Родом из сибири

Вид материала

Подобный материал:

РОДОМ ИЗ СИБИРИ

(Отрывки)

Известно, с колышка начало

Берут большие города,

На карте точка отмечалась,

Давали имя на года.

Удачно ль, нет, покажет время,

Грядущее рассудит племя,

Его не вправе изменить,

Веками, может быть, носить,

Пока однажды, в нем рожденный,

К вершинам славы не взойдет.

Поклоны бьет ему народ

И местный Пимен убеленный

Запишет в летопись рассказ,

Что, дескать, был издан Указ.

Нам трудно хвастать постоянством,

Менять готовы имена

Своим селеньям и пространствам.

Сменила имя и страна.

Наш всякий мелконький политик

Перед толпой иванов, митек,

Не зная чем их привлекать,

Зовет не строить, а ломать.

Дает названия понову,

Плевал на славу вековую,

Иль в битвах доблесть боевую,

Историю он «пишет» снова:

Пропал в России Сталинград,

И где блокадный Ленинград?

А имя первое, что в жизни

Дается каждому судьбой,

Его в бумаги писарь втиснет

Каллиграфической рукой.

Любое имя звучит гордо —

Простолюдина или лорда,

В любой доставшийся нам век

Имеет имя человек!

Начнем сие повествованье,

Героя именем назвав,

Пройдет он с ним по строкам глав,

Осуществив предначертанье,

Что автор выдумал ему —

Величье, славу иль суму.

И автор, право, не лукавил,

От «правды жизни» не ушел,

Когда героя назвал Павел.

Знаток святых он небольшой,

Но выбирал, не как попало —

В июле чтят Петра и Павла,

О том судить и я берусь —

В покос, в жару их славит Русь.

Мальчонку в церкви окрестили,

А сельсовет его учел —

Отсчет годов его пошел.

Казенной водкою обмыли -

Не тяготел над ними пост -

Обычай вечен, хоть и прост.

Июль в Сибири месяц жаркий,

Дожди сменяет долгий зной.

До солнца задолго кухарки

Костры разводят над рекой,

Спешат косцов поднять по ране,

Чаи заварят на тагане.

Мягка по утренней росе

Трава, послушная косе,

Рядами ровными ложится,

Ее за взмахом взмах валит,

Лучами солнце прокалит.

Не долго травушке сушится,

И, глядь, уж вечером стога

Стоят раздувшие бока.

Крестьянка ловкими граблями

Сгребает ломкую траву,

Из-под косынки над бровями

Полоски потные текут.

О ней проявлена забота,

Полегче выдана работа,

Понятно, глядя на живот,

Вот-вот ребенка принесет.

Иль зной допек, иль время вышло,

Но резанула живот боль:

Рожай!- настало время коль!

И под фургон с поднятым дышлом

Подруги бабу волокут

И крика новой жизни ждут.

Да не заждались слишком долго,

Еще и солнце не склонилось,

Как под фургоном возле колка

Старуха бодрая бранилась —

То причитала, то молилась —

Вокруг фургона суетилась,

В пеленки кутая мальца,

Кричит: «родила — огольца!»

Но из-за стрекота косилки

Мужик не слышит этот крик,

Не отвлекаясь ни на миг.

Меж тем наследник голосил,

Как будто дерзко утверждал,

Что век его теперь настал.

За сына чарку отец выпил

И тотчас уложился спать -

Ведь утром рано надо выйти

Литовкой по росе махать.

Тут вдруг нежданно ветер дунул

И воцарился мрак безлунный,

С громом тучи затрещали,

Зловеще молнии сверкали.

И притаилась в кустах птаха,

Коней охватывала дрожь.

С небес полился крутой дождь,

Но, не испытывая страха,

Младенец мирно грудь сосал,

Его свет молний озарял.

Рожденный там, в глуби Сибири,

Близ вод могучей Ангары,

Где угль долбили, лес рубили,

Тупясь лихие топоры,

Ее природы отраженьем,

Он и лицом и выраженьем

Своих привычек и повадок,

От дедов впитанных ухваток,

От головы до сбитых пяток -

Типичный сибиряк-чолдон,

Чуть-чуть суров, чуть-чуть смешон,

Смесь русских — пришлых — и буряток:

Европы с Азией черты

В его обличии слиты.

Известно, будущность России

Сибирской мощию растет,

Где клал нещадно свои силы

Российский дерзостный народ.

И каждый с собственной судьбою

Кто с радостью, а кто с бедою

Вбивал в Сибири первый кол,

Силен, упорен и не зол,

Надежда славного народа,

Стал прокаленным здесь в борьбе,

С своим понятьем о добре.

Ковалась крепкая порода —

Страны форпост и авангард,

Без трескотни и без наград.

Сибирь - великая частица

Российской матушки-земли,

Ее истории страницы

Начать едва лишь мы смогли.

Сибирь — безмерные просторы,

И небезрыбные озеры,

Там укрывает порой кедр

Нежданный клад во глуби недр.

...............................................

.................................................

.................................................

....................................................

...................................................

......................................................

Здесь Ленин, ссылку отбывая,

Программу партии писал,

Под знамя Маркса призывая,

Он путь к свободе указал,

.................................................

.......................................................

........................................................

..........................................................

.........................................................

......................................................

Метели слышал завыванье

И различал в ней звук тоски,

Народа долгое терзанье,

Царизмом сжатого в тиски.

Здесь закалялся его гений,

Здесь имя взял свое он - Ленин -

Великой партии творец:

Учитель, друг и всем отец.

Его отсюда шли призывы

К борьбе за правые дела

Во имя правды, против зла,

Чтоб люди были все счастливы,

Тиранов жесткий сбросив строй,

Владели собственной судьбой.

Недолгим был «декретный отпуск,

День-два проходят и опять,

В крестьянстве не помеха отпрыск,

С ребенком в поле вышла мать.

Кричит мальчонка, надрываясь,

К нему бежит и, спотыкаясь,

Развяжет узел у платка,

Дает грудного молока,

Сопит трудяга, умолкая,

Толкает носом маме в бок,

Он все насытиться не мог,

Но постепенно засыпает.

Пеленки быстренько сменив,

Мать снова к сену семенит.

Неумолимо время мчится,

В семье детей идет отсчет -

Давно ли старшенький родился,

А в зыбке пятый уж ревет.

Старшой теперь управник в доме,

Да кто другой поможет кроме,

Судьба у старших такова:

Коров пригнать, сложить дрова —

В хозяйстве вечно есть работа,

Да нянчить надо малыша,

Очередного голыша.

На старшем тяжкая забота,

Пока в потемках, наконец,

Вернется с пахоты отец.

Мать поспешила быть заране,

Пора корову ей доить,

Свиньям замес подать в лохане,

Детей помыть и накормить.

А утром Пашку рано будит,

Тот сонно хнычет и сопит,

Но жалость неподсильна ей -

Выводит муж уже коней

И строго на жену глядит.

Вновь старший в доме господин -

К колодцу за водой сходил,

Всех пацанов во двор выводит,

То поиграет веселясь,

То отколотит рассердясь.

А как ему хотелось бегать,

Нырнуть в пруду и в лес удрать,

Догнать телегу и подъехать,

В лапту иль бабки поиграть.

Но на руках сестра-младенец

И никуда ее не денешь,

Учись кормить да пеленать,

И нет минуты поиграть.

Возня с сестренкой надоела,

Как связанный весь день ходи,

Во все газа за ней гляди!

Одно желанье им владело -

Заставить кроху помолчать,

Уснуть, без крика полежать.

Сосед-ровесник горе видел,

Павлушке дал благой совет —

Дать молока с известкой выпить —

Замолкнет, лучше средства нет.

И скоро соску на бутылке,

Всегда малютку так поили,

Упорно тычет Пашка в рот,

Но та орет и не берет.

Случайно мать тут воротилась,

Мгновенно известь отняла

И с лекаря штаны сняла.

Но в поле снова торопилась:

И делать нечего — опять

Бедняге дочку доверять.

Недолго рос в деревне Павел,

Ему шестой не миновал,

Колхоз отец его оставил -

Шахтером он отныне стал.

Спуститься в шахту звали свыше,

Призыв партийный на то вышел.

Не собирался уезжать

И хлебопашество менять

На подземелья сумрак мрачный.

Но партячейка так решила,

ЦеКа о том постановила -

И поступать нельзя иначе -

Долг коммуниста понимал,

Устава требования знал.

Отец потомственный крестьянин,

Войну гражданскую прошел,

В горах Саянских партизанил

Служил везде он хорошо.

Читать мужик мог помаленьку,

С войны вернулся в деревеньку

И был направлен в сельсовет.

Блюститель радости и бед

Крестьянских рубленых избушек,

Одним он льготы выдавал,

А то и «голоса» лишал,

И что-то строил, что-то рушил,

Ломал обычай вековой,

Уйдя в работу с головой.

Всем перемены интересны,

За ними видна новизна,

Хотя порою неизвестно

Какая жизни кривизна

Несет успех, большое счастье

Или опять начнут напасти

Тяжелым грузом прижимать,

Болезни, горе посылать.

Но привлекательны нам тайны,

Что ожидают впереди,

Судьбы на путаном пути.

А, может, в этот раз случайно

За новой переменой ждет

Мечты исполненной приход.

Нетерпеливо ребятишки

Скорейшего отъезда ждут,

Забросив шалости, делишки,

Лапту и бабки, лес и пруд.

Легендой красочной им город,

Желанным стал, любим и дорог,

К себе волнующе зовет,

Мечтаньям новый дает взлет.

Пора! - подъехали подводы,

Пьют стремянную мужики,

Рукопожатия крепки,

А бабы в голос вопль заводят -

Так уж ведется на Руси -

Помер, уехал - голоси!

И вот уж новый пролетарий

В ряды рабочие встает,

К порядкам шахтным привыкает,

Подземный опыт познает.

Трудней детишки привыкали,

На них болезни вдруг напали.

Им воздух вреден городской

Он с организмом вступил в бой,

Замешен угольною пылью,

Пропитан сажею насквозь,

Шахтеров вызывает злость,

Когда они себя намылят,

И после смены спины трут,

Да крепким словом грязь клянут.

От младших хворь отстала быстро,

А Павел дольше проболел,

От хвори той осталась искра,

Очаг - он постоянно тлел,

Пройдут года, болезнь напомнит.

И, как шагреневая кожа

Дней в этой жизни не умножит

....................................

.............................

.....................................

....................................

.....................................

..............................

Наставит вешек жизнь немало,

Но веха вехе все же рознь,

Мы все согласно вспоминаем,

Как в годы школьные жилось,

Как день сентябрьский был расцвечен.

Блестящ, отглажен, безупречен

Ребенок в первый класс идет,

А следом бабушка несет,

Смиренно следуя за внуком,

Для сменной обуви пакет

И с клумбы свеженький букет,

И сердца учащенным стуком

Сосет втихую валидол.

Волнует радость возле школ.

Все в школе ново, интересно,

А парня робость вдруг берет,

Павлушка хлопец деревенский,

А здесь бывалый все народ.

Там в хоровод одни играют,

Тут в землю ножички втыкают,

Но он ввязаться к ним не смеет,

Лицо от робости алеет.

И даже малость не заплакал.

Промолчал на перекличке -

Так растерялся с непривычки.

Да повезло - случилась драка,

Она к себе всех отвлекла,

Собраться Павлу помогла.

Но горесть детская не долга

И скоро Павлик осмелел,

Болтал он часто безумолку,

Вертелся, смирно не сидел.

Ему уроки здесь не в тяжесть,

Играли гордость в нем и радость,

Что буквы знает и читает,

Хорошо при том считает.

Внесла безграмотная мать,

Сама, читая по складам,

Ему на долгие года

К познаньям благостную страсть,

И поучая лишь слегка,

Навек к наукам привлекла.

Текли своею чередою,

Полны забав, ученья дни,

Так непохожи меж собою,

Но так у всех они сродни.

Меж звонких дней годов ученья

В стране неслись бои, сраженья

И гибнуть стали вдруг бойцы,

Совсем невинные отцы.

Среди годов огромной славы

Со стоном тяжко прозвучали

Года позора и печали.

Народ не на войне кровавой

Гвардейцев Ленина терял,

Их час бесчестья ожидал.

При рубке леса летят щепки

И бомбы в мирный метят дом,

Но хуже нет стоять у стенки,

Своим приставленным судом.

В тебя стреляют, кому верил,

С кем жизнь одним аршином мерил,

В одну атаку вместе шел,

С открытым сердцем и душой.

Терзал один вопрос пред смертью

И на Лубянке, Колыме,

А им никто не мог ответить -

Ошибка тут, измена ли?

Когда ее проспать смогли?

Понятно, что в верхах дерутся -

У тронов вечно льется кровь -

Но почему чубы трясутся

На трон не рвущихся низов?

Был страшен тем тот год кровавый,

Тридцать седьмой с ужасной славой,

Что с головами у верхов

Лишали чести мужиков.

И как опасный претендент

На чью-то славу и на власть,

Любой бесславно мог пропасть

В неожидаемый момент.

Грозила каждому беда -

Такие были вот года.

На солнце снег сиял искристо,

Стоял тот редкий зимний день,

Когда зима красой гордится,

Обильным снегом в полсажень,

В куржак одетыми лесами,

Синиц оживших голосами,

Рисунком стекол у домов,

И неподвижностью дымов,

Когда мороз, ослабив силу,

Румянит щеки и бодрит,

И даже старцев молодит,

И юным добавляет пылу.

Не веришь - в эту благодать

Кому-то выпало страдать.

Что человек дитя природы

Мы часто пишем, говорим,

Но повседневные заботы

Вгоняют в мелкой жизни мир.

Уроки, труд и развлеченья

Нас гонят часто в заточенье

И свежий воздух, лес, река

Нас тешат лишь из-за стекла.

Мы слышим мудрецов порою

Призыв в пещерный век, назад,

Нам гибелью Среды грозят.

И, может быть, подобно Ною,

Ковчег мы снова создадим

И в бесконечность улетим.

Едва ли нужно удивляться

Из классов рвущим пацанам,

Как их мамашам и отцам,

А позже дочкам и сынам

Удрать так хочется с работы

От надоевших анекдотов

На бодрый воздух, на мороз,

В деревню, за город, в колхоз.

Но их напрасные мечтания -

Законом ныне стеснены,

И не пробить им той стены -

Излишни горькие стенанья,

Они навек обречены:

Терпеть за деньги и чины.

Огнем горят Павлушки щеки

И учащенно дышит грудь,

Когда домой, нарушив сроки.

Вбежал, чтоб тотчас улизнуть.

Но дом обдал мальчишку мраком

И непонятно - отец плакал,

Рыдала у корыта мать,

Пытаясь что-то достирать.

Увидев сына, слез потоки

Еще обильней полились

И плечи жалобно тряслись.

Недоумевая, Павел смотрит,

Пытаясь сходу отгадать,

Что мать заставило рыдать.

В ответ услышал роковое:

«Отца берут», - сквозь слезы мать

Сумела выдавить такое,

Что каждый мог тогда понять.

Понимали Время злое,

Безжалостное, тупое

Пришло в страну, где идеал

Манящим счастием витал,

Где царский мрак затем убрали,

Чтоб мог народ смелей вздохнуть,

Расправить спину, выгнуть грудь

И в буден боевом накале

Пример народам подавать

За что бороться и дерзать.

Беспечность многих бед начало,

В истории примеров тьма,

Как часто гибель наступала

От слишком доброго ума.

Троянский конь в веках наукой,

Коварно выдуманной штукой

Для слепо верящих глупцов,

Беды не чуявших слепцов.

У власти, вечно не спокойной,

Нетрудно добреньким прослыть.

Правитель твердым должен быть.

Ведь вслед за миром грядут войны

И не дано в них победить,

Коли беспечность будет жить.

С вершины лет судить нам просто,

Всему развешать ярлыки,

Наставить тысячи вопросов,

Чесать впустую языки.

Но в дни, когда судьба решалась,

Чтоб власть народа устоялась,

И »кто—кого?»- стоял вопрос,

Не устоишь, пойдет в разнос,

Одни решительные меры

Могли страну и власть спасти,

Беду, вторженье отвести.

Своеобразный символ веры -

Опасно спать, чего-то ждать -

Измену загодя убрать!

А жизнь своей идет дорогой,

Без туч и солнцу не бывать,

С надеждой Павел и тревогой

Свою тропу стал выбирать.

Свобода - слово сладкозвучно,

Но жизнью он уже научен,

Понять уже ее сумел -

Свободе тоже есть предел.

Учиться надо, безусловно,

А как же матери помочь?

Ей так давно уже не в мочь -

Какая ж к черту здесь свобода!

К наукам без забот шагать

Иль ношу матери принять?

Любил он в книгах покопаться,

Архивной пылью подышать,

В делах минувших разбираться.

Событий сущность познавать.

Ему столичный ВУЗ помора

Мечта, усладная опора -

Как много мы предполагаем,

В мечтах далеко улетаем!

Попалась строчка объявленья -

В шахтеры Павла призвала,

Другой полет мечтам дала.

Всем вновь дается подтвержденье -

Нас Высший Перст ведет всегда,

Судьбу направив на года.

Быть может, стал б он дипломатом,

Когда не был бы горняком,

И в окружении приятном

Блистал английским языком,

Давал бы рауты, приемы,

Министры были бы знакомы,

А меморандумы и ноты

Он сочинял бы без зевоты.

Но дипломат с него не вышел,

Не был таким его удел,

Хотя и здесь бы он успел,

Исполняя волю свыше

Со всей горячностью души,

Но не попал, как не пиши.

А, может, Муза совратила

Его с горняцкого пути,

В коварны сети заманила,

Уздою крепкою скрутив.

Читал поэмы с упоеньем

И с бесконечным наслажденьем,

С очарованьем, восхищеньем,

С неиссякаемым терпеньем.

Любил поэтов он творенья,

Листая ночи напролет,

Фантазий пушкинских полет.

И за одно стихотворенье

Готов отвергнуть, иль признать,

Никем иль гением назвать.

Едва ли нужно описанье,

Как свой Лицей он проходил.

В науках горных, изысканьях

Душой Павлуха не остыл.

Ума и времени хватало,

Как в годы школьные, бывало,

Бузу любую затевать,

К любой затее поспевать:

То драмкружок ведет успешно,

Театр в город наезжает -

Гляди, «толпу» уже играет,

Везде поспеть юнцу не грешно.

Как жаль, что молодости пыл

У нас давно уже остыл.

Как эскалатор непрерывно

Ступеньки подгоняет жизнь,

Порывы юности призывной

Вдруг вихрем в Павле понеслись.

Теснят желания беспечность,

Иных волнений ищет встречи.

Они и радость, они грусть

И не дают ему уснуть.

Пришли неясные желанья

Каких-то чудных перемен,

Он в книгах ищет новых тем -

Не про разбойников скитанья.

Возник у Павла ныне вкус

Ко скучным описаньям чувств...

Любовь и голод правят миром,

Других законов не дано,

Вслед повторяем за Шекспиром,

Хотя философы давно

Закон пытались изменить,

Другую догму утвердить.

Любовь, мол, просто ерунда,

Не стоит мудрецов труда.

Под старость нет у старцев пыла,

Теперь их память коротка,

Как золотинки из лотка,

Годов река все унесла.

Века ж идут, и вновь и вновь

Поэты пишут про любовь.

Война украла у нас юность,

То не вошло в учет потерь,

И, может, в этом наша трудность

Сейчас понять своих детей.

Их увлеченья часто чужды,

И мы читаем, как заблудшим,

Мораль насчет фасона брюк,

То нам не нравится каблук,

Назойливо примером тычем,

Как, в годы их, на бой ушли

И всяких тягостей снесли,

И как потом, борясь, не хныча,

Страну подняли из руин -

На том стояли и стоим!

Не возраст старости мерило,

На то не плачь и не жалей,

Что время облик изменило,

Судьба такая у людей.

Когда ж все девушки красивы,

И вы чрезмерно к ним учтивы—

Признайтесь, старость наступает,

Вас счет годов отягощает.

На новизну всегда ворчите,

Стремитесь юность поучать,

Своим примером удивлять,

Хотите вы иль не хотите,

Но признак старости у вас,

Хотя вам тридцать пять сейчас...

Blog

Родом из сибири