Дж. Р. Р. Толкиен. Возвращение государя

Вид материала

Книга

Содержание Глава vii. домой

Подобный материал:

• План Род Романовых. Угнетение Романовых при Борисе Годунове. Возврат из ссылки Романовых., 265.53kb.
• Вечное возвращение по-белорусски, 260.64kb.
• И. П. Мартос. Памятник Минину и Пожарскому Памятник Минину и Пожарскому был первым, 81.97kb.
• 120 лет со дня рождения Джона Рональда Рейела Толкиена, 503.18kb.
• Стенографический отчёт международная конференция «возвращение политэкономии: к анализу, 3160.54kb.
• Продолжаем наш разговор о фантастической литературе, 136.79kb.
• Иван Лукьянович Солоневич, 6538.43kb.
• Иван солоневич   народная монархия, 1446.77kb.
• Статья вышла в: Staatslexikon der Gorres-Gesellschaft, 96.74kb.
• Возвращение спектакля, 26.57kb.

ГЛАВА VII. ДОМОЙ

Теперь их путь лежал прямиком на запад, через Пригорье в Хоббитанию. Им

не терпелось снова увидеть родные края, но ехали поначалу медленно: Фродо

занемог. У Бруиненской переправы он застыл как вкопанный, и глаза его

мертвенно потускнели. За этот день он не сказал ни слова; было шестое

октября.

- Плохо тебе, Фродо? - тихо спросил Гэндальф, подъехав к нему.

- Да, плоховато, - отозвался Фродо. - Раненое плечо онемело, и кругом

точно смерклось. Нынче с тех пор ровно год.

- Увы, иную рану можно залечить, но не исцелить, - вздохнул Гэндальф.

- Моя, наверно, из таких, - сказал Фродо. - Боюсь, для меня нет

возврата: доберусь до Хоббитании, а она совсем другая, потому что я уже не

тот. Я отравлен и изувечен: клинок назгула, жало Шелоб, зубы Горлума... и

меня изнурило тяжкое, неизбывное бремя. Где ж найду я покой?

Гэндальф промолчал.


А назавтра к вечеру боль унялась, тоска отступила, и Фродо стал опять

весел, будто и вовсе забыл о давешнем черном удушье. Незаметно летели дни;

они подолгу отдыхали в лесах, разубранных поредевшей багряно-желтой листвой,

пронизанных осенним солнцем. Наконец подъехали к Заверти; вечерело, и черная

тень горы, казалось, преграждала путь. Фродо попросил их поторопиться и, не

взглянув на гору, проскакал сквозь тень, опустив голову и закутавшись в

плащ. В эту ночь погода изменилась: налетел холодный и буйный западный ветер

с дождем и желтые листья метались вокруг, как стаи встревоженных птиц. А в

Четборе деревья уж почти оголились, и Пригорье заслонила мутная дождевая

завеса.

Сыро и ветрено было вечером двадцать восьмого октября, когда пятеро

путников взъехали по косогору к Южным Воротам Пригорья. Ворота были накрепко

заперты, дождь хлестал в лицо, и хмурилось из-под плывущих туч низкое серое

небо. Хоббиты слегка приуныли: все-таки не заслужили они такой уж

неприветливой встречи.

Кричали, стучали - наконец вышел привратник со здоровенной дубиной. Он

опасливо, подозрительно присматривался к ним; потом разглядел Гэндальфа и

признал в его спутниках хоббитов - правда, каких-то диковинных. Тогда он

просветлел и кинулся отпирать ворота.

- Заезжайте, заезжайте! - сказал он. - Новостей у вас, конечно, куча, у

нас тоже, словцом бы перекинуться, да куда там: холодно, льет, собачья,

вообще, погода. Вот Лаврик - это уж само собой - приютит вас в "Гарцующем

пони", там обо всем расскажете и наслушаетесь.

- А ты зайдешь туда попозже, узнаешь все скопом и кучу сверх того, так,

что ли? - рассмеялся Гэндальф. - Как там у вас поживает Горри?

Привратник насупился.

- Горри у нас не поживает, - буркнул он. - Вы Лавра спросите, он вам

обо всем расскажет. Словом, добрый вечер!

- Тебе того же! - пожелали они, проезжая, и заметили, что за оградою у

дороги построили длинный сарай. Оттуда выходили люди - набралась целая толпа

- и глазели на них из-за забора. Проехали мимо дома Бита Осинника: вся

изгородь заросла и порушилась, окна заколочены.

- Ты что же, Сэм, так-таки и укокошил его тогда огрызком яблока? -

поинтересовался Пин.

- Да нет, господин Перегрин, это, как бы сказать, вряд ли, - задумчиво

произнес Сэм. - Небось живехонек; а вот как-то моя лошадушка, мой поник.

Надо же ведь, сбежал. И как не сбежать: волки воют, а жить охота...


Подъехали к крыльцу "Гарцующего пони" - а там вроде бы все было как

всегда, и светились нижние окна из-за багровых штор. Они подергали звонок,

дверь приотворилась, выглянул Ноб, увидел их под фонарем и заорал:

- Господин Наркисс! Сударь! Они воротились!

- Ах, воротились? Ну, я им сейчас покажу! - Это послышался голос

Наркисса, и сам он тут же появился с дубинкой в руке. Но, увидевши их,

застыл, и яростная гримаса на лице его сменилась изумленным восторгом.

- Ах ты, Ноб, ах ты, дуралей шерстолапый! - крикнул он. - Ты что,

старых друзей не узнаешь, не называешь? Всполошил меня без толку, олух, а

сам знаешь, какие нынче времена! Батюшки, ну и ну! И откуда же вы такие? Да

я уж с вами навсегда распрощался, хорошенькое дело, ушли в пустошь с

Бродяжником, ай да ай, а кругом, понимаешь ли, всякие Черные рыщут. Ну как

же я рад вас всех видеть, и Гэндальфа в особицу. Да заходите же, заходите!

Комнаты что, те же самые? Свободны ваши комнаты; да и то сказать, все почти

комнаты нынче свободны, чего уж там, сами увидите. Насчет ужина сейчас

постараемся, мигом, только вот у меня с прислугой-то нынче... Эй ты,

Ноб-телепень! Скажи Бобу... ну да, забыл, Боб теперь со своими ночует на

всякий случай. Одним словом, Ноб, эй ты, чтобы развели лошадей по стойлам:

ну да, ты-то, Гэндальф, своего сам отведешь, а то кого он послушается.

Красавец, я тогда еще говорил, что какой красавец, да вы заходите! Заходите

и будьте как дома!

Наркисс вроде бы и сыпал словами по-прежнему, и так же деловито

суетился. Однако же постояльцев у него, может, и совсем не было, тишина

несуразная; только из Общей залы доносились немногие приглушенные голоса.

Лавр нес две свечи, и виднелось его лицо - увядшее и угрюмое, не то что

прежде.

Они шли за ним по коридору к тем комнатам, что занимали в страшную ночь

год с лишним назад. Им было грустно: старина Лавр недоговаривал, а дела-то у

него, видно, шли плоховато. Но они пока что помалкивали, ждали, что будет

дальше.

И дождались: господин Наркисс собственной персоной явился к ним после

ужина проверить, все ли хорошо. А все было очень даже неплохо: как там дела

ни шли, а пиво и съестное в "Пони" хуже не стали.

- Нынче вечером в Общую залу я вас, само собой разумеется, не буду

приглашать, - сказал он. - Вы же устали, а там и народу-то сегодня совсем

немного - бывает. Но коли вы мне уделили бы с полчасика перед сном, ну так,

для разговору, оно бы и неплохо, да и заснется лучше.

- Вот-вот, - сказал Гэндальф, - тебя-то мы и ждали. За нас не волнуйся,

мы не так чтоб уж слишком утомились, потихоньку ехали. Правда, промокли,

продрогли и проголодались, но это, спасибо тебе, позади. Присаживайся! Нам

бы немного трубочного зелья, мы бы тебя расцеловали.

- С чем плохо, с тем плохо, - причмокнул Наркисс. - Большая нехватка, у

нас теперь только и есть, что сами растим, а это пустяк пустяком. Из

Хоббитании нынче ни тебе листика. Ну, я уж покопаюсь в закромах-то, авось

найдется.

Нашлась пачка неразрезанного табака, пятерым курильщикам на день-два.

- Южнолинчский, - сказал Наркисс. - Это у нас самый лучший, но куда ему

до южноудельского, я и всегда так говорил, хотя вообще-то Пригорье ничуть не

хуже Хоббитании, я, конечно, извиняюсь.

Его усадили в большое кресло у камина, Гэндальф сел напротив, а хоббиты

между ними на табуреточках. Разговаривали они отнюдь не полчасика, и уж

новостей господину Наркиссу хватило с избытком; впрочем, и он в долгу не

остался. От их рассказов Лавр попросту опешил: ни о чем подобном он в жизни

не слыхивал и лишь твердил как заклинание: "Да не может быть!" - на разные

лады.

- Да что вы говорите, господин Торбинс - или, простите, господин

Накручинс? Все-то у меня в голове перекру... перепуталось. Да вы шутить

изволите, господин Гэндальф? Батюшки-светы, ушам не верю! И это в наши-то

времена? Ай-яй-яй!

Наконец настал его черед: ему тоже было о чем порассказать.

Оказывается, хозяйничал он с горем пополам - да что там, честно говоря, все

из рук вон плохо.

- К Пригорью никто нынче и близко не подъезжает, - сказал он. - А

пригоряне сидят по домам, замкнувши ворота на двойные запоры. А все почему:

все из-за тех чужаков, из-за отребья, которое - может, помните? - понабежало

в Пригорье Неторным Путем год назад. Потом их стало как собак нерезаных.

Всякие там были, конечно, были и бедолаги обездоленные, но все больше народ

опасный, ворье и головорезы. И ведь у нас в Пригорье - это у нас-то в

Пригорье! - поверите ли, до драки дошло. Честное, скажу вам, слово, дрались

не по-здешнему, а сколько народу убили, и убили до смерти. Да вы же мне не

поверите!

- Поверю, поверю, - сказал Гэндальф. - Много ли народу погибло?

- Трое и двое, - отвечал Наркисс, разумея отдельно людей и хоббитов. -

Убили беднягу Мэта Бересклета, Разли Яблочка и коротыша Тама Деловика

из-за Горы, а заодно, представьте себе, Вилла Горби с дальних склонов и даже

одного Накручинса с Пажитей - вот такие были мужики, очень их не хватает. А

Бит Осинник и Горри Козельник, который стерег Западные Ворота, - эти

переметнулись и с теми убежали: скажу вам по секрету, они-то их наверняка и

впустили. В смысле когда была драка, в ту ночь. Потому что им еще раньше

было сказано: давай отсюда - и пинка на прощанье, ну как то есть раньше, еще

до Нового года, а драка была, точно говорю, в новом году, как раз снегу

навалило.

Ну и пусть бы их, ладно, живут себе и живут с лиходеями, где там они

живут - в Арчете или в северной пустоши. Прямо как не сейчас, а тыщу лет

назад, расскажи - не поверят. В общем, по дороге не проедешь ни туда, ни

сюда, и все на всякий случай спозаранку запираются. А вдоль ограды, конечно,

ходят сторожа, и возле ворот стоят заставы - это по ночам-то.

- Скажите пожалуйста, а нас никто не тронул, - удивился Пин. - И ехали

мы медленно, и не остерегались. Ничего себе, а мы-то думали, что все

безобразия позади.

- Ох, господин Перегрин, не позади они, а впереди, - вздохнул Наркисс,

- вот ведь беда-то. Это, знаете, немудрено, что они к вам не подступились.

Еще бы: тут тебе и мечи, шлемы, и щиты, и вообще. Впору бежать да прятаться:

я и то малость струхнул, как вас увидел.

Так вот оно что! Дивятся-то вовсе не чудесному их возвращению, а их

диковинному виду. Сами они привыкли к воинам в ратном доспехе, и невдомек им

было, что из-под их плащей сверкали кольчуги, на головах были причудливые

гондорские и ристанийские шлемы, щиты украшены яркими гербами и что у себя

дома они выглядели опасными чужестранцами. А тут еще Гэндальф в белом

облачении и шитой серебром синей мантии, с длинным мечом Ярристом у бедра,

верхом на огромном сером коне.

Гэндальф рассмеялся.

- Ну-ну, - сказал он, - если они попрятались от нас пятерых, то

видывали мы врагов и пострашнее. Стало быть, нынче-то ночью можете спать

спокойно.

- Да вы же сегодня здесь, а завтра там, - вздохнул Наркисс. - Чего ж

бы, конечно, лучше, коли б вы у нас погостили. Мы ведь к таким делам

непривычные; опять-таки, говорят, и Следопыты эти все куда-то подевались.

Правду сказать, в долгу мы перед ними, зря языки чесали. Да и не только

грабители нас донимают: с ними мы бы еще, может, как-нибудь управились.

Волки зимой завывали у самой ограды. А в лесах завелись какие-то черные

твари, привиденья не привиденья, про них и подумать-то страшно, аж зубы

клацают. Короче, живем лучше некуда, извините за прямоту.

- Да, хорошего мало, - согласился Гэндальф. - В этот год в Средиземье

едва ли не всем худо пришлось. Но теперь прочь унынье, Лавр! Общая беда вас

лишь краем задела, и я очень рад, что не прихлопнула, а могла. Настают,

однако же, иные, добрые времена - таких, может статься, ты и не упомнишь.

Следопыты возвратились, мы ехали вместе с ними. Главное же, любезный мой

Лавр, - Государь вернулся на трон, и он вас в обиду не даст, скоро сам

увидишь. Скоро Неторный Путь станет торным, поскачут гонцы во все концы, а

уж на север тем более, в Глухомани изведут нечисть, да и самой Глухомани не

будет, распашут ее пришельцы. Наркисс недоверчиво покачал головой.

- Проезжих побольше - это я не против, ежели приличный народ, - сказал

он. - Только всякого там разбойного сброда с нас хватит. И вообще чужакам

нечего ни в Пригорье соваться, ни возле Пригорья болтаться. Нам лишь бы жить

не мешали. А то, знаете, набегут невесть какие невесть откуда, начнут - да

не селиться, шляться будут, и Глухомань-то всю загадят.

- Не тревожься, Лавр, жить вам не помешают, - сказал Гэндальф. - От

Изена до Сероструя, от Брендидуима до юго-западных побережий могут

расселиться целые народы, и все равно ближние к вам селенья будут за

несколько суток езды. И за сотню миль отсюда к северу, там, где нынче совсем

заглох Неторный Путь, прежде много жило людей - и на Северном Нагорье, и на

берегах Тусклоозера.

- Это где же, у Покойницкой Гати, что ли? - еще недоверчивее спросил

Наркисс. - Да там, говорят, кругом привиденья. Разбойник и тот забрести туда

побоится.

- Следопыты не боятся туда забредать, - сказал Гэндальф. - Покойницкая

Гать, говоришь? Да, я знаю, давненько так именуются у вас тамошние

развалины; а на самом деле, Лавр, это Форност-Эраин, Северн Великокняжеский.

И недалек тот день, когда нынешний Государь отправится туда, чтобы

воздвигнуть заново древнюю столицу Арнора. Ну и пышная же свита проедет

через Пригорье!

- А что, оно, пожалуй бы, и неплохо, - заколебался господин Наркисс. -

Может, и дела чуток поправятся. Если только он, этот ваш Государь, не станет

наводить в Пригорье свои порядки.

- Не станет, - пообещал Гэндальф. - Ему и ваши порядки сгодятся.

- Ну да? - озадаченно усомнился Наркисс. - Хотя и то сказать, что ему

наши порядки: сидит себе сотни за три миль от нас на высоком троне в

огромном замке и попивает вино - из золотой небось чаши. Какое ему дело до

моего "Пони" или до моего пива? Кстати скажу, пиво-то у меня хорошее, еще

даже лучше прежнего, над ним Гэндальф прошлой осенью поколдовал, и с тех пор

все пьют не нахвалятся. УЖ такое спасибо, уж такое утешенье!

- Ишь ты, даже лучше прежнего, - заметил Сэм. - А он-то говорит, у вас

пиво всегда было отличное.

- Кто говорит, Государь?

- Он самый. Бродяжник, главарь Следопытов. А до вас это разве еще не

дошло?

Тут наконец дошло: на широком лице господина Наркисса изобразилось

несказанное изумление - глаза округлились, рот разинулся до ушей, и он

крякнул.

- Бродяжник, ну и ну! - выговорил он, когда снова обрел речь. - На

троне, в короне и с золотой чашей! Батюшки, это что ж теперь будет?

- В Пригорье-то уж точно будет даже лучше, чем было, - сказал Гэндальф.

- Да вроде бы так, будем надеяться, - более или менее согласился

Наркисс. - Ну что, хорошо поговорили, давным-предавно не случалось мне

вести такой приятной беседы. Теперь в самый раз соснуть, тем более, прямо

скажу, будто у меня от сердца чуть-чуть отлегло. Надо, конечно, головой как

следует подумать, но это уж я утром, на свежую голову. Словом, кто куда, а я

спать, да и вам, поди, давно уж пора на боковую. Эй, Ноб! - крикнул он,

приоткрыв дверь. - Эй ты, Ноб-телепень! Эй, Ноб! - снова крикнул он и вдруг

хлопнул себя по лбу. - Что-то я вроде вспомнил, только забыл что.

- Может, снова письмо какое забыли отдать, господин Наркисс? - лукаво

осведомился Мерри.

- Посовеститесь, господин Брендизайк, нашли что вспоминать! Ну вот,

сбили вы меня. О чем бишь я? Ноб, на конюшню, ага! Мне чужого не надо, а что

ваше, то ваше. Помните - лошадей свели, а вы купили пони у Бита Осинника,

помните? Так здесь он, ваш пони, сам собой прибежал, а уж откуда - это вы

лучше моего знаете. Лохматый был, что твой бродячий пес, и тощий, как

вешалка, но живехонек. Ноб его выходил.

- Ну да? Мой Билл! - закричал Сэм. - Эх и везучий же я, что там Жихарь

ни говори! Раз-два, и еще одно желание исполнилось. Да где же он?

И Сэм лег спать не раньше, чем наговорился в конюшне с Биллом.


В Пригорье они на денек задержались, и уж вечером-то у господина

Наркисса дела шли как нельзя лучше. Любопытство превозмогло все страхи, и в

Обшей зале яблоку негде было упасть. По долгу учтивости вышли туда и наши

хоббиты; их, разумеется, закидали вопросами. Народ в Пригорье был

памятливый, и все наперебой интересовались, написал ли Фродо обещанную

книгу.

- Еще нет, - отвечал он. - Но заметок набралась уймища, вот вернусь

домой, разберусь.

Он пообещал непременно описать удивительные события в Пригорье, чтоб

книга была поживее, а то что там, подумаешь, какие-то дальние, маловажные,

южные дела, скукота!

Потом кто-то из молодых попросил приезжих что-нибудь спеть, но тут

гомон мигом стих, и на него цыкнули: мол, на этот раз уж как-нибудь

обойдемся в нашей Общей зале без чародейских штук!

День прошел спокойно, ночью было тихо, и рано утром они собрались в

дорогу: погода стояла по-прежнему дождливая, к ночи хорошо бы приехать в

Хоббитанию, а путь лежал неблизкий.

Гостей провожали всем скопом, и впервые за год пригоряне повеселели;

изумленно замирали те, кто еще не видел наших путников в походном

снаряженье: Гэндальфа с пушистой длинной белой бородой, который словно

светился, и синяя мантия его казалась облаком в солнечных лучах; и четырех

хоббитов, похожих на витязей-странников из полузабытых сказаний. Накануне

многие посмеивались, слушая байки про нового Государя, но теперь им

подумалось, что, пожалуй, нет дыма без огня.

- Ну что ж, дорога, как говорится, вам скатертью, счастливо до дому

добраться! - напутствовал их господин Наркисс. - Забыл сказать, ходят слухи,

будто и в Хоббитании не все ладно, чего-то там творится не разбери-поймешь.

Знаете ведь: своя беда чужую из головы гонит. Уж не взыщите, тем более вы, с

вашего позволения, вернулись совсем не такие, какими уехали, и, похоже, в

случае чего сумеете за себя постоять. Вы там как пить дать порядок наведете.

Еще раз доброго пути! Наезжайте почаще - здесь вам всегда будут рады!


Распрощались, поехали, миновали Западные Ворота и оказались на дороге в

Хоббитанию. Пони Билл трусил с очень довольным видом возле Сэма, даром что

нагружен был, как и в тот раз, изрядно.

- Что же такое стряслось в Хоббитании, на что намекал Наркисс? -

задумчиво проговорил Фродо.

- Догадываюсь, - буркнул Сэм. - То самое небось, что я видел в

колдовском Зеркале: деревья порубили, Жихаря моего из дому выгнали.

Замешкались мы в дороге, вот что я вам скажу.

- В Южном уделе тоже, видать, неладно, - сказал Мерри. - Куда

подевалось все трубочное зелье?

- Что бы ни стряслось, - объявил Пин, - одно ясно: заправляет всем этим

делом Лотто, это уж будьте уверены.

- Лотто - он, конечно, Лотто и есть, - сказал Гэндальф. - Но заправляет

не он, про Сарумана-то вы забыли. А он давным-давно присматривался к

Хоббитании, задолго до Саурона.

- Подумаешь, ты же с нами, - сказал Мерри. - В два счета разберемся.

- Пока что я с вами, да, - подтвердил Гэндальф, - но ненадолго. В

Хоббитанию я с вами не поеду. Разбирайтесь сами: вроде бы уж должны были

привыкнуть. А вам что, до сих пор непонятно? Повторяю: мои времена кончились

и не мое теперь дело - наводить порядок или помогать тем, кто его наводит.

Кстати же, дорогие мои друзья, никакая помощь вам не нужна, сами справитесь.

Вы не только подросли, но и очень выросли. Вы стали солью земли, и я больше

ни за кого из вас не опасаюсь.

Словом, я вас вот-вот покину. Я хочу толком поговорить с Бомбадилом, а

то за две тысячи лет как-то не удосужился. Говорят, кому на месте не

сидится, тот добра не наживет. Я на месте не сидел, отдыха не знал, а он жил

себе и жил в своих лесных угодьях. Вот и посмотрим, посравним: нам есть что

рассказать друг другу.


Там, где год с лишним назад Бомбадил вывел их на Тракт, они

остановились и огляделись, будто ожидаючи снова его увидеть: а вдруг он -

мало ли - каким-нибудь чудом их встречает? Но не было Бомбадила; сырая мгла

окутала Могильники, и за пологом тумана укрылся Вековечный Лес.

Фродо грустно смотрел на отуманенный юг.

- Вот бы кого хотелось повидать, - проговорил он. - Как-то он там?

- Да он как всегда, не беспокойся, - ответил Гэндальф. - Веселый и

беззаботный, что ему наши тревоги и радости, разве про онтов порасспросил

бы. Захочешь - съезди потом, навести его. А сейчас я бы на твоем месте

поторопился, не то ведь, чего доброго, запрут ворота на Брендидуимском

мосту.

- Никаких там ворот на мосту нет, - сказал Мерри, - И ты это не хуже

моего знаешь. Вот ежели на юг, в Забрендию, - там да, есть ворота, но уж

кого-кого, а меня там пропустят в любое время дня и ночи!

- Ты хочешь сказать, что на мосту ворот не было, - возразил Гэндальф. -

Приедешь - посмотришь, вдруг да окажутся. И в Забрендии тоже не так все

просто. Ничего, авось справитесь. Прощайте, милые мои друзья! Еще не

навсегда, но надолго прощайте!

Светозар огромным прыжком перескочил с Тракта на зеленую дамбу;

Гэндальф направил его, и он помчался к Могильникам быстрее северного ветра.

- Вот и пожалуйста, было нас четверо, четверо и осталось, - сказал

Мерри. - Другие все поисчезали, как приснились.

- Не знаю, не знаю, - сказал Фродо. - Я, наоборот, будто снова заснул.