Владимир Швейцер

Вид материала

Документы

Содержание Немного истории Количество и качество В лабиринтах теории Глобализация по-социнтерновски Коллизии миротворчества Quo vadis?

Подобный материал:

• Альберт Швейцер. Культура и этика, 5288.43kb.
• Биография Немецко-французский протестантский миссионер и богослов, философ, врач, музыковед,, 4721.82kb.
• Темы рефератов: Понятие «культура» и«цивилизация» в различных культурологических концепциях, 32.05kb.
• Альберт Швейцер. Культура и этика, 5368.02kb.
• Петер Швейцер, 4090.8kb.
• Конкурс "Знай и люби родной Владимир" «владимир и владимирцы в великой отечественной, 41.68kb.
• Владимир Маканин. Голоса, 855.51kb.
• Лекция введение в курс, 185.6kb.
• «Альберт Швейцер, нобелевский лауреат», 139.77kb.
• В. И. Вернадский – книги и статьи Вернадский, Владимир Иванович. Дневники, 77.32kb.

Владимир Швейцер^

Социнтерн «постбрандтовского» периода:

новый старт или финиш?

Среди международных организаций, объединяющих в своих рядах представителей множества государств, Социалистический Интернационал (СИ) выделяется, прежде всего, своей репрезентативностью. Несмотря на то, что собственные «интернационалы» имеют либералы, демохристиане, консерваторы, представители иных политических воззрений Социнтерн заметно превосходит их и с количественной и с географической точек зрения. Согласно социнтерновской статистике, в его рядах на конец 2003 г. насчитывалось 155 партий, представляющих 120 государств всех континентов. Процесс собирания воедино тех, кто считают себя сторонниками идей демократического социализма продолжается более полувека, со времени проведения в июне 1951 г. во Франкфурте на Майне первого (учредительного) конгресса СИ. С тех пор главный форум Социнтерна собирался уже двадцать два раза. Последний XXII конгресс состоялся в бразильском Сан-Паулу в октябре 2003 г.

Немного истории

За период своего достаточно долговременного существования СИ эволюционировал от малозаметного фактора международной жизни, никак не влиявшего на ход мировых событий 50х – начала 70х гг., до важного субъекта политических перипетий второй половины 70х – 80х гг. Тогда президентом этой организации являлся один из виднейших деятелей Европы и мира того периода германский социал-демократ В. Брандт. Команду Брандта составляли и другие весьма авторитетные в европейских и международных делах социал-демократы – У. Пальме, Б. Крайский, Ф. Миттеран, К. Сорса, Ф. Гонсалес, М. Соариш, Й. ден Ойл, Г. Харлем Брундтланд и др. Все они в течение длительного времени не только возглавляли наиболее многочисленные и влиятельные социал-демократические партии, но и занимали ключевые посты в своих государствах. Будучи заместителями (вице-президентами) В. Брандта они курировали в Социнтерне определённые направления. Так У. Пальме активно проявил себя на поприще борьбы против системы апартеида на Юге Африки, способствовав, в конечном итоге, прекращению вооружённой конфронтации в этом регионе, приходу к власти представителей коренного африканского населения. Усилиями Б. Крайского удалось усадить за стол переговоров некогда непримиримых арабских деятелей и израильских политиков – социал-демократов. Небезуспешно действовали иберийские социалисты Испании и Португалии в процессе примирения враждующих сторон в Центральной Америке. В результате, уже в конце 80х гг. наметились демократические перемены в таких странах региона как Никарагуа, Сальвадор и Гватемала. Нельзя не упомянуть и вклад в дело разрядки и разоружения, который внёс К. Сорса, возглавлявший специальный социнтерновский комитет. Здесь конечно же очевидна заслуга и самого В. Брандта, чьё посредничество в перманентном конфликте сверхдержав, во многом снизило градус противостояния, показало неприемлемость ракетного покера для менталитета трезвомыслящих европейцев. Помимо этого, Брандт, как и Социнтерн в целом, был зачинателем диалога «Север – Юг», в процессе которого была проанализирована начальная стадия глобализации.

Отличительной чертой «брандтовского» периода деятельности Социнтерна стало стремление этой организации, рассматривать наиболее важные международные проблемы во взаимосвязи, а не изолированно. Это касалось увязки вопросов разоружения и установления более справедливых экономических взаимоотношений промышленно развитых и развивающихся государств. И с трибуны конгрессов СИ, и в его резолюциях, специальных докладах этой организации постоянно подчёркивалась не вызывающая сомнения идея: борьба за мир и её конкретные результаты влияют на возможности социального прогресса, обеспечение подлинной национальной независимости и углубление демократии в развивающихся государствах. Социнтерн справедливо полагал, что ослабление гонки вооружений, даст импульс демократическим силам в странах Восточной Европы, ослабит путы коммунистического авторитаризма. Активно борясь за права человека, СИ прокладывал мостки демократии и в странах «третьего мира», и там где якобы существовал «реальный социализм». Документы СИ брандтовского периода анализировали такие проблемы, как «Север – Юг» и экологическую угрозу не с абстрактных, а с идейно-политических позиций, видя в них существенные элементы кризиса экономики капиталистической системы.

В целом же, «новый старт» в деятельности Социнтерна, провозглашённый В. Брандтом с трибуны XIII (Женева, ноябрь 1976 г.) конгресса СИ, избравшего его своим президентом, оказался весьма впечатляющим. Показательно, что в своей речи на открытие XVIII стокгольмского конгресса (июнь 1989 г.) Брандт вновь использовал эту метафору, считая укрепление престижа возглавляемой им организации, во многом зависящим от своевременной модификации социнтерновских позиций, в новых условиях, становившихся всё более очевидными на рубеже 80х – 90х гг. Действовавший долгие годы в качестве «третьей силы» между биполярными военно-политическими блоками Востока и Запада, Социнтерн должен был, как стало вскоре ясно, исходить из принципиально иной парадигмы международных отношений. Устранение угрозы всеобщего термоядерного конфликта отнюдь не сняло проблему опасности войны, наиболее реальной ныне на региональном уровне. Очаги напряжённости возникли – что ранее казалось просто немыслимым – и на европейском континенте. Существенной модификации требовали и посреднические усилия при решении проблематики Север – Юг. Если на Севере, прежде всего в Европе, набирали силу объединительные, интеграционные тенденции, то Юг всё более атомизировался как в экономическом, так и военно-политическом плане, превращаясь в арену перманентных межгосударственных и внутристрановых конфликтов. Глобализация, в ещё больше степени, чем прежние разногласия, разделила мир на тех кто черпал из неё выгоды, и тех, кто терпел очевидный ущерб. Терроризм бывший в 70е – 80е гг. дополнительным фактором нагнетания международной напряжённости, стал в последующие 10-15 лет ключевым компонентом дестабилизации. Наконец, крах политики и доктрины коммунизма сделал социал-демократию по существу единственным политически влиятельным представителем социалистических воззрений.

Новый импульс Социнтерну должны были дать новые люди. Уже на рубеже 80х – 90х гг. в СИ наметился неизбежный процесс смены поколений. В 1986 г. пал от руки наёмного убийцы У. Пальме. В 1987 г. ушёл из жизни видный голландский социал-демократ Й. ден Ойл, тремя годами позже – Б. Крайский. Уличённый в коррупции покинул политическую арену итальянец-социалист Б. Кракси. Однако наиболее тяжёлой утратой стала кончина осенью 1992 г. архитектора социнтерновского обновления В. Брандта. Отметим также, что в последующие несколько лет практически все его сподвижники 70х – 80х годов отошли от активной деятельности в рядах Социнтерна, уступив бразды правления в своих партиях представителям молодого поколения. В результате среди избранных на XXII конгрессе СИ руководящих деятелей этой организации не было ни одного из тех кто прошёл «брандтовскую» школу. Новым лидерам Социнтерна предстояло в новых условиях подтвердить высокое реноме СИ как влиятельной международной организации, самостоятельного субъекта мировой политики начавшегося тысячелетия.

Количество и качество

Обновление руководящей верхушки Социнтерна происходило параллельно с бурным ростом его рядов. Если после XIX конгресса СИ (Берлин, сентябрь 1992 г.), с которого, соответственно говоря, можно начать отсчёт «постбрандтовской эры» членами Социнтерна с различным статусом¹ являлось 85 партий, то в Сан-Паулу осенью 2003 г. их стало уже 155. В Результате, сегодня члены Социнтерна имеются во всех европейских государствах, в абсолютном большинстве стран американского континента, во многих африканских государствах, в ряде стран Азии и бассейна Тихого океана. Партии эти называются по-разному, хотя в официальных документах СИ говорится, как правило, о социал-демократах, социалистах и лейбористах. Впрочем, согласно ныне действующему Уставу Социнтерна он «представляет собой объединение политических партий и организаций, стремящихся к осуществлению принципов демократического социализма»². Очевидно, что принципы эти дают более широкий, чем, собственно говоря, социал-демократия, диапазон для привлечения в ряды крупной международной организации новых членов из стран, нынешнее социально-экономическое, внутри политическое, идейное развитие которых порой существенным образом отличается от традиционного ореала социал-демократизма, вызревавшем как в Европе, так и в тех государствах других континентов, условия которых позволяли реализовывать на практике именно социал-демократическую модель. Впрочем, и в действующей Декларации принципов, принятой на XVIII конгрессе СИ (Стокгольм, 1989 г.) была предпринята попытка теоретически обосновать необязательность приравнивания демократического социализма как принципиальной основы функционирования Социнтерна исключительно к социал-демократии. Так, ст. 23 «Декларации» прямо указывает на это: «Демократические социалисты пришли к определению своих ценностей различными путями. Они возникли в рамках рабочего движения, народно-освободительных движений, культурных традиций взаимопомощи и коллективной солидарности…»¹.

П. Моруа, занимавший пост президента СИ в 1992-1999 гг. говорит о трёх основных требованиях, предъявляемых к кандидатам на вступлении в ряды СИ. Это не только их приверженность идеалам демократического социализма, отражённая, прежде всего, в программных документах кандидатов, но и демократическая внутрипартийная структура. Данное замечание по-видимому обращено к тем партиям, которые вышли из недр международного коммунистического движения с его принципами демократического централизма, препятствовавшими свободе мнений и организационному плюрализму. Наконец, важным условием Моруа назвал «реальный мандат, данный народом на выборах»², предлагая здесь определённую степень политического влияния соответствующих партий-кандидатов.

А чём же руководствовались партии, стремившиеся в конце XX – начале XXI века включится в ряды Социалистического Интернационала. Согласно экс-президенту эти партии «надеются в результате развить связи, получать выгоды от нашей солидарности, усилить свою легитимность благодаря праву на использование престижного знамени, которое может оказаться чрезвычайно ценным в их собственных политических кампаниях»³. Очевидно, что на кандидатов в члены СИ во многом действовала та инерция авторитета Социнтерна, который явно возрос в брандтовский период его деятельности, когда, как уже говорилось, эта организация оказала заметное воздействие на ход мировых событий. Встречи руководителей Социнтерна, занимавших одновременно высокие государственные должности в собственных странах, давали другим участникам, прежде всего из развивающихся государств, возможность установить контакты с лидерами не просто социал-демократии, но Запада как коллективного партнёра в диалоге по широкому кругу международных и региональных проблем. То обстоятельство, что в 90е годы ХХ века – начале XXI века европейские партии-лидеры Социнтерна, сохранили в целом свой удельный вес в структурах власти европейского континента мотивировал интерес к вступлению в социнтерновскую семью.

По-особому влиял на позицию претендентов и фактор коренных перемен в структуре современных международных отношений. Самоустранение СССР из оси мировых координат делало ориентацию на диалог с объединявшейся Европой насущной потребностью для тех, кто не хотел быть исключительно в орбите влияния США. И здесь совпадали интересы как многих партий «третьего мира», считавших Социнтерн и его лидеров, полномочными представителями Старого Света, так и тех социал-демократов из стран бывшего «социалистического содружества», которые вполне однозначно стремились к интеграции в структуры Европейского союза и НАТО. Крах мирового коммунизма и его главного экспонента – СССР привёл к тому, что в Социнтерн потянулись как оставшиеся идеологически и политически «бесхозными» партия и движения, некогда считавшиеся «революционно-демократическими», так и эволюционировавшие в кратчайший срок из коммунистических в социал-демократические соответствующие партии, практически всех стран Центральной и Восточной Европы.

Сложнее обстояло дело с приёмом в Социнтерн партий из государств бывшего СССР. Некоторые из них – социал-демократы Азербайджана и социалисты Армении выглядели скорее национал-демократами чем интернационалистами. Другие – социал-демократы Молдовы, Беларуси и России не имели никаких достижений в процессе национальных избирательных кампаний любого уровня. Что касается Украины, то здесь претенденты на места в Социнтерне (социалисты и социал-демократы) принадлежали к враждующим политическим лагерям. Тем не менее, все они являются на сегодняшний день членами (правда, с различным статусом) единой социнтерновской семьи. В данном случае лидеры СИ посчитали для себя более важными количественно-представительские, чем качественные показатели, отдав предпочтение географии нежели политике. Что, вполне естественно, не гарантирует их от накладок, связанных с неустойчивостью политических ситуаций в отдельных странах СНГ. Примером может быть недолгое пребывание в Социнтерне прошеварднадзевского «Союза граждан Гру0зии», фактически прекратившего существование после отстранения от власти своего неформального лидера.

Было бы неверно предполагать, что сегодня нет отбоя от желающих стать членами Социнтерна. В отдельных случаях влиятельные лидеры «третьего мира» действуют достаточно осмотрительно, идя на контакты с Социнтерном, но не спеша связывать себя с ним обязательствами формального членства. Последний пример этому – несостоявшееся до сих пор вхождение в ряды СИ правящей ныне в Бразилии Партии трудящихся. Хотя эта партия гораздо ближе к демократическому социализму в идейно-политическом отношении, чем, например Либеральная партия Колумбии и Институционно-революционная партия Мексики (традиционные партии местной буржуазии), уже несколько лет являющиеся полноправными членами СИ, тем не менее она не форсирует оформление «законного брака». По словам лидеров ПТ вхождению в Социнтерн мешает, прежде всего нечёткая позиция его отдельных лидеров, прежде всего Т. Блэра, по идейно-политическим проблемам, а также поддержка ими США по ряду международных проблем.

Вообще последний конгресс СИ показал известное охлаждение в отношениях между лидерами европейской социал-демократии и родственными им деятелями «третьего мира». Это касалось критики последних в адрес Запада по поводу вторжения США в Ирак, недостаточной помощи развивающимся государствам, общей стратегии Запада в процессе глобализации. Показательно и то, что многие адресаты этой критики в Сан-Паулу… отсутствовали. На конгресс Социнтерна, что было бы немыслимо во времена В. Брандта, не приехали его вице-президенты Т. Блэр и Г. Шрёдер, а также занимавшие эти должности премьер-министры Г. Перрсон (Швеция) и К. Симитис (Греция), лидеры финских социал-демократов П. Липпонен и испанских социалистов Х. Сапатеро, президент Партии европейских социалистов Р. Кук. Отметим, что делегации ряда ведущих партий-членов СИ выглядели весьма нерепрезентативно. В частности, лейбористов Великобритании представляла всего лишь член Национального исполкома ЛПВ М. Уолл.

В лабиринтах теории

Значительное расширение рядов Социнтерна за счёт двух основных потоков – партий из развивающихся и бывших «социалистических» государств, в условиях когда, с одной стороны, канули в лету коммунистические догматы, а с другой – иным становился капиталистический мир, испытавший на себе новые тяготы мирохозяйственных проблем – всё это требовало обновленческих подвижек и в самой доктринальной основе СИ. Несмотря на то, что основополагающий долгосрочный документ Социнтерна – Декларация принципов – была принята всего лишь в 1989 г. – она, спустя уже несколько лет, утратила характер чёткого ориентира для практических действий партий-членов, ибо всё менялось гораздо быстрее, чем это предвидели даже такие мудрые социал-демократы как В. Брандт сотоварищи. Поэтому новый президент СИ – П. Моруа считал главной задачей руководимой им организации «стимулировать идейные дискуссии, не опасаясь вынести на свет разногласия и затронуть самые спорные проблемы»¹.

Ставя вопрос таким образом, руководство Социнтерна стремилось не просто дать теоретическое толкование новому, не во всём ещё очевидному развитию в мире, но и помочь в деле реализации своих доктрин в практической деятельности находившихся во властных структурах, партий-членов. Отметим, что к моменту проведения XXI конгресса СИ (Париж, ноябрь 1999 г.) в правительства более 50 государств входили в разном качестве соответствующие партии. Особенно это было заметно в Европе, где лишь несколько стран Евросоюза не возглавлялись социал-демократами. Неудивительно, что именно в столице Франции Социнтерн обнародовал свой важнейший теоретический документ «постбрандтовского» периода – «Вызовы глобализации». При этом европейские лидеры СИ отнюдь не стремились навязать партиям других континентов своё видение мира. В вышеупомянутой декларации указывалось: «Мы стремимся к такому Интернационалу, в котором совпадают глобальные ценности и цели, но при этом сохраняется разнообразие и готовность использовать различные инструменты для достижения наших целей в согласии с приоритетами и идентичностями тех обществ, к которым мы обращаемся…»². Социнтерн позиционировал себя в качестве движения «уважающего идентичность каждой страны, признающего непосредственные приоритеты всех национальных обществ, находящихся на различных стадиях развития»¹. Лидеры организации отнюдь не ожидали в своём новаторстве лёгкой жизни, отмечая однако, что «возможные расхождения между нами следует обсуждать в атмосфере открытого диалога…»².

В какой-то степени СИ всё ещё испытывал на себе ударную волну, образовавшуюся после символического крушения Берлинской стены как олицетворения краха коммунистических теорий и практики. По этому поводу в Париже было сказано следующее: «Падение Берлинской стены десять лет назад стало символом политических изменений нашего времени. Были окончательно закрыты двери ужасающим догмам второй половины ХХ века и открыты окна ещё неопределённых надеждах нового века»³. Не забыл Социнтерн указать на ложно толкуемое родство его доктринальных установок с коммунистическими. Полагая, что стремление к справедливости в условиях свободы являлось главным отличием демократических социалистов от коммунистов, Парижская декларация подчёркивала: «Именно это отделяло нас от идеи коммунизма и противопоставлялось ему, поскольку последний был несовместим со свободой граждан»⁴. Не менее решительно Социнтерн отмёжевывался от «представление о социализме как о всего лишь ограниченной альтернативе капитализму»⁵.

Основными идейными противниками демократических социалистов были названы неоконсерваторы и неолибералы. В трактовке Социнтерна и те, и другие начали фронтальное наступление сразу после «исчезновения коммунистических моделей». Отметим, что в документах СИ неоконсерватизм и неолиберализм выглядят как синонимы, причём для обоих течений был в качестве основного признака назван «агрессивный фундаментализм», под которым, по-видимому подразумевалось нежелание последних принципиально отойти собственных прежних доктрин. Главным объектом критики стала отнюдь не рыночная экономика, а, проповедуемый правыми кругами, рыночный характер современного общества. По этому поводу в резолюции XIX (Берлин, сентябрь 1992 г.) конгресса СИ говорилось: «Экономический либерализм глух к социальным аспектам», а монетаристские рецепты по существу препятствуют всеобщему благоденствию¹. Альтернативой либерально-консервативному наступлению на исторические завоевания рабочего движения в социальной сфере называлась справедливая, экономически сбалансированная социальная политика, учитывающая, прежде всего, интересы незащищённых слоёв общества.

На уровне ценностных установок СИ вёл полемику с правыми силами, противопоставляя эгоистическому индивидуализму последних солидарность как важнейший элемент демократического социализма. В ней СИ видел основной инструмент в борьбе за социальную справедливость. При этом индивидуализм как таковой отнюдь не отрицался, равно как и базирующийся на этом основополагающем капиталистическом принципе рынок. Индивидуальные интересы, в понимании Социнтерна не должны были довлеть над общественным благом. Критика рыночного общества, где прибыль доминирует над социальными потребностями и ценностями нерыночного свойства, отнюдь не была равнозначна отрицанию его, в принципе: «Мы признаём и уважаем созидательную и производительную функцию рынка. Демократия всегда развивалась в свободных рыночных обществах» – говорится в Парижской декларации 1999 г.²

Увязка вопросов экономического развития и демократических принципов имела для Социнтерна чрезвычайно важное значение. Если в промышленно развитых странах вопрос о демократических преобразованиях считался, если не исчерпавшим себя, но всё же, в принципе, решённым, а главной была дихотомия «рыночное – социальное», то многочисленным партиям из развивающихся стран, где диктаторские методы правления время от времени всё же напоминали о себе, надо было дать общественный ориентир именно с акцентом на увязку рынка и демократических институтов власти.

Общество будущего в концепциях Социалистического интернационала как бы распадалось на две с половиной ступени. Низшую, – собственно демократический социализм, для стран «третьего мира», с их особым путём преодоления тоталитарных систем в виде военных диктатур. Высшую – «социальную демократию», где основной упор делается на максимально широкий охват общества комплексом социальных благ разного свойства. На промежуточной полуступеньке находились страны бывшего соцлагеря, где с одной стороны сохранялись, в массовом сознании, рудименты тоски по авторитаризму, а с другой – ностальгия по социальным благам нерыночной экономики.

Определённая рыхлость, поливариантность общественной модели, разрабатывавшейся Социнтерном была также связана с широким обсуждавшейся в последние пять лет концепцией «третьего пути», предложенного Т. Блэром и Г. Шрёдером¹. Родившийся в недрах двух крупнейших и влиятельных партий Социнтерна вариант «примирения» традиционных социал-демократических и неолиберальных ценностей, вызвавший на рубеже веков бурную полемику в европейских социал-демократических кругах и некоторое недоумение у демократических социалистов «третьего мира», заставил составителей основных резолюций двух последних конгрессов СИ, особо подчеркнуть неприемлемость для них именно неолиберальной, а отнюдь не социал-либеральной модели общественного развития. Между тем и в Париже в 1999 г. и четыре года спустя в Сан-Паулу раздавалась довольно острая критика в адрес европейских модернизаторов, которым пеняли отход от основанного на приоритете социальной, а не рыночной экономики, видения демократического социализма. С другой стороны некоторые из новых членов Социнтерна поддержали социал-либералов. В частности председатель СДПР К.А. Титов подчеркнул, что его партия стремится к такому обществу, «в котором осуществится интеграция общественных, социал-демократических и либеральных ценностей»².

В целом же, среди новичков Социнтерна не сложилось мнение о, вновь обретённом этой организацией, ясном теоретическом видении будущего. Сошлёмся на председателя Демократической трабальистской партии Бразилии Л. Бризолу, заявившего на конгрессе в Сан-Паулу, что кризис СИ связан, прежде всего, с отсутствием чётких перспектив общественного развития. Другие участники форума отмечали несостоятельность теории «третьего пути», нанёсшей ущерб социалистическим течениям, и ослабившей позиции Социнтерна в «третьем мире».

Глобализация по-социнтерновски

Полемика с неолиберализмом и неоконсерватизмом по широкому кругу вопросов общественного развития, начатая Социнтерном в «постбрандтовский» период затронула, в большей степени, чем многие другие проблемы наступавшего XXI века, тематику глобализации. Организация, глобальность которой была заложена изначально, не могла не включиться в поиск выходов из ситуации, порождённой глубокими технологическими и структурными переменами в мировом хозяйстве, во всём комплексе социокультурных, информационных и прочих перемен, имевших планетарное значение. Уже упомянутая неоднократно декларация Парижского конгресса СИ 1999 г. «Вызовы глобализации» была хотя и наиболее продвинутой в плане осмысления новой ситуации, концептуальной проработкой, но далеко не единственной реакцией Социнтерна. Практически все резолюции других конгрессов 90х гг. ХХ – начала XXI веков, так или иначе затрагивали тему, в одинаковой степени актуальную как для сторожилов, так и для новичков многочисленной международной организации.

В своём методологическом подходе к глобализации Социнтерна руководствовался категориями «объективное – субъективное». Наиболее характерна в этом смысле Декларация ХХ (Нью-Йорк, 1996 г.) конгресса СИ «Мировая экономика». В ней отмечались такие позитивные аспекты глобализации как возросшая экономическая эффективность, подьём развития мировой торговли, большее количество и качество продуктов и услуг, представляемых потребителю по более низким ценам. Говорилось о новых возможностях для информационных технологий. В целом, глобализация означает новый виток в развитии человеческой цивилизации. Декларация «Мировая экономика» сделала и другой, не вызвавший сомнения вывод: глобализация привела к разложению прежнего биполярного мира, постепенно эволюционировавшего в более подвижную человеческую среду. В этой среде выигравшими оказались, прежде всего, развитые страны и некоторые из развивающихся государств Юго-Восточной Азии. Однако, в целом, блага для отдельных стран обернулись потерями для других государств и их населения. В этой связи в «Декларации Сан-Паулу», принятой семь лет спустя после Нью-йоркского конгресса СИ акценты были расставлены весьма недвусмысленно: «… растёт разрыв межу богатыми и бедными странами, между богатыми и бедными людьми внутри стран как на Севере так и на Юге»¹. Этой констатацией СИ стремился не просто дать сбалансированную оценку новых явлений, но и продемонстрировать свой интернациональный и социальный характер как сообщества партий не исходящих из узкогрупповых и узко классовых интересов.

Социнтерн, в своих документах последнего времени, дал развёрнутую картину негативных сторон глобализации. Более того, в документах СИ были логически увязаны и объяснены экономические, социальные и политические последствия глобальных перемен. Речь шла о финансовых потрясениях, неравномерном развитии регионов, социальном неравенстве, высоком уровне безработицы, социальной маргинализации, социальной напряжённости и экологических катастрофах. Усилилась власть многонациональных корпораций в ущерб правительствам, избирателям и демократическому процессу. В целом «глобализация принесла с собой господство экономических интересов над социальными, приводя к девальвации политического процесса»².

В процитированном выше документе Нью-йоркского конгресса СИ выражалось резкое несогласие с неолиберальным путём управления глобализацией проводимом «без учёта социальных и экологических соображений, который глобализирует бедность не только в развивающихся странах, но и во всё большей степени и в развитии, имел тенденцию установить стандарт социальных прав на самом низком уровне»³. Другая сторона подхода правых к новой ситуации затрагивалась в Парижской декларации «Вызовы глобализации»: «В неолиберальных и неоконсервативных идеологиях, ориентирующихся на глобализацию, соблюдение таких универсально провозглашённых прав, как право на образование или здравоохранение, не рассматриваются больше в качестве политических обязательств»⁴.

Отрицая чисто технологические, а по существу, антисоциальные методы, пренебрегающие политическим инструментарием, апологетами которых являются неолибералы и неоконсерваторы, Социнтерн постулировал свою альтернативу: глобализацию надо сделать элементом прогресса, придав ей социальный масштаб, идя по пути её политического регулирования. В уже упоминавшейся Нью-йоркской декларации провозглашался «ответственный путь, принимающий во внимание реалии различных регионов, социальную связанность различных обществ, что вносит… вклад в глобальное улучшение экономического и социального благосостояния, охраны среди обитания»¹. Политическое регулирование, по версии Социнтерна, предполагало как более эффективную работу таких организаций как ООН, МВФ, ВТО, Всемирный банк, так и сотрудничество в рамках уже функционирующих региональных организаций, прежде всего Европейского союза. При этом акцент делался на строгое соблюдение демократической процедуры применяемых решений, прозрачности в деятельности соответствующих международных институтов, на контроль за их функционированием и выполнением принимаемых в их рамках решений.

Развивая концепцию сотрудничества на уровне международных организаций и региональных объединений, СИ фактически признал известное ограничение в процессе глобализации роли национальных государств, некоторую утрату ими своего суверенитета. Отчасти это явление имело объективный характер. «Воздействие технологической революции, экономической и финансовой глобализации и исчезновение противостоящих блоков государств изменяют роль национального государства как центра демократии и суверенитета»². В то же время СИ делал упор на субъективный фактор: стремление неоконсерваторов и неолибералов минимизировать роль государства как национальных экономиках так и в глобальных процессах, лишить его функций контроля в сфере экономики и финансов, а по существу демонтировать весь, уже отработанный механизм демократического участия в процессе принятия решений. Социнтерновская модель, в самой общей форме, предполагает наличие системы координации международных и региональных организаций с национальными правительствами. Собственно говоря в этой триаде и заключён главный тезис Социнтерна: Создание глобальной коалиции для глобального прогресса.

Конкретные меры, озвученные СИ в резолюциях и декларациях конгрессов, в документах принятых специальными подразделениями Социнтерна, ведавшими вопросами глобализации выглядели достаточно радикально и были обращены как к международным институтам, так и к государствам всех регионов нашей планеты. При этом если промышленноразвитые страны обязывалась списать в ближайшем будущем долги со стран оказавшихся в финансовой зависимости, открыть последним свои внутренние рынки, инвестировать экономику «третьего мира», помочь ряду стран в борьбе с голодом, то развивающиеся государства призывались всё более активно включаться в глобальные интеграционные процессы, вкладывать средства в социальную сферу, поддерживать занятость населения. Также подчёркивалось, что блага глобализации достанутся им лишь в случае упрочения в «третьем мире» демократических порядков.

Особое место в глобальной коалиции Социнтерн, и это вполне естественно, отводит Соединённым Штатам Америки. Но здесь мнения в рядах СИ расходятся. Одни участники организации – партии из беднейших государств, – считая глобализацию синонимом американизации, постоянно предлагают вносить в социнтерновские документы слова осуждения в адрес США, выдвигая перед этой страной требования отказа от неоэкспансионистской политики. Другие члены СИ, прежде всего, западноевропейцы, не склонны драматизировать ситуацию, видя в американцах по преимуществу богатых партнёров в деле реализации дивидендов от глобализации. Наконец социнтерновский «центр» – крупные политические партии из быстроразвивающихся стран «третьего мира» склонны к поиску новых форм диалога с США. Эту точку зрения поддерживают и лидеры СИ. В частности нынешний президент Социнтерна португалец А. Гуттереш, встречаясь в кулуарах последнего конгресса СИ с президентом Бразилии Лулой да Сильва, отмечал, что без участия США, имеющих огромный политический и экономический вес на международной арене, не может осуществляться реорганизация международного порядка.

На последнем конгрессе СИ прозвучала и другая тема, имеющая непосредственное отношение к глобализации. Речь шла о позиции Социнтерна в отношении всемирного антиглобалистического движения. Сама постановка проблемы была правомерна хотя бы потому, что за несколько месяцев до социнтерновского форума в том же Сан-Паулу собрали всемирный антиглобалистский форум, поддержанный, кстати, вступившими на стезю контактов с СИ, новыми властями Бразилии. Однако найти какую-либо формулировку, оценивающую антиглобалистов с точки зрения теории и практики демократических социалистов, не удалось. Делегаты, выступавшие за диалог с новой силой, не могли достичь консенсуса с теми в рядах Социнтерна, кто видел в антиглобалистах исключительно деконструктивную, разрушительную силу.

В целом же социнтерновские варианты глобализации позиционировавшие неприятие неолиберальных и неоконсервативных моделей, предлагавшие, бесспорные и с точки зрения стратегии демократического социализма и с позиции стабилизации мировых дел, меры по упорядочению, во всеобщих интересах, новых мировых тенденций, носили, в основном, поисковый характер. И здесь вряд ли можно упрекнуть Социнтерн, ибо проблема глобализации похожа скорее на айсберг, большая часть которого скрыта за толщей малопрогнозируемых сегодня объективных процессов глобального характера.

Коллизии миротворчества

Социнтерновский подход к проблематике глобализации свидетельствовал о стремлении СИ увязать решения сугубо практических вопросов текущего периода с перспективами реализации концепции демократического социализма. С этих же позиций – гармонизации вопросов теории и практики – рассматривался основополагающий императив деятельности данной организации – борьба за сохранение мира, без чего, вполне естественно, пути претворения в жизнь доктринальныхм установок, представлялись бы весьма сомнительными. Отметим, что уже в резолюции «Социал-демократия в меняющемся мире» XIX (берлинского) конгресса СИ отмечалось, что окончание холодной войны создало реальные предпосылки для регионального и международного сотрудничества. В то же время Социнтерн был далёк от эйфории в вопросах международной безопасности. В декларации «Достижение мира, сохранение мира», принятом на следующем, ХХ конгрессе СИ (Нью-Йорк, 1996 г.) говорилось об угрозе расползания средств массового поражения (ядерных, химических и биологических) как среди государств, ими пока не обладающих, так и среди террористических и мафиозных группировок.

ХХ конгресс СИ был характерен также и тем, что на нём, в первые в истории этой организации, был поставлен вопрос о соответствии практической деятельности правительств, возглавляемых социал-демократами тем решениям, которые принимает Социнтерн по вопросам сохранения мира. В уже упомянутой резолюции нью-йоркского конгресса «Достижение мира, сохранение мира» заключительный раздел был посвящён роли СИ в предотвращении конфликтов. Речь шла о так называемой «превентивной дипломатии» в рамках которой СИ рекомендовал «партиям-членам заняться совместной работой в сфере предотвращения конфликтов, анализа рисков и посредничества». Раскрывая суть данной формулировки СИ говорил о «политических, экономических и социальных измерениях» конфликтов. Партии-члены призывались «к работе по эффективному предотвращению конфликтов», к «развитию культуры мира», под которой подразумевалось соответствующее воздействие на общественное мнение конфликтующих регионов. Члены СИ приглашались к координации усилий как в рамках собственно Социалистического Интернационала, так и в тех международных организациях, где они были представлены соответствующими лидерами. Сам Социнтерн «может быть использован для централизованных усилий и для обмена информацией». Свою роль СИ рассматривал «как параллельную и дополнительную к деятельности международных организаций»¹.

Постановка проблемы «слов-дел» учитывала как опыт «брандтовского» периода, когда далеко не всегда в данной дихотомии достигалась гармония, так и ситуацию в сфере реальных конфликтов, сложившуюся в европейском очаге напряжённости рубежа тысячелетий, на территории бывшей Югославии. Югославская трагедия требовала от Социнтерна особой тщательности в действиях по стабилизации ситуации на Балканах. Ведь здесь сплелись в единый клубок самые разнообразные проблемы и противоречия, с которыми СИ столкнулся ещё в 70е –80е гг.: и этнические – чем-то схожие с южноафриканскими, и идейно-политические – родственные центральноамериканским, и межгосударственные – аналогичные ближневосточным. В то же время имелось и существенное отличие от прошлого. СИ не мог быть здесь «третьей силой»,ибо речь уже не шла о геополитических интересах двух сверхдержав. Поэтому, вполне правомерен вывод, сделанный в основной резолюции ХХ конгресс СИ: «С исчезновением идеологической конфронтации между антагонистическими системами подлинная угроза миру и безопасности исходит от этнонациональных конфликтов и острых экономических контрастов». Не вызывал сомнение и другой вывод, сделанный СИ в связи с событиями на территории бывшей Югославии: «этнических и религиозных конфликтов можно избежать, в первую очередь утверждая, защищая и развивая дальше коллективные права меньшинства и полностью принимая полиэтничность»¹.

Социнтерн сделал определённые шаги для реализации взятой на себя посреднической миссии в югославском конфликте, прежде всего, в той его фазе, когда на повестке дня стояли события вокруг Боснии. Были задействованы различные органы СИ, прежде всего Комитет по странам Центральной и Восточной Европы. В конфликтующих регионах регулярно бывали миссии СИ, возглавлявшиеся тогдашним президентом Социнтерна П. Моруа и генеральным секретарём Л. Айяла. Усилия координировались с ОБСЕ и ООН, тем более что эмиссарами этих влиятельных организаций были тогдашние вице-президенты СИ – норвежец Т. Столтенберг и австриец Ф. Враницкий. Без особого преувеличения скажем, что усилия социал-демократов в качестве миротворцев способствовали замирению конфликтовавших в Боснии сторон.

Иначе выглядел Социнтерн и входившие в его состав партии на новой фазе югославской трагедии – событиях вокруг Косово. Силовое давление США и НАТО на югославские власти, вылившееся, в конечном итоге, в массированные бомбардировки сербской территории не только не встретило возражений и протестов со стороны Социнтерна, но и было активно поддержано партиями, которые в конце 90х гг. возглавляли правительства, входивших в НАТО государств, причём генеральным секретарём этого блока был известный испанский социалист Х. Солана. Позиция большей части лидеров европейской социал-демократии оказала воздействие на изменившийся подход Социнтерна к проблеме миротворчества. В парижской декларации «Вызовы глобализации» было сказано: «Мы поддерживаем необходимость расширения «права на интервенцию по гуманным соображениям» в рамках международного права, так как никакими государственными соображениями или различиями в идентичности нельзя было бы оправдать геноцид и этнические чистки или обеспечить неприкосновенность диктаторам, систематически нарушающим основные права человека»¹. Эта формулировка, ущербная со многих сторон, по существу дала долгосрочную индульгенцию тем правящим социал-демократам, кто готов был принести в жертву геополитическому интервенционизму основополагающие принципы демократического социализма. Явное смещение акцентов в схеме «цель – средства» выглядело весьма контрастно на сроке фоне постулировавшихся позиций. В частности в «Декларации принципов» (1989 г.) было сказано нечто противоположное: «насильственные пути урегулирования конфликтов лишают возможности развития и соблюдения прав человека»². Отметим и то, что в одобренной на конгрессе в Сан-Паулу Основной резолюции «Социалистический Интернационал в мире» о бомбардировках и фактической оккупации части суверенного государства не было сказано ни слова, а осуждены были, в самой общей форме, военные действия, этнические чистки и нарушение прав человека.

В схему, предложенную СИ в конце 1999 г. в Париже вполне вписывалась и военная интервенция США в Ираке, получившая поддержку у возглавлявшего Т. Блэром правительства Великобритании. В то же время резкая негативная реакция европейской и мировой общественности не считавшей, что «цель оправдывает средства», острая критика в адрес «освободителей от диктатуры» со стороны абсолютного большинства партий-членов СИ вынудила эту организацию внести существенные коррективы в свою позицию. В июле 2003 г. Совет СИ в Риме осудил «превентивную военную интервенцию в Ираке», потребовал использования в иракском кризисе, в полном объёме, средств, имеющихся в распоряжении Совета безопасности ООН. Осуждающая агрессию точка зрения была высказана и в уже упоминавшейся Основной резолюции XXII конгресса СИ в Сан-Паулу. В то же время лидеры Социнтерна не готовы были осудить агрессивные действия США и Великобритании в более резкой форме, чего требовали некоторые делегаты последнего конгресса. По словам президента Социнтерна А. Гуттереша, проблема Ирака слишком сложна, чтобы давать конкретные рекомендации.

Нежеланием назвать поименно действующих лиц иракской авантюры можно объяснить и то, что в «Мадридской декларации», принятой по итогам сессии Совета СИ в феврале 2004 г. была в самой общей форме отвергнута, названная неоконсервативной, концепция «превентивных войн», явно созвучная «интервенциям по гуманным соображениям». Но и она была принята не единогласно: воздержались представители партий-членов СИ из Великобритании, Израиля, Румынии и Албании, считавшие, что авторы резолюции умалили те опасения, которые несут терроризм и обладание оружием массового уничтожения. Между тем именно два последних обстоятельства являлись основной мотивацией для действий США и Великобритании в Ираке.

Противоречия в политических подходах к региональным конфликтам, нашедшие своё отражение даже на уровне отдельных документированных формулировок, свидетельствовали о слабости одной из главных позиций Социнтерна в этом вопросе – координационных возможностях партий-членов. Подобное случалось и в «брандтовский» период. Однако благодаря высокому авторитету тогдашних лидеров всё же удавалось находить разумную основу для компромисса. Теперь же трудно было представить наличие какой-либо основы для нахождения общего знаменателя по палестинской проблеме – у Партии труда Израиля и палестинского движения ФАТХ, по конфликту вокруг Кашмира – у Пакистанской народной партии и Индийского национального конгресса, по карабахскому вопросу – у социалистов Армении и социал-демократов Азербайджана, по тематике воссоединения Кипра – у греческой ПАСОК и турецких партий-членов СИ. Всё это, в совокупности, лишало Социнтерн того реноме активного миротворца, которое прочно закрепилось за ним в конце 70х – 80х годах.

Quo vadis?

Каковы же перспективы Социалистического Интернационала в начале нынешнего столетия? Отвечая на этот вопрос следует не только анализировать развитие событий, связанных с его деятельностью в «постбрандтовский» период, но и определить параметры по которым следует оценивать крупную международную организацию определённой идеологической направленности. Причём делать это с учётом объективных и субъективных обстоятельств, безусловно влияющих на акторов современной политики.

Очевидно, что процесс глобализации политики в условиях однополюсного мира объективно сужает пространство для активного участия в ней международных организаций. Минимизация роли ООН в иракском кризисе как бы моделирует процесс принятия решений на уровне небольшой группы лидеров без особой оглядки на мнение коллективного органа с миротворческими функциями. Посредничество Социнтерна вполне уместное и даже востребованное в период колебаний между холодной войной и разрядкой, выглядит ныне определённым анахронизмом. Тем более, что сам СИ отнюдь не претендует на нечто большее чем поддержку таких международных организаций как ООН, МВФ, ВТО, ОБСЕ и т.д.

Стратегия самоограничения не является благодатной почвой для появления у руля Социнтерна лидеров такого масштаба как В. Брандт. Нынешний президент Социнтерна португалец А. Гуттереш по всем параметрам, в том числе и личной харизме, не чета первому лицу одной из ведущих мировых держав и партии, традиционно занимавшей первое место в социал-демократическом движении. Не сопоставимы, по своему удельному весу, в мировой политике с теми, кого называли «командой Брандта» и другие члены руководства СИ. Что касается таких видных деятелей международной социал-демократии как Т. Блэр и Г. Шрёдер, то они позиционируют себя в качестве лидеров современной Европы, практически не участвуя в работе Социнтерна.

Другой пласт проблем, определяющих перспективы Социнтерна относится уже к внутреннему развитию этой организации. Необязательность партиями-членами выполнения принимаемых СИ решений, сведение его сути к достижению согласия и координации в в их политике, делает его, в лучшем случае, форумом по проработке вопросов, актуальность которых неоспорима, но превращающихся в реки прекрасных слов, иссякающих в пустыне бездействия. Эта метафора, использованная четверть века назад тогдашним генеральным секретарём СИ Б. Карлссоном, трагически погибшем в авиационной катастрофе над Шотландией (1988 г.), характерна для определения стиля работы Социнтерна «постбрандтовского» периода. Во многом это объясняется не столько нежеланиям партий-членов находящихся у власти придерживаться «интернациональных» позиций, сколько весьма дифференцированными задачами, стоящими перед их государствами.

Здесь уместно сказать и о преодоление Социнтерном «европоцентризма», что ставят себе в заслугу его новые лидеры. Расширение границ организации, охват ею большей части государств на всех континентах – всё это сделало чрезвычайно сложной выработку СИ решений, устраивавших всех участников. В результате интересы европейцев в СИ, в целом гармонизирующиеся в условиях континентальной интеграции, вступают в объективное противоречие с тем, чего ждут от Социнтерна новые члены из бедных и беднейших уголков нашей планеты. Поэтому решения СИ, прежде всего по проблемам глобализации и мировой экономики, контрастирующие с неоконсерватизмом и неолиберализмом, сглаживая острые углы противоречий внутри данной организации, остаются на уровне добротных академических разработок, не являясь руководством к конкретным действиям. В доктринальном плане европейцев всё больше интересует проблема социального благополучия, а их коллег из «третьего мира» – выживаемость в условиях нерегулируемой глобализации, когда не решены не только проблемы социальных прав, но даже не гарантированы демократические устои. В результате демократический социализм сохраняется лишь как свод основных ценностей, трактуемых в зависимости от политических обстоятельств.

Конечно, развитие Социнтерна начала XXI века можно рассматривать и как очередное преодоление кризиса, присущего всем организациям, политическим партиям, движениям. Представляется всё же, что в условиях ослабления собственно партийного компонента в политическом пространстве современного мира, который сдавливается с одной стороны неокорпоративистским авторитаризмом в принятии решений, а с другой – полустихийным противоборством с ним различных массовых движений, организациям типа Социнтерна трудно сохранятся в качестве фактора влияющего на ход мировой истории. Можно конечно, предположить, что СИ просто засиделся на «новом старте», что финиш деятельности этой организации ещё не близок, что Социнтерн в процессе перестройки. Однако перестройка в СССР привела в конечном итоге к смене общественно-политической формации, а «еврокоммунизм» как явление аналогичного свойства – к эволюции перестраивавшихся европейских коммунистов в неосоциал-демократов. Во всяком случае, история ХХ века богата примерами, когда фундаментальные перемены ведут не к эволюции в рамках одного вида, а к его мутации, утраты им своего первоначального качества.