ru
| Вид материала | Документы |
- ru, 1763.12kb.
- ru, 3503.92kb.
- ru, 5637.7kb.
- ru, 3086.65kb.
- ru, 8160.14kb.
- ru, 12498.62kb.
- ru, 4679.23kb.
- ru, 5284.64kb.
- ru, 4677.69kb.
- ru, 1675.94kb.
Читатель может возразить, что наша модель цикла приема—проверки информации слишком прерывна, скачкообразна, что восприятие осуществляется, по-видимому, более плавно. На такое возражение есть два законных ответа. Первое — что процесс восприятия является плавным лишь в привычной, хорошо знакомой обстановке. Когда в окуляре микроскопа перед нами возникает нечто непонятное, восприятие и распознавание происходят постепенно. Однако этот ответ кажется слишком тривиальным в свете второго. Мы осмеливаемся утверждать, что не существует никакого необходимого феноменального сходства между сенсорным тоном психического процесса и концептуальной моделью, используемой для его предсказания и описания. Сегодня никто не станет всерьез отрицать, например, справедливость атомной теории из-за того, что, скажем, камень на взгляд и на ощупь не воспринимается как скопление находящихся в быстром движении атомов. В связи с концепцией информационных циклов как основы процесса восприятия встает ряд теоретических вопросов. Их можно сгруппировать в три обширных класса: 85 1) Вопросы, относящиеся к характеру и параметрам гипотез, или ожиданий, характеризующих первый этап восприятия, и к условиям, определяющим вторичные гипотезы. 2) Вопросы о характере той информации, которая способна подтвердить или опровергнуть ту или иную гипотезу, 3) Вопросы, касающиеся процессов, приводящих к подтверждению, опровержению и изменению гипотез. Хотя аналитически эти три группы проблем вполне разделимы, трудно соблюдать это разделение в ходе обсуждения. В дальнейшем я не буду пытаться изолировать каждый шаг и буду лишь подчеркивать эти аналитические различия в процессе изложения. 00.htm - glava21 Характер гипотез Понятие гипотезы лучше всего описать через такие близкие по содержанию термины, как детерминирующая тенденция, установка, задача и познавательное предрасположение. Ее можно рассматривать как весьма обобщенное состояние готовности И избирательной реакции на те пли иные классы событий окружающей среды. Мы можем характеризовать это состояние как обобщенное, поскольку это форма настройки организма, которая способна управлять всей познавательной деятельностью в процессе ее осуществления. Избирательность запоминания, решения задач, восприятия, воображения, поскольку они обнаруживают определенное единство или согласованность на данном отрезке времени, согласно этой формулировке, поддерживается и направляется определенной промежуточной переменной, которую мы называем гипотезой. Операциональное определение гипотезы может быть дано путем ссылки на конкретное проявление избирательности в данном процессе восприятия в данный отрезок времени. В теории гипотеза выводима, разумеется, из наличия определенных предшествующих и последующих событий, например предвари- тельного научения и последующего снижения порога. Если, как это имело место в тахистоскопических экспериментах Йокоямы [61] и Чапмена [15], испытуемым предъявляется материал со многими признаками, различающийся цветом, количеством, величиной и т. д., то о характере гипотезы можно судить, сравнивая предварительное научение 86 с тем, какой из признаков воспринят более точно, что свидетельствует о перцептивной гипотезе или установке на цвет или количество и т. п. В соответствии с постулируемым здесь определением гипотеза никак не ограничена в отношении предмета своей избирательности. Гипотеза, или установка, может быть избирательно настроена на восприятие оттенков определенного цвета; чаще она бывает настроена на восприятие таких признаков, как человеческая сердечность, легкость общения, избыточность объектов определенного рода. Из этого никоим образом не следует, что гипотезы об окружающем мире предполагают какую-то желательность. Они могут настраивать организм и действительно настраивают его на те аспекты окружения, восприятие которых способствует наиболее адекватному поведению. Конкретная гипотеза — это не просто какое-то изолированное ожидание определенных внешних событий; она связана, скорее, о целостными системами представлений или ожиданий в отношении внешних событий. В терминах современных систем научения можно считать, что гипотеза зависит от «познавательной карты» в смысле Толмена [55] или от установившейся иерархии навыков [32]. 00.htm - glava22 Сила гипотезы До сих пор наш подход к описанию аналитических этапов процесса восприятия был исключительно описательным, или таксономическим. Теперь необходимо сделать еще один шаг, прежде чем мы сможем окончательно представить себе цикл «гипотеза — информация — подтверждение». Мы рассмотрим одно основное свойство гипотезы, которое мы назовем ее силой. Относительно силы гипотез можно сформулировать три теоремы: ]. Чем сильнее гипотеза, тем больше вероятность ее возникновения в данной ситуации. 2. Чем сильнее гипотеза, тем меньше объем соответствующей информации, необходимой для ее подтверждения. 3. Чем сильнее гипотеза, тем больше объем несоответствующей или противоречащей информации, необходимой для ее опровержения. Мы видим сразу же, что существует необходимость более точного определения того, как выводится сила ги- 87 потезы и откуда мы знаем, какое количество информации» нужно для ее подтверждения. Я позволю себе высказать предположение, что существует пять факторов, определяющих силу гипотезы, которые можно использовать для измерения этой переменной в экспериментальной процедуре. Я кратко опишу эти факторы, а затем приведу некоторые предварительные экспериментальные данные, касающиеся их роли в процессе возникновения, подтверждения и опровержения гипотез. Частота подтверждения в прошлом. Чем чаще гипотеза, или ожидание, подтверждалась в прошлом, тем больше ее сила. Такая многократно подтвержденная гипотеза легче возникает, требует для своего подтверждения меньшего количества информации, поступающей из внешнего мира, и, напротив, больше противоречащих данных для своего опровержения, чем реже подтверждавшаяся гипотеза. Монополия. Чем меньше число альтернативных гипотез, возникающих в данный момент у индивида относительно его окружения, тем сильнее каждая из них. Если в ситуации А человек ожидает наступления события 5, и только Б, его гипотеза может рассматриваться как монопольная. Монопольная, единственная в данной ситуации гипотеза сильнее гипотезы, выступающей как одна из двух и тем более как одна из трех возможных и т. д. Чем ближе гипотеза к монополии, тем меньше информации нужно для ее подтверждения и тем менее охотно мы отказываемся от нее при наличии противоречащих раздражителей. Познавательные факторы. Всякую гипотезу, например что дети обычно меньше ростом, чем взрослые, можно рассматривать как включенную в некую более широкую систему гипотез и убеждений, на которые она опирается. Чем больше число опорных гипотез и чем более интегрирована их система, тем сильнее данная гипотеза в смысле ее возникновения, подтверждения и опровержения. Мотивационные факторы. Гипотеза влечет за собой различные последствия в отношении ее содействия организму в удовлетворении его потребностей. Чем существеннее подтверждение гипотезы для осуществления целенаправленной деятельности, тем больше ее сила. Она легче 88 возникает, легче подтверждается, труднее опровергается. Сказанное не следует рассматривать как новое определение понятия аутизма, поскольку многие потребности, которые действуют и получают благодаря восприятию удовлетворение, не являются простым, или инфантильным, стремлением к непосредственному удовольствию. Социальные факторы. Когда информация, способная подтвердить или опровергнуть гипотезу, минимальная, последняя может быть усилена фактом ее согласия с гипотезами других наблюдателей, к которым воспринимающий субъект может обратиться. Дадим на минуту волю воображению и представим себе, что некоторая гипотеза, например «Если А, то Б», часто подтверждалась в прошлом, является единственной гипотезой, действующей в данный момент, мощно поддерживается убеждениями воспринимающего, в высшей степени важна для приспособительной деятельности индивида и охотно разделяется людьми его круга. Налицо, таким образом, все условия усиления гипотезы. Легко представить себе, что последняя окрасит в один тон все поведение индивида, будет подтверждаться любой, самой незначительной соответствующей информацией и упорно противиться всякому противоречащему факту. Если мы имеем дело с такого рода восприятием, которое получает бедную, в сущности, информацию — например, с восприятием особенностей людей, не похожих на нас,— то перед нами возникает неплохое описание фанатика, антисемита, ксенофоба или неисправимого идеалиста, который видит в людях только хорошее. Хотя мы не пытались еще дать определение соответствующей информации, сделаем отступление для того, чтобы привести некоторые весьма простые лабораторные данные, подтверждающие приведенные выше положения. Удобно начать с частоты подтверждения, поскольку это такая переменная, которой легко манипулировать в эксперименте и которая, с другой стороны, дает достаточно сложные результаты, чтобы внушить исследователю восприятия надлежащее чувство скромности. Брунер и Постман [10] показали, что для распознавания бессмысленных слов, содержащих наиболее вероятные буквосочетания английского языка, необходима меньшая экспозиция, чем для распознавания бессмысленных слов, содержащих менее вероятные сочетания. Короче говоря, чем выше вероятность 89 или сходство бессмысленных слов о английским языком, тем меньше нужно информации (в форме длительности предъявления) для их правильного распознавания. Не вступая в слишком резкое противоречие с экспериментом, мы можем допустить, что такие английские буквосочетания, как th, qu и ty, подтверждаются чаще, чем необычные сочетания вроде rw или tx. Хороший переход к трудностям предсказания силы гипотез на основании одной частоты событий мы находим в изящно задуманном эксперименте Хенли [30]. Она обнаружила, что при восприятии периферической частью сетчатки или при тахистоскопической экспозиции испытуемые легче распознают печатные слова, предъявленные в прямом порядке, чем в обратном. Если, однако, сказать испытуемым, что слова будут предъявляться и в прямом и в обратном порядке, то преимущество нормально написанных слов исчезает. По-видимому, простая инструкция, меняющая установку испытуемых, имеет большее значение, чем происходящее в течение жизни частотное научение. Можно привести еще два примера сложного влияния фактора частоты. В опыте Брунера и Постмана [11] испытуемым предъявлялись в тахистоскопе игральные карты. Одни из них были обычные, а у других цвет не соответствовал масти, в результате чего появлялись такие странные карты, как красная шестерка треф. Порог распознавания необычных карт был, разумеется, выше, чем нормальных (114 мсек против 28). Однако что касается частоты подтверждения как фактора, определяющего ожидание, то интересно отметить, что уже после однократного восприятия необычной карты порог распознавания таких карт существенно снижается. Согласно теории гипотез, однократное подтверждение гипотезы, что черная масть может быть красной и наоборот, заметно влияет на силу этой гипотезы. Действие частоты, следовательно, проявляйся вовсе не в постепенном приращении силы раздражителя. Эллсон [19] продемонстрировал галлюцинаторный условный рефлекс путем сочетания слабого, но постепенно усиливающегося тона со светом. Впоследствии при включении света испытуемый слышал физически не существовавший тон. Эллсон указывает, что данные, касающиеся выработки этого галлюцинаторного условного рефлекса, никак К оглавлению 90 не свидетельствуют «о постепенном образовании рефлекса у испытуемого» [19, стр. 9] в результате многократного повторения предварительной стадии эксперимента. Во всяком случае, многократное повторение не приводило к постепенному усилению рефлекса. Более того, рассматривая данные об угашении этого галлюцинаторного условного рефлекса [20], мы снова обнаруживаем, что число проб угашения (когда отсутствовало адекватное и ясное условие проверки правильности ожидания, что тон следует за светом) не оказывает заметного действия на ход угашения. Если, однако, предупредить испытуемого, что сочетания раздражителей больше не будет, и если он этому предупреждению поверит (что выясняется при последующем опросе), то галлюцинаторные реакции заметно ослабевают. Такую инструкцию достаточно дать всего один раз. Чтобы у читателя не сложилось впечатления, что частота подтверждения — слишком ненадежная переменная, необходимо отметить, что существует множество экспериментов, свидетельствующих о значении предшествующего подкрепления как условия усиления ожиданий и сокращения количества информации, необходимой для уже возникших ожиданий. В подтверждение этого можно привести ранние эксперименты Бартлетта [2], показывающие готовность испытуемых сообщить о восприятии хорошо подкрепленного слова аэроплан при тахистоскопическом предъявлении буквосочетания аэроплан, и многие другие опыты [см. 9]. Мы вовсе не хотим умалить значения прошлого опыта при формировании наших гипотез. Наша цель— просто предостеречь читателя от чрезмерно упрощенного подхода. Данные, подтверждающие значение монополии как фактора, определяющего силу гипотез, хотя и довольно скудны, но совершенно определенны. Постман и Брунер [47] показали, например, что для распознавания слов, связанных с пищей, требуется меньшая экспозиция, когда испытуемые подготовлены с помощью простой инструкции к поиску таких слов, чем в случае, когда создается установка на поиск как слов, связанных с пищей, так и слов обозначающих цвета, хотя слова обоих видов предъявляются одинаково часто. Этот эксперимент повторялся с раздражителями иного рода и дал, по существу, такие же результаты. 91 Данные о роли познавательных факторов в относительно простых задачах были получены в экспериментах, проведенных в Гарварде. В слово включалась перевернутая буква. Слово могло быть бессмысленным или правильным английским словом. В последнем случае испытуемым труднее заметить перевернутую букву. Общий контекст значимого слова в гораздо большей степени способствует маскировке неправильно написанной буквы. Ложная гипотеза, что все буквы в предъявляемых словах написаны правильно, подтверждается минимальной информацией, и поэтому испытуемые не торопятся от нее отказываться. Надо признаться, что этот результат несколько выходит за пределы того, что долгие годы было известно специалистам по маскировке. Если создать некоторый контекст гипотез относительно окружения, наблюдателю трудно заметить незначительные детали, нарушающие этот контекст. Я думаю, кстати, что лучший метод тренировки наблюдателей на раскрытие маскировки состоит в том, чтобы давать им как можно больше гипотез о раздражителях, повышая тем самым количество информации, необходимой для подтверждения любого ожидания. Можно привести различного рода данные — результаты экспериментов, наблюдений или клинических исследований — в подтверждение роли мотивационных факторов в усилении гипотез. Постман, Брунер и Мак-Гинни [48], а также Вандерплас и Блейк [57] установили положительную зависимость между иерархией ценностей человека и легкостью распознания им слов, связанных с различными ценностями. Можно упомянуть исследование Таулесса [54], установившего, что художники начинают со временем больше зависеть от сетчаточных признаков величины и яркости объектов, играющих особую роль в их профессиональной деятельности. Это относится и к способности гистологов оценивать с одного взгляда малейшие особенности в своих препаратах, а влюбленные в целях самозащиты или в силу очарования видят лишь доброе и прекрасное в своих избранниках. Существует также много данных, говорящих о том, что отношение между силой гипотезы и ее мотивационным значением отнюдь не является столь простым. Так, МакКлелланд и Либерман [45] показали, что отрицательно окрашенные слова, связанные с неудачей, испытуемые со средним уровнем достижений распознают менее быстро, 92 чем испытуемые с высоким и низким уровнем. А эксперименты Мак-Гинни [46], Мак-Клири и Лазаруса [44] свидетельствуют о том, что при ожиданиях, имеющих большое мотивационное значение, ответ на информационное значение раздражителей может выражаться не в изменении распознавания, а в снижении порогов вегетативных реакций, например кожно-гальванических реакций. В подтверждение социально обусловленного усиления гипотез достаточно сослаться на результаты классических экспериментов Шерифа [51]. Напомним, что в этих опытах возможность подтверждения или опровержения гипотез с помощью одного из применявшихся раздражителей была равна нулю. В этих условиях могли действовать только социальные факторы. Характер подтверждающей и опровергающей информации Выше мы пытались использовать независимые измерения силы гипотезы. Обычно в эксперименте можно было произвольно менять частоту Предшествующего подтверждения, а результат измерялся временем, необходимым испытуемому для восприятия раздражителя, скажем, При тахистоскопическом предъявлении. Когда порог снижается в силу прошлого подтверждения гипотезы или ее монополии, мы говорим, что наш параметр «сила гипотезы» изменился. Однако в нашем изложении отсутствовал один важный фактор: определение того, что именно в каждом конкретном эксперименте следует понимать под существенной, или релевантной, информацией. Ниже мы подробно рассмотрим эту проблему; здесь мы остановимся лишь на самом понятии информации. Прежде всего, мы будем различать существенную, релевантную, информацию и Несущественную, нерелевантную, информацию. Существенная информация или признак — это раздражитель, который может быть использован испытуемым для подтверждения или опровержения некоторого ожидания относительно окружающей среды. Простейший пример можно привести из области пространственных восприятий. Некоторые элементы информации, например линии перспективы, параллакс движения и т. п., несомненно, существенны в качестве признаков, подтверждающих 93 или опровергающих гипотезу, скажем, о расстоянии, отделяющем нас от стога сена, который мы наблюдаем в долине. Другие признаки явно не существенные; жаркая погода, гармоничные звуки и т. д. Далее, среди существенных признаков можно установить некую иерархию с точки зрения их надежности. Характер поверхности участка земли, лежащего между нами и стогом,— это существенный элемент информации, однако не очень надежный, особенно если мы плохо разбираемся в данной местности. Видимые размеры стога при условии, что мы не знаем, каков обычный размер стога в этой местности, также существенный, но не слишком надежный признак. Более надежны такие признаки, как, например, перспектива, создаваемая за счет параллельных линий ограды, однако с наступлением сумерек и их надежность уменьшается. Мы имеем, таким образом, некий континуум от существенной и надежной информации, существенной, но ненадежной информации до несущественной информации. Слова существенный и надежный определялись в рассмотренном примере не применительно к опыту воспринимающего субъекта, а применительно к знанию экспериментатора о том, как люди, по выражению Брунсвика [13], правильно достигают тех или иных предметов в своем окружении. Пользуясь в высшей степени ненадежными, с точки зрения экспериментатора, признаками, испытуемый может с большой субъективной уверенностью воспринимать, скажем, расстояние до некоторого объекта. Он может быть, разумеется, абсолютно неправ. Его гипотезы относительно расстояния могут быть до такой степени неадекватными, что он может даже использовать обычно несущественные, почти магические информационные признаки. Он может видеть стог сена как свой замок и помещать его на таком расстоянии, которое отвечает грандиозности его представлений о размерах замков. Далее, мы должны проводить различие между тем, как экспериментатор понимает существенную и надежную информацию, и тем, как использует информацию испытуемый. Для каждого данного эксперимента существенно то, что мы определяем заранее, что мы, экспериментаторы, понимаем под существенной информацией и что не зависит от ответов испытуемого; в противном случае мы оказались бы в порочном круге. В любом эксперименте, посвященном 94 восприятию, явно или неявно проводится подобное различение, какова бы ни была природа раздражителей, с которыми мы имеем дело. Короче говоря, мы устанавливаем критерий правильного восприятия, то есть определяем, когда испытуемый пользуется существенными, до нашему мнению, признаками, сообщая о том, что находится перед ним на экране, в тахистоскопе, в помещении или где-либо еще. В большинстве экспериментов по восприятию мы исследуем, в какой степени испытуемый способен придавать максимальное значение существенным признакам (определяемым экспериментатором) в целях подтверждения или опровержения гипотез. Этот процесс зависит от характера и силы гипотез, которые он использует при восприятии данной ситуации. Рассмотрим типичный эксперимент. Перед нами ряд картинок, каждая из которых изображает одну из шести ценностей Шпрангера: религиозную, экономическую, теоретическую, социальную, политическую и эстетическую. Мы подбираем группу испытуемых, имеющих определенные оценки в этих ценностных областях в соответствии с данными теста Олпорта — Вернона. Для каждой картинки мы определяем произвольно, каково должно быть правильное восприятие изображенной в ней деятельности. Каждая картинка содержит некоторую в высшей степени надежную существенную информацию, некоторую несущественную информацию и много довольно ненадежной существенной информации. Так, на религиозной картинке изображен человек, склонивший голову в молитвенной или почтительной позе. Изображение человека содержит, однако, весьма бедную, двусмысленную информацию, ибо при кратковременном предъявлении его можно воспринять как изображение усталого, угнетенного человека, отдыхающего после тяжелого труда, или как-то иначе, помимо изображения набожного человека. Если испытуемый имеет сильную религиозную ориентацию, если он склонен подходить к своему перцептивному окружению заранее вооруженный гипотезой о религиозном характере поведения, то он увидит фигуру в набожной позе; все прочие раздражители он тоже быстро перестроит в этом смысле. Такой ход событий подучил название резонанса [47] Другой испытуемый, «экономически» ориентированный, воспримет на картинке человека, остановившегося пepевести дух во время работы. И он сможет воспринять фигуру |