Geum.ru

Люстрация в Центральной и Восточной Европе

Вид материалаДокументы

Содержание


Чехия и Словакия
Государства Балтии
Подобный материал:
  1   2   3   4   5   6

Люстрация в Центральной и Восточной Европе.


  

Здание Штази
Акт справедливости или способ легитимации новой правящей элиты? 


Виктория БОЙЦОВА, профессор Московской государственной юридической академии / Любовь БОЙЦОВА, профессор Московской государственной юридической академии / журнал "Правозащитник" № 3 1999 г. /

Люстрация - политическая форма легитимации нового государственного режима (демократического или тоталитарного). Она осуществляется не обязательно в строгих юридических рамках, поскольку ее цель - "отмщение и аз воздам" - носит преимущественно характер идеологического противостояния правящей новой элиты и сходящей с исторической сцены обанкротившейся политической камарильи. 

Попытка в 1999 году закрыть Мавзолей и захоронить его обитателя по христианским обычаям является российским аналогом восточноевропейской люстрации, распространяемой не только на живущих. Отцом люстрации в бывшем СССР после смерти И. В. Сталина стал Н. С. Хрущев, выступивший с люстрационным докладом о "культе личности" на XX съезде КПСС в феврале 1956 года. Позднее, на июньском Пленуме ЦК КПСС 1957 года, люстрации были подвергнуты Л. М. Каганович, Г. М. Маленков, В. М. Молотов и примкнувший к ним Д. М. Шепилов. Наконец, в октябре 1961 года на XXII съезде КПСС список люстрантов значительно расширился за счет включения в него К. Е. Ворошилова, Н. А. Булганина, М. Г. Первухина, М. З. Сабурова и др. 

Однако на октябрьском Пленуме ЦК КПСС 1964 года, когда Н. С. Хрущева подвергли люстрации, он вынужден был отказаться от поста Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совмина СССР. 

Люстрационный характер носил и процесс в Конституционном Суде по делу КПСС в РФ в начале 90-х годов. 

В странах бывшего коммунистического блока законодательные меры и практика недопущения в аппарат управления, правоохранительные органы, на иные важные посты и в учреждения системы образования лиц, которые неугодны правящим кругам по политическим, религиозным и т. п. мотивам, получила название люстрации1. Судебные процессы и массовые увольнения лиц, имевших в прошлом связи со службой безопасности, были призваны продемонстрировать стремление новой власти интегрироваться с Европой. Нарушение прав человека в государственно-партийной системе приняло форму массовой слежки, а не массовых убийств (в отличие от фашизма). 

Некоторые исследователи полагают, что трансформации, подобные происходящим в Центральной и Восточной Европе, могут рассматриваться как движение от "экстраконституционных" к конституционным государствам. Процессы трансформации часто регулируются "договорами" (политическими соглашениями), которые контролируют использование принуждения в период трансформации. В договорах могли устанавливаться (и практика показала, что это имело место достаточно часто) общие условия люстрации. Эти документы могут оказаться конституционно обоснованными актами, так как они регулируют использование организованного насилия (включая уголовное право) в период передачи власти. Вместе с тем договоры являются исключительными документами, рассчитанными только на определенный исторический момент. 

Восточноевропейские общества разделились на антикоммунистов и коммунистов, сторонников и противников люстрации. Л. Валенса, В. Гавел, Ж. Желев и другие противники люстрации боролись за удержание процесса декоммунизации в узких рамках, предостерегали против сведения счетов с бывшей правящей номенклатурой. Конференция европейских церквей выступила в защиту прав гонимых сотрудников расформированных органов безопасности в странах Восточной Европы. Председатель секретариата этой международной организации обратил внимание на то, что подозреваемые нередко лишались возможности использовать законные методы и средства защиты против обвинений. 

Ниже приводится материал, раскрывающий процесс люстрации в странах Восточной Европы; последовательность его изложения определяется масштабами использования люстрационных процедур в каждом из государств.

Венгрия


В Венгрии Закон Зетени-Такача 1992 года установил привлечение к уголовной ответственности без срока давности лиц, совершивших в декабре 1944 - мае 1990 года предательство Родины. Предусматривались наказания вплоть до пожизненного заключения. Под формулировку "предательство Родины" можно было при желании подвести любого участника советско-венгерского сотрудничества тех лет. Конституционный суд, рассмотрев просьбу Президента А. Генца, признал неконституционным этот "закон мести". 

В декабре 1994 года Конституционный суд Венгрии вынес главное решение, касающееся судьбы секретных документов и тех, кто обеспечивал сбор информации. Этим решением были объявлены неконституционными некоторые положения Закона 1994 года, регламентирующие "биографический контроль" в отношении лиц, занимавших ключевые публичные должности при сохранении секретности соответствующих документов. Содержание Закона заключалось в нижеследующем. 
  1. Члены парламента, министры, Президент, судьи Конституционного суда и обычных судов, некоторые журналисты, высшие должностные лица государственных университетов или компаний с преимущественной государственной собственностью и иные высшие должностные лица должны были пройти "биографический контроль". Закон классифицировал следующую деятельность как "люстрируемую": а) деятельность в пользу государственных органов безопасности в качестве официального агента или информатора; б) членство в фашисткой партии. 
  2. Закон предусматривал создание палат из трех судей, которым предоставлялись специальные полномочия и иммунитеты, в том числе доступ к секретным документам и определение того, кто из этих лиц был агентом или информатором государственно-партийного режима. 
  3. Люстрационный процесс должен был осуществляться секретно, без публичных слушаний и участия люстрируемых лиц, которые информировались о расследовании только после его завершения. 
  4. Если лица имели "прошлое", то они должны были отказаться от должности. При этом информация не разглашалась. В противном случае документы предавались огласке. Если люстрируемые лица хотели оспорить решение, они могли передать дело в суд. 

Решение о люстрации стало не только чувствительным политическим вопросом, но также и деликатной конституционной проблемой, поскольку оно предположительно нарушало два конституционных принципа: право на информационное самоопределение индивидов (в данном случае информаторов) и право на публичный доступ к публично значимой информации. Проблема секретных полицейских документов возникла в Венгрии не как часть переходного договора, а как элемент нового конституционного порядка. Конституционный суд постановил, что люстрационный процесс должен происходить в соответствии с принципами правления права, защиты прав всех граждан, включая осведомителей. Суд подчеркивал, что юридические положения, регулирующие секретные полицейские документы, не должны отличаться от общих принципов, регламентирующих правительственные документы, и что с осведомителями не следует обращаться иначе, чем с другими гражданами. Напротив, например, в бывшей Германской Демократической Республике нормы о секретных документах создавались как часть переходных договоров и важное исключение из принципов, которые должны действовать в отношении других документов. 

По мнению Конституционного суда Венгрии, проблему люстрации надо решать в соответствии с общеправовыми принципами: принципом публичного доступа к информации, имеющей публичный интерес, и принципом информационного самопределения индивидов по отношению к информации, собранной в отношении них и содержащейся в правительственных документах. Проблема секретных полицейских документов имеет потенциальное конституционное измерение в длительной перспективе. Одно и то же лицо обладает негативным правом на информационное самоопределение (т. е. другие лица не могут иметь информацию о ком-либо) и позитивным правом на информационное самоопределение (право знать, что о нем сообщается в документах). 

В своем обосновании Конституционный суд установил, что оспариваемый Закон нарушил конституционное право граждан на доступ к информации, имеющей публичный интерес, которое является частью фундаментального "права на коммуникацию". Суд посчитал, что данные о лицах, занимающих должности в системе публичной власти, и тех, кто участвует в политической жизни, включая тех, кто ответственен за формирование публичного мнения как части их работы, считаются информацией, имеющей публичный интерес в соответствии со ст. 61 Конституции Венгрии (предусматривающей право на доступ и распространение информации, имеющей публичный интерес), если эти данные свидетельствуют о том, что лица когда-то осуществляли деятельность, противоположную принципам конституционного государства, или принадлежали к государственным органам, которые участвовали в такой деятельности. Суд также установил, что попытки законодателя решить проблему документов были конституционно неполными (пробельными), поскольку они оказались не способны гарантировать права на частную жизнь и информационное самоопределение всех граждан. Так как парламент не обеспечил право на информационное самоопределение и в первую очередь право граждан на доступ к их собственным документам, Суд в люстрационном деле заявил, что парламент создал ситуацию неконституционности ввиду пробела в законодательстве. 

Итоговое решение Конституционного суда по люстрационному делу можно представить в следующих положениях. 
  1. Сохранение огромного количества секретных документов несовместимо с идеей правового государства, так как эти сведения никогда бы не были получены конституционным способом в правовом государстве. 
  2. Лица, занимающие публичные должности, имеют меньшую сферу персональной "прайвеси", чем другие индивиды в демократическом государстве. 
  3. Суд "передал" проблему в парламент как "политический вопрос" с указанием, что парламент не вправе ни уничтожить все документы, ни поддерживать их абсолютную секретность, поскольку содержащаяся в них значительная часть информации считается информацией, представляющей публичный интерес. 
  4. По мнению Суда, требует изменения список люстрируемых лиц, так как он является неконституционно произвольным. Категория люстрируемых журналистов, с одной стороны, слишком широка: она включает тех, кто производил музыкальные и развлекательные программы, а с другой - узка, поскольку исключает некоторых очевидно влиятельных журналистов, работавших для частных электронных средств массовой информации. Либо все журналисты, которые в качестве части своей работы формировали общественное мнение, должны люстрироваться, либо никто из журналистов не должен подвергаться этой процедуре. Парламент мог выбрать любой вариант. Суд не обнаружил нарушения свободы прессы или информационного самоопределения журналистов в положении о расширении люстрационного процесса на журналистов частных средств массовой информации. Суд счел конституционными положения Закона, позволяющие люстрировать издателей частных еженедельников и ежедневных газет с тиражом более 30 000 экземпляров. Он счел, что в список люстрируемых лиц могут быть включены издатели, формирующие общественное мнение, хотя и не имеющие публичной власти. Напротив, распространение люстрации на должностных лиц университетов и колледжей и на высшее руководство государственных (или в основном государственных) предприятий объявлялось неконституционным, поскольку эти лица никогда не осуществляли власть и не участвовали в публичных делах. Положение, позволяющее подвергать люстрации членов духовенства, было отвергнуто Судом по процедурным причинам, так как процедуры, применяемые к духовенству, не включали многих гарантий, предоставляемых другим лицам. 
  5. Другой неконституционный пробел в законодательстве2 касался прав жертв, за которыми следили и личная информация о которых также содержалась в документах. Указав, что эти лица имеют право на доступ к документам, а также право на уничтожение документов, заведенных на них, Суд установил 6-месячный срок для законодательной регламентации этих прав. 
  6. Конституционный суд считал, что технически будет очень сложно фальсифицировать секретные отчеты и документы, поскольку информация об агентах содержалась одновременно в нескольких различных документах разных органов безопасности. 
  7. Суд указал, что осведомители (информаторы) также имеют право на информационное самоопределение, если они остаются частными лицами и не занимают публичной должности. Список агентов может быть открыт обществу, если имеется публичный интерес в раскрытии прошлого агентов. Публичный интерес будет оправдан, если оспариваемое лицо желает принять публичную должность. 
  8. Жертвам слежки следует разрешить доступ к документам, содержащим сведения о них, за исключением данных об информаторах. 
  9. Суд потребовал, чтобы парламент обеспечил осуществление права на информационное самоопределение. 

Решение Конституционного суда показывает, что закон о люстрации может иметь две цели, в зависимости от исторического момента. В начале переходного периода полная люстрация служила тому, чтобы показать необратимость изменений и ритуального очищения общества. Но более чем через 5 лет после "революции правления права" можно найти усовершенствованную цель - определение цикла свободы информации через "люстрацию правления права". Прошлое поведение людей, ныне известных в политической жизни, общество должно знать. Люстрация известных представителей государства конституционно разумна, но публикация полного списка агентов таковой не является. 

Решение Конституционного суда в деле о люстрации основывалось на принципах, сформулированных в течение предшествующих пяти лет деятельности Суда в решениях, направленных на защиту права на частную жизнь и права на доступ к публичным документам. В решении о закрытых местных правительственных собраниях от 29 мая 1992 года3 Конституционный суд заявил, что право на доступ к информации, имеющей публичный интерес, достаточно широкое, но не безграничное. Право на публичный доступ к информации имеет конституционную защиту в качестве условия для осуществления права на свободу выражения (то есть когда каждый обладает правом на доступ к информации, имеющей публичный интерес, чтобы сформировать мнение, которое он может затем свободно высказывать) и как часть свободы коммуникации (то есть когда доступ к информации, имеющей публичный интерес, является отдельным правом, независимо от его места в формировании мнения). 

В решении от 24 июня 1994 года (вступило в силу 30 июня 1995 года4) Конституционный суд объявил неконституционным ex futuro приказ Президентского совета, регулирующий государственные секреты, в соответствии с которым первоначально формировались и продолжали сохраняться документы секретной полиции. Этот приказ классифицировал как потенциальный государственный секрет любую информацию, опасную для венгерского государства или любых иных политических, экономических или оборонных интересов. Он позволял спикеру парламента, премьер-министру, президенту Верховного суда, Генеральному атторнею, руководителям государственных органов или лидерам общественных организаций относить любую информацию к секретной. Положения приказа создавали абсурдную ситуацию: премьер-министр Венгрии мог выбрать имена, которые ему нравились (или не нравились) из списка секретных агентов прежней системы, поскольку только высшие должностные лица могли иметь доступ к информации о том, какие лица информировали о своих согражданах в период партийно-государственного режима. Определяя возможность доступа к информации о бывшей Венгерской социалистической рабочей партии (ВСРП) Суд подчеркнул значение свободы информации, установив, что права исследователей на доступ к этим документам были более обоснованными, чем конкурентное требование сохранять документы в тайне. В этом случае существующее государственное регулирование секретов объявлялось неконституционным. Суд подтвердил, что право на защиту частной информации распространяется и на юридических лиц (в том числе на политические партии). Однако архив Венгерской социалистической рабочей партии представлял особый случай, поскольку она в нарушение Конституции непосредственно осуществляла политическую власть. Суд отметил, что эти вопросы должны рассматриваться в рамках другого дела.


>