Дети Великой Пустоты. Они странствуют среди звезд, и сияние светил галактики озаряет дорогу, по которой Рой мчится из конца в конец Вечности кодекс
| Вид материала | Кодекс |
- Вечна ли Вселенная?*, 608.02kb.
- Провести интеллектуальный конкурс «Мы дети галактики» в срок с 17 октября по 30 ноября, 56.37kb.
- В глубинах Вселенной Вселенная, 71.72kb.
- Как и все тела в природе, звёзды не остаются неизменными, они рождаются, эволюционируют,, 430.21kb.
- Происхождение вселенной и развитие земли содержание, 114.43kb.
- Звездное небо некоторые определения, 115.93kb.
- «паровозик», 292.02kb.
- Образование солнечной системы и земли, 68.31kb.
- Почему должны рождаться новые звезды, 422.01kb.
- Борис зайцев жизнь тургенева, 6185.65kb.
Долг синего поколения — расти, долг зеленого — учиться, долг желтого — работать, долг красного — множить полученное от предков Потом наступит керр’вадак, и каждому воздается по заслугам.
Кодекс Первого Навигатора.
— Ты поместил его в апартаменты для самых высоких гостей, — сказал Советник Пи’тхау, когда стена за ушедшими сдвинулась. — В каюту для Творителей!
Это не было ни вопросом, ни обвинением, ни знаком возмущения или других чувств; просто констатация факта. Но факт сам по себе являлся многозначительным, необычным и даже невероятным! Впервые за всю историю ругов чужак-хадрати, существо иной породы, стал не пленником на борту корабля, не рабом и слугой, а почетным гостем. Верно заметила Па’тари — времена меняются!
— Он оказал нам большую услугу, — произнес Дже’кана. — Даже две: помог избавиться от Зи и возвратил корабль. И потому, смиривши гордость, я воздаю ему должное. — Он прикрыл глаза и добавил: — Мы могли погибнуть в схватке и не долететь до Роя, но этого не случилось — мы живы, и мы возвращаемся. Теперь представьте, что мы вернулись в Рой на корабле, который принадлежит хадрати… Что бы произошло? Как минимум мы сделались бы объектом насмешек, и это перечеркнуло бы величие свершенного — то, что мы побывали в другой галактике, и то, что мы нашли планету для керр’вадака и выстояли в битве с Зи.
— Ну, не перечеркнуло бы, а лишь подпортило, — заметила Па’тари. — Но ты, конечно, прав, и я готова согласиться, что Керр избавил нас от неприятных проблем.
— Зато возникла новая, — пробормотал Советник.
— Что ты имеешь в виду? — Дже’кана открыл глаза.
— Статус почетного гостя, который ты ему присвоил. Это значит, что мы доставим в Рой не пленника, которого будут допрашивать в ку’рири, а… — Пи’тхау в недоумении всплеснул руками. — Я даже не знаю, как его назвать!
— И я не знаю, — подтвердил Му’занг, глава Измерителей. — Таких ситуаций не было никогда! — Он оттопырил клапан и мечтательно произнес: — Какой необычный объект… какой интересный, странный и многообещающий…
Рот Па’тари раскрылся в усмешке.
— Зовите его Керр динПирр, — произнесла она. — Керр, представитель расы, обитающей в Голубой галактике. Существо, которое предлагает нам союз и помощь. И эта помощь, как мы недавно убедились, станет для нас не лишней.
«Как всегда, она формулирует вопрос с предельной ясностью», — подумал Навигатор. Реальность ее не пугает; она готова к переменам и реагирует более гибко, нежели Пи’тхау и он сам. Хороший наследник для «Звездного зверя»! Для чуть не потерянного, но возвращенного корабля!
Он оглядел сидевших за столом. Пи’тхау, Му’занг и Па’тари… его командный секстет — правда, без Помощников… Ди’кло слишком импульсивен и вряд ли дал бы полезный совет, а вот об отсутствии Ту’барга можно пожалеть…
Дже’кана почувствовал, что стоит на пороге великих решений. Вот если б заручиться поддержкой Играющей Молниями… Ее уважали в Совете, где слово Играющей считалось веским; быть может, после этой экспедиции ей дали бы титул со’рати и пост Великого Навигатора. Увы, ее не спросишь и не попросишь ни о чем! Прах ее развеян в Пустоте, и сделал это Зи, потомок кривой Творительницы!
Холодная ярость охватила Дже’кану; он жаждал возмездия и был готов вступить в союз даже с хадрати из Голубой. Этот Керр динПирр не лгал: сила их расы была не в знаниях, не в боевых кораблях, не в тысячах колонизированных миров, а в воинском искусстве и беспощадности к врагам. Ценные союзники! И эта ценность подтверждалась опытом, дюжиной дюжин Защитников Зи, которых перебил их пленник… Нет, не пленник — гость!
Навигатор выпрямился в кресле и произнес:
— Я разделяю твою озабоченность, Пи’тхау, однако проблема, о коей ты упомянул, не наша: ею займутся Посредники-Творители. А здесь и сейчас, на моем корабле, Керр динПирр является почетным гостем. Он может ходить везде, кроме командной рубки и боевых отсеков, и пользоваться терминалом неограниченного доступа. — Дже’кана поднял лицо к потолку: — Память, зафиксировать!
— Исполнено! — лязгнул металлический голос.
Му’занг и Па’тари сделали жест одобрения, и Советник, поколебавшись, присоединился к ним. После чего сказал:
— Я думаю, ты прав, почтенный эрдж: пусть Творители решают, необходим ли нам союз с хадрати и что означает та игра, которую Керр назвал торговлей. Может быть, в этом есть какой-то смысл… Но здесь и сейчас, используя твои слова, нам надо рассмотреть другой вопрос. А потому закончим с хадрати и перейдем к делам серьезным. К Зи!
— Да, — согласился Дже’кана, — тут есть о чем поговорить. — Он поглядел на лица Па’тари и Му’занга, сразу ставшие напряженными, и повернулся к Советнику. — Начинай, Пи’тхау! Первым я хочу выслушать тебя.
Тот сморщил клапан, что служило признаком раздумья.
— Я вижу несколько проблем, Хозяин, и постараюсь обозначить их в хронологическом порядке. Первое: что с кораблями, которые Совет послал к другим галактикам? Зи перехватили нас, и надо думать, подобная судьба ждет и остальные экспедиции. Видимо, Стратег-Творитель Зи интересуется полученными сведениями… клянусь Пустотой, я даже уверен, что это так! Значит, оба корабля, «Двойное светило» и «Спиральный луч», будут найдены и атакованы превосходящими силами; их захватят и, вероятно, уничтожат. Можем ли мы предотвратить такой исход?
— Сомневаюсь, — произнес Дже’кана, делая жест сожаления. — Еще один прыжок, и Рой будет доступен для связи. Я сообщу о случившемся, и Навигаторы вышлют корабли поддержки… Или не вышлют — ведь «Луч» и «Светило» далеко, и помощь не поспеет вовремя. Тратить энергию, чтобы найти их прах в пространстве? Вряд ли это понравится Совету… В Рое не так много ресурсов.
«Пусть Звездное Чрево примет тебя, Ри’ат, и тебя, Бро’тинли», — подумал Дже’кана. — «Вам не повезло, но что тут поделать? Только не забывать о вас и свершить возмездие…» Сердца его дрогнули, а нервный узел спазматически сжался.
Лицо Советника омрачилось; видимо, он испытывал сходные чувства. Но голос его оставался бесстрастным.
— Второе: почему нас отпустили Зи? Одна причина — то побоище, которое устроил Керр; другая — гибель «Луча» и «Светила», которая произойдет непременно, поскольку мы не можем им помочь. Лишь «Звездный зверь» долетит до Роя и принесет информацию. А это значит…
— …что нас выталкивают в Голубую, — закончила Па’тари. — Самая молодая из галактик и самая ближняя, в ней легче за нами следить. А то, что ее населяют кровожадные хадрати, лишь дополнительный фактор предпочтения. — Раскрыв в усмешке рот, она добавила: — Конечно, с точки зрения Стратега Зи.
— Разумно, — согласился Пи’тхау. — Будем считать, что с этим вопросом мы разобрались. Тогда третье: что собираются делать Зи? Чтобы следить, как сказала Па’тари, необходимы не четыре корабля и не дюжина, а целый флот! Так где он?
— Ждет на границах наших владений, — снова заговорила Па’тари и тут же поправилась: — Бывших владений… Этот Стратег с титулом со’рати — слишком важная персона, чтобы командовать дюжиной кораблей. Значит, есть флот… И Творитель Зи вернется к нему, покончив с «Лучом» и «Светилом», и проследит, куда отправится наш Рой. Собственно, — закончила она с протяжным свистом, — выбора у нас нет.
— Это мне очень не нравится. — Дже’кана, повернув голову, смотрел на переливы чешуи дракона над полюсом планеты Джуд. — Я понимаю, что нападения на Рой не будет, но враг, который подбирается со стороны дыхательной щели… Знать об этом неприятно! Знать, и ничего не делать!
— Возможно, Великие Навигаторы решат покончить с этим флотом, — пробормотал Измеритель My. — Это ведь не все Зи, а лишь одно соединение… Мы можем сражаться с ними и победить!
— На это Рой израсходует такие энергетические ресурсы, что никогда не доберется в Голубую, — возразил Дже’кана. — Сейчас Навигатор-Стратег способен отправить лишь пару дюжин кораблей, которые Зи распылят за время теба. Другое дело, когда мы окажемся у щедрых солнц галактики… новой галактики, открытой нами…
— В мире керр’вадака… — мечтательно протянул Советник. — В этот раз потомство будет обильным! Высокая гравитация, много воды, много органики…
— И много кровожадных хадрати, — добавила Па’тари. — Таких, как Защитник Керра, оставшийся на острове. Не думаю, что их удастся переселить или истребить.
— Да, — мотнул головой Дже’кана, — эта идея была… кргх… несколько фантастичной. Но почему ты вспомнила о ней?
— По той причине, что времена меняются. Наш Рой ушел, покинув прежние владения, но Зи идут за нами. Они воюют с нашим кланом в Пустоте! Они желают знать, куда переберутся Куа, они подталкивают нас к определенному решению, они намерены следить за нами… Такого раньше не бывало! Это новая стратегия, и мы должны ответить адекватно. Чем-то столь же новым, неожиданным, ломающим схемы привычных реакций.
— Не понимаю, о чем ты, кайо Па’тари, — насторожился Советник. — Пока я слышу общие слова и слишком туманные рассуждения. Что-то за ними стоит? Или, как говорит наш гость, мы просто стегаем дохлую лошадь?
— Он говорил не только это. Он предложил союз, военный союз и выгодный обмен, который называется торговлей. Обмен различных предметов на сырье и на другие предметы, которые есть у хадрати, обмен концепциями и идеями… Мы так нуждаемся в новых идеях, необходимых нам сейчас! Если бы мы согласились… если б вступили в союз, не применяя силу там, где можно договориться… если бы решили сыграть в игру, которую Керр называет торговлей… Это было б хорошим ответом! Таким, которого Зи не ждут!
— Возможно, возможно, — Пи’тхау огладил безволосый череп. — Однако напомню, Па’тари, что ты еще не член Совета Навигаторов и даже не Творительница. Ты — Желтая, и путь, который выбирает Рой, вне твоего разумения! Как, впрочем, и нашего, — Советник бросил взгляд на Дже’кану — Наше дело — трудиться и собирать факты, а если нужно — воевать. Что же до остального… Ты знаешь не хуже меня, кто управляет кланом и кто принимает решения.
— К решениям можно подтолкнуть, — с улыбкой возразила Па’тари. — К определенным решениям… Давайте забудем, что Керр попал сюда как пленник, что он — хадрати из дикого мира, несовершенное существо со множеством странных привычек. Его организм выделяет отходы, и три двенадцатые цикла ему необходимо спать; он говорит загадками, кормит кровососущих паразитов и платит огромную сумму за мрина. Согласна, все это странно! Но вспомним другое — то, что он благороден, открыт для контакта и готов помочь. Вспомним об этом и попробуем представить его в Рое как Творителя.
Пи’тхау резко хлопнул клапаном.
— Но… но… Ты предлагаешь перевернуть истину!
— Нет. Только кое-что забыть и переставить акценты. Ну, и добавить немного блеска — торжественная высадка в Гнезде, почетный караул Защитников и все такое… Чтоб мне позеленеть! Это совсем не повредит!
Слушая их спор, Дже’кана думал, что минует много Оборотов, и когда-нибудь Па’тари будет править Роем, сделавшись Творительницей. Великой Творительницей, щель поперек! Из тех, что открывают новые пути, и о которых помнят дуо поколений! Какое имя она изберет? Какие свершит деяния? За что удостоится наград? Он понимал, что никогда не узнает об этом, ибо их разделяло целое поколение, и значит, слава Па’тари придется на те времена, когда его прах, дрейфуя в течениях космоса, будет лететь в Звездное Чрево.
Но это свершится’ Дже’кана свято верил, что его подруге суждены величие и власть, пост Навигатора Роя и титул со’рати. Так и будет, будет непременно!
Разумеется, если она переживет керр’вадак.
Глава 17
Если судьба вручает вам кислый лимон, сделайте из него лимонад.
«Мысли и мнения, или Как сделать свой первый миллиард», «ТСА-букс», Терра-Марс.
Древнее пособие, авторство которого приписывается легендарному Язону динАльту.
За первый цикл после переселения Язон, сопровождаемый Непоседой, облазил свой президентский люкс, как говорится, от киля до клотика. Выглядели апартаменты шикарно — само собой, по тем понятиям, какие имелись у ругов, так что на персидские ковры, хрустальные люстры и ложки из серебра рассчитывать не приходилось. Каюта была просторной и состояла из трех отсеков, двух побольше и одного поменьше, величиной с прежнюю камеру Язона. Первый из них, не уступавший площадью командной рубке крейсера «Арго», являлся чем-то вроде приемной или гостиной; тут размещались дюжина кресел и пара шестиугольных столов, а темно-коричневые стены имитировали бугристую поверхность скалы, над которой простирался небесный купол, он же — компьютерный терминал. Между двух скалистых выступов мерцал большой экран, на котором отмечалось положение корабля — правда, в непонятной Язону системе координат; ниже располагалась панель с многочисленными циферблатами и отверстиями, к которой он старался не приближаться, чтобы не поддаться искушению сунуть палец в какую-нибудь дыру.
Второй отсек был поменьше и, вероятно, играл роль кабинета. Стол, два кресла с овальными вырезами на спинках, массивный корпус персонального синтезатора, движущиеся картины и встроенные в стены шкафы придавали ему определенный уют, и, стремясь сохранить подобное ощущение, Язон добавил к обстановке утилизатор, а в шкафах разложил свое имущество. Ему вернули абсолютно все, включая хронометр, вновь собранный и вполне исправный, а также аптечку и скафандр. Этот скафандр не предназначался для космических прогулок, а был обычным защитным одеянием, предохранявшим в какой-то степени от ядовитой пиррянской флоры; в нем можно было путешествовать по джунглям или, подключив баллоны с воздухом, спуститься под воду метров на двадцать. Язон, однако, его ценил — удобный и красивый скафандр, напоминавший серым цветом облачение Творителя, являлся той одеждой, в которой не стыдно появиться в Рое. Не мог же он выйти из корабля в своем изодранном и окровавленном комбинезоне!
Что касается третьего отсека, самого небольшого, то он являлся совершенной загадкой, как для Язона, так и для Непоседы. Здесь находилось ложе, довольно мягкое и весьма широкое, — но зачем? Ведь руги не спали и не имели привычки отдыхать в горизонтальном положении; для отдыха после больших физических нагрузок они использовали кресла и создающие невесомость антигравы. Правда, гравитацию в малом отсеке можно было регулировать от нуля до двух «же», но опять-таки с какой целью? При низком тяготении можно расслабиться, но о двойном, аналогичном существовавшему на Пирре, Язон вспоминал без всякого удовольствия. Может быть, данный отсек предназначался не только для отдыха, но также для спортивных тренировок?
Остановившись на этой гипотезе, Язон заглянул в стенные шкафы и обнаружил, что один из них, собственно, не шкаф, а некое подобие душа с дырчатым потолком, сливом и аэратором, нагнетавшим при включении теплый воздух. Эта находка была драгоценной, хотя воды хватало на десять минут; он вымылся, выстирал комбинезон и ощутил, что родился на свет недаром.
Картины, мерцавшие на стенах, были другим приятным открытием. Их насчитывалось полдюжины, и они демонстрировали виды разнообразных планет, меняясь каждую двенадцатую цикла и никогда не повторяясь. Непоседа рассматривал их часами, мечтая увидеть родные ручьи и холмы, но это, скорее всего, было занятием бесполезным — рожденный в Рое, он представлял свой мир только по смутным описаниям старших мринов.
Язон, не преследуя подобных целей, просто любовался пейзажами, убеждаясь, что хоть Запечатлители ругов небогаты фантазией, однако не лишены чувства прекрасного; их творения — видимо, голографические снимки — были поразительно реальны, разнообразны и радовали глаз то яркими, то приглушенными оттенками. Морские и горные виды, нагромождения туч, волшебные замки облаков, смерч в каменистой пустыне, равнинные реки и водопады среди скал, леса, луга и твари невероятных форм… Все это не было застывшим, мертвым, все двигалось, переливалось и перемещалось — смерч кружил песок и щебень, в тучах сверкали росчерки молний, в облаках то воздвигались, то обращались в руины сказочные города, моря и океаны блистали синей, изумрудной, серебристой гладью или ярились бешенством штормов. Возможно, в этих картинах был налет тоски по недоступной ругам красоте живой природы? Возможно, думал Язон, разглядывая их; они сияли, будто окна, раскрытые в тысячи миров, чарующих или ужасных, но одинаково удивительных.
Душ и картины несли наслаждение телу и сердцу, но позаботиться о желудке тоже казалось нелишним. Он у Язона почти атрофировался; питательные вещества из капсул, давая клеткам все необходимое, гасили чувство голода, и только. Ни удовольствия, ни настоящей сытости! Он с грустью вспоминал о свиных отбивных, о бифштексах, сочащихся кровью, о курице на вертеле и даже о консервах из мяса бронтозавров, которые импортировали на Пирр с планеты Мезозой. Но кажется, сейчас его мечты были близки к осуществлению — ведь в этих роскошных покоях имелся персональный синтезатор!
Это устройство совсем не походило на панель, которой он таранил стену. Огромный шкаф от потолка до пола и соответствующей ширины; вверху — голографический экран, внизу — большая ниша, в которой мог бы разместиться человек, и никаких отверстий с огоньками. Синтезатор был предназначен для производства бытовых предметов и, разумеется, пищи; управляли им через Память, голосом, и весь процесс программирования сводился к набору определенных команд. Выслушав объяснения Сура, Язон решил, что справиться с этой штуковиной нетрудно: изображение нужной вещи возникало на экране и поддавалось изменению путем корректировки материала, цвета и очертаний. Одним из основных приемов программирования был способ аналогий: сделать нечто, похожее на известный предмет, но меньшей или большей величины, а затем изменять его, добиваясь необходимого эффекта.
При помощи этой методы, под любопытным взглядом Непоседы Язон изготовил тарелку, ложку и бокал. Все из прозрачного пластика, а что касается процесса, то он не вызвал никаких проблем: тарелка — полый диск, разрезанный в плоскости диаметра; ложка — та же тарелка, но поменьше, с длинной ручкой; бокал — усеченный конус. Этот успех вдохновил Язона, а вид тарелки вызвал глотательный рефлекс и усиленное слюнотечение. Наполнить бы ее, а заодно и бокал… Вот только чем?
— Память! — он поднял голову к потолку. — Как насчет бифштекса? Это мясо, подвергнутое тепловой обработке. Размер — покрупнее моей ладони и примерно такой же конфигурации. Нагревать при температуре вдвое большей, чем у моего тела, в течение двух сибов… Да, и не забудь посолить!
В потолочном куполе началась стремительная пляска огоньков. Непоседа, выдвинув зрительный стебель на всю длину, поинтересовался:
— Зачем тебе этот горелый мясо, мой прекрасный сэр? Ты делать химический опыт? Или религиозный обряд? Или…
— Или, — прервал мрина Язон. — Я его съем!
— О! — Тонкие ножки Непоседы подкосились, и он шлепнулся на пол. — Это есть/быть такой обычай у твой народ?
— Не обычай, а нормальная практика. Мы не едим таблеток, мы питаемся овощами, фруктами, перемолотым зерном, рыбой и мясом. Коровами и овцами, свиньями и гусями, утками и цыплятами.
— А мрином вы тоже питаться? — осторожно поинтересовался Непоседа. — Когда нет корова и гусь?
— Не болтай ерунды, — буркнул Язон, с надеждой всматриваясь в глубину экрана. Но ничего похожего на бифштекс там не возникло, а с потолка раздался голос:
— Необходимы уточнения.
— Какие?
— Чью плоть требуется синтезировать? Имею данные о ругах, а также…
— Нет, нет! — поспешно выкрикнул Язон. — Руги не подходят. Ты ведь слышал, что было сказано? Коровы, овцы, свиньи, гуси и так далее.
— Информации о них не имею. Синтез продукта невозможен.
— Какие данные у тебя есть? Не считая, конечно, сведений о ругах?
— Есть информация о тебе. Дать команду на изготовление синтетической плоти хадрати-человека?
— Нет! Ни в коем случае!
Терпение, сказал себе Язон, терпение и еще раз терпение. Великие результаты достигаются медленными и упорными усилиями. Особенно когда речь идет о хорошем бифштексе.
— Мой добрый друг, — пискнул Непоседа, вертясь и шмыгая у него под ногами, — я не понимать, почему ты не есть человека. Разве корова лучше? Плоть человека — точно такой метаболизм, как твой, такой же белок и адекватный генофонд. Я полагать, прекрасный усвояемость!
— Люди друг друга не едят! — рявкнул Язон. — Но если будешь мне надоедать, то я подумаю о мринах!
Непоседа отскочил и в панике спрятался под кресло.
— Память! Ты можешь сделать анализ белка у тех животных, которых взяли на моей планете? Они находятся в одном из отсеков лаборатории, рядом с камерой, где я сидел.
— Это возможно, — громыхнул компьютер. — Имеются три живых существа. Взять анализы у всех?
— Подожди моей команды, — распорядился Язон, в задумчивости потирая лоб.
Жаркое из птицы-пилы его не соблазняло; эта тварь была жилистой, как трос, свитый из стальных проволок, а к тому же попахивала помойкой.
Шипокрыл являлся более перспективным, но его железы вырабатывали яд, и Язон никак не мог припомнить, что говорил по этому поводу Бруччо: то ли яд локализован в железе, то ли находится в тканях и циркулирует в кровеносной системе. В одном он был уверен: если проглотить хоть миллиграмм проклятой отравы, до Роя точно не долетишь, а упокоишься в Великой Пустоте — разумеется, после недолгих, но очень мучительных судорог. А посему рисковать с шипокрылом, пожалуй, не стоило.
Итак, последний вариант — рогонос, он же — рогатый дьявол. Мерзкое злобное чудище с толстенной шкурой, почти непроницаемой для клинка, но, к счастью, не ядовитое и даже весьма упитанное. Язон решил остановиться на нем по двум причинам: во-первых, выбор блюд в этой летающей харчевне был слишком ограничен, а во-вторых, во имя исторической справедливости. За триста лет колонизации Пирра рогоносы сожрали не одну сотню людей; теперь он съест рогоноса — или хотя бы его биологический аналог — и как бы восстановит статус-кво.
— Память, — сказал Язон, облизнувшись, — в двух клетках сидят крылатые существа, и эти нам не нужны. Возьми пробу из того мерзавца, который побольше, с остроконечным штырем над челюстью. Можешь с ним не церемониться, — добавил он спустя секунду.
— Анализ проведен, начался синтез, — почти сразу же отозвался компьютер. — Время синтеза — три и пять двенадцатых теба.
— Быстрый ты парень, — одобрительно кивнул Язон. — Вот если бы Мета готовила бифштексы с такой же скоростью…
Вздохнув, он предался воспоминаниям о своей синеглазой возлюбленной, а на экране тем временем уже маячил его заказ — нечто размером с ладонь и примерно такой же формы, как пятерня орангутанга, с которой содрали кожу.
— Пальцы не нужны, — внес исправления Язон, — пусть будет цельный кусок. — Потом напомнил: — Посоли!
— Синтез закончен, приступаю к тепловой обработке, — сообщил компьютер. — Какую добавить соль? Есть сернокислое железо, фтористый литий, нитрат магния…
— Добавь натрий хлор. Столько, сколько поместится на ногте моего большого пальца.
Бифштекс на экране почернел. Не пережарить бы, мелькнуло в голове Язона. Непоседа выбрался из-под кресла, подкатился к нему и дернул за рукав.
— Это корова, о славный сэр, дающий имена?
— Это рогонос. Питается маленькими любопытными мринами.
— Тогда хорошо, что ты его съесть, — с удовлетворением отметил Непоседа и снова юркнул под кресло.
Язон, не спуская глаз с экрана, помахал рукой.
— Хватит нагревать! Синтезируй второй экземпляр, а этот, я думаю, уже готов. Сбрось-ка его мне! Нет, подожди, тарелку подставлю!
Темный ломоть с треском шлепнулся в прозрачную посудину, наполнив отсек запахом паленого. Язон принюхался. Вроде бы мясо, а может, и нет… Выглядит, будто кусок чугуна или обгоревшей кости… И прочность такая же, решил он, ткнув ложкой в бифштекс.
Непоседа подкрался к нему, просунул под локоть зрительный стебель и изогнул его в форме вопросительного знака.
— Ты это есть? Ты не бояться неприятность, мой добрый друг?
— Бояться, — согласился Язон, спуская жаркое в утилизатор. Затем он обратил лицо к потолку. — Память! Уничтожь второй экземпляр этой дряни и объясни, как ты берешь пробу для анализа.
— В помещениях для животных есть манипуляторы. Один из них снабжен вакуумным иньектором.
— Иньектор — это, наверное, игла? Какой длины?
— В привычных тебе мерах длина составляет восемь миллиметров.
— Чтоб у тебя шерсть выпала, пустоголовая жестянка! — с облегчением произнес Язон. — Ты ведь кожу не проколол! Проба взята из шкуры, и этим бифштексом только сапог подбивать! Используй иглу в пять сантиметров, чтобы добраться до мягких тканей. Коли в загривок и постарайся не наткнуться на кость.
— Это сложнее, — отозвался компьютер и смолк. Потом сообщил: — Очень увертливое существо… дергается… Удерживаю его двумя манипуляторами, и все же…
— Током ударь, — посоветовал Язон. — Тогда не будет дергаться.
— Опасно. Нельзя повредить образец… Есть! Проба взята, приступаю к синтезу.
На этот раз бифштекс получился помягче, но был пережарен и пересолен. Язон, однако, не отчаивался и, отказавшись от мысли о бифштексе, велел изготовить нож, перемолоть продукт и снизить норму соли. Его упорство победило, и после четвертой попытки в тарелку шлепнулась вполне съедобная котлета. Расправившись с ней, он заказал добавку и произнес:
— Любые трудности превозмогаются терпением. Терпение обеих сторон ведет к сотрудничеству, а затем — к успеху. Не так ли, Память?
— Вынужден терпеть, — с заметной ноткой неудовольствия отметил компьютер.
— Вынужден? Что это значит? — полюбопытствовал Язон, поедая вторую котлету.
— Ты находишься в каюте для почетных гостей. Здесь терминал неограниченного доступа. Обязанность данного искусственного интеллекта — подчиняться тебе. — После паузы компьютер уточнил: — Конечно, в разумных пределах.
— Я не собираюсь устраивать взрыв в машинном отсеке и травить крысиным ядом Навигатора, — промолвил Язон. — Все, что меня интересует, если не считать бифштексов и котлет, сводится к кое-какой информации. Эта разумные пределы?
— Запрета на выдачу информации нет, — откликнулась Память.
Это было чудесным подарком, и следующие шесть часов Язон провел у большого экрана в гостиной, отвлекаясь лишь затем, чтобы наведаться к утилизатору и в душ. Ему удалось получить весьма подробные сведения о физиологии и механизме воспроизводства ругов; при этом лекция Памяти сопровождалась видеофильмами и снимками, которые, как догадался Язон, служили для обучения Зеленых. Этот процесс был глубоким, подробным, без пропусков и купюр, без лицемерных отговорок «узнаешь, когда вырастешь»; видимо, юных ругов учили на совесть.
Нельзя сказать, чтобы увиденное и услышанное потрясло Язона, который странствовал долгие годы по разным мирам Галактики и наблюдал множество странных вещей — даже в человеческом обществе, не говоря уж об инопланетных тварях. Чувство, испытанное им, было скорее не изумлением, а удовлетворением; лакуны заполнялись, пробелы исчезали, вопросы снимались сами собой, и каждое слово, намек или жест, непонятные прежде, вдруг обретали смысл, преобразуясь в элементы стройной и ясной конструкции.
Отдав необходимое справедливости, Язон признал, что организм ругов совершенней человеческого, или, если угодно, более функционален и прочен. Два мощных сердца под мускульными выступами на груди гнали кровь по двум независимым кровеносным системам; желудок был невелик, однако питательные вещества из капсул всасывались полностью, и процесс пищеварения не требовал балластных масс вроде клетчатки; аналогов почек, кишечника и мочевого пузыря не имелось, как и отходов жизнедеятельности. Вопрос о том, существовали когда-то эти органы или нет, оставался неясным, однако Язон решил, что руги утратили их в процессе эволюции, переселившись в свою летающую среди звезд обитель. В глубокой древности их предки никак не могли обойтись без органов выделения, ибо происходили от земноводных, охотились и размножались в океане и, вероятно, глотали рыбу целиком. С тех времен у ругов сохранились шестипалые конечности и рот, величина которого была бесспорным рудиментом, а также остатки жабр, необходимых в период спаривания.
Функции речи, дыхания и поглощения пищи были у них разделены. Питание являлось наипростейшей процедурой: капсулы по короткому пищеводу попадали в желудок, расположенный под сердцами, стремительно переваривались и всасывались; необходимые гормоны и соки тоже вводились в желудок или прямо в кровь из органа, объединявшего функции печени и эндокринных желез. Воздух поступал в обширный легочный мешок через спинную дыхательную щель, а отработанные газы выпускались с ее же помощью или через ноздрю, снабженную голосовыми связками. Их речевая система была сложнее человеческой и позволяла издавать столь разнообразные звуки, какие не снились лучшим оперным певцам.
Впрочем, у человеческой расы имелось одно несомненное преимущество: люди могли размножаться с юных лет и до глубокой старости, где угодно, когда угодно и с превосходным результатом. Руги давали потомство единожды в жизни, и этот процесс, отделенный от эротического влечения, был долгим, опасным и требующим определенных условий — высокой гравитации, избытка влажности, тепла и кислорода. Все это существовало миллионы лет назад в их материнском мире, где предки ругов плескались в теплых океанах, и все это исчезло, ибо миры дряхлеют и гибнут, а цивилизации живут. Руги не помнили, в каком галактическом рукаве затерялась породившая их планета, но, вероятно, она давно уже стала сухой и мертвой, словно биллиардный шар. Условия для керр’вадака, или Обряда Зрелости, как назывался процесс размножения, можно было бы воссоздать искусственным путем, в космическом пространстве, но это являлось чистой теорией — на практике подобный метод не годился, так как зрелости одновременно достигало целое поколение, от трехсот до семисот миллионов существ. Поэтому руги искали миры с необходимыми параметрами, и каждый клан сражался за них и охранял, как величайшее из сокровищ.
Керр’вадак переживали единицы — две-три самки из тысячи и впятеро меньше ругов-самцов. Выжившие, носившие звание Творителей, считались особами почти священными; они управляли кланом и Роем, решали вопросы войны и мира и занимали руководящие посты главных Советников, Посредников, Координаторов, Наставников и Навигаторов. Их было относительно немного, в каждом Рое — одна или две десятых процента, но им принадлежала власть; и у тех, кто достиг вершины — членства в Совете Великих Навигаторов, — эта власть была безмерной. Видимо, по праву; хоть Творители не отличались подвижностью Красных и Желтых, но старческим маразмом не страдали. Опыт их был огромен, и жили они долго, сохраняя до самых последних мгновений энергию и ясный разум.
Что касается прочих ругов, то поколение Синих можно было уподобить детям, а Зеленых — созревающим подросткам. У Зеленых формировались родовая сумка (в том месте, где у людей находится кишечник) и нижний нервный узел, специфический орган под дыхательной щелью; он стимулировал выработку в эндокринной железе половых гормонов, определявших, в частности, цвет кожи — а значит, и принадлежность к тому или иному поколению. К моменту зрелости секреция гормонов резко возрастала, затем постепенно снижалась у выживших Творителей, чья кожа была сероватой, со слабым оттенком зеленого. Лишь поколение Красных — в тот краткий период, когда они находились на пике гормональной активности, — можно было считать половозрелым, то есть готовым к размножению, но термин «му’гахара’керр’вадак» относился также и к Творителям, символизируя почтение и напоминая о выполненном ими долге.
У Желтых формирование родовой сумки и нижнего нервного узла полностью завершалось, и они, подобно более старшему красному поколению, могли заниматься сексуальной игрой, выбирая любых партнеров, как самок, так и самцов. Эти связи носили разнообразный характер, от случайных встреч до длительного сожительства, которое Язон, поколебавшись, счел аналогом семьи. В каком-то смысле это, и правда, являлось семьей: самец и самка, принадлежавшие к Красным, могли произвести потомство и даже заботиться о нем, если кто-то из родителей переживал керр’вадак. К тому же во многих случаях выбор партнера не был беспорядочным, а диктовался, как у людей, рядом причин — взаимной склонностью, обликом, силой, соображениями социального и генетического порядка либо престижа. Что же касается сексуальной техники, то она оказалась элементарной, как облупленное яйцо: рост гравитации стимулировал половое влечение, а поглаживание и ласки пониже дыхательной щели приводили ругов в эйфорию. Это было нечто иное, чем оргазм, и не совсем понятное Язону; что-то, чего он не мог уяснить до конца, поскольку нижний нервный узел у него отсутствовал.
Зато он разобрался с другой загадкой, с неясностью половой принадлежности, которая, как подсказал его ментальный дар, была присуща ругам. В самом деле, даже Красные не ощущали себя полностью самцами или самками; они, еще не способные к деторождению, являлись бисексуалами, и роль сильной или слабой стороны в эротических играх была им совершенно непонятна. Впрочем, то же самое относилось и к Творителям, пережившим керр’вадак.
Другой секрет, раскрытый Язоном, касался ложа и комнатки с регулируемой гравитацией. Теперь он знал, в чем их предназначение; то были интимные удобства для очень влиятельных персон, которым не пристало бегать в садик на верхней палубе. К той самой скульптуре в форме переплетенных шестипалых рук и к ее постаменту с дверями, украшенными тем же символом…
Ну, что ж, размышлял он, глядя на экран с мелькающими там картинами, хоть жизнь ругов и людей во многом отличается, однако и сходства немало, причем в самых деликатных, самых утонченных сферах, затрагивающих мораль и нравственность. Взять хотя бы упрямца Джека, Хозяина-Навигатора… Он, несомненно, был ближе Язону, чем соплеменник Майк Сэймон, большой специалист по этике, похитивший его когда-то. Сэймон был не просто упрям, а непроходимо туп, как всякий фанатик, считающий свое мнение истиной в последней инстанции, и ради лживых идеалов он мог свершить предательство и убийство. Ни капли благородства, ни грана сострадания, ни тяги к переменам; одна извилина в мозгу, и та словно прорублена топором… Джек все-таки другой, хотя имеет неприятную привычку совать гостей в ку’рири… Упрям, высокомерен и заносчив, однако понимает свою выгоду! К тому же честен и готов признать ошибки… Нет, он определенно нравился Язону, не говоря уж о леди Патриции, разумном Советнике Пите и хладнокровном спокойном My!
С этими ругами можно вести дела, а значит, удастся договориться и с другими. С Творителями, с теми, кто правит и решает… Может быть, легче, чем с Джеком, — ведь страсти гаснут в зрелом возрасте, сменяясь опытом и мудростью. Тем более, что он прибудет в Рой не в качестве презренного хадрати, а как почетный гость! Тем более, что клану Куа, преследуемым беглецам, необходима помощь… Ну и, конечно, мир для керр’вадака! Пусть неспокойный, неукротимый, зато с высокой гравитацией, с пространством беспредельных вод, с дремучими лесами и кислородной атмосферой… Теплый, подогреваемый жаром вулканов и почти безлюдный…
«Что за сокровище этот Пирр!» — подумал Язон и усмехнулся.