Geum.ru

Выполнял свой нелёгкий воинский долг в войсках группы, тот не может не интересоваться её многолетней историей, особенно фактами завершающего этапа существования

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
  1   2   3   4   5   6




На переднем крае «холодной войны»

Кто не безразличен к судьбе Группы Советских Войск в Германии,

оставленной в побеждённой стране на основе Ялтинских и Потсдамских договорённостей руководителей государств антигитлеровской коалиции, кто честно выполнял свой нелёгкий воинский долг в войсках группы, тот не может не интересоваться её многолетней историей, особенно фактами завершающего этапа существования. Он закончился выводом с бывшей территории ГДР cоветских войск-победителей, внёсших решающий вклад в разгром фашистской Германии. Этот вывод главной стратегической военной группировки СССР в Европе некоторые СМИ называли хаотическим бегством победителей из побеждённой страны под улюлюкание всех антисоветчиков. Особенно реваншистов. В соответстующем договоре руководителей Советского Союза (М.Горбачёв, Э.Шеварднадзе) и ФРГ (Г.Коль, Геншер) его красиво назвали «планомерным выводом войск». К cожалению, любой гэсэвэгэвовец или любое даже не заинтересованное лицо при самом беглом знакомстве с информацией о так называемом «планомерном выводе войск» скажет, что это был невероятно хаотический период существования самой боевой структуры Советской (Российской) Армии. Ныне нет сомнений в том, его спланировали и осуществили со скрытой целью нарушения военно-политического паритета. Без войны, без единого выстрела победителей сдал их же Главнокомандующий М.Горбачёв. И кому сдал? Если бы об этом узнали миллионы погибших на войне советских людей, они перевернулись бы в своих гробах и фронтовых братских могилах. Разве когда-то в истории войн был хоть немного похожий позорнейший прецедент? Такое просто так не могло случиться. Вероятно, одному человеку совершить подобное не под силу.

Эта корыстная капитуляция сопровождалась многими бедами с тяжелейшими последствиями для Советского Союза и соцстран. Она стала кульминацией военно-политического противостояния двух систем в «холодной войне»: кпиталистической, возглавляемой США, и социалистической во главе с СССР. По мнению известных политиков капитализм в Европе одержал победу над социализмом по ряду причин. В том числе и благодаря подрывным действиям могильщиков Советского Союза, а также их пособников внутри страны, соцгосударств и в ближнем зарубежье.

Напомним немного об истории группы советских войск - победителей, оставленных в поверженной фашистской Германии в 1945 году в советской зоне оккупации.

Краткая история группы и её боевой состав

Как известно, на Потсдамской конференции глав СССР, Великобритании, США и Франции (17 июля по 2 августа 1945 г.), побеждённая фашистская Германия была разделена на четыре оккупационные зоны: американскую, английскую, французскую и советскую. В них разместились оккупационные войска соответствующих стран антигитлеровской коалиции. Руководили ими в каждой зоне временные администрации во главе с главноначальствующими. Координацию действий указанных структур осуществлял Контрольный Совет стран коалиции. Первым членом в нём от СССР был генерала армии В.Д.Соколовский.

На основании Директивы Ставки Верховного Главнокомандующего И.Сталина командующему 1-го Белорусского фронта (Жукову) о переименовании фронта в Группу Советских Оккупационных войск в Германии (ГСОВГ), Главноначальствующий Советской Временной Администрации в Германии (СВАГ) маршал Советского Союза Г.К.Жуков 9 июня 1945 года издал приказ №1 об образовании указанной группы на базе 1-го и 2-го Беллорусских и

1-го Украинского фронтов. ГСОВГ с 10-го июня 1945 года приступила к выполнению поставленных задач и просуществовала в таком качестве до 24 марта 1954 года. С этого момента ГСОВГ была переиминована в Группу Советских войск в Германии (ГСВГ). Это название группы прососущесвовало чуть более 35 лет. С 1 июля 1989 года она стала называться Западная Группа Войск (ЗГВ). Всвязи с завершением вывода российских войск из объединённой Германии, ЗГВ прекратила своё существование 31 августа 1994 года .

В 2005 году корреспондент гакзеты «Красная Звезда» Алексей Лященко взал интервью у бывшего главкома ГСВГ генерала-армии Б.В.Снеткова. Он спросил генерала: «Что представляла группа войск?» Генерал ответил:

-Это была мощная, численностью порядка миллиона военнослужащих группировка советских войск на Западном театре военных действий. Там был цвет нашей армии. В ГСВГ во все годы её существования направляли лучших. Тех, кому можно было доверить отражение первого удара противника, находящегося не

где-то за горами, за лесами, а на расстоянии прямого пушечного, а то и ружейного, выстрела. Группа была обеспечена боевой техникой, вооружением, боепрпасами,

горюче-смазочными материалами, всем необходимым военныцм имуществом в полном объёме. Усиленная боевая подготовка шла постоянно: днём и ночью,

включакя выходные...ГСВГ отводилась ведущая роль в противостоянии мощным военным группировкам в Европе, оснащённым самой совершенной и современной

боевой техникой и оружием, в том числе ядерным. На плечах частей и соединений группы, без преувеличений, зиждились безопасность Великой страны-СССР. И мы постоянно были готовы ко всему: гарантий, что нас не заставят воевать, не было»...

Сравнивая вероятного противника, противостоявшего советской группе войск, генерал сказал:

-Они совершенно не сильнее нас ни по боевой выучке, ни тем более по духу. И наша техника нисколько не хуже, а по очень многим параметрам превосходит иностранную»...Он продолжил: «Если сравнивать военные возможности союзников в Европе, то, конечно, тон задавали американцы. Я бы поставил их впереди по уровню подготовки, оснащённости вооружением, военной техникой, далее- Великобритания, а затем-французы. Я бы сказал так: воевать они, конечно, смогли бы, но не с нами. Они сами видели, что мы реально сильнее их. И, кстати, сами же об этом не стеснялись говорить. ГСВГ и ЗГВ заставляли США и их европейских союзников реально уважать СССР и считаться с нашими интересами»...

Таким образом, боевые возможности Группы Советских войск в Германии, о которых знали вероятные противники, являлись главным фактором сдерживания

агрессивных сил в достижении целей военно-политических доктрин типа «отбрасывания коммунизма» и с другими названиями.

Боевой состав группы в начале её образовании, включал, как указано выше, войска трёх фронтов1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского. Впоследующем он изменялся по разным причинам. Но всегда части и соединения первого эшелона находились в отмобилизованном состоянии и готовности к немедленному выполнению боевых задач. Всего же в группе войск за время её существования прослужили 8 миллионов 500 тысяч человек!

На завершающем этапе перед выводом из объединённой Германии Западная Группа Войск состояла из 5-ти общевойсковых армий и одной военно-воздушной. В них насчитывалось:

-личного состава -363.690 чел.

-боевых танков -5880

-боевых машин пехоты -9790

-арторудий каллибра свыше 100мм -4624

-боевых самолётов -625

-боевых вертолётов -698.

Конечно, колличественный состав ЗГВ уступал войскам ГСОВГ и ГСВГ в период «холодной войны» и сравнению просто не подлежит. Хотя качественная составляющая частей и соеднений постоянно улучшалась за счёт совершенствования материально-технической. Любой старший офицер, служивший в штабе даже армейского уровня, оценивая возможности ЗГВ в военном противостоянии с вероятным противником, понимал, что её боевой состав в начале «лихих 90-х» по некоторым показателям, кроме ракено-ядерного паритета, не соответствовал задачам стратегического противоборства с военными группировками вероятного противника на Западном театре военных действий. Но в этом нет вины военного руководства страны, особенно в годы перестройки. Политическое руководство СССР в период «перестройки, гласности и нового мышления» по непонятным причинам ослабляло советские войска на переднем крае «холодной войны». Можно предполагать, что это делалось кому-то в угоду и

с целью подрыва системы коллективной безопасности в Европе. Как известно, её основу составляли ГСВГ, Южная, Центральная и Северная группы советских войск, расположенных соответственно в ГДР, Венгрии, Чехословакии и Польше. На виду у вероятного противника их планомерно уменьшали количественно, затем урезали бюджет и ресурсы материально-технического обеспечения, завершая процесс выводом остатков во внутренние военные округа для расформирования.

Главкомы группы

Всего группой по-переменно командовали 16 главкомов. С пятью из них

меня сводила воинская служба в ГСВГ, когда они занимали различные должности,

в том числе были командармами и главкомами. Все шестнадцать были выдающиеся полководцы и военачальники, участники Великой Отечественной войны и военных конфликтов в самых горячих точках планеты, прославившиеся в боях и сражениях своим мужеством и беззаветной преданностью воинскому долгу, честным служением Великой Советской державе и героическому советскому народу, из гущи которого вышли.

Они проявили незаурядные полководческие и военачальнические способности руководства войсками в боевых условиях и в мирное время, заслужили всенародное признание и непререкаемый авторитет среди подчинённых, служили для них примером личной воинской доблести и чести. Большинству из них присвоено звание Героя Советского Союза: троим-за подвиги во время войны, остальным в разное время после войны за героизм, проявленный при руководстве войсками в Афганистане, Африке, на Ближнем Востоке и других горячих точках планеты. Маршалам П.К.Кошевому и В.И.Чуйкову оно присуждалось дважды, а Жукову четырежды. Все главкомы награждены десятками высоких советских и иностранных боевых регалий. Из 16 главкомов 10 были или стали маршалами Советского Союза и пятеро генералами армии.

О первом Главкоме ГСОВГ маршале Г.К.Жукове известно, что он вместе с

Членом Контрольного Совета в Германии от СССР генералом В.Д.Соколовским

активно сотрудничали с главами союзнических зон и их штабами, особенно с американцами. Американскую администрацию возглавлял полный генерал Дуайт Эйзенхауэр. Он с почтением относился к маршалу Жукову. Они не раз бывали друг у друга на официальных и неофициальных встречах. Казалось, они могли стать настоящими фронтовыми друзьями. Но их дружба не могла состояться по определению. Особенно после того, как Айк (так называли Эйзенхауэра американцы) провозгласил доктрину «отбрасывания коммунизма».

На идеологическом и других фронтах между СССР и западными союзниками во главе с США отношения накалялись всё больше и больше. Началось создание политических и военных союзов, не прекращалась разработка планов атомной войны против Советского Союза, ускорялась гонка вооружений. По моему разумению, это исключало возможность дружбы между двумя героями Победы над фашистской Германией. Их разлучила «холодная война» и конфронтация политических систем стран, активными выразителями которых они являлись каждый лично.

В марте 1946 года Жукова отозвали в Москву. Немного позднее он попал в опалу «вождю народов» . Как известно, получил назначение сначала командующим Одесским военным округом, а затем переведен на Уральский. Одна из причин опалы-обнаружение в жуковсом бытье признаков наживы с богатых немецких трофеев.

После смерти Сталина Хрущёв ненадолго вернул Жукова к руководству Вооружёнными силами СССР, но позднее, в 1957 году, «закопал» маршала Победы окончательно. Он опасался его популярности, хотя именно Георгий Констнтинович оказал Хрущёву неоценимую помощь в аресте Берия и позже- в подготовке внеочередного Пленума ЦК КПСС, осудившего антипартийную группу Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова.

С маршалом Жуковым в пору его пребывания главкомом ГСОВГ в

1945-1946 годах мне встречаться не доводилось. Но на учении 91-ой стрелковой дивизии, проходившем в марте 1957 года на Широколановском полигоне под руководством командующего Одесским военным округом генерал-полковника В.И.Радзиевского многим генералам и офицерам округа повезло встретиься с прославленным маршалом. Хотя некоторым, особенно командиру той дивизии, молодому генералу, это везение, видимо, на всю жизнь запомнилось маршальской грубостью и пережитым позором. Несколько лет назад я опубликовал свои нелицеприятные воспоминания об этой встрече, участником которой мне довелось быть в штабе руководителя учением. О первом главкоме ещё напомню некоторыми эпизодами по ходу повествования.

После Жукова с марта 1946 года главкомом ГСОВГ назначили генерала В.Д.Соколовского-будущего маршала Советского Союза. Он, как и Жуков, являлся не только главкомом, но и Главноначальствующим Советской Военной Администрации в Германии (СВАГ) и членом Контрольного совета в Германии от СССР. Пробыл на данной военно-дипломатической должности три года до марта 1949 года. После него в должность главкома вступил генерал армии В.И.Чуйков.

Далее хочу поделиться воспоминаниями о своей семилетней воинской службе в ГСВГ и о встречах с генералами, ставшими позже на руководящих должностях в ГСВГ- командармами и главнокомандующими.

Новое назначение

В 1968 году я получил неожиданное назначение в Группу Советских Войск в Германии ( ГСВГ), дислоцировавшуюся, как изаестно, на территории Германской Демократической Республики (ГДР). Я не имел достаточно полного представления об этой группировке наших вооруженных сил, расположенных вдали от западной границы СССР. Не знал её боевой состав, организационную структуру, состояние, оперативно-тактические и стратегические задачи, условия воинской службы и жизни офицерских семей. Конечно, кое-что слышал от офицеров, прослуживших когда-то в группе установленный пятилетний срок и заменившихся во внутренние военные округа страны. Однако информация, приобретённая понаслышке, была, порой, противоречивой и касалась, в основном, бытовых условий проживания. Естественно, об особенностях воинской службы разговоры велись редко. Очевидно, из-за опасений не сболтнуть бы недозволенное.

Прибыв в Дрезден на должность заместителя начальника штаба ракетных войск и артиллерии 1-ой гвардейской Краснознамённой танковой армии, в порядке освоения должностных обязанностей обязан был познакомиться с планами и картами боевого развёртывания подчинённых нашему штабу частей и соединений при различных уровнях напяжённости военного противостояния Северного Атлантического альянса и Варшавского договора в Европе. Так я постепенно стал понимать масштабы и задачи армейской и фронтовой операции в условиях непосредственного соприкосновения с вероятным противником на Западном театре военных действий.

В отличие от планов отмобилизования войск внутренних военных округов, в ГСВГ, насколько мне известно, отсутствовали мобилизационные планы, по которым скадрованные части и соединения, то есть только частично укомплекованные личным составом, доукомплектовываются и готовятся к выполнению боевых задач. В группе части и соединения были полностью укомплектованы до соответствующих штатов и содержались в постоянной готовности к боевым действиям.

Вот в эти отборные войска, обепечивавшие безопасность Советского Союза и других стран социалистического лагеря, я был направлен по плановой ротации, то есть по взаимозамене офицерских кадров: отслужил пять лет в ГСВГ, изволь замениться с офицером, прибывающим на твою должность из внутреннего военного округа страны. Мне довелось испытать эту самую ротацию, то есть заменить офицера, равного по должности: я из Кишинёва в Дрезден, в штаб оперативного танкового объединения, а он на моё место и равную должность в штаб общевойскового объединения в Кишинёв, хотя заменяемый мною полковник рвался в Калининград, откуда прибыл в ГСВГ и где имел квартиру.

Все офицеры, прибывающие в группу, сначала проверялись в пересыльном пункте во Франкфурт-на- Одере. Здесь на процедуре контроля я прокантовался пару дней в ожидании отправки в пункт назначения. Подумывал, что могут ведь направить в другое место, не в Дрезден, хотя очень хотелось попасть именно в

в этот город. Все волнения исчезли, когда вручили необходимые документы на проезд в столицу Саксонии-город Дрезден.

Раздумья в пути

В октябре 1968 года, добираясь поездом до Франкфурт-на-Одере через дружескую Польшу, на станциях и по всему почти двухсуточному пути, жадно всматривался в мелькавшие за окнами равнинные просторы, очень похожие на наши белорусские края: болота, чаще торфянные, небольшие извилистые речушки с тихой жёлтой водой, смешанные леса и перелески, изреженные широкими сенокосными полянами с готовыми уже копнами заготовленного на зиму зелёного корма для домашних животных. А вот касательно огромных обработанных полей злаковых, кукурузных или других культур, а так же садов, какие сплошь и рядом, к примеру, в Молдавии, на Украине или в Белоруссии, такие большеплощадные, промышленного значения, встречались очень и очень редко. Это заставляло задумываться.

В разговорах с офицерами-попутчиками высказывались разные суждения. Чувствовалось, что мы плохо знали состояние сельского хозяйства дружественной страны и потому блуждали в поисках правильного ответа на вопрос почему наш сельскохозяйственный пейзаж отличается от польского. Всё же мы пришли к выводу, что после освобождения Польши от немецко-фашистской оккупации минуло всего чуть больше двух десятков лет. Польша недавно приступила к строительству социализма в стране и ещё не успела быстро добиться перевода сельского хозяйства на общественный, коллективный путь развития. Видимо, нащупывала свои принципы хозяйствования, не копируя слепо сталинскую коллективизацию. « Это и хорошо»,- думал я про себя, боясь поведать свои мысли незнакомым попутчикам: мало ли что и как могло обернуться. Мне казалось, польские крестьяне вступать в кооперативы не торопилась.

Невольно вспомнилась судьба нашей многодетной, коренной деревенской семьи крестьян-середняков. Родители не пожелали вступить в коммуну в начале тридцатых годов. Нашу многодетную семью, как и другие подобные семьи, раскулачили, изгнали из родного села Васильчуки в Кулундинских степях Алтайского края. С волчим билетом нас обрекли на бесправие, долгие и мучительные скитания, оставив в наших сердцах глубокие, поныне незаживающие раны от грабительской сталинской коллективизации, преступного произвола власти. Такая же судьба постигла многих односельчан и родственников. Например, бабушку по линии мамы Марию и дедушку Тараса Кузнецовых загнали в глубокую нарымскую ссылку, где они и погибли от невыносимых для стариков каторжных условий...

Польша, безусловно, понимала к чему могла привести коллективизация по советским репрессивным методам. Вся Европа, да что Европа, весь мир знал что собой представляли на практике эти методы «добровольного», под дулом трёхлинейки, кооперирования в нашем сельском хозяйстве. К тому же, времена были не те, не начало тридцатых годов. Невольно пришёл к выводу: «Полякам повезло!»...

В Варшаве, Лодзи, на других остановках пассажирского поезда Москва-Берлин, а также во Франкфурт-на-Одере, бросалась в глаза идеальная чистота в помещениях вокзалов, на перронах, в местах общественного пользования. Увиденное, постоянно приходилось сравнивать с состоянием чистоты и порядка этих элементов пассажирского сервиса на Родине и с огорчением констатировть, что у нас даже в Москве, Киеве, Ленинграде, Кишиневе, Одессе и других городах, активно посещаемых иностранцами, весь комплекс обслуживания несравненно хуже. Но стоило внедрить у нас, к примеру, платные туалеты в аэропортах и на крупных желдор и автовокзалах, сразу там установились почти стерильная чистота и блеск, исчезли неприятные запахи. Заход туда не вызывал, как бывало раньше, отвращения и осуждения, не ухудшал настроение, а оставлял в душе невольное удовлетворение. Здесь же, за границей, всё приятно удивляло тем, что с пассажиров за чистоту никакой платы не требовали. Она явилась результатом воспитанности и высокого нравственного отношения каждого гражданина, привыкшего жить в чистоте и всей системой выработавшего в себе чувство ответственного и бережного отношения к окружающему миру. Сравнимо это,как мне кажется, с отношением к своему собственному семейному очагу по принципу: моя страна-мой дом!

Нельзя не упомянуть о некоторых законах, определяющих обязанности, права и степень ответственности любого человека за поддержание порядка и чистоты в общественных местах, на улицах и в транспорте. Все граждане и неграждане равноотвественны перед законом. За их соблюдением пристально следит, оперативно и жестко наказывает полиция и гражданские суды. Запросто получали штрафы наши военнослужащие и члены семей, нарушавшие правила поведения: за брошенный на улице окурок, но чаще всего за нарушение правил перехода улиц. Словом, много нового и очень правильного мы- советские иностранцы, видели в организации всего образа жизни и деятельности в странах наших друзей, особенно в Германской Демократической Республике. Мы учились

у этих друзей всем тому, что нам нравилось и было по душе.

Буквально с первых же контактов с немецкими товарищами незнание

немецкого языка ставило каждого из нас в ущербное, иногда беспомощное состояние. И ты проклинаешь своё бессилие поправить патовое положение. Вспоминаешь, что школьный немецкий давным-давно забыт, изучавшийся в военной академии французский не пригодился, а для познания языка друзей в ГДР воинская служба свободного времени не отводила. Занятость и нагрузка были невероятно всёпоглощающие драгоценное время. Потому очень хотелось удлиннить сутки в полтора-два раза. Однако нужно упрекнуть и себя. Знал о предстоящей замене в ГСВГ примерно за месяц до отъезда и должен был уделить внимание изучению немецкого. Ан, не поднатужился!

Бытовые условия семей офицеров, прапорщиков и вольнонаёмных имели свои особенности. Главное, в ГСВГ все несли службу или работали временно. Известно, временное нахождение человека на любом поприще не способствует стремлению капитально обустроить свой быт, особенно жильё. Для этого требуется тратить силы и средства. Поэтому, скажу честно, некоторым временщикам и в голову не приходило фундаментально заниматься улучшением состояния квартиры или дома, его внешнего интерьера, обзаводиться автомашинами и другими предметами роскоши. Вполне приличный вид снаружи жилых домов, служебных помещений, казарм и других сооружений поддерживался, в основном, за счёт государства. Но справедливости ради замечу, что командование всех степеней заботилось о поддержании порядка и чистоты на своих объектах и территориях. Ведь на них часто бывали немецкие друзья. Не хотелось ударить лицом в грязь,

испортить им впечатление. Потому старались выглядеть во всех вопросах не хуже немецких друзей, хотя их возможности превосходили наши. Они жили в своей стране, как в своём доме. Что не говори, мы жили не в своей стране, но относились к ней с огромным уважением и благодарили за большую заботу и внимание к нашим нуждам. Гэдээровская власть любого уровня, коллективы, простые люди стремились жить в дружбе с советскими людьми в ГСВГ. Нас объединяли общность целей и жизненных ценностей наших дружеских стран.

Постепенно врастая в условия воинской службы в ГСВГ, заметил, что в тех гарнизонах советских войск, где приходилось бывать по служебным делам, никого не встречал из наших граждан бесквартирных или живущих в ветхом, тем более аварийном жилье. На территории многих военных городков бросались в глаза новые многоквартирные дома со всеми удобствами. Практически во всех местах расквартирования введены в строй казармы для личного состава, элементы

учебно-материальной базы подразделений и частей, магазины, столовые, школы, детские сады, спортплощадки, госпиталя, поликлиники, многие служебные помещения, другие объекты инфраструктуры жизнеобеспечения и поддержания высокой мобилизационной и боевой готовности войск группы. И мне-новичку, как и другим, приезжавшим впервые в ГСВГ, бросались в глаза эти построенные капитальные сооружения военного и цивильного предназначения. Всё это я видел во время частых командировок на полигоны и в советские военные гарнизоны во время службы в управлении 1-ой гвардейской Краснознамённой танковой армии. Заметим, построили по новейшим технологиям, европейским стандартам и только на бюджетные средства ГСВГ. Они являлось гордостью каждого гарнизона. Словом, ГСВГ была автономным малым советским государством на переднем крае «холодной войны», жившим по законам ГДР и уставам Советской Армии. На его содержание Родина средств не жалела, следуя принципу: «не будешь заботиться и хорошо кормить свою армию, придётся кормить чужую».

Личный состав, семьи военнослужащих, вольнонаёмные ГСВГ хоть и жили в тревоге в условиях военно-политического противостояния СССР с США и НАТО, но всегда помнили и чувствовали на себе огромную заботу Советской Родины за судьбу своих граждан на переднем крае «холодной войны». Потому жилось нам всем неплохо. Мы получали приличные деньги, половина из которых были в валюте ГДР. Не случайно многие хотели бы пробыть в ГСВГ не пять лет, положенных по закону, а больше. Это допускалось в исключительных случаях.

В военных городках была развита сеть военторгов с прекрасным набором товаров и услуг самого высокого качества. То, что в Союзе считалось дефицитом здесь было в свободной продаже. Никакого блата и подпольных торговых связей не требовалось. Деньги есть -выбирай товар, покупай его практически в немецком или

советском магазине военторга любого города или деревни и пользуйся на здоровье.

Ещё до приезда в Дрезден знал, что управление 1-ой танковой армии с частью войск было поднято по тревоге и брошено в дружественную Чехословакию, как я понимал, на устрашение братьев-славян, взбунтовавшихся, якобы, против внутренней и внешней политики коммунистов, ущемления суверенитета страны со стороны Советского Союза и Варшавского пакта. Находясь ещё на Родине, я внимательно следил за развитием событий. Однако наши средства массовой информации преподносили нам только советскую «правду». Иногда удавалось послушать сильно глушившийся «Голос Америки» и там услышать «правду антисоветчиков». Неискушённому трудно было разобраться в тех застарелых политических эфирных баталиях. Сначала я просто не верил ни той, ни другой информации и негодовал. В моей голове никоим образом не могли совместиться глубоко личные воспоминания о торжественных встречах на чешской земле в победном мае 1945-го и события “Пражской весны” 1968-го. Не зная настоящей правды, негодовал по поводу смуты братьев-славян, клюнувших, как мне казалось, на антисоветскую подрывную западную пропаганду. Зная биографию коммуниста Александра Дубчека, главного руководителя Чехословакии, удивлялся его непоследовательности в защите социалистических идеалов, провозглашенных в программе строительства социализма в стране. Он вёл явно двойственную политику.

Ветеран внешней разведки КГБ СССР А.Бартеньев на уровне экспертной оценки в беседе с журналистом И.Тарасовым,(«Новый Меридиан,№721 за 2007 г.) на вопрос: «А что бы вы сказали о Дубчеке?»-ответил: «Этого деятеля я бы поставил в один ряд с революционерами и коммунистами, выродившимися в ренегатов и антикоммунистов: Керенский-Троцкий-Надь-Дубчек-Горбачёв. Он тогда очень походил на нашего лидера перестройки, постоянно лавировал, заискивал перед всеми, в том числе и перед руководством СССР».

Далее Бартеньев добавил: «Мы попытались выяснить возможные скрытые причины двуличного поведения Дубчека,- в этом свою роль могли сыграть и некоторые эпизоды из его биографии: как известно, он вырос и учился в Советском Союзе, но семья его не избежала репрессий и была выслана из СССР по подозрению его отца в шпионаже».

Мне лично было понятно, что происходящее в Чехословакии-последствия ужесточающейся “холодной войны” против СССР, против моей Родины, советского народа и меня лично- его военной частицы. Я присягал ему и Советскому правительству честно выполнять свой воинский долг по защите интересов родного Отечества. Поэтому мои сомнения по поводу правоты пражских событий в конце- концов можно считаить временными эмоциями. Как воин и участник прошедшей войны понимал где свои, а где вероятный противник, под влияние которого попала часть окружения Александра Дубчека и он сам. Моя линия противостояния с ним, то есть с этим противником, пролегала по западной границе дружественных стран оциалистического лагеря, которые Советская Армия освободила от гитлеровского фашизма. В моём понимании это и был передний край “холодной войны”. На нём и стояла главная, самая надёжная опора безопасности Советского Союза и дружественных стран в Европе- ГСВГ.

В бытность начальника ракетных войск и артиллерии 27-ой мотострелковой дивизии я исподволь исследовал и описал её боевой путь от создания в сентябре 1918 года в Поволжье до момента моего увольнения из Советской Армии в 1975 году. Один экземпляр краткого описания истории дивизии передал в политотдел соединения, второй оставил у себя. Но мой уничтожен, как и весь личный архив при выезде в США. О бесценных моих сгоревших публикациях теперь приходится только сожалеть, но вернуть невозмжно. Так и хочется воскликнуть с глубокой досадой: что имеем не храним, потерявши-плачем!

Пять дивизий, четыре танковых и одна мотострелковая, входившие в состав 1-ой танковой армии, с которыми по долгу моих обязанностей заместителя начальника штаба ракетных войск и артиллерии армии довелось познакомиться, имели новейшее ракетное и артиллерийское вооружение, были обеспечены современным высокоманёвренным сильным вездеходным гусеничным и автомобильным транспортом отечественного производства. Глаз радовали выправка, внешний вид и высокие боевые возможности подразделений, частей и соединений. Иногда думалось, что с такой армией до Ламанша двух заправок хватит. Да кому из нас он, этот Ламанш, нужен? Никому!

Наши щедрые генсеки и некоторые другие руководители успешно соревновались не в преобретениях, а в раздаче исконно российских земель, завоёванных большой кровью в борьбе с врагами всех мастей. Они угодливо удовлетворяли аппетиты бывших недругов, беззастенчиво, в ущерб интересам государства перекраивали политические и географические карты, в том числе и внутри нашего государства. Но плоды этой антигосударственной национальной политики пожинаем мы- их молчаливые свидетели. Особой ретивостью в этом действе отличились Ленин, Сталин, Троцкий, Хрущев, Горбачёв, Ельцин и Шеварднадзе.
Началось, кажется, с Ленина: он отторгнул от России Финляндию. Как это произошло? Подробности узнал из мемуаров известной журалистки Капитолины Кожевниковой (ж-л «Чайка» №6, март 16-31, 2010). Она написала :«Когда-то это была часть Российской империи, которую Ленин, скрываясь от царских властей в тех краях, опрометчиво пообещал местным социал-демократам отпустить на волю после того, как власть возьмут большевики. Как же не хотелось ему потом выполнять своё обещание! Он мурыжил в своей приёмной финскую делегацию целый день. Но уже к вечеру ему пришлось всё же принять её и подписать злосчастную бумагу, отпускающую с миром страну Суоми. За это наивные финны сохраняют благодарную память нашему Ильичу»...

Добавлю, насколько мне известно, страна Суоми не увековечила монументом

память о человеке, даровавшем финнам свободу от вековых царских пут. Далее

журналистка удивляется: «Ну, что, казалось бы финнам русские цари, их завоеватели? А все их памятники сохранили.В музее целый зал посвящён периоду собственной несвободы. Царский трон, скипетры, предметы одежды. Это пример того, как надо беречь собственную иторию, какой бы она ни была»...

Продолжу примеры раздачи территории России щедрыми большевиками до и особенно после Ленина. Так, Троцкий размашисто подписывал позорные документы Брестского мирного договора об отдаче Польши и Прибалтики, Сталин подарил Казахстану дюжину областей РСФСР с богатейшими недрами и плодороднейшеми землями, волюнтарист Хрущев сдал финнам военную базу Поркалла-Удд, а Китаю- Порт-Артур и Порт Дальний, отторгнул от РСФСР Крым, подарив его Украине, чтобы замолить перед украинцами свои расстрельные дела и послевоенный голодомор 1946-47г.г., Путин передал китайцам на Амуре остров, с которого можно обстреливать Хабаровск прямой наводкой, Ельцин подписал предоставление Латвийской ССР статуса независимости, не оговорив права русско-язычного населения, приказал вывести войска из Прибалтики. За все «заслуги» он в 2000 году был награждён высшей наградой Латвии- орденом Трёх звёзд. Ему присвоено звание Командор Большого креста. Несколько лет не решались об этом сообщить, чтобы в народе «не будить лихо, пока оно тихо». Этот позорный перечень щедрых земельных и других подарков в виде уступок можно, видимо, продолжить. Впрочем,достаточно сказанного выше. Но, кажется, никто из них, кроме Сталина, не может похвалиться приобретениями новых территорий или возвратом принадлежавших ранее Российской империи. Ему удалось на Потсдамской конференции договориться с Рувельтом и Черчиллем о послевоенном воссоединении отторгнутых Японией от России исконно русских земель Сахалина и части Курильских островов, Получить Восточную Пруссию, ныне Калининградская область.

Но продолжу рассказ о своей службе в ГСВГ. Не могу не отметить, что огневая и ударная мощь ракетно-артиллерийского вооружения нашего мотострелкового соединения превосходила возможности пехотной диаизии армий вероятных противников, то есть США и Великобритании. Это особенно проявилось с принятием на вооружение в составе дивизий отдельных дивизионов тактических ракет, реактивных установок массированного залпового огня «Град», батарей противотанковых управляемых реактивных снарядов, длинноствольных противотанковых и дальнобойных крупнокалиберных артсистем.

Позже, на должности начальника РВиА-27 при одновременном выводе артиллерии дивизии на учения или лагерные сборы, я любил остановиться на маршруте в удобном месте, чтобы пронаблюдать движение колонн подчинённых артчастей и подразделений артиллерии трёх мотострелковых полков. А это несколько сотен арттягачей с орудиями и миномётами! Сердце радовалось стройностью колонн, грозностью вооружения, картинностью оформления и новизной экипировки всего личного состава. Над этими составляющими образцовой внешности постоянно работали командиры и начальники всех уровней. Родина заботливо относилась к своей армии, стоявшей на переднем крае «холодной войны», прежде всего в Германской Демократической Республике.

Выглядеть за границей в самом сердце Европы неряшливыми не позволяли ни совесть, ни чувство патриотического долга перед Великой Державой. Потому любая удача в жизни войск вызывала гордость за нелёгкий труд воинских коллективов артчастей и подразделений. К тому же, каждый из нас понимал, все наши действия происходят на виду у трудящихся и воинов Национальной Народной Армии Германской Демократической Республики. Потому они должны служить им в чём-то примером для подражания.

Кроме того, мы постоянно помнили, что за нами пристально, порой даже открыто, следят практически все виды разведок государств-наших вероятных противников, и прежде всего Англии и США. Мы не раз замечали неприкрытое и наглое влезание машин с дипломатическими номерами иностранных государств в колонны боевых артчастей дивизии. Это сопровождалось, как правило, нарушением соответствующих международных положений и правил дорожного движения. Особенно беспокойно приходилось совершать длительные марши ракетным подразделениям и батареям ПТУРС (противотанковых управляемых реактивных снарядов) на удалённые полигоны Либерозский, Магдебургский, Ютербогский и Эрфуртский. Выводили их только в ночное время.

В хвосте колонны почти по всему маршруту или на отдельных участках следовали разведчики западных держав, но чаще всего американские и английские. Они вели съёмки портативной аппаратурой, изучали маршевые и другие возможности наших частей, вели прослушки радиоразговоров. Словом, делали свою разведработу, порой нагло даже на наших глазах.

Мы не оставались в долгу и всячески препятствовали их действиям. От нас требовалось доложить командованию точную информацию о времени и месте влезания в колонну машины с дипломатическими номерными знаками, чётко

описать её внешность, номера, состав экипажа и другие данные. При случае мы пользовались угрозами наезда в колонне на дипиномарки, выдавливая их из движущейся массы тягачей мощными автосигналами или сиренами. Такой способ был очень эффективен. Иностранным разведчикам не хотелось засвечиваться и они быстренько улепётывали во-свояси.

Всегда наготове

Дела в моём новом ракетно-артиллерийском «хозяйстве» оказались в состоянии, желавшем быть значительно лучшими. Особенно беспокоили недостатки в подготовке ракетчиков отдельного ракетного дивизиона. Вину валили на моего предшественника, увлёкшегося дарами бога Бахуса. Об этом мне прямо говорили командарм генерал-лейтенант И.Герасимов, начальник ракетных войск и артиллерии армии генерал-майор А.Волков и другие. В том числе и сам командир дивизии полковник Б.Бородин Они отмечали недостаточную обученность ракетчиков, противотанкистов противотанковых управляемых реактивных снарядов и отсутствие надёжной сколоченности штабов артчастей при управлении боевыми действиями в условиях применения оружия массового поражения. Были недостатки в артстрелковой подготовке офицеров мотострелковых частей. Хотелось иметь более современную учебно-материальную базу артиллеристов на полигонах и в местах дислокации воинских частей и отдельных подразделений.

Пишу об этом и думаю, кому нужны такие воспоминания о состоянии выучки ракетчиков и артиллеристов дивизии почти соракалетней давности. Не лучше ли рассказать о проделанной личной работе по сколачиванию штабов и артчастей в интересах чётких и слаженных действий для обеспечения эффективной ракетно-артиллерийской поддержки пехоты и танков в наступлении и в активной обороне в условиях применения ракетно-ядерного оружия на Западном театре военных действий, то есть в Европе, на переднем крае «холодной войны».

Не хвалясь отмечу, сложностей в работе практически не испытывал. Всегда любил «живую» работу, то есть с людьми, а не с бумагами, хотя понимал без них воинская служба невозможна. Однако мучительно испытывал нехватку времени. Предыдущая послевоенная служба на командных и штабных должностях в Приморском и Одесском военных округах, в ГСВГ, фронтовой опыт и

научно-теоретическая подготовка в Военной артакадемии, а также на высших годичных академических курсах (ВААК), практика на Семипалатинском атомном полигоне и на ракетном в Капустном Яру позволяли мне вырабатывать,

более-менее разумные решения в повышении эффективности руководства боевой и политической подготовкой подчинённых,улучшении боевой готовности ракетчиков и артиллеристов дивизии. При этом чётко понимал большую ответственность, ложившуюся на каждого из командиров и свою личную за готовность упредить или успешно отразить действия вероятного противника на направлении боевого развёртывания дивизии в приграничной полосе. А эти действия могли начаться в любой момент. Потому требовалось быть, как говорится, постоянно на чеку! И мы эту постулату соблюдали денно и ночно! Боевая готовность превыше других армейских забот! Эта забота была содержанием всей нашей жизни в ГСВГ. Она имела разные составляющие. Из них нужно было помнить основные и на них сосредоточивать внимание подчинённых.

Во-первых требовалось знать вероятного противника на направлении возможных действий дивизии при обострении обстановки. Отмечу, что мы имели

полную информацию об американских войсках в соответствующей полосе развёртывания полков дивизии. Нам в этой полосе была известна пехотная дивизия армии США, её боеой состав, укомплектованность, вооружение, место дислокации,

потребное время на выдвижение к государственной границе до готовности к наступлению и возможные варианты её действий.

Мы знали, что в соответствии с военной доктриной ракетно-ядерной войны США и Северо-Атлантического альянса против СССР и стран Варшавского пакта, противник планировал первым нанести упреждающий удар ракетно-ядерным оружием по важнейшим объектам стратегического и оперативно-тактического значения. Как мне помнится, за упреждающим молниеносным ударом стратегических и оперативно-тактических сил с применением ракетно-ядерных средств по их планам наша оборона должна была подвергнуться длительной и массированной ракетной, воздушной и артиллерийской обработке на глубину досягаемости тактических средств поражения. Затем по приграничной атомной пустыне должны ринуться в наступление сухопутные войска.

Но в реальной ситуации политического и военного противостояния командиры и политработники понимали и верили, что советское руководство не прозевает фактор внезапности, не допустит повторения известных событий 1941-го года. Исходя из возможных вариантов боевых действий вероятного противника, мы обучали подчинённых ведению раличных видов боя. Уделялось большое внимание обучению всего личного состава способам индивидуальной и коллективной защиты в ракетно-ядерной войне. При этом все командиры и политработники старались воспитывать воинов на примерах массового героизма красноармейцев в годы Великой Отечественной войны: мужественных защитников Брестской крепости, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, других городов-героев, участников былых сражений на Курской дуге, при освобожднии Прибалтики, Белоруссии, Украины, стран Восточной Европы и особенно в боях за Берлин.

Мы понимали, решение о применении ракетно-ядерного оружия может быть принято только высшим политическим руководством страны. В нём наверняка будет определен вид первого удара, то есть он должен быть упреждающий или отражающий. Наша боевая подготовка войск практически строилась на обучении подчинённых действиям в любых видах боя, временах года и суток, при любой погоде.

Во-вторых, повторюсь, необходимо было поддерживать постоянную готовность отдельной ракетной части, всей артиллерии дивизии и службы вооружения. Для этого приходилось уделять большое внимание сколачиванию штабов для устойчивого управления ракетными ударами и огнём артсредств в различных видах боя в дневных и ночных условиях при любой погоде. Все мои однополчане помнят какими способами мы добивались слаженных действий во время регулярных дневных и напряжённых ночных тренировок в полевых условиях на Ораниенбаумском и других полигонах. Особое внимание уделялось действиям ночью.

Здесь уместно напомнить, что в своей практике обучения я очень широко использовал личный боевой опыт организации артразведки во всех подразделениях и ведения стрельбы миномётной батареей на поражение обнаруженных целей в немецкой обороне на Волховском и Ленинградском фронтах.

Так, однажды на Ютербогском полигоне во время зимних боевых стрельб артполка два молодых офицера буквально «завалили» подавление огневых точек в условиях большого смещения огневой позиции, то есть проще говоря, когда батарея находится не сзади стреляющего командира, а сбоку. Я наблюдал действия офицеров, видел их ошибки и решил показать как выполнял на войне этот вид сложной боевой стрельбы своей 6-ой батареей 500-го армейского Мгинского миномётного полка.

Большая группа артиллеристов притихла, когда я щёлкнул секундомером и без всякой записи в уме подготовил исходные данные и стал подавать на батарею первую команду на открытие огня для пристрелки цели. Пока батарейцы готовили первый выстрел, я услышал вопрос о том, как мне удалось подготовить данные без записей и приборов. Ответил, что артиллерист на поле боя должен постоянно вести визуальную разведку местности, знать где находится огневая позиция батареи и её положение относительно обнаруженной цели, быстро корректировать стрельбу. Всего четырьмя снарядами на глазах у всех я пристрелял цель и перешёл на поражение. Окончанием стрельбы были нескрываемое во взгядах восхищение и одобрительные возгласы благодарности молодых офицеров за учебную стрельбу по-фронтовому.

В-третьих, мы усиленно тренировались в действиях при подъёме по тревоге

различным составом, в том числе и всей дивизией с выходом, как правило, в запасные районы развёртывания для подготовки к боевым действиям. Но мы знали и основные районы вблизи госграницы в случае обострения военно-политической

обстановки. Туда за время моей службы диаизию ни разу не выводили. Однако офицеры до командира батареи включительно участвовали в командирской рекогносцировке намеченных мест расположения огневых позиций, наблюдательных и командных пунктов, а также других элементов боевого порядка. Такую тренировку за пять лет помню только одну. И для её проведения требовалось разрешение штаба ГСВГ. Её важность для поддержания боеготовности была бесспорной. Но никому не хотелось вызывать тревогу

у вероятного противника, наблюдавшего за нами: «не буди лихо, пока оно тихо»,

или, как говорят в народе, «чтобы не дразнить гусей».

Пять лет я отдал труднейшему периоду моей воинской службы в прославленном соединении и не жалею, что в декабре 1970 года по настойчивым уговорам командира дивизии полковника Бородина, знавшего меня командиром

4-го гвардейского орденов Суворова и Кутузова армейского артполка в Одесском военном округе, склонился к его убедительным просьбам и согласился стать начальником ракетных войск и артиллерии 27-ой мотострелковой дивизии, одной из мощных в ГСВГ.

Генералы В.Г.Куликов и И.А.Герасимов

Далее хочу поведать немного о некоторых известных мне маршалах и генералах, командовавших группой и 1-ой танковой армией. С ними довелось встретиться в разные моменты за семь лет непрерывной воинской службы в ГСВГ.

Главком ГСВГ генерал-армии В.Г.Куликов в качестве председателя комиссии по инспекторской проверке нашей мотострелковой дивизии в апреле 1971 года прилетел утром на вертолёте и приземлился на футбольном поле военного городка в Хайде. Его встретил командующий 1-ой танковой армией генерал-лейтенант И.А. Герасимов. Мы, офицеры штаба дивизии, построенные для строевого смотра так же на поле футбольных баталий, напряжённо ожидали подхода к нам главкома. Я увидел его впервые: высокий, стройный, моложавый, туго обтянутый портупеей, в блестящих хромовых сапогах и повседневной форме. Он являл собой личный пример внешней готовности к решительным действиям.

Уверенной походкой главком в сопровождении командарма Герасимова медленно приближался к нашему строю. Они беседовали находу и на их лицах часто появлялись улыбки. Чувствовалось, они знали друг друга давно.

Отвлекусь немного. Работая над воспоминаниями, в 2006 г. с помощью пелемянницы Людмилы Жаровой разыскал генерала армии Герасимова в Киеве. Тогда Иван Александрович возглавлял Совет организации ветеранов Украины, был депутатом Верховной Рады Украины ( ВРУ), заместителем председателя Комитета ВРУ по вопросам национальной безопасности и обороны. Я позвонил ему из

Нью-Йока на кваотиру и он после короткой паузы вспомнил меня. После этого мне удалось в нескольких разговорах уточнить некоторые детали о его службе главкомом Северной группы войск и командущим Киевским военным округом.

Один из московских отставных военных недавно в разговоре по телефону без малейшей радости, с нескрываемой досадой сообщил мне, что генералу армии Герасимову присвоено звание Героя Украины. После короткой паузы он добавил: «Так что теперь нашего любимого командарма и главкома, Героя Советского Союза генерала армии Герасимова Ивана Александровича президент Украины опозорил на весь мир победителей фашизма!

-Михаил Павлович! Чем же он его оконфузил?-спросил я, не сразу врубившись в убийственную новость.

-Как чем? Ющенко приравнял прославленного советского генерала-героя Великой Отечественной войны с фашизмом к настоящему фашисту, офицеру-эсэсовцу Шухевичу, которому ещё раньше тот же Ющенко присвоил звание Героя Украины. Позор!-возмутился мой московский собеседник.

Продолжить разговор на эту тему я был бессилен. От этой новости онемели язык и мысли. Не знаю как сам генерал воспринял этот поступок президента и как он реагировал на него.В последующих разговорах с Иваном Александровичем я не посмел касаться вопроса о той награде от Ющенко. Принял ли генерал её? Это осталось лично для меня без ответа. Ведь моего любимого героя, к сожалению, недавно не стало с нами.

Вернусь к нашему первому телефонному разговору с Иваном Александровичем ещё задолго до присвоения ему звания Героя Украины. Именно в первом нашем телефонном разговоре он подтвердил, что в 1967 году на общевойсковом юбилейном учении «Днепр», посвящённом пятидесятой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, ему довелось командовать мотострелковой дивизией, успешно форсировавшей главную украинскую реку на широком фронте. Через год после учения, то есть в конце 1968 года генерал-майора И.А.Герасимова назначили начальником штаба 1-ой танковой армии, где мы с ним и встретились. Мы прибыли в Дрезден в октябре почти день в день. А ещё через год, в 1969-ом, он принял командование этой прославленной, самой мощной танковой армией ГСВГ и получил звание генерал-лейтенанта.

Вполне очевидно, что учение «Днепр» стало своеобразным «трамплином» для очень успешной генеральской карьеры Ивана Александровича: если я не ошибаюсь, почти через каждые 2-3 года на его погонах добавлялась новая генеральская звезда: за пять лет «вырос» с гнерал-майора до генерала армии. Как грибы после дождя росли его воинские звания, высокие должности и, на мой взгляд, самое главное- очень высокий и вполне заслуженный авторитет военачальника. Честно скажу, заслужил он их на моих глазах своим трудолюбием, заботливым отношением к подчинённым, умелым руководством очень мощной танковой армией на переднем крае “холодной войны” в условиях ГСВГ и Северной группой войск, то есть в условиях необходимости поддерживать постоянную боевую готовность подчинённых к отражению возможных действий вероятного противника или нанесения по нему упреждающего удара на стратегически важных направлениях Западного театра военных действий...

Добавлю, что на юбилейном учении «Днепр», на котором полковник Герасимов командовал дивизией, я в качестве начальника контролной группы оценивал действия ракетной бригады оперативно-тактических ракет. Замечу, что главная военная газета страны «Красная Звезда» на второй день учений на первой полосе оперативно напечатала мою статью о действиях ракетчиков на ночном марше при выдвижении и скрытном занятии позиционного района.

Но вернёмся на футбольное поле в Хайде, где офицеры штаба дивизии в строю ожидали генерала армии В.Г.Куликова. Главком ГСВГ выслушал рапорт командира дивизии полковника Б.П.Бородина, поздоровался с нами каким-то негромким интеллигентским, не зычным, мне показалось, явно не командирским голосом. Но мы, надрывая глотки, гаркнули в ответ:

-Здравия желаем, товарищ генерал!

Как-никак, приветствовали главкома, советского генерала армии. Многие впервые удостоились такой чести. Я же невольно сравнил куликовское приветствие с жуковским, которое пришлось услышать один раз на Широколановском полигоне в 1957 году. Тогда министр обороны Советского Союза маршал Г.К.Жуков, прибыв на учения, здоровался с офицерами и генералами штаба Одесского военного округа, которым недолго командовал во время сталинской опалы. Его приветствие было выражено громко, зычным жуковским голосом, по-командирски! Слышалось в нём удовлетворение встречей с нами и воодушевление здоровавшегося маршала, которое передалось офицерам и генералам штаба ОдВО. Возможно, взаимное приветствие прошло тогда с нескрываемым душевным подъёмом потому, что большинство стоявших в строю генералов и офицеров боготворило маршала, как героя минувшей войны, в которой сражалось под его руководством.

Откровенно говоря, голос главкома Куликова не импонирвал ни богатырскому росту, ни монументальности фигуры, ни другим компонентам его образцового внешнего вида. Он, выслушав доклад командира дивизии, подошел к нашему строю и стал беседовать с каждым, начав с правого фланга, где стояли заместители командира соединения. Пятым в строю был я. Главком подошёл ко мне и выслушал до конца мой чёткий рапорт-представление начальнику. Мы смотрели друг другу в глаза. Вдруг я заметил, что спокойствие во взгляде главкома сменилось явным недовольством. Мгновенно изменился цвет его глаз, сверкнули недобрые искры. Он резко повернулся к командиру дивизии и вдруг нервно, с дрожью в интеллигентском голосе, спрашивает его:

-Почему это в вашей мотострелковой дивизии начальник ракетных войск и артиллерии в фуражке с чёрным околышком?

Комдив растерялся, часто заморгал длинными ресницами, покраснел до ушей и молчал. Все замерли. Кровь в жилах похолодела. Никто не ожидал такого, извините, дурацкого вопроса. Хотя вопрос был задан не мне, я всё же, робко произнёс:

-Это форма всех артиллеристов Советской Армии.

Мою бестактность главком пропустил мимо ушей. А я уже в силу своего постоянного стремления добиваться справедливости, приготовился произнести уточнение, что чёрный околышек на фуражках артиллеристов установлен с незапамятных времён, ещё царём Петром Великим. Но высказать не успел. Хороший конец, говорят, делу венец. Главком приказал:

-Командир дивизии! Всем чернооколышникам одеть фуражки с красным, как у всех мотострелков.

На этом наше знакомство с главкомом закончилось. Видимо, он осознал

свой ляпсус и не хотел отличиться ещё чем-нибудь похлеще, потому его ознакомление с другими офицерами после встречи со мною закончилось. До других дело не дошло и они не выражали недовольства. Видно было по всему, что чернооколышники испортили настроение генералу армии.

Далее нам предстояло быть свидетелями строевого смотра 243-го гвардейского Берлинского мотострелкового полка, ожидавшего комиссию в парадном строю на плацу. При появлении главкома командир полка подполковник Щевеликов подал необходимую команду, грянул «Встречный марш» дивизионного духового оркестра и комполка, к нашему удивлению, вразвалочку, иначе не скажешь, двинулся навстречу главкому. В этом встречном подходе мы почувствовали приближающуюся грозу. На глазах у всех присутствовавших генерал чеканил шаг, хоть и не оттягивал носки своих блестевших сапог, а подполковник совсем не выкладывался в состязании с генеральским строевым шагом, хотя по воле случая должен был чувствовать ответственность за всх тех, кто стоял в строю за его спиной. Командир полка своей робкой походкой, нестройной и неподтянутой фигурой был похож на невымуштрованного новобранца, ещё не научившегося подражать примеру начальника столь высокого ранга. И потому позорно поплатился: когда главком остановился, смолк оркестр. Остановился и Щевеликов. Только он открыл рот:

-Товарищ генерал!..., как его прервал окрик главкома:

-Подполковник! Вы не знаете строевого устава! Вернитесь на своё место и подойдите как положено по уставу! Кру-гом!

Вслед за этим главком повернулся к нашему строю. Бросилось в глаза перекосившееся от недовольства лицо генерала. Мы буквально оцепенели, увидев столь внезапную экзекуцию над командиром полка. Среди офицеров штаба дивизии пронёсся шёпот: «П о з о р!» Кому это слово адресовалось каждый думал по-своему. Я, не колеблясь, посылал его главкому, который не в меру ошибки командира полка, так грубо «закопал» его на глазах всех подчинённых на всю оставшуюся жизнь.

На плацу установилась мёртвая тишина. Мы не дышали, не шевелились. Сердце застучало так чётко и так гулко, казалось, вот-вот вырвется наружу от внезапного волнения. Все мы очень болезненно переживали вторую выходку генерала и мысленно спрашивали друг друга: «Неужели главком забыл, что подобное поведение любого начальника по отношению к подчинённому подрывает авторитет всех командиров?» Да что толку от наших умозаключений. Вероятно, он привык унижать своих подчинённых. Замечу, что после вторичного подхода Щевеликова, генерал армии разгневался окончательно:

-Подполковник! Согласно строевому уставу вы должны остановиться для рапорта в двух-трёх шагах от меня, а вы стоите в пяти! Потренируйтесь и через час снова постройте полк для строевого смотра!

Когда главком повернулся в нашу сторону, где стояли офицеры управления дивизии, я увидел на его лице едва заметную улыбку, не скрывавшую выражение самодовольства собою: « Ну, как я ему, этому увальню, преподал устав! На всю жизнь запомнит!»

А если разобраться, то и генералу можно указать на грубое личное нарушение строевого устава, не говоря о полном забвении офицерского этикета, что буквально подчёркивало его бескультурье. Вместо уставного обращения к Щевеликову «Товарищ подполковник!», он кричал «Подполковник!». Это как бы означало: « Эй, ты! Холоп! Перед кем стоишь, скотина...!»

На второй день он и ко мне обратился почти в таком же плане: «Полковник! Начинайте...». Правда, не повышал тона, а так, будто по-обычному, словно «погладил». Оказывается уставное обращение со словом «товарищ» я от Виктора Георгиевича ни разу не услышал за всё время его пребывания в дивизии. Вскоре, точнее в 1971 году, он получил более высокое назначение. Следовательно, такие «неуставные» кадры требовались и вверху.

Работая над этими воспоминаними, постарался по всемирной паутине познакомиться с основными сведениями из биографии главкома ГСВГ В.Г.Куликова, в которых, думал, отыскать истоки его неуравновешенности. И вот узнаю, что родился он 5-го июля 1921-го года в с.Верхняя Любовша Новодеревеньковского района Орловской области в бедной семье. На это обстоятельство я и обратил внимание.Тогда и подумалось, что деревенская беднота всегда испытывала гнёт богачей. Ими она презиралась и унижалась, повиновалась им бесприкословно: у сильного всегда бессильный виноват. « Чей верх, того и воля»-с досадой часто говорил наш отец. Не от того-ли бедняк, будущий советский маршал, натерпевшийся сызмальства унижений и оскорблений, на всю жизнь очерствел и озлобился в отношениях с людьми. А выбившись «из грязи, да в князи», получив практически неограниченную и бесконтрольную власть единоначальника, дал волю своей злобивости. Вполне вероятно, что у него были жестокие кумиры, которым Виктор Георгиевич охотно и трепетно подражал. Например, маршалу Жукову. Приведу пару примеров его хамского обращения с подчинёнными, хотя их сотни. О некоторых рассказали в своих книгах и публикациях многие авторы, как его сослуживцы, так и исследователи.

Михаил Павлов на сайте