Поколение обшарпанных скамеек

Вид материала

Содержание

Фонарный столб
Две бабочки
Замок у воды
Пирсинг сердца
Убитый конферансье
Жил-был баскетбольный мяч
На берегу рио-пьедра села я и заплакала
АХ Ах, время-времечко, разбитое корыто.

Подобный материал:

ПОКОЛЕНИЕ ОБШАРПАННЫХ СКАМЕЕК

ЭХ

Эх, Волга-матушка,

старушка ты моя,

в чужом краю твой верный поэтишка.

Москва-речушка маленьким ребенком

льнет к тельцу хрупкому. Мальчишка…

К тебе тянусь, все руки изодрал,

дорогу перекрыли… Я ползком.

Эх, Волга-матушка, устал твой сын, устал…

Жить с прикрепленном к сердцу ярлыком.

В степные дали взором, больше ничего…

и дальше никуда. Остаться здесь.

Испить ладонями родник.

Эх, Волга-матушка, прошу, уравновесь

меня. Я верный твой старик.

29.03.2006 г.

ФОНАРНЫЙ СТОЛБ

Мимо фонарного столба мчится время,
ленивое,
выветренное из сознания…
Оно несется прочь со скоростью света,
раздраженно мигает резиновая лампочка,
свисая из утробы столба и напоминая повешанного.
Время устало.
Оно падает, разбиваясь об асфальт.
Беззвучно крадется кошка,
время затягивает ее в пучину изменения,
перерождаясь в новый образ.
Цепляясь за фонарный столб когтями,
кошка принимает ток,
продирается сквозь изоленту,
и, вгрызаясь в медный привкус проводов,
снова становится временем…

10-28.02.2006 г.

АКТРИСА

По тротуарам, вырванный из многих,
помятый взглядами чужих,
он шел один среди двуногих,
среди читавших этот стих.
Он вытекал из улиц, станций,
поправив смятый воротник,
в груди жило непостоянство –
неиссякаемый родник.
Чередовались руки милой,
сны растворялись, жизнь текла,
переполняя сердце силой…
Он шел туда, где ты ждала.
В дверь постучали осторожно,
вспугнув кофейный аромат.
Все было просто невозможно,
как восемнадцать лет назад.
Терзался кот напротив миски
и в ожидании еды,
выл на безумный стон актриски,
забывший то, что дал ей ты.

18.02.2006 г.

БАШМАЧКИ

Не снимая башмачки, войдет она,
проскользнет в дверной проем.
Ничего не означает тишина.
Мы ее не слышим. Мы умрем.

декабрь 2005 г.

ГОРОД

Вытаскиваю из города тысячи мертвых тел,
кутаюсь в дырявый плед.
Я ничего от тебя не хотел.
Нет.
Сжимаю пульс одинокой любви.
Надеюсь, что она не мертва
и, как обычно, чувствую привкус крови,
кровью пропитаны рукава.
Меня нет.
В одночасье рвется жизнь,
плачут дети с клеймом «НЕ РОДИТЬСЯ».
Я прошу тебя, больше мне ночью не снись.
Я – убийца. Мне надо напиться.

13-30.11.2005 г.

ДВЕ БАБОЧКИ

Две бабочки почувствуют друг друга
по взмаху крылышек, вдоль стен
они промчатся, оставаясь в центре круга
и попадут в опасный плен.
Ударит в голову отравленное чувство,
превозмогая боль, мы примем смерть.
Ты – это просто достижение искусства,
для тех, кто перестал его хотеть.
Слезает кожа, время тлеет,
дорога в рай виднеется вдали,

и сердце бьется, а потом чернеет,
как жаль, что мы его сожгли.
Две бабочки – ленивые уродцы,
уставшие искать в ладонях суть,
порхают, чтоб упасть на дно колодца
и, позабыв сомненья, утонуть.

4.11.2005 г.

ЗАМОК У ВОДЫ

Ты будешь длиться,
будешь продолжаться,
затмишь вселенную собой,
но не захочешь распрощаться
с моею темною страной.
Взгляни, как в глубине аллеи
тебе мигают светлячки.
Они наивно верят Лене,
летят забиться в кулачки.
Ты их возьми в свои ладони,
не надо звезд гигантских рой.
В моей стране король магнолий
за них даст замок неземной.
В моей стране ты будешь длиться,
в ней продолжаться будешь ты
и знать, что можешь поделиться
со мною замком у воды.

1.12.2005 г.

ПИРСИНГ СЕРДЦА

Механическую птичку
я легко заставил петь.
Пирсинг сердца…
Истеричка!
Кто тебя просил? Ответь?
Окровавленный моторчик
с ритма сбился,
хватит жить.
У меня есть колокольчик.
Хочешь кровью окропить?

декабрь 2005 г.

КАРЕНИНА

Толстой гниет в могиле,
мчится электричка,
шлифуя рельсы и скрипя.
Каренина – тупая истеричка
опять покинула тебя.
в глазницы лезь,
проникни в ее тело,
будь предана хозяйке до конца.
Она – создание, что жизни не имело,
фантазия гуманного отца.
Два отпрыска каренинской идеи,
герои городских библиотек,
смотрите, как рыдает в колыбели
ваш бесполезный, ни кому не нужный век!

4.11.2005 г.

КАРМЕН

Красное платье когда-нибудь снимешь,
грудь обнажая, пойдешь в никуда.
Ты никогда меня, жаль, не обнимешь
и не полюбишь меня никогда.
Куколка-бабочка, чудо природы,
брошенный ангел, певица Кармен.
Не уходи, без тебя эти своды
станут могилой разбитых колен.
Не уходи, будь слепа и отважна,
знай, среди нас не осталось людей.
Кто я? Наверное, это не важно.
Не доверяй мне, родная.
Убей.

4-21.11.2005 г.

КЛАРНЕТ

Стиснув зубы, ухожу
в жуть московских переулков.
Ночь приходит. Я дышу
дымом собственных окурков.
Отыскать не суждено
мне в карманах зажигалку.
приглушенный крик на дно
манит мертвую русалку.
Колыбельная ползет,
извиваясь, как змея,
в пешеходный переход.
Здравствуй, милая моя.
Ты, не думая, взяла
позолоченный кларнет.
Что в душе твоей? Зола
от любви, которой нет?

21.11.2005 г.

КРЫЛЬЯ

Оставшись на краю вселенной,
я один брезгливо обрываю крылья
с ее спины.
Сошелся клин
на ней.
Наверно, от бессилья.
Что будет после?
Смятый лист?
Разбитый на осколки взгляд?
Никто не выполнит каприз.
Иисус твой главный адвокат.
Забытый возле пыльного окна,
жду встречи с той, что ничего не просит.
Она со мной и видимо одна
меня над всеми превозносит.

13.12.2005 г.

МНЕ ЖАЛЬ ЕЕ

Мне жаль ее…
Пронзительно лает ночь,
загоняя в конуру времени
простывший день.
Он заболел,
он запивает пилюлю радуги
грязным осенним дождем.
Мне жаль ее…
Она сидит у изголовья,
роняет слезы.
Изумрудные отголоски боли
стекают по щекам
и медленно, как будто в замедленной съемке
срываются вниз.
Не думай обо мне больше,
чем я могу быть…
Я не такой.

13.12.2005 г.

МОНАХИНЯ

Монахиня пьяна,
и плещется вино,
бокалы переполнены развратом.
Она не знает, что легко упасть на дно,
напиться яда вместе с Милорадом.
Мы сгнили, превратились в тлен,
в часовне спрятались и ждем.
Любовь – это течка чуть выше колен,
войдет в Белоснежку твой маленький гном.
Любовь прорастает травой сквозь гранит,
срывает голодных колибри с ветвей.
Смотрите, как чудно монахиня спит
в измученной позе своей.

13-30.11.2005 г.

ПРУЖИНКИ

Под теплым одеялом,
выпив Терафлю,
лежит Светлана.
Я улыбаюсь. Я ее люблю.
Как странно.
Замедлен кадр. Невпопад
ее движенья.
Я не хочу идти назад.
Столпотворенье.
Я рвусь в отчаянье сквозь крик,
сквозь самомненья.
Под теплым одеялом стих,
рвет рифмами ленивое мгновенье.

16.01.2006 г.

ПЯТИГОРСК

За оконным стеклом
закричит без особой причины
ночь, прижавшись к холодной ноге парапета.
Златогривая кошка застынет у пыльной витрины
с бесконечной тоскою взирая на это.
Нерешительной поступью
движется жалкая старость,
столб фонарный застыл в ожидании чуда.
Перестань верить мне, это просто усталость,
переход из никуда в ниоткуда.
Поднимаясь по грязным ступенькам холодной общаги,
остановится чудо испуганно возле Наташиных ног
и предложит частицу себя бедолаге,
возвращая на пыльную твердь пятигорский дорог.

12.01.2006 г.

СЛЕПОЙ

Ее тащили в осень,
в слякоть городов
за кудри черные, за рукава.
Она смогла принять мою любовь
и, как всегда, была права.
Проспекты приютили суету,
два силуэта растворяя в преисподней.
Я здесь. Я новой жизни жду.
Я верю, в ней нам будет жить свободней.
Слепым юнцом останусь навсегда,
в твоем пальто, обласканный, зароюсь.
Я улыбнусь, забыв, что есть беда
и на хорошее с волнением настроюсь.

21.11.2005 г.

УСТАЛОСТЬ

Усталость выпить мне осталось,
уснуть, потом открыть окно
и совершить не грех, а шалость.
Смешалась старость.
Все равно.
Окликнуть птиц на тонкой ветке,
красиво мимо пролететь.
Мы все ее марионетки,
с пипетки пьем по капле смерть.
А после, мучаясь экземой,
всю кожу в мясо разорвать.
Обнять ее рукой не смелой
и, проклиная, целовать.
Сойти с ума, с умом расстаться
и волосинки не сорвать.
Стоять и просто любоваться,
уйти и новой встречи ждать.

1.12.2005 г.

УБИТЫЙ КОНФЕРАНСЬЕ

Я жду тебя, прижавшись
к оконному стеклу,
и льется дождь, не чувствуя разлуки.
Мне тяжело на праздничном балу…
Жизнь – это только твои руки.
Столь тесный круг не предвещает встреч,
стена из плача закрывает доступ,
и льется воск с неугасимых свеч.
Жизнь – это только твоя поступь.
Шаги раздавлены, убит конферансье
и взгляд разбит жестокими и злыми,
но льется страсть, рожденная в войне.
Жизнь наполняется ладонями твоими.

2005 г.

ЖИЛ-БЫЛ БАСКЕТБОЛЬНЫЙ МЯЧ

Когтями по спине,
вдоль белизны руки,
попытка вырвать.
Поднять упавший мяч и кинуть в бездну,
туда, где прожектора,
туда, где беспроглядная ночь…
Потные тела,
запах кожи,
гортанные крики поражений.
Под дикий крик толпы
его выносят прочь,
закидывают под скамейку,
сразу находят замену.
Он лежит.
Где-то вдалеке слышен рев.
Он засыпает,
ему снятся чьи-то руки.
Они вцепились в него
и давят со всей силой…
Попытка выкрикнуть фразу
«Нечем дышать!»

10.02.2006 г.

СЫН

Ты взялась из ниоткуда. Непринужденно поцеловала меня в губы и сразу же отдалилась, спрятавшись от протянутых рук в дальнем углу моей комнаты. Я сижу молча и смотрю, как медленно догорает свеча, наполняя восковыми слезами фарфоровой блюдце, заменяющее подсвечник. Зачем ты глядишь в окно? Что ты хочешь там увидеть? Бесконечное движение машин не имеет ничего общего с жизнью, а неоновые вывески это всего лишь очередная ловушка для мотыльков. Тебе больно? Ты стираешь кровь с губ. Она появляется периодически, словно кто-то невидимой рукой рисует тебя кистью вместе с этими маленькими капельками крови. Красная краска горчит и быстро свертывается.
Подожди немного, я скоро разденусь. Ведь именно этого ты хочешь? Трения? Скольжения потных тел? Нет ничего проще. Осталось совсем чуть-чуть.

Что ты говоришь? Любишь? Что ты знаешь о любви? Наивные истории мыльных опер не имеют с ней ничего общего. Любовь это ад, она обезоруживает, она лишает движений.

Ты гладишь мою кошку. Познакомься, ее зовут Смерть. Я назвал ее так, когда первый раз порезал вены. Я упал на лестничной площадке, а она, пробегая мимо, почувствовала запах и долго сидела рядом со мной, вылизывая языком не слишком удачный порез на моей левой руке. Запястье до сих пор ноет, а она живет и очень хочет крови. Может, ты поделишься с ней? Дашь ей немного свеженькой?
Зачем ты пришла? Тебе скучно в твоей комнате. В твоем окне открывается прекрасный вид и совсем не важно, что безумный ритм города давит. Ты же всю жизнь здесь существуешь. Должна привыкнуть. Это я боюсь шума. Я все время сидел внутри клетки, там было спокойно, звуки не проникали, а разбивались где-то рядом, не сумев пробраться через преграду, состоящую из живых материй. К сожалению, они были скользкими, по стенкам свисала слизь. Тогда для меня это не имело значение. Главное было совсем в другом. Мне не хотелось уходить, а потом меня насильно оттуда вытащили, предварительно разрезав на части. Зачем ты протягиваешь мне эту белую простынь? Просишь меня обвернуться? Я не римский божок и это не туника. Я весь исполосован, и тебе меня не спасти.

Плачешь? Боже правый! Зачем? Тебе уже ничего не изменить, тем более твои слезы наигранны. Ты решилась сделать то, что уже само собой много значит. Выключи свет. Хочу побыть в темноте. Хочу послушать, как стучит твое сердце в груди. Я так привык к этому мнимому метроному жизни, что ничего другого не хочу… Только его, многократно переставляя иголку проигрывателя на бесконечную дорожку, повторяющую самую безупречную в мире кардиограмму.

Зачем ты ко мне идешь? Не стоит. Это уже не важно. Не надо тянуть ко мне руки и собирать что-то на этих грязных тарелках. Ты уже итак вся в крови и, наверняка, испачкаешься еще больше… Кто тебе будет все это стирать? Брось. Глупое это занятие. Лучше выпей таблеточки, которые тебе прописали. Я так к ним привык. Помниться, после очередной дозы, когда я порезал вены… или мне их порезали, ты что-то кричала мне, умоляла, а я не слушал. Я настолько погрузился в мир своих галлюцинаций, что не понимал происходящего. Все проходило мимо моего сознания. Промелькнула жизнь, все твои измены, все твои глупые ужимки и постоянное причинение мне боли. Помнишь? Так давай я тебе напомню, сука!

Хорошо тебе с ним спалось? Когда он трахал тебя, ты постоянно стонала, а я лежал и думал о том, когда весь этот бред закончится. Когда он перестанет пихать в тебя. Каждое его движение причиняло мне боль, а ты стонала от удовольствия, закидывала ноги ему на плечи. Твоя игра была знакома мне наизусть. Я выучил ее за это время. Я в совершенстве знал все твои движения, все твои блеющие интонации. Я даже знаю, что когда он в тебя кончал, у тебя начинали чесаться пятки. Ты хохотала, просила их почесать, а я вытирал со лба его плевок. Вы предпочитали делать это изысканно. Плевали мне в лицо… спермой. Что ты говоришь? Вы были счастливы? Ха-ха. Я смеюсь над твоей тупостью. Вы просто хотели трахаться и делали это повсюду. На берегу реки до сих пор валяются использованные презервативы, которые поначалу постоянно надевал твой любовничек. Потом ему надоело, и вы стали делать это без них. Ощущали удовлетворение в полной мере. Бери от жизни все. Правильно я говорю, мразь!!! Экстрима захотелось. Блевотный сарай, грязная подстилка, гранитная плита на кладбище, кухонный стол. Где вы, скажи мне, не ебались? Я дрожал, мне было холодно и больно. Очередной плевок спермы. Блядство.

Знаешь, мне нравится этот мир. Пускай он оказалось на редкость мерзким, но он красив и я любуюсь им. Я могу смотреть сквозь твое тело, сквозь стены. Меня не останавливает расстояние. Я запоминаю все, чтобы предстать перед Богом чистым, но понимающим, где я раньше жил.

Твоя бесконечная истерика меня изматывала. Тебе приходилось пить много всякой дряни и, выкуренные сигареты предавали желтизну твоим зубам. Как это противно. У тебя воняло изо рта, а он не обращал на это внимание, потому как сам курил. Помнишь, как ты решила выброситься с балкона? Я лежал и ждал, что произойдет дальше. Если бы все тогда случилось, может быть, не было бы так больно сейчас? Я бы бросился вслед за тобой, разбился, и никто не обратил бы внимание на меня. Пустое место не вызывает ответной реакции. Почему ты медлила? Ждала, пока он тебя от перил оттащит? Нравилось играть самоубийцу? Кстати, скажу тебе по секрету, именно тогда он тебя возненавидел. Никогда не стоит слишком сильно навязывать свою любовь. Это пугает, а еще больше – раздражает.

А это твоя попытка вены порезать?! Смешно это все, девочка… Что ревешь??? Отпусти кошку. Хватит на меня смотреть, как на кучу мусора. Во мне больше жизни, чем в тебе. Я, по крайней мере, в рай попаду. Не успел согрешить в этом мире.
Чего ты хотела добиться, когда контролировала каждый его шаг? Ты меня просто удивляешь. Стирала номера телефонов с мобильника, запрещала писать стихи. Ха-ха. Дура, тебе чего не хватало? Трахал он тебя хорошо, законопослушно. Был с тобой вежлив и бла-бла-бла. Блядь. Иди на хуй. Не прикасайся ко мне, это мерзко. Это настолько мерзко, что я не могу подобрать слов. Гажа, чача… Блядь. Убери руки, я тебе не музейный экспонат, чтобы меня лапать, и разрешение тебе на это никто не давал.

Он ничего был? Какой из себя? Кроме его возбужденного члена и, порою, языка я больше ничего не видел. Забавно. По сути, этого достаточно, чтобы возненавидеть, но очевидно мало для того, чтобы полюбить. Расскажи мне про него. Чего ревешь? Не хочешь об этом говорить? Тебя никто не спрашивает! Вытри эту блядскую кровь с лица, она меня раздражает. Я хочу видеть твое милое личико. Вот. Вот. Молодец! А теперь улыбочка, тебя снимает скрытая камера. Чего напрягаешься? Поверила, дура! Скрытых камер здесь нет, и я ни какой-нибудь уродский режиссер, снимающий очередное скандальное кино…

Я твой сын, которого ты только что убила.

23 февраля 2006 г.

НА БЕРЕГУ РИО-ПЬЕДРА СЕЛА Я И ЗАПЛАКАЛА

На берегу

я села и ревела,

не плакала… Как баба… Просто так.

Бог прячет тело неумело,

но уже четверть жизни наг.

Вопит в нем женское начало.

Я – непорочен!!! Милый, помолчи.

Я плакала как баба у причала.

Молчала. Начинала все сначала

и плачь закончила, когда пришли врачи…

29.03.2006 г.

АХ

Ах, время-времечко, разбитое корыто.

Все шито-крыто, девочка убита.

Плечом к плечу, как маленькие детки.

Ах, снова спазмы. Где мои таблетки?

Ты ахнешь, что-то тут не так…

Пойдем к врачу, любимый мой дурак.

Он нам с тобою выпишет рецепты.

Мы - поколение с названием «ЛАНЦЕТЫ»,

Мы – паразиты, отпрыски скамеек,

нам в армии не хватит телогреек.

Ах, время-времечко, кого ты воспитала:

ЛУЖИ БЛЕВОТЫ, КУЧИ КАЛА…

29.03.2006 г.

Blog