Ллойд Дж. Мэтьюз

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Эндрю Ллойд Уэббер. Мюзикл на экране. Вперед, Франция. 4 … а что у вас? Цель лекции, 56.48kb.
• 1. Паризька мирна конференція та українське питання на ній. Версальський договір, 580.66kb.
• Биография. О семье Ллойд, 277.92kb.
• Франк Ллойд Райт (1869-1959), крупнейший американский архитектор, порицает уплотненность, 92.27kb.

Ллойд Дж. Мэтьюз

Интеллектуал в погонах и его место в американской армии
Влияние антиинтеллектуализма
на военную профессию сегодня

Источник: «Арми», 2002, август

Переводчик: Конуров А.И.

Эта статья посвящается истокам и живучести антиинтеллектуализма в армии. Мы хотим рассмотреть охвативший армию синдром солдафонства и пути его обуздания с целью остановить деинтеллектуализацию армейской профессии.

Давайте зададим себе вопрос, изгнан ли в наш информационный век антиинтеллектуализм из нашей армии окончательно. Ответ, к сожалению, отрицательный – наглядные проявления антиинтеллектуализма время от времени прорываются наружу и бьют нас наотмашь по лицу. (31) Один из моих любимых примеров этого был несколько лет назад приведен в «Колорадо спрингс газетт телеграф»:

После последнего дневного совещания в сверхсекретном бункере Пентагона, названном танком, командующий морской пехотой генерал Альфред М. Грей посетовал на большое количество интеллектуалов в высших эшелонах вооруженных сил. Не называя имен, 59-летний генерал сказал, что армии необходимы не интеллектуалы, а «старые, добрые вояки», которые любят жаркие схватки на поле боя и не тратят свое время на общение с политиками.

Такая рефлексивная, необдуманная характеристика интеллектуалов отлично укладывается в рамки традиционных подходов, так исчерпывающе описанных Ричардом Хофстадтером в его книге «Антиинтеллектуализм в американской жизни», упомянутой в части I. Такая характеристика не красит генерала, это то же самое, что, руководствуясь примитивными стереотипами, заклеймить и любую другую группу граждан. Я называю их «примитивными» в контексте вышеприведенной цитаты, потому что выраженное ею мнение предполагает, что высокоинтеллектуальный солдат не может воевать и идти вперед. Как мы, наконец, увидели ранее, ничто не может быть дальше от истины.

Существуют и другие примеры антиинтеллектуализма наших дней. Генерал Х. Норманн Шварцкопф в своей автобиографии «Герои не требуются» (1992 г.), вышедшей после войны в Заливе, снисходительно сообщает, что его предшественник на должности командира бригады до этого занимался исследовательской работе в Белом доме и написал много статей в военные журналы. Генерал Шварцкопф, без сомнения, войдет в учебники истории как один из выдающихся полководцев, которых когда-либо рождала наша нация, и я, конечно, согласен с этим. Тем обиднее читать эту его оценку своего коллеги, которая дает все основания подозревать в антиинтеллектуализме и его.

По иронии судьбы генерал Шварцкопф, производящий впечатление законченного кирзового солдафона, сам обладает выдающимися интеллектуальными, философскими и культурными достижениями. Он отлично говорит по-французски и по-немецки. Его музыкальные вкусы простираются от народных песен до оперы. Он состоит членом Международного братства фокусников. Он получил степень магистра инженерных наук в области управляемых ракет в университете Южной Калифорнии, а затем преподавал на кафедре механики в Вест-Пойнте. Работая над дипломом в Южной Калифорнии, он одновременно преподавал математику и основы инженерного дела в институте Нортропа, а также бухгалтерский учет в женском колледже Саус Бэй. Его одноклассники в Вест-Пойнте за глаза часто называли его Эйнштейном.

Если брать уровень, на котором голый интеллект способствует интеллектуальным достижениям, то интеллект генерала Шварцкопфа огромен. Согласно нескольким источникам, его IQ, измеренный по интеллектуальной шкале Стэнфорда-Бинета, составляет 170, что позволяет с уверенностью отнести его к числу гениев. Как показывает книга Кэтрин Моррис Кокс «Ранние умственные особенности трех сотен гениев» (1926), первое исследование на эту тему, фактически ни один из известных истории великих полководцев, по которым имеются соответствующие данные, не обладал IQ, даже отдаленно сопоставимым с IQ генерала Шварцкопфа. Для сравнения: Наполеон Бонапарт - 135, Роберт Э. Ли - 130, Уильям Текумс Шерман - 125, Джордж Вашингтон - 125, Горацио Нельсон - 125, Давид Фаррагут - 120, Херман Кортес- 115, Иоахим Мюрат - 115, Николас-Жан Соулт - 115, Улисс С. Грант - 110, Филипп Шеридан- 110 и Гебхард Блючер - 110. Во время учебы на курсах переподготовки пехотных офицеров в Форт-Беннинге, Джорджия, капитан Шварцкопф получил приз Джорджа К. Маршала за достижения в области военной журналистики. Более того, его автобиография «Герои не требуются», уже упомянутая нами, заняла достойное место в списке профессиональной литературы солдата.

Такое несоответствие взглядов личным качествам, которое мы наблюдаем у генерала Шварцкопфа, не является чем-то из ряда вон выходящим. Дуайт Эйзенхауэр, сам выдающийся интеллектуал, будучи молодым офицером стал жертвой грубой антиинтеллектуальной выволочки, устроенной пехотным командиром генерал-майором Чарльзом Фарнсвортом после того, как Ике в ноябре 1920 г. опубликовал статью о перспективности танков в «Инфантри джорнал»: «мне было сказано, что мои идеи не только ложны, но и опасны, и что в будущем я должен держать их при себе. В частности, мне запрещалось публиковать что-либо, идущее вразрез с официальной пехотной доктриной. В противном случае, мне грозил суд военного трибунала». Однако, несмотря на этот жестокий урок примитивной самодовольности ограниченного ума, в 1954 г. мы видим, как Ике, уже в качестве президента, потворствует тому же самому антиинтеллектуальному менталитету, жертвой которого он стал 34 года назад: «У нас было столько этих полных сарказма так называемых интеллектуалов, которые совали везде свой нос и показывали, как неправы все те, кто осмеливается с ними не соглашаться. Между прочим, (интеллектуал) это человек, который использует больше слов, чем нужно, чтобы сказать больше, чем он знает».

Более 30 лет назад Уорд Джаст писал: «В американской армии никогда не было Клаузевица, потому что написание («О войне») требовало времени и серьезных мыслей. У офицера нет времени думать, а образное мышление не поощряется». Сказано как будто бы о нашем времени. Полковнику Дугласу Макгрегору удалось в 1997 г. опубликовать очень полезный труд «Ломая фалангу: Новая организация наземной мощи в XXI веке», в которой, помимо всего прочего, пророчески изрек, что, для того, чтобы соответствовать новым вызовам, Сухопутные войска должны преобразовать свои гигантские дивизии в небольшие, более мобильные боевые группы быстрого развертывания, противотанковая мощь которых будет частично обеспечиваться за счет их оснащения бронебойным вооружением и легкими броневыми машинами. (32) Согласно статье Ричарда Ньютона в «Ю Эс ньюс энд уорлд рипорт» от 28.07.1997 идеи Макгрегора существенно расходились с представлениями большинства армейской верхушки. Но сегодня, 5 лет спустя, та же самая верхушка, получив толчок от гражданских чиновников в Министерстве обороны и министерстве сухопутных войск, выпрыгивает из штанов, пытаясь трансформировать Сухопутные войска в нечто подозрительно напоминающее модель, предложенную ранее Дугласом Макгрегором, который и по сей день остается живым непризнанным пророком.

Президент Джордж Буш во время своей речи перед выпускниками военно-морского училища в Аннаполисе 25.05.2001 представил свое видение армии, которая вознаграждает образное мышление: президент заявил о потребности в «обновленном духе инноваций в нашем офицерском корпусе» и обрушился с критикой на «старое бюрократическое мышление, которое разрушает творческое начало и предприимчивость, которые потребуются от военных в XXI столетии». Министр обороны Дональд Рамсфельд, описывая 22.07.2001 качества идеального председателя Объединенного комитета начальников штабов, сказал, что этот человек должен обладать «как интеллектуальными, так и личными лидерскими качествами». Слушали ли их генералы и адмиралы? Вполне вероятно, что да, потому что в тот же день, когда выступал президент, министерство сухопутных войск крайне самокритичный доклад по результатам исследования, проведенного комитетом из 37 человек, созданным в июне 2000 г. начальником штаба Сухопутных войск Эриком Шинсеки. Исследование было посвящено системе подготовки офицеров Сухопутных войск и развитию у них лидерских качеств. Среди выводов этого исследования значилось, что армейские офицеры страдают от мелочной опеки, что было давно известно и широко признано, а также, что система продвижения основана на бюрократических потребностях, что также было хорошо известно и широко признано.

Теперь давайте обратимся непосредственно к существующей в настоящее время в армии системе продвижения и управления личным составом, потому что проявления антиинтеллектуализма, которые мы обнаруживаем здесь, менее заметны, чем те, что обсуждались до этого, но не менее опасны. Просолдафонские пристрастия здесь особенно сильны. Короче говоря, существующая система продвижения и назначения на вышестоящие должности ориентирована на поощрение тех, кто большую часть времени служил в войсках. При прочих равных обстоятельствах повышение в должности ожидает тех, кто большую часть времени провел в поле (за редким исключением ряда должностей в Пентагоне, где существует специальная система отбора). Это означает, что офицеры, которые провели значительную часть времени на должностях умственного труда, совершенствуя свои интеллектуальные качества, формально неконкурентоспособны для занятия вышестоящих должностей.

Для того, чтобы поставить эту действительность в более широкий контекст, давайте рассмотрим кадровую философию, которая определила карьеры великих полководцев прошлого. Эмори Уптон с лета 1875 по осень 1876 гг. был в зарубежной командировке в Японии, Китае, Индии, России, Европе, куда был послан армейским командованием для изучения крупнейших армий мира. По словам Стефана Амброза, Уптон «вернулся домой, переполненный новыми идеями и одержимый новой целью».

Омар Брэдли во время Первой мировой войны занимался охраной медных рудников, пропустив войну целиком, а затем провел большую часть межвоенных лет, обучаясь или преподавая в школе. Дуайт Эйзенхауэр тоже пропустил Первую мировую войну. Как и Джордж Маршалл, он прославился как выдающийся офицер штаба и выполнял такие функции, как футбольного тренера в Форт-Беннинге, Джорджия, или работал в составе Американской комиссии по военным памятникам. В дополнение к череде штабных должностей Джордж Маршал также был в составе картографической экспедиции в Техасе, занимал командную должность в штате Вашингтон, занимаясь преимущественно управлением лагерями войск гражданской обороны и полуофициально посетил поля битв русско-японской войны в Манчжурии. Мэтью Ригуэй провел 6 лет в Вест-Пойнте в качестве преподавателя французского и испанского языков, начальника курса и начальника кафедры физической подготовки и спорта. Джеймс Ван Флит провел около 13 лет в системе подготовки офицеров резерва, включая два победных сезона в качестве тренера футбольной команды университета Флориды, управлял лагерями войск гражданской обороны и был инструктором в войсках резерва. Дж. Лоутон Коллинз перед Второй мировой войной служил в качестве инструктора в Левенворте и на кафедре Колледжа Сухопутных войск. Адмирал Рэймонд Спруанс, один из лучших флотоводцев Второй мировой войны два года прослужил на кафедре Военно-морского колледжа. Мы уже упоминали, что Максвелл Тэйлор провел тринадцать межвоенных лет, обучаясь в школе или преподавая там. При этом они не рассматривали свои карьеры как загубленные или притормозившие. Каждый из них считал, что их кругозор и перспективы существенно расширились и что это помогло их карьерному росту. (33)

Но сейчас такие назначения рассматривались бы как тормозящие карьеру. Теодор Кракел говорит, что, «если бы Клаузевиц и Йомини служили бы в американской армии, им можно было бы посоветовать служить не более, чем один трехлетний преподавательский срок, а затем бежать как можно скорее». В том же духе мыслит и бывший председатель Объединенного комитета начальников штабов Дэвид Джонс, жалуясь, что «мы так и не дали миру Клаузевица. В нашей системе Клаузевиц, возможно, дослужился бы до полковника, уволился через двадцать лет и применял бы свой талант на гражданке». Профессора Вест-Пойнта сказали мне, что кадровики Пентагона фактически вынуждают самых лучших выпускников отказываться от продолжения службы на кафедре, потому что в этом случае они не успеют пройти все остающиеся обязательные этапы карьеры. Ральф Петерс добавляет, что «немногие из тех, кто выигрывал наши войны в прошлом, смогли бы сделать это в сегодняшней армии в окружении приземленных карьеристов. Во все большей степени карьерные пути наших успешных офицеров практически идентичны, а их опыт и взгляды на мир взаимозаменяемы». Так что же это за божественное откровение, которым думают, что обладают вершители судеб и аттестационные комиссии сегодняшнего дня и которыми не обладали их предшественники во времена Маршалла, Эйзенхауэра, Брэдли, Патона, Ригуэя, Ван Флита, Коллинза и Тэйлора?

Полковник Майкл Коди в исследовании, посвященном отбору и выращиванию наилучших лидеров, проведенном в период его обучения его в колледже СВ США в 1999-2000 гг. и опубликованном факультетом командования, лидерства и управления, приходит к неутешительному заключению:

Если бы Джордж К. Маршал начал свою военную карьеру в армии конца XX века, то весьма спорно, протянул бы он там достаточно долго и поднялся бы достаточно высоко, чтобы превратиться в, возможно, величайшего солдата – государственного деятеля, который когда-либо носил форму. Он очень рано продемонстрировал выдающиеся качества штабного офицера, и именно эти качества выбросили его наверх через звания, так, что он в 1939 г. стал начальником штаба СВ, всего лишь через три года после получения своей первой звезды. Но в условиях сегодняшней системы продвижения и назначения на вышестоящие должности, упорно настаивающей на прохождении каждой ступеньки служебной лестницы как предварительном условии дальнейшего продвижения, Маршаллу было бы крайне трудно продолжать расти в званиях, развивая в то же время свои военно-политические способности, которые позволили ему создать американскую армию Второй мировой войны, организовать победу союзников и начертать успешную национальную стратегию начального этапа холодной войны.

На сегодняшний день, как было отмечено ранее, время, проведенное в войсках, стало высшим показателем достойности для повышения в звании. Таким образом, многие из сегодняшних генералов очень хорошо справляются с войсками, но им не хватает более широких знаний и зачастую трудно адаптироваться на высших штабных и вспомогательных должностях. Генерал-лейтенант в отставке Уолтер Улмер, наиболее компетентный наш специалист по проблемам современного военного руководства, так высказался по этому поводу: «Исследования убедительно показывают, что люди, успешно служившие, выполняя тактические задачи на ранних этапах командной карьеры, могут стать беспомощными, переходя на стратегический уровень».

Генерал Улмер отмечает, что армейская система продвижения офицеров ориентирована на продвижение тех, кто экстраполирует командные навыки низшего звена, а не тех, кто развивает и демонстрирует навыки, соответствующие новым обязанностям и ответственности. По словам полковника Коди, «глубоко укоренилось представление о том, что, если офицеры были образцами совершенства на низших уровнях, то они будут автоматически соответствовать требованиям, предъявляемым на высших уровнях, вне зависимости от того, насколько отличаются эти требования от тех, что предъявлялись к ним ранее».

Но это предположение не выдерживает столкновения с фактами теории, опыта и здравого смысла. Наши сержанты времен Второй мировой войны, получившие офицерские звания на полях сражений, большей частью превосходно зарекомендовали себя в качестве командиров взводов и рот, но впоследствии многие из них начали спотыкаться, столкнувшись с более высокими интеллектуальными требованиями штабной работы на батальонном уровне. Война полна примеров превосходных тактиков, которых ждал удручающий крах на оперативном и стратегическом уровнях, и бесподобных командиров дивизий и бригад, все бесподобие которых как ветром сдувало, стоило им принять должность командующего корпусом. Достаточно вспомнить проблемы Ли с его командующими корпусами и командирами дивизий при Геттисберге.

Причины просты: по мере того, как офицер продвигается от низших уровней командования, требующих прямого стиля руководства, к более высоким, требующим последовательного увеличения применения непрямого руководства, или по мере его продвижения от чисто военных должностей к должностям, имеющим все большее политическое, дипломатическое, экономическое, культурное и правовое измерения, требуемые навыки, способности, личные качества и опыт меняются коренным образом. Целью системы продвижения и назначения генералов должен быть не простой отбор самых быстрых «вояк», если пользоваться красочным термином генерала Грея, а достижение соответствующего сочетания качеств среди генералитета, чтобы можно было назначить круглых генералов на круглые должности, квадратных генералов на квадратные должности, а генералов, способных принимать любую форму, на должности, требующие стойких бойцов, способных к мудрому и глубокому осознанию того, как им нужно адаптироваться для того, чтобы выиграть ту или иную войну.

Действительно, исследование, проведенное «Рэнд Корпорэйшн» в 1994г., пришло к выводу, что озвученный «крен в сторону действий» среди верхушки командования СВ, приведший к дефициту качеств, необходимых для распределения ресурсов, выработки политики, разработки программ, является серьезным недостатком СВ в их конкуренции за бюджетные доллары с другими видами ВС, которые настойчиво ищут лидеров с соответствующими качествами. (34) По иронии судьбы, для подавляющего большинства наших высокопоставленных военных самые трудные и важные войны будут вестись не на кровавых полях военных сражений, а в подковерных интригах бюрократической борьбы.

Детальный анализ существующих генеральских должностей, проведенный Джоном Масландом и Лоренсом Рэдуэем в 1953 г., показал, что лишь около трети из 500 генералов служили на командных должностях в армиях, корпусах, дивизиях и бригадах, то есть, в полевых соединениях и объединениях (и это во время корейской войны). Остальные две трети находились на различных штабных, административных, технических и учебных должностях. С тех пор относительно небольшая часть генералов, служивших в поле, еще более сократилась, потому что по мере крупных сокращений в войсковых структурах количество генералов не сократилось в том же объеме.

Более того, увеличившаяся сложность военных миссий сегодня наряду с увеличением опоры на информацию и передовые технологии ведет к тому, чтобы придавать большее значение интеллектуальным качествам военачальников. Эти интеллектуальные качества, требуемые в настоящее время от генералов наряду с полевой выучкой, относятся к таким областям, как технологии, политика, концепции, доктрины, образование, гуманитарные аспекты, планирование, футурология, стратегия, геостратегия и военно-политические отношения. Для генерала, специализирующегося в этих областях, победа и поражение не будут иметь ничего общего с грязью на его сапогах, но будут тесно связаны с идеями в его голове. Например, генерал морской пехоты Энтони Зинни резюмировал свои обязанности в начале 1990-х гг. следующим образом:

Я обучал и создавал полицейские силы, судебные комитеты и судей и тюремные системы; я дважды обустраивал огромные массы беженцев на новых местах; я вел переговоры с полевыми командирами, вождями племен и старейшинами; я распределял продукты, оказывал медицинскую помощь, заботился о должном уходе за грудными детьми и открывал родильные дома; я управлял лагерями беженцев, газетами и радиостанциями в целях противодействия попыткам дезинформации.

Сейчас стало общим местом говорить, что сегодняшние военачальники в регионах, занятые на своих должностях высшими государственными материями, больше напоминают проконсулов, чем боевых командиров: «Командующий войсками региона стал чем-то больше, чем просто солдат. Он имеет дело с миром политики, дипломатии и военного дела и легко перемещается между ними». Извините, но просто быть «старым, добрым воякой» уже недостаточно.

Сегодня в Сухопутных войсках служат 330 генералов, достаточно, чтобы сформировать небольшой батальон, но, имея только десять или одиннадцать соединений дивизионного уровня, мы не нуждаемся в 330 генералах-вояках. Мы никогда не найдем 330 должностей для вояк, это значит, что зачастую они будут проваливать свою работу, не обладая достаточным интеллектуальным потенциалом для выполнения требуемых обязанностей. Сухопутным войскам придется назначать вояк на несоответствующие им должности, потому что офицеры-интеллектуалы с высоким потенциалом для высшего командования будут уже отсеяны нашей формальной системой продвижения, системой почти религиозной в ее непоколебимом упорстве, что каждая командная ступень должна быть пройдена.

Интеллектуал, претендующий на более высокие уровни ответственности, сталкивается, таким образом, с неразрешимой дилеммой: с одной стороны, если он пойдет, никуда не сворачивая, по строевой линии, он не сможет совершенствовать свои интеллектуальные способности и никогда не разовьет их полностью; с другой стороны, если он примет должность, развивающую интеллект, и попутно будет получать дополнительное образование, он, вероятнее всего, не будет отобран на командную должность в батальонном и бригадном звене, а значит, никогда не получит звезду. Результат неоспорим не только из соображений справедливости, хотя это тоже очень важно, но, прежде всего, из чисто прагматических соображений: Сухопутные войска рубят сук, на котором сидят, не допуская интеллектуальных офицеров до высших должностей, отторгая, таким образом, тех, кто достаточно подготовлен для того, чтобы сделать Сухопутные войска интеллектуальным тяжеловесом.

Многие оперативные работники также сталкиваются с дилеммой: для того, чтобы реализовать свои профессиональные амбиции, им приходится подавлять, маскировать или игнорировать свой интеллект. Я осуждаю не амбициозных оперативников, в конце концов, профессиональные амбиции могут быть и здоровой, положительной силой, а, скорее, систему, которая вынуждает многих таких офицеров, отбрасывать свой интеллект за ненадобностью, чтобы преуспеть в карьере.

Нынешний начальник штаба Сухопутных войск генерал Эрик Шинсеки два года провел в Университете Дюка, получая диплом магистра, а до этого три года преподавал литературу и философию в Вест-Пойнте. Для него это был исключительно полезный интеллектуальный и культурный опыт, и, я уверен, он первый подтвердит это. Но крайне проблематично, что в условиях системы продвижения и повышения, которую генерал Шинсеки унаследовал как начальник штаба и которая все еще превалирует сегодня, такие же талантливые молодые капитаны смогут с успехом рискнуть на пять лет свернуть с накатанной колеи.

Это система является ярким проявлением того, что гражданские уже долго называют «военным мышлением», заключающимся в том, что военным свойственно взять какую-нибудь изначально здравую идею и проводить ее в жизнь так буквально и так педантично, что в итоге она доводится до абсурда. (35) В данном случае армия взяла правильный принцип о том, что офицеров нужно отрывать от повседневной рутины, от своих кабинетов и направлять к войскам с тем, чтобы они совершенствовали свои командные навыки и учились работать в полевых условиях. Но этот принцип стал воплощаться с таким тупым рвением, что те же самые офицеры, достигая высших ступеней командной лестницы, не знают ничего кроме поля.

Преувеличение? Да, но не вызывает вопроса тот факт, что нынешняя система породила поколение однобоко подготовленных генералов, намного более комфортабельно чувствующих себя на практической работе, чем на работе, требующей осмысления практической работы других. В результате эта группа навязала свой образ мышления гражданскому персоналу Пентагона. «Мы не должны думать, - по сути дела, говорят они, - мы только управляем». Что случилось с системой поощрений, ранее существовавшей в кадровой работе, которая стимулировала развитие таких качеств, как взвешенность, прямоту, всесторонность? Нам жизненно необходимо изменить наш роботизированный кадровый конвейер. Его однообразие, закостенелость, стремление подогнать всех под одну гребенку при отсутствии внимания к деталям, благоразумия и широты мышления для полного рассмотрения всех различных факторов, которые вместе формируют просвещенного военачальника, продолжает работать против нас.

Пагубные последствия солдафонского синдрома, уже давно охватившего высшее командование Сухопутных войск, получили теперь убедительное детальное документальное подтверждение в наделавшем много шума исследовании, проведенном в Вест-Пойнте под руководством Дона Снайдера и Гейла Уоткинса. Полученные на основе изучения 39 военными и гражданскими экспертами различных аспектов организации подготовки к наземной войне, результаты исследования были обобщены в антологии «Будущее армейской профессии» и опубликованы в апреле 2002 г. издательством МакГрау-Хилл.

Если коротко, то исследователи пришли к выводу, что несмотря на последние успехи армии на поле боя, сама военная профессия быстро деградирует, отступая перед лицом бюрократизации и депрофессионализации, а также потому, что она проигрывает в конкурентной борьбе за легитимность и контроль над ключевыми областями своей юрисдикции. Доктор Джеймс Блекуэлл из Международной корпорации по практическому применению науки, например, говорит: «Сухопутные войска претендуют на приоритет в использовании военной силы в наземной войне. Сейчас они проигрывают этот спор по поводу юрисдикции над наземной войной во многом потому, что их доктрины и доктринальные процессы не обладают достаточной познавательной мощью в продолжающихся юридических диспутах с соперничающими структурами».

Проблема не в недостатках доктрины, подчеркивает доктор Блекуэлл, а, скорее, в неспособности армии подвести теоретическую базу под свои выкладки о будущей наземной войне, основанные на современной общей теории войны, которые звучали бы убедительно для политического руководства государства. Резюмируя, он говорит, что «для армии пришло время провести переоценку своего интеллектуального резюме». Читая эту книгу, раз за разом наталкиваешься на примеры, подтверждающие тот упадок, в котором находится эта профессия, потому что людям, стоящим в ее главе, не хватает времени, интереса и способностей, чтобы хотя бы заметить, не говоря уже о том, чтобы исправить плачевное положение с интеллектуальным потенциалом армии.

Снайдер и Уоткинс рассуждают здесь на тему, откуда бы мог взяться такой талант, способный генерировать военно-технические экспертные знания будущего, необходимые для благоприятствования армейской профессии, но они не выражают большого оптимизма:

Отрезвляющим выглядит ответ на вопрос, оправданно ли разделение всех офицеров Сухопутных войск на две группы, условно называемые «мыслителями» и «исполнителями», и, если да, то равные ли у них перспективы карьерного роста. Так как знание лежит в основе всех профессий, а приращение этого знания исключительно важно для успешного эволюционирования профессии, то, помимо тех, кто применяет профессиональные знания на практике, в рамках профессии должны существовать люди, чья роль заключалась бы в производстве и развитии этих знаний. Если Сухопутные войска хотят процветать, то уважение в них в равной степени должно оказываться обоим типам профессионалов, и их перспективы должны быть в равной степени светлыми. К сожалению, сейчас этого не происходит, и вряд ли это произойдет в будущем без глубоких культурных изменений.

Сразу же после выхода книги Снайдера-Уоткинса произошло шокирующее публичное обращение к теме растущего недовольства политического руководства костоломским имиджем, который пытаются поддерживать многие из наших высокопоставленных военных. В передовой статье Томаса Рикса в «Вашингтон пост» от 11.04.2002, озаглавленной «За чисткой в рядах высших военных чиновников стоит Буш», было объявлено, что следующим Верховным командующим силами НАТО в Европе министр обороны Дональд Рамсфельд назначит генерала морской пехоты Джеймса Джонса, а не сухопутного генерала, как ожидалось раньше. Как пишет Рикс, «Рамсфельд отбирает когорту лидеров, которые выделяются в нынешнем истеблишменте своим выдающимся интеллектом…Назначение Джонса на должность главного американского военного в Европе может быть сигналом Рамсфельда Сухопутным войскам о том, что им следует быть более чувствительными к инновациям. Советники Рамсфельда в частном порядке уже высказывали свое удивление тем, что они характеризовали как недостаток свежести мышления в войсках».

В последние несколько лет некоторые положительные сдвиги все же произошли, и с нашей стороны было бы несправедливо это не отметить. Среди последних шести начальников Военного колледжа Сухопутных войск был Родс Сколар, публикующийся как историк, публикующийся как военный педагог, а также два доктора философских наук, которые тоже много публиковались. В числе последних пяти начальников Военной академии США также были Родс Сколар, уже имевший к тому времени огромное количество исторических публикаций, два доктора философских наук и один доктор юридических наук. (36) В Центре военной истории в Вашингтоне, округ Колумбия, сложилась практика назначения на должность начальников докторов исторических наук. Интеллектуалам, зачастую с учеными степенями, также находится хорошее применение на кафедрах Военного колледжа, Командного колледжа Генерального штаба и Военной академии. Да, интеллектуалы нащупывают свою нишу в академической среде, но бросается в глаза их отсутствие на высших командных и военно-политических должностях.

В 2001 г. в списке кандидатов на получение воинского звания бригадного генерала появился один из лучших и красноречивых военных теоретиков. Я не буду называть здесь его имени, чтобы не смутить или не обидеть его, но мы можем надеяться, что такой выбор является знаковым. Как правило, военных интеллектуалов увольняют по достижению предельного возраста состояния на военной службе в звании подполковников и полковников, то есть как раз, когда они достигают полной интеллектуальной зрелости.

Чтобы не быть голословным, приведу один пример. Во время одной очень продуктивной конференции по проблемам военного профессионализма, проведенной в Вест-Пойнте 14-16 июня 2001 г., генерал в отставке Уильям. Р. Ричардсон, бывший заместитель начальника штаба СВ и бывший командующий командованием боевой подготовки и доктрины, пожаловался , что «в Сухопутных войсках существует разделение между теоретиками и исполнителями». Безусловно, он был прав, и меня разочаровало то, что его наблюдение почти не вызвало никакой дискуссии на пленарном заседании. Разделение между теоретиками и исполнителями действительно существует, но это не просто разделение между двумя функциями, это также и разделение между званиями, ассоциируемыми с этими функциями.

Как мы могли убедиться, за редкими исключениями, потолок карьеры этих теоретиков, иными словами, интеллектуалов, - это уровень старшего офицера, в то время, как исполнители, которые непосредственно управляют Сухопутными войсками, продвигаются по службе выше и практически монополизировали генеральские звания. Такое расхождение в званиях между этими двумя типами имеет далеко идущие негативные последствия, так как гарантирует, что основные решения в масштабах вида ВС будут принимать офицеры, которым чужд сам процесс продуктивного размышления. Джон Хиллен, ветеран войны в Заливе и бывший член межпартийной правительственной Группы по изучению проблем национальной безопасности, пишущий на темы военного профессионализма и культуры, так комментирует это:

Нынешнее поколение четырехзвездных выбирает будущее поколение четырехзвездных, поэтому они продолжают воспроизводить себя как тип. Они хорошие ребята, они отличные ребята, они герои, но мне почему-то кажется, что они чувствуют себя более комфортно в руках с журналом «Ловля окуней», нежели с книгой по военной теории…Они не мыслители и даже не могут ими казаться.

Конечно, такая оценка несколько резковата, но в ней содержится важное зерно правды: наши высокопоставленные армейские генералы являются обычными исполнителями, исполнителями, прошедшими все ступени командных должностей или инструкторских должностей в командных учебных заведениях, но ничего более. Не имея себе равных в организации и управлении в условиях традиционной парадигмы, они абсолютно неспособны самостоятельно предложить новых, качественно превосходящих решений или даже осмыслить возникающие новые идеи. Иными словами, они не в состоянии нащупать этот тонкий, постоянно изменяющийся баланс между отказом от того, что было испытанным и верным вчера, и принятием того, что будет испытанным и верным завтра. Для этого, на высших уровнях управления мы должны иметь влиятельное присутствие таких умов, для которых пребывание в космосе идей было бы обычным состоянием. Конечно, нельзя утверждать, что прямолинейный исполнитель никогда не сможет совершить важного концептуального прорыва, но вменять ему это в обязанность будет равнозначно сбору планктона на пути за китом: хотя это и возможно теоретически, но очень опасно и неэффективно, и поэтому очень сомнительно, что этот маленький драгоценный планктон будет все-таки собран.

Нельзя также сказать, что наши высшие армейские начальники способны воспринимать и давать ход крупным идеям, выдвигаемым даже самыми талантливыми штабистами. Четырехзвездный исполнитель, обсуждающий тему с интеллектуалом-полковником, может оставаться высокомерно невнимательным, но, консультируясь с интеллектуалом, у которого также четыре звезды на погонах, он будет прислушиваться к тому, что он предлагает, очень внимательно. Это заложено природой. Нам необходимо выдвигать на высшие уровни армейской иерархии как можно больше офицеров, которые по-настоящему способны генерировать и отстаивать инновационные подходы. Даже в самые зловещие времена антиинтеллектуализма Сухопутные войска находили в себе волю выдвинуть наверх трех-четырех мыслителей - Чарльза Бонстилза, Эндрю Гудпастерса, Уильяма де Пуйса, Максвелла Турманса, Джона Гальвинса и Гордона Салливана, который, помимо всего, привил Сухопутным войскам мысль о том, что изменение не является ругательным словом, и что профессиональное несогласие со своими начальниками не есть неуважение. (38) Генерал Эрик Шинсеки, нынешний начальник штаба, пока демонстрирует все намерения пойти тем же путем. Но шансы на это с каждым днем продолжают стойко уменьшаться, пока сохраняется нынешняя система продвижения по службе.

Я говорю здесь не о том, что у наших доблестных служак напрочь отсутствует интеллект. Многие из них со всей очевидностью обладают определенным потенциалом в этой области, но большинство решило настолько сосредоточиться на звездах, что упустило из виду необходимость развития мысли. Интеллект не может, как Афина из брови Зевса, появиться из ничего во всей красе в момент принятия присяги в день выпуска. Скорее, его развитие, как и развитие других навыков, требует времени, практики и направленных усилий. Однажды один уважаемый армейский четырехзвездный генерал, ныне в отставке, похвастался (!) мне, что он всю свою жизнь не читал ничего, кроме собственной электронной почты. Армейская культура, которая породила такое самодовольное, невежественное благодушие, должна просто уступить место такой системе, при которой наши высшие военачальники будут людьми всесторонне развитыми, что означает, что они смогут и будут должны, ни перед кем не оправдываясь и не боясь за свою карьеру, уделять внимание развитию своих навыков мыслительной деятельности в такой же степени, как и своей полевой выучке.

Некоторые полагают, что Система кадровой работы с офицерским составом, внедрение которой осуществляется в настоящее время, в конце концов, достигнет цели корректировки нынешнего уклона в сторону исполнителей в Сухопутных войсках. Это может замечательно уравнять шансы исполнителей и специалистов при выдвижении до уровня полковника включительно, но я не вижу в новой системе ничего такого, что могло бы ослабить мертвую хватку исполнителей на высших ступенях служебной лестницы.

Несколько капитанов и майоров Сухопутных войск начала 90-х, обладавших наиболее выдающимися интеллектуальными качествами, успешно перенесли свой дерзновенный прорыв в мир борьбы идей и сейчас преуспевают в своих карьерах, продвигаясь к своим первым звездам. Однако, к сожалению, они тоже усвоили секреты карьерного успеха и в настоящее время их уже не слышно. Впоследствии развитая ими сдержанность заставляет вспомнить слова Лиддела Харта, сказанные им о молодых британских интеллектуалов в форме:

Амбициозные офицеры, подходя к генеральской ступени, решают держать свои мысли и идеи при себе для собственного же блага до тех пор, пока они не достигнут самых высоких позиций, на которых смогут претворять эти идеи в жизнь. К сожалению, обычно, когда после стольких лет подавления идей в себе ради собственных амбиций наконец-то появляется возможность их реализовывать, реализовывать уже оказывается нечего.

Счастливым исключением является Роберт Леонард, который в своих многочисленных статьях продолжает будоражить интеллектуальное сообщество, вызывая дискуссии по профессиональным проблемам, которые уже давно требуют обсуждения в прессе.

Конечно, правильно, что в Сухопутных войсках рассматривают человека действия как оптимальную модель на роль боевого командира – здесь не должно быть ошибок. Но было бы в корне неправильно полагать, что интеллектуалы в погонах не могут быть людьми действия и неспособны командовать на высших эшелонах только потому, что они не прошли все ступени курса подготовки высших военачальников, разработанного еще Чингисханом. Более того, в Сухопутных войсках крайне популярной является такая сомнительная точка зрения, что те, кто безупречно служил на предыдущих ступенях иерархии, автоматически соответствуют требованиям, предъявляемым к любой генеральской должности, даже к той, для службы на которой у них просто-напросто отсутствует необходимая интеллектуальная квалификация. Вместо очернения и маргинализации интеллектуалов в форме, Сухопутные войска должны прислушаться к призыву президента Буша «вдохнуть дух инноваций в наш офицерский корпус». Для этого необходимо осуществить определенные изменения в работе кадров, чтобы обеспечить выявление, культивирование и должное использование интеллектуального потенциала, которое обязательно должно включать и службу на высших должностях.

В конце хотелось бы сказать, что Человек действующий и Человек думающий гармонично сочетаются во многих людях, и что Сухопутные войска испытывают равную необходимость в сильных качествах обоих. Интеллектуалы должны играть важные роли в любой профессии, не только в военной, и поэтому было бы глупо терять бесценный интеллектуальный капитал, слепо доверяя историческим антиинтеллектуальным предрассудкам. Армия, которая отвергает плодотворных мыслителей, лишая себя, тем самым, инновационных идей и инструментов для постоянного интеллектуального самообновления, потерпит, в конце концов, поражение от врагов, которые более мудро и более быстро усваивают все новшества искусства и науки побеждать.