет же, Роланд! Когда уже ты начнешь рассуждать здраво? Послушай меня, мне давно следовало понять, что более древние вампиры сильнее подвержены побочным влияниям лекарства, чем молодые. Точно так же, как они более восприимчивы к другим нашим слабым местам: солнечному свету, боли и так далее. Неужели ты не понимаешь? Это всего лишь препарат.

Роланд воззрился на друга немигающим взглядом.

– Ты в самом деле не желаешь признать мою истинную сущность. Если препарат и оказал на меня какое-то воздействие, так это только ослабление моего контроля. Все остальное проделал зверь, живущий внутри меня. Я это точно знаю.

– Ты совсем выжил из ума, если веришь в подобные вещи.

Роланд поднялся на ноги.

– Этот разговор не имеет смысла. Иди вниз и отдыхай, пока солнце совсем не выжгло твои мозги.

– Я уже был внизу полчаса тому назад, отводил Тамару. Но сегодня я, как и ты, принял дозу препарата, чтобы мы могли дежурить по очереди. И наш разговор совсем не бессмысленный, как раз наоборот, но твое упрямство не позволяет тебе понять этого.

Роланд не мог больше ни секунды выносить логических рассуждений своего друга, поэтому перешел в главный зал. Однако настойчивый Эрик следовал за ним по пятам. Достигнув подножия стертой от времени каменной лестницы, Роланд обернулся.

– Если хочешь по очереди сторожить замок, не имею ничего против. Но перестань, бога ради, преследовать меня, Эрик. Мне нужно некоторое время побыть в одиночестве.

С этими словами он поспешил наверх, а Эрик остался внизу. Не останавливаясь, Роланд миновал второй этаж, где находилась комната Джейми, а также третий этаж, где располагались комнаты, заброшенные еще со времен бытности его смертным. Лестница закончилась, упершись в тяжелую деревянную дверь, и Роланд, толчком распахнув ее, вступил в оружейный зал, представляющий собой огромный круглый склеп без окон, где царил кромешный мрак. Однако Роланд отчетливо различал окружающие предметы.

Доспехи стояли вдоль стен подобно привидениям, с осуждением, как ему казалось, взирая на него пустым взглядом из-под поднятых забрал. «Что ж, я это заслужил», – подумал он. На каменных стенах была развешана коллекция палашей, потускневших от времени и нуждающихся в полировке. Их искусно вырезанные ножны были едва различимы под покрывающим их толстым слоем пыли. В одном углу валялись арбалеты, очевидно пришедшие в полную негодность, а арбалетные стрелы лежали в короткой деревянной коробке. Их здесь были сотни, они топорщились, подобно иглам дикобраза. На прислоненных к стене щитах с трудом можно было различить родовой герб Кортманшей.

Бросив взгляд на изображенного на красном поле черного льва, стоящего на задних лапах и скалящего зубы, Роланд почувствовал горькую иронию.

Зверь и кровь. Идеальное соответствие действительности.

Отведя глаза от угрюмых свидетелей его прошлого и прошлого его семьи, Роланд направился к лестнице, стоящей в дальнем конце комнаты, и вскарабкался по ней в башню. На столе, именно там, где он оставил их, лежали длинные деревянные спички. Чиркнув одной из них по грубой каменной стене, Роланд зажег все имеющиеся в комнате свечи.

Подобно оружейному залу, башня тоже была круглой. В стенах имелись прорези, сквозь которые раньше стрелки могли поражать захватчиков, осаждающих замок. Лишь недавно Роланд замуровал эти отверстия. Бывали времена, когда он спал днем именно тут, а не в темнице под землей.

Но снова он этого делать не будет. Темница – более подходящее место для такого существа, как он.

Некоторое время он просто стоял в центре комнаты, затем медленно осмотрелся. Его окружали потрепанные безжалостной рукой времени картины, которые он написал, будучи мальчиком. Это были причудливые изображения драконов, рыцарей и героических деяний, а позднее появились портреты – лица его матери и отца, обвиняющие глаза братьев.

На мольберте покоилось неоконченное изображение Рианнон.

Роланд пришел в башню, намереваясь уничтожить его, а также все прочие полотна, изрезать их на куски. Он не был художником, не был творцом. Он обладал не сердцем поэта, а сердцем злодея. Какое он имел право лелеять воспоминания, более соответствующие смертному, обладающему душой? Это была ложь, чистой воды притворство.

Вынув из ножен на боку кинжал, он занес его над картиной, но что-то остановило его. Он не знал названия этой силы, чувствовал только, что она сильнее его гнева. Посмотрев на изображение, которое пока представляло собой лишь неясные формы и очертания, он тем не менее различил черты Рианнон, ее излучающие свет и тепло миндалевидные глаза, взирающие прямо на него. С придушенным всхлипом он уронил кинжал на каменный пол.

Повернувшись спиной к холсту, Роланд оказался перед столиком, на котором в полной готовности были разложены его краски, кисти, палитры. Рядом стояла еще одна лестница, ведущая к люку в крыше замка.

Ребенком он, бывало, часто вылезал на эту смотровую площадку, чтобы обозревать окрестные леса и место слияния двух рек. Узкая и стремительная Торду со смехом сливалась с широкими неспешными водами Луары, и затем две реки, став единым целым, сияя и искрясь, продолжали свой бесконечный бег на юг.

За закрытым люком брезжил рассвет. По небу разливались золотые лучи солнца, и ничто не могло укрыться от их прикосновения. Роланд подался вперед, уже схватившись руками за перекладины лестницы, но затем замер и снова посмотрел на портрет. Двигаясь, словно во сне, направляемый невидимым поводырем, он схватил свою палитру и кисть.


Ее голова пульсировала от боли, а желудок сводило конвульсиями. Тем не менее сейчас она чувствовала себя немного лучше, чем в момент, когда проснулась и обнаружила у своей постели обеспокоенную Тамару. Подкрепившись, она почувствовала, как к ней постепенно возвращаются силы.

– Где он? – спросила она, отметив про себя, как напряглось лицо Тамары.

– Я не знаю. Эрик сказал, что он заперся в башне и целый день не выходил оттуда, а с наступлением сумерек покинул замок и еще не вернулся, – ответила девушка, глядя Рианнон в глаза. – Ты надеялась, что, проснувшись, найдешь его подле себя?

Рианнон лишь пожала плечами, надеясь, что ей удалось скрыть разочарование.

– Мне просто стало любопытно.

Тамара дотронулась до ее руки.

– Не нужно расстраиваться, Рианнон. По словам Эрика, Роланд сам сильно терзается из-за того, что случилось. – Она нахмурилась, и ее прекрасное лицо прорезали морщинки. – И поделом ему.

– Тише, Тамара. Со мной все в порядке. Не нужно убеждать меня, что тебе не доставляет удовольствия сделать глоток-другой крови Эрика, когда ты возносишься на вершину блаженства.

Девушка покраснела.

– Ну да, но…

– Мне нравится думать, что Роланда настолько поглотила страсть ко мне, что он совсем потерял голову и забыл об осторожности. Это лестно, знаешь ли.

Тамара отрицательно покачала головой.

– Эрик считает, что во всем следует винить его препарат, и очень сожалеет о произошедшем.

Рианнон склонила голову к плечу.

– Я ничего не смыслю в химии. Как ты думаешь, он прав?

– О да. Эрик – гений таких вещей, – с энтузиазмом отозвалась девушка и, бросив взгляд на свою собеседницу, потупилась. – Это… было хорошо?

Рианнон чуть было не рассмеялась. Может, это и было бы хорошо, не ощущай она сейчас мучительной необъяснимой боли в груди. К тому же прежде ей не встречалась вампирша, которая стесняется говорить о сексе.

– Мое тело чуть не взорвалось от его прикосновений, – честно призналась она. – Ты же знаешь, как долго я желала Роланда.

Теперь Тамара смотрела ей прямо в лицо.

– Так почему же сейчас твои глаза полны печали?

Моргнув, Рианнон отвернулась.

– Ну же, Рианнон. С кем еще, как не со мной, тебе об этом поговорить?

Она снова встретилась взглядом с девушкой, чувствуя искреннюю потребность поделиться с ней.

– Мое тело было полностью удовлетворено.

– Но?

Рианнон вздохнула.

– Он так стремительно ворвался в меня, словно думал только о себе, а мои потребности и не существовали вовсе.

Тамара понимающе кивнула.

– А тебе хотелось ласки, объятий, нежных слов и разговоров. Да, мне это знакомо.

Брови Рианнон взлетели вверх.

– Объятий? И где ты только нахваталась подобных идей, милочка? Неужели я и вправду похожа на женщину, которой нужно, чтобы ее обнимали?

Девушка нахмурилась.

– Просто дай ему время, и все образуется.

Устав от болтовни Тамары, Рианнон откинула покрывало и встала на ноги. От ее цепкого взгляда не ускользнуло выражение лица девушки, когда она увидела ее обнаженной. Нет, ну вы только подумайте! Эта крошка почувствовала смущение! Ну, Рианнон уж точно нечего стесняться. Она подошла к комоду и, выудив оттуда пару модных дизайнерских брюк, облачилась в них. В гардеробе она выбрала тончайшую шелковую блузку насыщенного синего цвета и, просунув руки в рукава, принялась застегивать пуговицы, выполненные из оникса. Только тогда Тамара решилась снова посмотреть на нее.

– Ты уходишь, да?

Рианнон кивнула.

– Да. И не трать время попусту, убеждая меня остаться в замке и отдохнуть. Я же бессмертная. Согласна, сейчас меня может сдуть ветром, но это пройдет, – ответила она, опускаясь на колени у шкафа в поисках подходящей пары обуви.

– Эрик сказал, что Роланд направился в лес, находящийся прямо у стен замка.

Рианнон обернулась и посмотрела Тамаре в лицо.

– Мысли мои читаешь, да?

– Мне это ни к чему, я же женщина.


Пересекая луг, Рианнон мысленно корила себя за свой слишком продолжительный отдых. Роса на траве намочила ее брюки. В лицо ей дул прохладный ветер, а дорогу освещала луна. Она не стала мысленно призывать Роланда или пытаться телепатически определить его местоположение, потому что знала: как только он поймет, что она разыскивает его, он приложит максимум усилий, лишь бы остаться для нее недосягаемым.

Луг был окружен крепостной стеной, через которую она легко перепрыгнула и углубилась в гущу леса. Ее окружали изогнутые темные стволы деревьев и колючий кустарник, но она упрямо продиралась вперед, намереваясь во что бы то ни стало найти Роланда. Она понятия не имела, что скажет ему, но знала, что сказать что-то просто необходимо. Тамара заблуждалась относительно ее потребности в объятиях и ласке, но насчет разговоров она была права. Рианнон отчаянно хотелось поговорить с Роландом, и, что еще более важно, она хотела, чтобы Роланд поговорил с ней.

Запахи реки становились все более отчетливыми по мере приближения к ней, и по земле расстилался серебристый туман. Земля под ногами хлюпала, словно губка.

Рианнон не торопилась, намеренно двигаясь неспешно, вдыхая полной грудью аромат ночи. Головокружение постепенно стихало, и она случайно набрела на вьющуюся тропинку и пошла по ней, иногда специально наступая на причудливые узоры, рисуемые на траве лунным светом. Порыв ветра раскачивал ветви вязов, заставляя их хрипло стонать, словно в агонии… или экстазе?

Она приблизилась к железным кованым воротам, на прутьях которых красовались изящные буквы К. Когда она открыла их, ворота протестующее заскрипели. Ветер усиливался. Деревья расступились, явив взгляду Рианнон маленькое кладбище, залитое лунным светом. Могильные камни, выщербленные от времени, громоздились нестройными рядами. Пять из них, особенно красивых и внушительных, держались особняком.

Роланд стоял, одной рукой облокотившись на обелиск выше собственного роста, на котором был высечен герб с двумя перекрещенными мечами.

Не оборачиваясь, он произнес:

– Итак, ты все же нашла меня.

– Вот именно. – Она шагнула вперед. Герб на камне был хорошо ей знаком. Такой же лев, стоящий на задних лапах, был нарисован на щите Роланда, когда она нашла его умирающим на поле сражения много лет тому назад. – Это родственник? – мягко спросила она.

– Мой отец. – Он выпрямился и указал рукой на стоящее рядом распятие в человеческий рост. – И мать.

Рианнон подошла совсем близко и встала рядом с Роландом. Он не смотрел на нее. Она взглянула на знакомые черты лица Христа, высеченного на белом мраморе.

– Камень великолепен.

– Это дань уважения ее набожности. – Он покачал головой. – Не смею даже предположить, что бы она сказала, узнав, во что я превратился.

Рианнон хотела было возразить, но почувствовала, что лучше отложить это до более подходящего случая. Вместо этого она шагнула к трем высоким надгробиям в следующем ряду. Они были выполнены из обсидиана, с округленными вершинами и отличались друг от друга лишь изображенными на них сценами.

Роланд последовал за ней и прижал ладонь к вырезанному на первом камне гордому оленю.

– Альберт, охотник, – тихо произнес он.

Рианнон явственно ощущала, как от него волнами расходилась боль, когда он дотронулся до изображения на втором надгробии – рыцаря, сидящего на вставшем на дыбы жеребце.

– Юстас, воин, – сообщил он и перевел взгляд на третий камень, на котором был вырезан идущий по морской ряби боевой корабль с поднятыми парусами. – Пьер, мореплаватель. Братья мои, познакомьтесь с Рианнон, последней жертвой моей жестокости.

– Роланд, не надо…

– Отчего же? Разве тебе больше не интересно услышать окончание моей истории? – В его голосе звучала горечь. – Помнится, я остановился на том, как зверь, живущий в моей душе, впервые явил себя. Помнишь, как свирепо я разделался с человеком, который убил сэра Гарета?

– Ты был всего лишь мальчишкой, охваченным горем.

Роланд кивнул:

– Ты считала так прежде. Несомненно, после более близкого знакомства с моей темной стороной ты изменишь свое мнение.

Она пытливо вглядывалась в его осунувшееся лицо, мешки под глазами, твердую линию подбородка.

– Эрик верит, что ты находился под воздействием его препарата.

– Эрик поверит во все, что угодно, кроме правды. – С этими словами Роланд отвернулся от стоящей рядом с ним женщины. – Сможешь ли ты переварить окончание истории, Рианнон, или предпочитаешь уйти? Уж не знаю почему, какой-то демон подстрекает меня все тебе рассказать. Абсолютно все. Может быть, я просто хочу увидеть твое лицо, когда ты наконец-то осознаешь мою истинную сущность.

– Она уже мне известна. Но если хочешь рассказать мне, я готова слушать.

Его глаза сузились, а пальцы крепко обхватили ее предплечье.

– Ты уверена в этом, Рианнон? Если уж я начну, тебе придется дослушать историю до конца, хочешь ты этого или нет.

Она всматривалась в черты его лица, морщась от боли, которую он носил в себе.

– Неужели ты пытаешься запугать меня, Роланд, чтобы я в страхе убежала, не дав тебе возможности выплеснуть наружу боль и изгнать злых духов?

– Этих духов изгнать не удастся, так как они являются частью меня. Если, после того, что я сделал с тобой, ты все еще не боишься меня, то ты просто дура.

Рианнон вырвала руку из его захвата и встала перед ним в полный рост.

– Хорошо, пусть я дура. – Она последовала за Роландом прочь от надгробий к маленькому поросшему травой холмику под мощным раскидистым деревом. Присев на землю и прислонившись спиной к грубому стволу, она попросила: – Расскажи мне.