Geum.ru

Сказание о мамаевом побоище

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3
за людским кровопроли-

тием.

Уже близко друг к другу подходят сильные полки, и тог-

да выехал злой печенег из большого войска татарско-

го, перед всеми доблестью похваляясь, видом подобен

древнему Голиафу: пяти сажен высота его и трех са-

жен ширина его. И увидел его Александр Пересвет,

монах, который был в полку Владимира Всеволодо-

вича, и, выступив из рядов, сказал: «Этот человек ищет

подобного себе, я хочу с ним переведаться!» И был на

голове его шлем архангельского чина, вооружен же он

схимою по велению игумена Сергия. И сказал: «Отцы

и братья, простите меня, грешного! Брат мой, Андрей

Ослябя, моли бога за меня! Чаду моему Якову—мир

, и благословение!» — бросился на печенега и добавил:

«Игумен Сергий, помоги мне молитвою!» Печенег же

устремился навстречу ему, и христиане все восклик-

нули: «Боже, помоги рабу своему!» И ударились

крепко копьями, едва земля не проломилась под

ними, и свалились оба с коней на землю и сконча-

лись.

Когда же настал третий час дня, увидевши то, князь ве-

ликий произнес: «Вот уже гости наши приблизились и

передают друг другу круговую чашу, первые уже ис-

пили ее, и возвеселились, и уснули, ибо уже время при-

шло и час настал храбрость свою каждому показать».

И стегнул каждый воин своего коня, и воскликнули

все единогласно: «С нами бог!» — и еще: «Боже хри-

стианский, помоги нам!» А поганые татары своих бо-

гов стали призывать.

И сошлись грозно обе силы великие, твердо сражаясь,

жестоко друг друга уничтожая, не только от оружия,

но и от ужасной тесноты под конскими копытами ис-

пускали дух, ибо невозможно было вместиться всем на

том поле Куликове: было поле то тесное между Доном

и Мечею. На том ведь поле сильные войска сошлись,

из них выступали кровавые зори, а в них трепетали

сверкающие молнии от блеска мечей. И был треск и

гром великий от преломленных копий и от ударов ме-

чей, так что нельзя было в этот горестный час никак

обозреть то свирепое побоище. Ибо в один только час,

в мановение ока, сколько тысяч погибло душ челове-

ческих, созданий божьих! Воля господня свершается:

час, и третий, и четвертый, и пятый, и шестой креп-

ко бьются, не слабея, христиане с погаными полов-

цами.

Когда же настал седьмой час дня, по божьему попуще-

нию и за наши грехи начали поганые одолевать. Вот

уже из знатных мужей многие перебиты, богатыри же

русские, и воеводы, и удалые люди, будто деревья дуб-

равные, клонятся к земле под конские копыта: многие

сыны русские сокрушены. И самого великого князя ра-

нили сильно, и с коня его сбросили, он с трудом вы-

брался с поля, ибо не мог уже биться, и укрылся в

чаще и божьею силою сохранен был. Много раз стяги

великого князя подсекали, но не истребили их божьею

милостью, они еще больше утвердились.

Это мы слышали от верного очевидца, который находил-

ся в полку Владимира Андреевича; он поведал вели-

кому князю, говоря: «В шестой час этого дня видел

я, как над вами разверзлось небо, из которого вышло

облако, будто багряная заря над войском великого

князя, скользя низко. Облако же то было наполнено'

руками человеческими, и те руки распростерлись над

великим полком как бы проповеднически или пророче-

ски. В седьмой час дня облако то много венцов

держало и опустило их на войско, на головы хри-

стиан».

Поганые же стали одолевать, а христианские полки по-

редели —уже мало христиан, а все поганые. Увидев же

такую погибель русских сынов, князь Владимир Анд-

реевич не смог сдержаться и сказал Дмитрию Волын-

цу: «Так какая же польза в стоянии нашем? какой

успех у нас будет? кому нам пособлять? Уже наши

князья и б.ояре, все русские сыны жестоко погибают

от поганых, будто трава клонится!» И ответил Дмит-

рий: «Беда, княже, велика, но еще не пришел наш час:

начинающий раньше времени вред себе принесет; ибо

колосья пшеничные подавляются, а сорняки растут и

буйствуют над благорожденными. Так что немного по-

терпим до времени удобного и в тот час воздадим по

заслугам противникам нашим. Ныне только повели

каждому воину богу молиться прилежно и призывать

святых на помощь, и с этих пор снизойдет благодать

божья и помощь христианам». И князь Владимир Анд-

реевич, воздев руки к небу, прослезился горько и ска-

зал: «Боже, отец наш, сотворивший небо и землю, по-

моги народу христианскому! Не допусти, господи, ра-

доваться врагам нашим над нами, мало накажи и мно-

го помилуй, ибо милосердие твое бесконечно!» Сыны

же русские в его полку горько плакали, видя друзей

своих, поражаемых погаными, непрестанно порыва-

лись в бой, словно званые на свадьбу сладкого вина

испить. Но Волынец запретил им это, говоря: «Подо-

ждите немного, буйные сыны русские, наступит ваше

время, когда вы утешитесь, ибо есть вам с кем повесе-

литься!»

И вот наступил восьмой час дня, когда ветер южный по-

тянул из-за спины нам, и воскликнул Волынец голо-

сом громким: «Княже Владимир, наше время наста-

ло и час удобный пришел!» И прибавил: «Братья

мои, друзья, смелее: сила святого духа помогает

нам!»

Соратники же, друзья выскочили из дубравы зеленой,

словно соколы испытанные сорвались с золотых коло-

док, бросились на бескрайние стада откормленные, на

ту великую силу татарскую; а стяги их направлены

твердым воеводою Дмитрием Волынцем; и были они,

словно Давидовы отроки, у которых сердца будто льви-

ные, точно лютые волки на овечьи стада напали и ста-

ли поганых татар сечь немилосердно.

Поганые же половцы увидели свою погибель, закричали

на своем языке, говоря: «Увы нам, Русь снова пере-

хитрила: младшие с нами бились, а лучшие все сохра-

нились!» И повернули поганые, и показали спины, и

побежали. Сыны же русские, силою святого духа и

помощью святых мучеников Бориса и Глеба, разгоняя,

посекали их, точно лес вырубали — будто трава под

косой ложится за русскими сынами под конские копы-

та. Поганые же на бегу кричали, говоря: «Увы нам,

чтимый нами царь Мамай! Вознесся ты высоко — ив

ад сошел ты!» И многие раненые наши, и те помога-

ли, посекая поганых без милости: один русский сто по-

ганых гонит.

Безбожный же царь Мамай, увидев свою погибель, стал

призывать богов своих: Перуна и Салавата, Ираклия и

Хорса и великого своего пособника Магомета. И не бы-

ло ему помощи от них, ибо сила святого духа, точно

огонь, пожигает их.

И Мамай, увидев новых воинов, что, будто лютые звери,

скакали и разрывали врагов, как овечье стадо, сказал

своим: «Бежим, ибо ничего доброго нам не дождаться,

так хотя бы головы свои унесем!» И тотчас побежал

поганый Мамай с четырьмя мужами в излучину моря,

скрежеща зубами своими, плача горько, говоря: «Уже

нам, братья, в земле своей не бывать, а жен своих не

ласкать, а детей своих не видать, ласкать нам сырую

землю, целовать нам зеленую мураву, и с дружиной

своей уже нам не видеться, ни с князьями, ни с боя-

рами!»

И многие погнались за ними и не догнали, потому что

кони их утомились, а у Мамая свежи кони его, и ушел

он от погони.

И это все случилось милостью бога всемогущего и пре-

чистой матери божьей и молением и помощью святых

страстотерпцев Бориса и Глеба, которых видел Фома

Кацибей-разбойник, когда в охраненье стоял, как уже

написано выше. Некоторые же гнались за татарами и,

всех добив, возвращались, каждый под свое знамя.

Князь же Владимир Андреевич стал на поле боя под

черным знаменем. Страшно, братья, зреть тогда, и жа-

лостно видеть, и горько взглянуть, как лилась кровь

человеческая, будто морская вода, а трупы человече-

ские лежали как сенные стога: быстрый конь не может

скакать, и в крови по колено брели, а реки три дня

кровью текли.

Князь же Владимир Андреевич не нашел брата своего,

великого князя, на поле, но только литовских князей

Ольгердовичей, и приказал трубить в сборные трубы.

Подождал час и не нашел великого князя, начал пла-

кать и кричать, и по полкам ездить сам стал, и не сы-

скал, и говорил всем: «Братья мои, русские сыны, кто

видел или кто слышал пастыря нашего и начальника?»

И добавил: «Если пастух погиб—и овцы разбегутся.

Для кого эта честь будет, кто победителем сейчас пред-

станет?»

И сказали литовские князья: «Мы думаем, что жив он,

но ранен тяжело; что, если средь мертвых трупов ле-

жит?» Другой же воин сказал: «Я видел его в седьмом

часу твердо бьющимся с погаными палицею своею».

Еще один сказал: «Я видел его позже того: четыре та-

тарина напали на него, он же твердо бился с ними».

Некий князь, именем Стефан Новосильский, тот ска-

зал: «Я видел его перед самым твоим приходом, пешим

шел он с побоища, израненный весь. Оттого не мог я

ему помочь, что преследовали меня три татарина и

милостью божьей едва от них спасся, а много зла от

них принял и очень измучился».

Князь же Владимир сказал: «Братья и други, русские

сыны, если кто в живых брата моего сыщет, тот во-

истину первым будет средь нас!» И рассыпались все

по великому, могучему и грозному полю боя, ищучи

победе победителя. И некоторые набрели на убитого

Михаила Андреевича Бренка: лежит в одежде и в

шлеме, что ему дал князь великий; другие же набрели

на убитого князя Федора Семеновича Белозерского,

сочтя его за великого князя, потому что похож был на

него.

Два же каких-то воина отклонились на правую сторону

в дубраву, один именем Федор Сабур, а другой Григо-

рий Холопищев, оба родом костромичи. Чуть отошли

от места битвы — и набрели на великого князя, изби-

того и израненного всего и утомленного, лежал он в

тени срубленного дерева березового. И увидели его и,

слезши с коней, поклонились ему. Сабур же тотчас

вернулся поведать о том князю Владимиру и сказал:

«Князь великий Дмитрий Иванович жив и царствует

вовеки!»

Все князья и воеводы, прослышав об этом, быстро устре-

мились и пали в ноги ему, говоря: «Радуйся, князь

наш, подобный прежнему Ярославу, новый Александр,

победитель врагов: победы этой честь тебе принадле-

жит!» Князь же великий едва проговорил: «Что там,—

поведайте мне». И сказал князь Владимир: «Милостью

божьей и пречистой его матери, помощью и молитвами

• сродников наших святых мучеников, Бориса и Глеба,

и молитвами русского святителя Петра, и пособника

нашего и вдохновителя игумена Сергия,— тех всех

молитвами враги наши побеждены, мы же спаслись».

Князь великий, слыша это, встал и сказал: «Сей день

сотворил господь, возрадуемся и возвеселимся, люди!»

И еще сказал: «В сей день господень веселитесь, лю-

ди! Велик ты, господи, и дивны дела твои все: вече-

ром вселится плач, а наутро — радость!» И добавил:

«Благодарю тебя, господи боже мой, и почитаю имя

твое святое за то, что не отдал нас врагам нашим и

не дал похвалиться тем, кто замыслил на меня злое:

так суди их, господи, по делам их, я же, господи, на-

деюсь на тебя!»

И привели ему коня, и, сев на коня и выехав на великое,

страшное и грозное место битвы, увидел войска своего

убитых очень много, а поганых татар вчетверо больше

того убитых, и, обратясь к Волынцу, сказал: «Воисти-

ну, Дмитрий, не лжива примета твоя, подобает тебе

всегда воеводою быть».

И поехал с братом своим и с оставшимися князьями и

воеводами по месту битвы, восклицая от боли сердца

своего и слезами обливаясь, и так сказал: «Братья,

русские сыны, князья, и бояре, и воеводы, и слуги бо-

ярские! Судил вам господь бог такою смертью умереть.

Положили вы головы свои за святые церкви и за пра-

вославное христианство». И немного погодя подъехал

к месту, на котором лежали убитые вместе князья бе-

лозерские: настолько твердо бились, что один за дру-

гого погибли. Тут же поблизости лежал убитый Ми-

хаил Васильевич; став же над ними, любезными вое-

водами, князь великий начал плакать и говорить:

«Братья мои, князья, сыны русские, если имеете сме-

лость пред богом, помолитесь за нас, чтобы вместе с

вами нам у господа бога быть,— ибо знаю, что послу-

шает вас бог!»

И дальше поехал, и нашел своего наперсника Михаила

Андреевича Бренка, а около него лежит стойкий страж

Семен Мелик, поблизости от них Тимофей Волуевич

убитый. Став же над ними, князь великий прослезил-

ся и сказал; «Брат мой возлюбленный, из-за меня убит

ты. Какой же раб так может господину служить, как

этот, ради меня сам на смерть добровольно пошедший!

Воистину древнему Авису подобен, который был в вой-

ске Дария Персидского и так же, как ты, поступил».

Так как лежал тут и Мелик, сказал князь над ним:

«Стойкий мой страж, крепко охраняем был я твоею

стражею». Приехал и на другое место, увидел Пере-

света-монаха, а перед ним лежит поганый печенег, злой

татарин, будто гора, и тут же вблизи лежит знамени-

тый богатырь Григорий Капустин. Повернулся князь

великий к своим и сказал: «Видите, братья, зачинате-

ля битвы,.ибо этот Александр Пересвет, пособник наш,

благословенный игуменом Сергием, победил великого,

сильного, злого татарина, от которого испили бы мно-

гие люди смертную чашу».

И отъехав на новое место, повелел он трубить в сборные

трубы, созывать людей. Храбрые же витязи, достаточ-

но испытав оружие свое на поганых татарах, со всех

сторон бредут на трубный звук. Шли весело, ликуя,

песни пели: те пели богородичные, другие — мучениче-

ские, иные же — псалмы — все христианские песни.

Каждый воин идет, радуясь, на звук трубы.

Когда же собрались все люди, князь великий стал по-

среди них, плача и радуясь: об убитых плачет, а о

здравых радуется. Говорил же: «Братья мои, князья

русские, и бояре поместные, и служилые люди всей

земли! Подобает вам так служить, а мне — по досто-

инству восхвалить вас. Если же сбережет меня гос-

подь и буду на своем престоле, на великом княжении

в граде Москве, тогда по достоинству одарю вас. Те-

перь же вот что сделаем: каждый ближнего своего

похороним, чтобы не попали зверям на съедение тела

христианские».

Стоял князь великий за Доном на поле боя восемь дней,

пока не отделили христиан от нечестивых. Тела хри-

стиан в землю погребли, нечестивых тела брошены бы-

ли зверям и птицам на растерзание.

И сказал князь великий Дмитрий Иванович: «Сосчитай-

те, братья, скольких воевод нет, скольких служилых

людей». Говорит боярин московский, именем Михаил

Александрович, а был он в полку у Микулы у Василь-

евича, счетчик был гораздый: «Нет у нас, государь,

сорока бояр московских, да двенадцати князей бело-

зерских, да тринадцати бояр — посадников новгород-

ских, да пятидесяти бояр Новгорода Нижнего, да со-

рока бояр серпуховских, да двадцати бояр переяслав-

ских, да двадцати пяти бояр костромских, да тридцати

пяти бояр владимирских, да пятидесяти бояр суздаль-

ских, да сорока бояр муромских, да тридцати трех бо-

яр ростовских, да двадцати бояр дмитровских, да се-

мидесяти бояр можайских, да шестидесяти бояр зве-

нигородских, да пятнадцати бояр угличских, да два-

дцати бояр галичских, а младшим дружинникам и сче-

та нет; но только знаем: погибло у нас дружины всей

двести пятьдесят тысяч и три тысячи, а осталось у нас

дружины пятьдесят тысяч».

И сказал князь великий: «Слава тебе, высший творец,

царь небесный, милостивый Спас, что помиловал нас,

грешных, не отдал в руки врагов наших, поганых сы-

роядцев. А вам, братья, князья, и бояре, и воеводы, и

младшая дружина, русские сыны, суждено место меж-

ду Доном и Непрядвой, на поле Куликове, на речке

Непрядве. Положили вы головы свои за землю Рус-

скую, за веру христианскую. Простите меня, братья, и

благословите в сей жизни и в будущей!» И плакал дол-

гое время, и сказал князьям и воеводам своим: «По-

едем, братья, в свою землю Залесскую, к славному

граду Москве, вернемся в свои вотчины и дедины: че-

сти мы себе добыли и славного имени!»

Поганый же Мамай тогда побежал с побоища, и достиг

города Кафы, и, утаив свое имя, вернулся в свою зем-

лю, но не мог стерпеть, видя себя побежденным, по-

срамленным и поруганным. И снова гневался, сильно

ярясь, и еще зло замышляя на Русскую землю, словно

лев рыкая и будто неутолимая ехидна. И собрав остав-

шиеся силы свои, снова хотел изгоном идти на Рус-

скую землю. И когда он так замыслил, внезапно при-

шла к нему весть, что царь по имени Тохтамыш с вос-

тока, из самой Синей Орды, идет на него. И Мамай,

который изготовил войско для похода на Русскую зем-

лю, с тем войском пошел против царя Тохтамыша.

И встретились на Калке, и был между ними бой боль-

шой. И царь Тохтамыш, победив царя Мамая, прогнал

его, Мамаевы же князья, и союзники, и есаулы, и боя-

ре били челом Тохтамышу, и принял тот их, и захва-

тил Орду, и сел на царстве. Мамай же убежал снова

в Кафу один; утаив свое имя, скрывался здесь, и опо-

знан был каким-то купцом, и тут убит он был фряга-

ми; и так зло потерял жизнь свою. Об этом же кон-

чим здесь.

Ольгерд же Литовский, прослышав, что князь великий

Дмитрий Иванович победил Мамая, возвратился вос-

вояси со стыдом великим. Олег же Рязанский, узнав,

что хочет князь великий послать на него войско, испу-

гался и убежал из своей вотчины с княгинею и с боя-

рами; рязанцы же били челом великому князю, и князь

великий посадил в Рязани своих наместников.