Geum.ru

Люстрация в Центральной и Восточной Европе

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6

Германия 


В Германии5в соответствии с Законом о документации Штази, немецкой службы безопасности, принятым Бундестагом в 1991 году, официально были открыты ее архивы. (Служба имела 85 тысяч сотрудников и полмиллиона нештатных осведомителей). В январе 1992 года свыше 3000 заявлений от желающих получить информацию о заведенных на них досье поступило в Службу по ознакомлению с архивами; по прогнозам, предполагалось предоставлять для ознакомления свыше 70000 дел ежемесячно. Ввиду огромного массива исследуемой информации процесс люстрации в Германии мог занять несколько лет. В отличие от чисток в других государствах, чистка восточных немцев была предпринята "посторонними" западными немцами ввиду параллельного процесса унификации и освоения институтов Западной Германии. В связи с люстрацией высказывались различные точки зрения, в том числе и предложение освободить виновных от юридической ответственности, так как индивидуальную вину каждого трудно доказать. Однако требовались покаяние и христианское прощение, открытый и честный диалог между вчерашними "гонителями" и "гонимыми". Бывшим сотрудникам Штази угрожала месть со стороны коллег - восточных немцев и конкуренция западных немцев - все это порождало ранний выход в отставку и безработицу. Люстрация в отношении бывших коммунистических лидеров осуществлялась в соответствии с принципами Конституции судами Западной Германии, в которых работали главным образом немцы. Освобождение Германии от коммунизма приобретало дополнительный драматический характер, поскольку старшее поколение переживало вторую чистку после денацификации, которая проводилась в отношении юристов, сотрудничавших с нацистским режимом. При помощи люстрационных процедур - предания суду тех, кто нес ответственность за старый режим, - предполагалось восстановить справедливость по отношению к тем, кто пострадал от репрессий, а также взять под контроль госаппарата лиц, которых новый режим хотел лишить влияния на процесс установления нового порядка. 

Люстрационные процедуры против бывших лидеров возбуждались в промежуточный период между падением коммунистического режима в ГДР в ноябре 1989 года и присоединением ее к ФРГ 3 октября 1990 года. Последний коммунистический премьер-министр Модроу инициировал уничтожение доказательств бесславного прошлого политического аппарата. Многие документы были сожжены. В землях бывшей ГДР адвокатам незаконно отказывали в праве обращения за справками, документами, консультациями в архивы бывших служб госбезопасности. Сотрудники службы безопасности умышленно включали в списки своих агентов также и лиц, отказавшихся сотрудничать со Штази (после опубликования списков агентуры в ФРГ в них оказались фамилии непричастных). Эти люди в результате публикаций потеряли работу и превратились в склоняемых прессой парий германского общества.

Несколько месяцев спустя после падения Берлинской стены к власти пришла буржуазная коалиция, которая приостановила уничтожение документов и инициировала первые политические уголовные процессы (против бывшего руководителя партии Эрика Хонеккера и бывшего руководителя профсоюзов Гарри Тиша). Договор об объединении Германии предусмотрел, что любые степени, полученные в Академии в Потсдам-Эйхе (академии секретной службы), недействительны. В Договор включены положения о том, что гражданские служащие и члены судебного персонала должны повторно обращаться с заявлениями о приеме на работу, то есть о повторном найме. Это затронуло сотни тысяч учителей, лиц, занимающих публичные должности, и большинство юристов. В целях осуществления контроля за картотекой бывшей секретной службы был учрежден специальный орган - Комиссия Гаука (по имени его руководителя). Законом, принятым в 1991 году, предусматривались жесткие правила предоставления доступа к личным досье жертв и обеспечивалась защита от несанкционированного использования информации. Публичные служащие могли запрашивать у этого органа проверку документов о сотрудничестве на каждого претендента на публичную должность. Федеральный и земельный парламенты "просвечивали" своих членов. Была произведена массовая чистка гражданских служащих, контактировавших с бывшей секретной службой. В случае установления участия в работе секретной службы (в качестве официальных сотрудников или неофициальных информаторов) следовало увольнение. Служащим также предъявлялись обвинения, если суды Объединенной Германии рассматривали соответствующую деятельность как преступление. 

Процедуры люстрации осуществлялись обычными судами, в состав которых входили судьи из Западной Германии или судьи, проверенные и вновь назначенные на должность в Восточной Германии. Согласно принципу "нет наказания без закона" применялось уголовное право ГДР, так как оно действовало в момент совершения преступлений, но использовался УПК Западной Германии, вступивший в силу в конце периода существования ГДР. Срок исковой давности прерывался на период существования ГДР, - поскольку считалось, что страна не руководствовалась эффективным стремлением к праву, - но истекал в конце 1995 года за незначительные преступления (наказание по которым не превышало 3 лет) и в конце 1997 г. - за мисдиминоры (максимальное наказание - не более 5 лет). Министр юстиции объединенного Берлина установил специальное подразделение прокуратуры, выполняющее исключительную задачу расследования политических преступлений; подразумевались также уголовные преступления: нарушение пограничного режима (затрагивались все члены Национального совета обороны и многие военные лидеры), фальсификация выборов (направлена против всех мэров городов, а также служащих, ответственных за местные и национальные выборы), коррупция, растрата, ненадлежащее использование публичных фондов (касались национальной и местной номенклатуры). 

Привлечь к ответственности отдельных лиц за уголовные преступления всей правящей верхушки оказалось непросто. Посткоммунистическое право было сконструировано так, чтобы соблюсти уголовно-правовой стандарт "нет наказания без закона". В результате возникали процедурные препятствия, а также вопрос о том, какой объем ответственности за созданную систему репрессий может быть возложен на отдельную личность, учитывая такие факторы, как принудительное сотрудничество, псевдосогласие на сотрудничество и даже скрытое сопротивление. 

Суды утверждали, что восточногерманские судьи должны были объявить пограничный режим недействительным в соответствии с конституционным правом и международными обязательствами ГДР. Суды фактически реинтерпретировали право ГДР, создали свое собственное, идеальное право ГДР, отчасти толкуя кодексы строже, чем судьи ГДР, отчасти корректируя законы ГДР на основании естественно-правовой теории основных прав человека. В первом решении по делу против солдата, застрелившего беглецов у Берлинской стены, заявлялось, что, если статутное право ГДР игнорировало права человека, обязанностью любого солдата, публичного служащего, должностного лица и любого суда являлось гражданское неповиновение неконституционным положениям, нарушениям правительством принципов правления права и прав человека. Апелляционная инстанция - Федеральный суд - скорректировал аргумент, указав, что согласно праву ГДР открытие огня на границе должно было определяться строгими рамками адекватности. Эта теория подразумевала ретроактивное действие закона, который никогда не был действителен во время предполагаемых нарушений. Позитивное право действительно только в рамках соблюдения прав человека. В процессах против Хонеккера и других членов Политбюро обязанность неповиновения была распространена на тех, кто отдавал распоряжения. Обвинение вменяло политическим лидерам, ответственным за пограничный режим, только провоцирование убийств; Федеральный суд признал приговоренных виновными в содействии убийствам. Только после того, как первые дела были рассмотрены Федеральным судом и Конституционным судом, появилась возможность предъявить другие обвинения за совершенные преступления. Затем предполагалось начать громкие процессы против номенклатуры - по делам Хонеккера и других членов Национального совета обороны, опираясь на доктринальную конструкцию криминализации пограничного режима, подтвержденную апелляционной инстанцией по некоторым незначительным делам о пограничном контроле. В отношении ряда обвиняемых дела пришлось прекратить по причине болезненного их состояния (в том числе в отношении Хонеккера). Более половины бывших юристов были исключены из членов судебного корпуса, публичных служб и университетов. Восточногерманские прокуроры, судьи и публичные служащие прошли чистку, прежде чем им позволили вернуться на свои рабочие места. Термин "Berufsverbot" - отлучение от работы и профессии - использовался в 70-е годы в Западной Германии для обозначения "просвечивания" всех претендентов на работу в гражданской службе на предмет участия в прошлом в леворадикальной деятельности. Проверка на благонадежность представителей юридической профессии производилась очень тщательно. Хотя документы о допуске к занятиям адвокатской практикой, а также юридические дипломы ГДР (кроме дипломов Академии в Потсдам-Эйхе) в Объединенной Германии признавались, чтобы быть принятым на судебную должность, требовалось сдать экзамен по западногерманскому праву. Адвокаты могли быть подвергнуты тестированию на предмет их деятельности в прошлом в соответствии с Законом о проверке адвокатов 1992 года, который позволял исключать из числа практикующих юристов всех, кто действовал в нарушение основных прав и не отвечал критериям правового государства. Закон предоставляет возможность использования широкой свободы усмотрения. Некоторые немецкие земли (Свободная земля Саксония) проверяли каждого работающего адвоката; в большинстве земель проверке подвергались лишь лица, в отношении которых были сделаны заявления. Парламентские комиссии по повторным заявлениям принимали решения в отношении продолжения работы в качестве судей и прокуроров, опираясь на данные картотек, хранящих копии всех документов политических процессов в специальном архиве тюрьмы Берлина - Руммелсберг и досье секретной службы. 

Многие бывшие судьи решили не обращаться с заявлениями и стали получать пособие по безработице, другие рано вышли в отставку и приобрели право на пенсию. В Берлине только 10% судей и прокуроров получили назначения повторно, в других восточногерманских землях бывшие судьи ГДР для повторного назначения имели в среднем шанс 55%, прокуроры - 45%. Чистка судебного персонала превратилась в проблему для шести новых восточных земель и объединенного города-государства Берлин. Примерно половину должностей соответствующих департаментов юстиции заняли западногерманские юристы. В суды были привлечены почтенные западногерманские судьи, заинтересованные в повышении своих пенсий, и молодые выпускники-юристы, которые намеревались сделать карьеру в восточных землях. 

"Охота на ведьм" или "Новый Нюрнберг" - так называли многие общественные деятели в Чехословакии (Чехии и Словакии) меры, предпринятые после принятия Закона 1991 года о декоммунизации, согласно которому бывшая коммунистическая номенклатура, сотрудники государственной безопасности и коллаборационисты увольнялись или понижались в должности. Президент Гавел вынужден был подписать этот Закон, предложив парламенту внести в него изменения. 

Список лиц, сотрудничавших с коммунистическим режимом в 1948-1989 гг., включал 140 000 имен. Этих людей в течение 5 лет надлежало подвергнуть проверке. Лицам, принимавшим участие в подавлении прав и свобод (кадровым сотрудникам и агентам спецслужб, функционерам Компартии, политически руководившим госбезопасностью), на 5 лет запрещалось занимать ответственные посты в госорганах. В Законе устанавливались следующие основные правила ритуалов политического очищения: 1) запрещалось занимать любые важные государственные должности бывшим партийным функционерам, состоявшим в годы правления коммунистического режима на должностях выше определенного уровня, офицерам определенного ранга и всем работникам и добровольным помощникам служб безопасности; 2) подлежали чисткам лишь те лица, которые могли быть обоснованно обвинены в нарушении прав человека. Правительство было обязано представить доказательства их вины, а обвиняемые получали определенные процедурные гарантии, включая право на апелляцию; 3) подвергались процедуре люстрации все государственные служащие, занимающие определенные государственные должности или претендующие на эти посты. Имена этих людей заносились в списки, направляемые в специальную комиссию Министерства внутренних дел. Комиссия в двухмесячный срок проверяла их по картотеке расписок о сотрудничестве в органах государственной безопасности Чехословакии. По окончании расследования людям выдавались особые справки, удостоверявшие, что их обладатели "СТБ-положительны" или "СТБ-отрицательны" (СТБ - наименование службы безопасности Чехословакии). Владельцы отрицательных справок сохраняли свои должности. Если кто получал положительное заключение, ему следовало немедленно уволиться со службы. Применение Закона в отношении засекреченных внештатных сотрудников СТБ - тайных осведомителей - осложнялось отсутствием достоверной информации о сотрудничестве. 

Кампания люстрации возбудила беспокойство ряда международных организаций (Международной организации труда в Женеве, Нью-Йоркской Хельсинкской группы). Они осуждали сомнительную достоверность картотеки СТБ, невозможность на ее основе разделить людей по группам виновности, ненадежность процедур юридической помощи жертвам люстрации (включая слишком узкое право на апелляцию и не проведенное в жизнь требование к правительству брать на себя доказательство обвинений), вероятность выхода этой кампании за рамки одних лишь высших гражданских и военных должностей. В связи с резолюцией МОТ об отмене или изменении Закона о декоммунизации, поскольку он дискриминирует людей на основании их политических взглядов и исходит из концепции коллективной вины, 99 членов парламента проголосовали в 1993 году за то, чтобы направить этот Закон в Конституционный суд. 

Стремление провести "моральную дезинфекцию" сотрудничавших с тоталитарным режимом лиц породило люстрационую лихорадку. Журналисты стали пользоваться архивом СТБ как библиотечным абонементом.