Айлерт Хермс: Научное сознание и богословие сегодня Айлерт Хермс – краткая биография

Вид материала

Биография

Содержание 0. Постановка проблемы – богословие как наука Вильфрид Йост 1. Понимание науки в античности и в Новое время: его изменение, соотнесенность с богословием Представление о науке в античности и в раннее Новое время Комментарий: Видимым подтверждением этого тезиса является возрастание числа отдельных наук. Из пунктов 1–7 следует Из пунктов 1–7 следует 2. Представление Хермса о богословии 3. Отношение богословия к другим наукам 4. Заключительные тезисы

Подобный материал:

• Ивана Яниса Михайлова Борис Федорович Инфантьев. Краткая биография, 1272.13kb.
• Даниила Борисовича Эльконина. Ниже перепечатана краткая биография, 451.32kb.
• Православное Нравственное Богословие Архимандрит Платон (Игумнов), 2833.58kb.
• Итоги iоткрытой научно-практической конференции «Образование и научное творчество:, 781.08kb.
• С. В. Гиппиус тренинг развития креативности, 5128.29kb.
• «Духовная сфера», 176.06kb.
• Сравнительное богословие, 7178.89kb.
• Сравнительное богословие, 6526.58kb.
• Сравнительное богословие, 6204.09kb.
• I. Указатель некоторых авторов и их сочинений ко всем отделам богословия >II. Общие, 1300.28kb.

Айлерт Хермс: Научное сознание и богословие сегодня


Айлерт Хермс – краткая биография





Лютеранский богослов А. Хермс (Eilert Herms) родился в 1940 г. в Ольденбурге (северная Германия). Изучал евангелическое богословие, философию и германистику в университетах Берлина, Тюбингена, Майнца и Геттингена. В 1971 г. Хермс защитил в университете г. Киля диссертацию, и в этом же году был посвящен в сан пастора. Диссертация была позже (в 1974 г.) опубликована под названием «Истоки, развитие и первая редакция системы наук в мысли Шлейермахера». В 1975 г. последовала защита второй диссертации. В 1979 г. Хермс становится штатным профессором систематического богословия в Мюнхене, а в 1985 г. переводится в Майнц. С 1995 г. он возглавляет кафедру систематического богословия в Тюбингене, а также руководит Институтом этики. Хермс является одним из учредителей Общества Шлейермахера, которое было создано в 1996 г. с целью поддержки исследований богословского наследия этого мыслителя. В своем собственном богословском становлении Хермс испытал сильное воздействие мысли Шлейермахера. Хермс активен также в церковнополитической сфере и является членом различных комиссий Евангелической Церкви Германии. Он возглавляет также кафедру христианской социологии, что свидетельствует об его особом интересе к проблеме соотношения богословия и науки об обществе. Сфера научных интересов Хермса складывается из таких направлений, как этика, теория науки, а также проблематика соотношения Церкви и общества. В основу настоящего доклада лег отрывок¹ из книги Хермса «Церковь для мира: положение и задача Евангелической Церкви в объединенной Германии», изданной в 1995 г.


0. Постановка проблемы – богословие как наука


Прежде изложения своего представления о богословии Хермс пытается прояснить современное научное сознание как таковое. Тем самым он вступает в столь популярную сегодня дискуссию о соотношения богословия и науки². Данная проблематика возникла не наше время. В Средние века она давала себя знать в спорах об отношении auctoritas и ratio, а в эпоху Просвещения – в дискуссии о соотнесенности «веры» (или «Откровения») и «разума», «естественного» и «сверхъестественного».


Сегодня аналогичный вопрос о статусе богословия в научной перспективе может быть сформулирован следующим образом: может ли богословие вообще претендовать на статус науки, если ее утверждения не подчиняются рациональному объяснению и не могут быть подтверждены на основании опыта, доступного каждому?


Лютеранский богослов Вильфрид Йост (Wilfried Joest, 1914–1995) считает, что богословские размышления, основывающиеся на фундаментальных постулатах христианской веры, могут носить научный характер, однако отвергает возможность научного контроля самих этих основ. Противником подобной позиции является младший современник и коллега Йоста – Вольфхарт Панненберг (р. 1928). Наука, предпосылки которой принципиально не могут контролироваться, не может претендовать на статус науки. Панненберг выдвигает этот тезис против любых попыток уклониться от вопроса о научности богословия. К таким попыткам он причисляет не только позицию Йоста, но также и «богословие Откровения» Карла Барта, и «экзистенциальное богословие» Бультмана. Все эти богословы придерживаются того мнения, что те содержания, на которых основывается вера, не могут быть верифицированы. Понимание их истинности открывается только вере, которая и является основой научного богословия. Чтобы обосновать полную научность богословия Панненберг делает один шаг дальше. Он допускает, что также и фундаментальные богословские положения могут быть подвергнуты контролю, независимому от личной веры. В таком случае данные положения приобретают характер гипотезы, для которой могут быть указаны такие условия, при которых открывается возможность ее фальсификации (Поппер). Для этого Панненберг проводит различие между субъективным убеждением веры, с одной стороны, и претендующими на объективную истинность содержаниями веры, с другой.


У Хермса не возникает сомнений в том, что богословие основывается на определенных изначальных убежденностях и достоверностях веры, которые не подлежат обсуждению и не являются гипотезами, доступными проверке. Вместе с тем, в своих размышлениях о природе науке он пытается показать, что подобным свойством обладает не только богословие. Если это действительно так (что можно было бы обсудить после изложения позиции Хермса), тогда противопоставление научного характера богословия и характеру других университетских дисциплин теряет свой смысл.


Обратимся теперь к рассмотрению статьи А. Хермса «Научное сознание и богословие». На материале этой статьи обсудим следующие вопросы: 1. Изменение понимания науки в истории. 2. Представление Хермса о природе богословия. 3. Отношение богословия к различным наукам. В завершении мы сформулируем три заключительных тезиса (4.).


1. Понимание науки в античности и в Новое время: его изменение, соотнесенность с богословием


Древнее (до Нового времени) представление о науке: наука как критерий достоверности и деятельности


По мнению Хермса в раннее Новое время (вплоть до XIX в.) доминировало такое понимание науки, которое в своих основных чертах совпадало с пониманием науки в греческой античности. Согласно этому представлению, наука должна служить «решающим критерием … для жизненной взаимосвязи достоверности и деятельности» (S. 352), и только она одна способна сообщить подобный критерий. То есть наука претендовала на обладание несомненной и интерсубъективной истиной, поэтому человеческая достоверность и человеческая деятельность могли ориентироваться исключительно на науку и ее результаты. Это можно показать на примере Платона: лишь научная философия (в его понимании) открывает человеку смысл космоса и его жизни в нем, позволяя индивидуальной и общественной жизни обрести свои ориентиры.


Что это означает в отдельности для сущности, смысла и воздействия науки, Хермс суммирует в семи пунктах, представленных в левой колонке приведенной ниже таблицы.


Однако, по Хермсу, «данное понимание науки, которое было характерно для раннего Нового времени, … уже не является свойственным нашему времени. С середины XIX в. начинается процесс изменений, который, по всей видимости, пришел сегодня к своему завершению» (S. 359).


Современное представление о науке: достоверность и деятельность как основа науки


В современном понимании науки, которое стало набирать силу со времени эпохи Просвещения, соотнесенность между человеческой достоверностью, человеческой деятельностью и наукой переменилась на противоположную: не наука создает достоверность, а наоборот – наука формируется под воздействием некой донаучной достоверности.


Говоря о «достоверности», А. Хермс имеет в виду «то чувство самости, которое является основополагающим для бытия личности»³, другими словами то, что Шлейермахер описывает как определенность «непосредственного самосознания»⁴ – т.е. нечто предшествующее человеческому действию и познанию.


Наука не может больше выступать в роли основания достоверности, а тем самым также и фундамента человеческой деятельности, ибо она выявляет не неоспоримую истину, а дает лишь временное знание. Скорее наоборот – наука может рассматриваться только в контексте достоверности и человеческой деятельности.


Таким образом, современное представление о науке полностью переворачивает или, во всяком случае, ставит под сомнение соответствующее понимание науки в античности или в раннее Новое время. Следующая таблица наглядно демонстрирует процесс изменения в понимании науки на примере уже упомянутых семи пунктов:

Представление о науке в античности и в раннее Новое время	Современное понимание
1. Наука претендует на то, что с ее помощью открывается несомненная истина.	1. Наука характеризуется принципиальной относительностью.
2. Только на пути науки могут формироваться суждения о будущем.	2. Все научные воззрения принципиально обладают характером гипотез. Комментарий: Хотя значимость научных гипотез в отношении будущего не оспаривается, но в то же время утверждается, что даже «сама основа возможности образования такого рода достоверных гипотез» (S. 366) принадлежит сфере «трансцендентальных гипотез» (S. 367), которые, в свою очередь, не поддаются проверке.
3. Наука формирует воззрение на все существующее в систематической взаимосвязи.	3. Научный систематический подход в смысле некого «воззрения на целое» невозможен и не является необходимым. Комментарий: Видимым подтверждением этого тезиса является возрастание числа отдельных наук.
4. Научные выводы претендуют на объективную, интерсубъективную истинность.	4. Допущение субъективности науки делает невозможным ее притязание на абсолютность.
5. Наука является основой правильной деятельности человека.	5. Наука сама основывается на человеческой активности и является ее продуктом.
6. Наука формирует научный метод, который является гарантом истинного познания.	6. Научный метод является хотя и необходимым, однако не достаточным условием познания.
7. Из пунктов 1–7 следует: Наука является основой добродетели и практической деятельности человека. Комментарий: Это можно продемонстрировать на примере идеала образования в Древней Греции, как его описывает Платон. Образование понимается как приобретение человеком необходимых способностей для конкретных жизненных поступков. Наиболее образованные способны лучше управлять своими жизненными поступками (см. идею Платона о правлении философов)	7. Из пунктов 1–7 следует: «Наука [может] … быть значима для жизненной взаимосвязи между внутренней уверенностью и деятельностью … только благодаря тому обстоятельству, что еще прежде она сама … сформировалась … на основе этой жизненной взаимосвязи». Комментарий: Отсюда также следует, что «наука образует саму себя в процессе взаимодействия различных сфер деятельности, являющихся существенно важными для совместной жизни людей в обществе, …и поэтому она полностью зависит от этого взаимодействия сил общественной жизни» (S. 376–377).

Заключение


То понимание науки, которое было доминирующим от античности до раннего Нового времени, отводит науке «решающую роль фундамента жизненной взаимосвязи между внутренней уверенностью и деятельностью человека» (S. 352). Начиная с эпохи Просвещения, это понимание существенно изменилось. «В основе современного понимания науки лежит то воззрение, что наука может рассматриваться только исходя из основополагающей взаимосвязи внутренней уверенности и деятельности и только в ее контексте» (S. 359). Хермс утверждает, что с точки зрения современного представления о науке уже нельзя говорить о противоречии между богословием и наукой. Это становится ясно, если сопоставить его представление о богословии с современным пониманием взаимосвязи между внутренней уверенностью и наукой.


2. Представление Хермса о богословии


В своей попытке определить, что такое богословие, Хермс исходит не из вопроса о его научности или его методов, но из рассмотрения акта веры. «В своем изначальном значении ‚вера’ означает: серьезное отношение к тому (или акт полагания на то), что не вызывает сомнений. Вера изначально есть жизнь на основании уверенности» (S. 380). Хермс считает второстепенным широко распространенное в католической традиции и не чуждое протестантизму понимание ‚веры’ как ‚принятия чего-либо за истинное’, и он полностью отвергает подобное понимание в том случае, если в этом ‚принятии за истинное’ имеется в виду нечто сверхъестественное. Хермс вообще не очень любит понятие ‚сверхъестественного’. Он постоянно указывает на то, что вера (ее содержание, Откровение и т. п.), – как в Новом Завете, так и в учениях Отцов Церкви, – является «самой нормальной и обычной вещью этого мира», а именно – рождением уверенности для ориентации в жизни (а не чудесным переходом в некий сверхмир) (S. 381). Выделение некой особой сферы сверхъестественного, в значении противоестественного, Откровения (которое как раз по этой причине может быть отвергнуто) является, по Хермсу, плодом эпохи Просвещения.


Источником уверенности веры является «произведенное Духом Откровение», которое, как уже было сказано, не несет в себе ничего сверхъестественного. Существенным является другой признак: в отличие от иных воззрений Откровение есть такое представление, «которое мы не можем произвести своими собственными силами». Это относится не только к религиозной сфере, но встречается и в других областях. Например: «непредвиденные впечатления, интуитивные догадки, озарения, возгласы удивления, – то есть такие акты, в которых мы ведем себя только пассивно, воспринимая» (S. 381). Содержанием этой уверенности веры – также не сверхъестественным, а естественным – является «уверенность в источнике, сущности и финальном предназначении человека» (S. 381), которая служит ориентиром каждому индивидууму и так сообщает ему возможность действовать. Представление об Откровении в интерпретации Хермса, равно как и то обстоятельство, что люди руководствуются неким ориентиром, не являются специфически христианскими феноменами. Христианская вера скорее является одной из форм внутренней уверенности – среди многих других религий, мировоззрений и т. п. Можно говорить также о группе форм внутренней уверенности, так как в силу того, что «источник этой уверенности коренится в жизненном опыте» (S. 381), она является чем-то сугубо индивидуальным и личным.


Сказанное, однако, не означает склонности Хермса к индивидуализму. Христианская внутренняя уверенность – или, иначе, вера – связана с опытом благой вести в лице Иисуса из Назарета. Неотъемлемой чертой жизненного опыта всякого христианина является то, что «христианское исповедание реально входит в его жизнь» и «понуждает к более глубокому и конкретному самопереживанию» (S. 382). Содержания христианской традиции раскрываются в качестве жизненной ориентации. Благодаря такому погружению христианин «оказывается способен к восприятию истины вероисповедной традиции» (S. 382). Таким образом, содержание веры «не падает с неба», но в то же время оно и не тождественно с исповеданиями Церкви или с теми или иными церковными традициями. Содержание веры верующего человека рождается из опыта его встречи с церковным или христианским преданием, причем этот опыт становится возможным только благодаря его внутренней уверенности в вере. То есть содержание веры возникает в акте взаимодействия Церкви (или предания) и верующего человека.


Какова же задача богословия как науки? Прежде всего, богословие, «начиная уже с присутствующих в новозаветном каноне истоков, … [можно определить как] эксплицитную саморефлексию христианской веры» (S. 379). В своей направленности «вовне, оно призвано давать отчет о сущности веры […,] в направленности же внутрь», оно служит «инструментом ориентации в практической жизни, т.е. практического самоосуществления веры» (S. 379). Обе эти задачи (т.е. отчет о вере и ориентирование) реализуются как рефлексия над «данной, исторически существующей уверенностью веры» (S. 379). Даже в том случае, если существует взаимное влияние между верой и рефлексией веры, вера как внутренняя уверенность всегда предшествует [своему оформлению] – богословию как науке. Без веры нет богословия, иначе говоря: богословие никогда не является основой для веры, оно есть ее проявление.


3. Отношение богословия к другим наукам


Научность богословия


Богословие, тем не менее, не отказывается от притязаний на статус науки. Оно также не становится неким исключительным случаем в ряду прочих наук. Особенность позиции Хермса состоит как раз в том, что в эпоху Нового времени функция науки больше не может заключаться в формировании уверенности, как раз наоборот – внутренняя уверенность действующего или мыслящего человека всегда уже является предпосылкой самой способности его к действию. Уверенность для практической ориентации в жизни проистекает из религии или схожих источников, в которых подобная уверенность формируется.


То, что выделяет богословие среди прочих наук, так это только его тема: богословие осмысляет веру. Оно оформляет «‚духовно’ рождающийся из непрерывной саморефлексии образ внутренней уверенности человека, сообщающей ему способность к деятельности» (S. 382). Таким образом, богословие может легко ответить на любые критические вопросы по поводу его научности. Знание – это не смерть веры, как утверждал Юстус фон Либиг. Исследовательская практика основывается, прежде всего, на вере, «и она позволяет оформиться вере ровно в той степени, в какой сама эта практика причастна жизненному опыту исследователя» (S. 385).


Богословие и частные науки


В рамках подхода Хермса также непроблематично может быть описано отношение богословия и веры к другим наукам. Основой всех действий и теоретических построений богослова является та самая внутренняя уверенность, благодаря которой он существует как верующий человек, и «которая коренится в неложном опыте внутреннего самопереживания» (S. 386). – Эта внутренняя уверенность сообщает мотив его деятельности и понуждает к участию в таких процессах, «которые служат прояснению, критической проверке и методической разработке специальных знаний, то есть к участию в построении отдельных наук» (S. 386) во всем многообразии их интересов и конкретных форм. Сама возможность заниматься исследованиями в сферах отдельных наук (биология, физика, право) предполагает, что исследователь уже обладает стержнем внутренней уверенности для ориентирования в жизни, который и сообщает смысл его деятельности в этом мире. Богословие отражает только одну из форм такой внутренней уверенности для ориентирования в жизни, а тем самым только одну из возможностей, проистекающих из тех [общих] предпосылок, на которых основывается любое действие, в том числе и научное.


Философия – особый случай


Отношение богословия к философии Хермс рассматривает особо. Оно является более сложным, чем отношение богословия к другим наукам. Это связано с тем, что философии с момента ее отделения от прочих наук в большей мере свойственна «устремленность к научному мировоззрению» (S. 386), преследующая своей целью формирование личности и добродетели. Подобная позиция философии всегда была причиной некой напряженности в ее отношении к богословию. Здесь можно выделить три этапа. В период поздней античности богословие выступало как «истинная философия», претендуя тем самым на позицию «превосходства и исполнения» по отношению к философии. Подобную позицию богословие пыталось отстаивать вплоть до эпохи Просвещения. – Здесь предполагается, что только богословие «как руководство к отправлению христианского культа, способно достичь той сферы жизни […], в которой возникают и формируются основы человеческой способности к деятельности» (S. 383). За этим скрывается убежденность богословия в том, что, как внутренняя уверенность человека сама по себе, так и конкретное оформление и развитие этой внутренней уверенности, не есть «результаты его, богословия, деятельности (в том числе и деятельности, созидающей науку), но [возникает] благодаря внутреннему, ‚духовному’ самопереживанию личности, которое заключает в себе также внутреннее ядро всех ее действий».


Эпоха раннего Нового времени, а затем, уже окончательно, и эпоха Просвещения изменили ситуацию в пользу философии. – Возникшее к концу XVI века и достигшее своего расцвета к XIX веку рационалистическое понимание науки воскресило притязание философии на первенство, которое распространялось теперь на всю жизнь общества, «пользуясь поддержкой политической элиты и направленное против церковного христианства и его богословия» (S. 384). Это и заставило веру и богословие встать в конечном итоге на позицию защиты, из которой они смогли с уверенность выйти благодаря современному пониманию науки.


С точки зрения современного понимания науки всякое притязание на превосходство теряет свой смысл. Богословие и философия ставят сегодня перед собой одну и ту же задачу, и Хермс особо подчеркивает это единство. Поскольку если осуществление и результат философской рефлексии понимаются как методическое размышление, «лишь обнаруживающее и проясняющее внутреннюю уверенность личности в качестве изначально данного феномена» (S. 387), то оно полностью соответствует богословской рефлексии. Отношение философии и богословия можно было бы определить тогда следующим образом: в то время как для христианского богословия существенной является «соотнесенность с определенным видом внутренней уверенности человека и с ее социальным жизненным контекстом, Церковью», то философия следует «различным видам такой внутренней уверенности (а именно – личной внутренней уверенности того или иного философа)» (S. 387).


4. Заключительные тезисы


Современное понимание науки основывается на внутреннем опыте человека в контексте мировоззренческо-религиозной традиции. Наука как определенная деятельность в этом мире своей предпосылкой имеет некую внутреннюю уверенность, которая сообщает ей ориентацию и смысл. Эта уверенность порождается не наукой, а религией.


Евангелическое богословие отражает определенную форму такой внутренней уверенности для ориентации в жизни. Поэтому его основу образует укорененность веры в том сокрытом, «духовном» внутреннем опыте человека, который рождается как результат его встречи с христианской традицией. Этому опыту христианская вера обязана своим существованием.


Конфронтация и обособление науки и богословия ушли в прошлое. Конфликтная ситуация может возникнуть лишь в том случае, если богословие будет рассматривать себя как источник уверенности веры, или если наука станет понимать себя как источник той ориентации, которая сообщает ей смысл. Иными словами – если одна из сторон не пожелает согласиться с современным пониманием науки и ее роли.


Но если современное понимание науки является общим базисом науки и богословия, то следует объединить все силы, своим источником имеющие феномен исторического внутреннего опыта человека!