Geum.ru

Налогообложение более древний институт, чем деньги

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
Налогообложение - более древний институт, чем деньги. Социально-экономическое содержание дани, подати, налога заключается в том, что податные слои общества отдают часть созданного ими продукта тем, кто живет за счет этого. Современные либеральные институционалисты разрабатывают поведенческие модели торга между налогоплательщиками и административными органами. Эти модели имеют абстрактный характер. Возможно, они полезны для их идеологов как инструменты оболванивания общества, но "торг здесь неуместен". Отношения между налогоплательщиками и получателями налоговых поступлений правильнее называть "обменом без торга". Рабовладение было прогрессивным для своего времени явлением потому, что пленник получал от своего поработителя жизнь в обмен на изъятие у него плодов труда вместе с правами личности. По сравнению с лишением жизни такой обмен был шагом вперед в социальной эволюции как для рабов, так и для рабовладельцев. Русская цивилизация изначально была варварской и отстающей потому, что рабы составляли малозначимую прослойку в обществе и рабство носило патриархальный характер, не давая больших поступлений в доходы властей имущих. То есть русский мир изначально представлял собой более бедную, чем Запад, цивилизацию с точки зрения источников налоговых поступлений.
Эволюция налоговых институтов имеет четко выраженное направление: по мере развития экономик и государств налогоплательщики стали отдавать меньшую часть созданного ими продукта, и в обмен на уплату налогов рядовые налогоплательщики получили не только жизнь и свободу, но и постепенно расширяемый круг общественных благ по образованию, здравоохранению, развитию науки и других.
Для реализации процедуры обмена налогов на общественно значимые блага и услуги в ходе экономической эволюции создавались институты бюджетной системы. Уровень развития современных экономик и государств можно определить по степени публичности процедур обсуждения их государственных бюджетов, а также прозрачности в использовании средств налогоплательщиков.
С точки зрения выделения обобщающих типов систем налогообложения представляется удобным говорить о феодальном, капиталистическом, социалистическом и смешанном типах. Социально-эконо- мическое содержание налогообложения зависит от того, что служит источником доходов у объекта налогообложения. В феодальном хозяйстве главное податное сословие составяли крестьяне, основным источником доходов которых являлись земледелие и скотоводство. Крестьяне в России, как и в других странах, могли заниматься торговлей и промыслами. Этому не было препятствий ни для свободных, ни для крепостных крестьян, поскольку получатели податей были заинтересованы в их уплате не натурой, а звонкой монетой. Основная масса крестьян были середняки и бедняки, у которых случались проблемы с деньгами, поэтому для феодального налогообложения в России деньги были менее важны, чем получение от крестьян зерна для экспорта и выполнение ими трудовых и иных повинностей в пользу феодалов или казны. Основу феодальной налоговой системы составлял поземельный налог. Этим налогом облагалась не земля, а доходы от земли. Формы поземельного налога изменялись - вначале брали с сохи (посошный), затем с двора, с души мужского пола (подушный) и т. п. Оклады податей рассчитывались на базе земельных описей и зависели от качества земель и природных условий местности, что и дает основание считать данный налог поземельным.

Современные либеральные налоговые "мыслители" выдают за ноу-хау обложение земли налогом с целью повысить эффективность землепользования. Мы не беремся описывать западный опыт, но на Руси посошный поземельный налог был установлен еще властями Золотой Орды. Однако ни при Золотой Орде, ни после свержения татаромонгольского ига никакой связи между поземельным налогообложением и эффективностью использования земли не наблюдалось. Допустимо ли сравнивать либеральную идею поземельного налогообложения, рассчитанную на современных фермеров, с практикой взыскания податей с русских крестьян? Вполне допустимо. При переходе на "рыночные" отношения в современной России мы имеем сотни тысяч абсолютно свободных фермеров. Но лишь единицы из них эффективно используют землю. Значительная же часть фермерских земель заросла кустарниками и выбыла из сельскохозяйственного оборота, остальная часть обрабатывается с большим трудом. Причина в недостаточном обеспечении фермерских хозяйств техникой, удобрениями и другими средствами и ресурсами производства. Современная российская практика показывает: для эффективного землепользования требуются прежде всего новые технологии производства. Возможно, при этом следует модифицировать и налогообложение, но последнее всегда служит целям перераспределения части доходов налогоплательщиков в чью-то пользу. И проблема заключается не в том, как исчисляются налоги, а в том, какую именно часть продукта, созданного в сельском хозяйстве, изымают в виде налогов и в пользу каких социальных слоев идет их перераспределение.
Помимо поземельного налога, в феодальной системе изымались и другие прямые и косвенные налоги. Особо выделялись правительственные регалии, то есть исключительное право верховной власти на получение доходов от казенной собственности и от государственных привилегий на денежную эмиссию и другие виды деятельности. В число правительственных регалий России входили горный доход, монетный, почтовый, винный и другие.

Мысль налоговых законодателей во все времена была изобретательна и разнообразна. Когда мы решаем задачу определения особенностей и типических характеристик той или иной налоговой системы, следует отвлечься от деталей многообразия налоговых форм и от экзотики вроде налога на бороды и сосредоточить внимание на том, какие социальные слои вносили наибольший вклад в налоговую копилку и кто и на какие цели черпал из нее средства. Такой подход позволяет выявить те направления эволюции налоговой системы, которые сохранили свое значение на последующих стадиях общественного развития. В частности, в России монетная регалия никогда не играла большой роли в доходах государства. Она приносила большой доход в тех странах, которым удалось завоевать мировой рынок денег. Россия же не претендовала на роль экспортера денег и не имела соответствующих доходов. Не располагала Россия и поступлениями от колонизации стран с многочисленным населением. Колонизация Урала и Сибири позволила сколотить несколько очень крупных состояний (Строгановым, Демидовым и др.), но население Сибири было малочисленным и колониальная торговля здесь по мировым меркам велась в небольших масштабах. Завоевание Кавказа осуществлялось не с целью колонизации, а для обеспечения безопасности торговли с Персией. Мало доходов давали и территории Центральной и Средней Азии, присоединенные к России. В России несравнимо меньше, чем в западных странах, была доля поступлений от таких источников доходов, как внешняя торговля, пиратство, внутренняя торговля, ремесла и промыслы. Все это, вместе взятое, обусловило больший податный гнет на сельское хозяйство по сравнению с лидерами мировой экономики. Изъятие прибавочного продукта из сельского хозяйства, а в некоторые периоды и части необходимого сохранялось в России и в ХХ веке. Эта тенденция усилилась при переходе к рыночным отношениям в современной России. Формы изъятия прибавочного продукта менялись и совершенствовались, причем во все времена денежные налоги на сельское хозяйство - это не главное средство обложения села данью.
При либерализации цен на средства производства доходы села перераспределяются с помощью ценовых диспаритетов. Замена налогового института перераспределения доходов на ценовой ведет к ослаблению как налоговой, так и ценовой системы. То есть если мы под эволюцией понимаем переход к системе более высокого уровня организации, то скрытое перераспределение продукта сельского хозяйства через нарушение паритета цен следует признать процессом обратным эволюции общества и экономики.
Около трети доходов бюджета царской России занимал налог с питей вместе с доходами от государственной монополии на производство водки. Этот показатель требует уточнения. Дело в том, что государственная винная монополия была в виде эксперимента введена в 1894 г. в 4 губерниях и лишь в 1901 г. распространилась на остальные губернии Европейской России. До этого сборы с питей поступали в виде акциза на производство крепких напитков частными заводами и фабриками, получившими законный патент на винокурение. Питейный сбор давал меньше доходов в бюджет, чем государственная монополия. Кроме того, правительство в целях поддержки сельского хозяйства разрешало сельскохозяйственное винокурение, не облагаемое акцизами. Мы не располагаем сведениями о том, какая часть дохода от сельскохозяйственных винокурен шла на развитие сельского хозяйства. Известно, в частности, что эти доходы использовались для финансирования своей литературной деятельности поэтом-демократом Н. А. Некрасовым, основавшим подобную винокурню вместе со своим братом.
В начале XX в. федеральный бюджет США формировался за счет акцизных сборов на крепкие напитки, табачные изделия и другие товары не на треть, а на девяносто с лишним процентов. Но в США федеральный бюджет тогда занимал небольшой удельный вес по сравнению с бюджетами муниципалитетов и штатов. Примеры с акцизами свидетельствуют, что нет никаких нормативов по удельному весу в бюджете тех или иных налогов, позволяющих судить о прогрессивности или отсталости налоговой системы, а институты налогообложения создаются под определенную социально-экономическую политику.

Капиталистическое налогообложение отличается от феодального повышением удельного веса в прямых налогах обложения доходов от капитала. Эволюция налоговой системы происходит таким образом, что прежние институты либо отмирают, либо сохраняются в трансформированном виде. В частности, поземельное налогообложение трансформируется, сохраняя свою суть - изъятие части прибавочного, а в ряде случаев и необходимого продукта сельского хозяйства. В феодальной системе большая доля изымавшегося продукта расходовалась на нужды государства и "праздного" слоя.
В капиталистическом хозяйстве "праздный слой" не исчезает полностью, особенно в странах третьего мира. В развитых индустриальных странах он сокращается, уступая господство финансовой и предпринимательской прослойке. Особенностью капиталистического налогообложения является увеличение доли налогов с физических лиц. Под последними понимаются не все физические лица, а те, которые имеют доход от собственного капитала. Причем речь идет не о мелком ремесленном или торговом капитале, а о среднем и крупном. Программы проведения рыночных реформ в нынешней России включали пункт об увеличении доли налогов с физических лиц. Но в России, где происходит деиндустриализация экономики, новые собственники проедают созданный ранее капитал. Поэтому основными плательщиками подоходного налога стали наемные работники, имеющие такие низкие доходы, которые в странах Запада вообще не облагаются налогами. Что касается физических лиц в капиталистической трактовке этой категории, то они у нас, по сути, не платят налогов, поскольку держат свои капиталы "в тени". Данная ситуация неслучайна. Она имеет генетические корни в истории дореволюционного российского капитализма.

Капиталистическое хозяйство является рациональным в тех случаях, когда правительство и собственники капиталов сплочены или солидарны в решении общенациональных задач, требующих крупных капиталовложений. Собственники капиталов никогда не стремятся платить как можно больше налогов в общенациональную копилку. Но при высокой степени их солидарности с правительством они готовы терпеть высокое налогообложение под угрозой суровых репрессий к тем, кто нарушает налоговое законодательство.
Можно выделить следующие группы собственников денежных, торговых и промышленных капиталов в дореволюционной России: государство (казна), иностранные (западные) банкиры, купцы, владельцы промышленных компаний, крупные феодалы, включая царский двор, отечественные купцы и промышленники, богатые крестьяне, мелкие торговцы и владельцы ремесленных заведений. Интересы самодержавного государства не совсем совпадали с общенациональными интересами и с интересами капиталистического развития. Но из всех собственников капитала в дореволюционной России именно государство в наибольшей степени было озабочено общенациональными интересами. Поэтому мы абстрагируемся здесь от противоречий интересов казны и социально-экономического развития. При такой оговорке получается, что чем больше увеличивались масштабы государственных финансовых ресурсов, тем более мощным становился капитал страны. Противоположная тенденция складывается при привлечении иностранного капитала. Чем больше зарубежных займов и иностранных инвестиций привлекалось в экономику России, тем меньшим объемом финансовых ресурсов располагала Россия через несколько лет, когда приходила пора платить по счетам. У западных банкиров и владельцев промышленных компаний есть свои интересы, и они как раз состоят в том, чтобы увеличивать западные финансовые ресурсы, а не российские, вывозя свой капитал за рубеж.

Экспорт в России облагался незначительными пошлинами. По поводу пошлин на импорт велась постоянная борьба между сторонниками его протекционизма и фритредерства. В период наиболее успешного развития капитализма в России, при Александре III, самодержавие склонялось на сторону протекционизма и таможенные сборы давали значительные сборы. После смерти Александра III к власти пришел бездарный и безвольный самодержец, который восстановил власть лиц, заинтересованных в связях с западным капиталом. В результате к началу ХХ в. платежи по иностранным займам и вывоз доходов от иностранной собственности превысили критические размеры и стали прямой угрозой финансовой безопасности России.
В период капиталистических реформ второй половины XIX в. и начала ХХ в. финансовые власти России под влиянием западных финансистов стимулировали спекуляции на фондовом рынке. Две трети доходов от процентных бумаг принадлежали частным лицам и учреждениям двух столичных губерний. Доля налога с доходов от денежных капиталов в бюджете страны колебалась от 0,9% в 1898 г. до 1,2% в 1914 г. На укрепление финансов государства работали лишь процентные бумаги государственных фондов. Большая часть доходов от фондового рынка проедалась частными лицами.
Если не считать государства, то основу капиталистических финансов должно составлять налогообложение физических лиц, то есть по приведенной выше классификации отечественных купцов и промышленников, богатых крестьян. Налогами на мелких торговцев и ремесленников можно пренебречь, поскольку этот слой не имеет больших доходов. История предпринимательства России показывает, что большинство крупных частных промышленных капиталов принадлежало лицам, происходившим из старообрядцев. Современные историки не объясняют этот феномен. Мы не можем принять за объяснение рассуждения типа: "талантливый крестьянин не пил и не курил, крестился двумя перстами, проявил инициативу и стал миллионером". Старообрядческая этика, как и протестантская, играет свою роль, но крупных капиталов на воздержании от мирских соблазнов нельзя заработать. Здесь мы подходим к важному пункту расхождения интересов русского правительства и отечественных капиталистов, опиравшихся не на казенный, а на собственный капитал. В сознании старообрядцев и правительства Петра I причиной раскола в русской церкви была невозможность для части православных людей принять изменения религиозных обрядов и текстов. Историки фиксируют именно эту причину, выясняя, кто что говорил и писал. В отличие от такого подхода мы рассматриваем социально-экономические мотивы раскола в русском обществе.

Крестьяне в то время не были равноправными членами русского общества, как, впрочем, и в другие времена. Петр I создал дворянство, освобожденное от податей, и одновременно резко усилил гнет на крестьянское сословие. Дворянство согласилось на изменение обрядов, на переход к европейской одежде и быту по той причине, что получало от реформ льготы и привилегии. Купцам и промышленникам казенные заказы компенсировали обиды "от обрезания бород". Крестьяне же должны были терпеть изменения в православных обычаях и обрядах лишь ради того, чтобы гнуть спину на стройках Петербурга или отдавать увеличенные подати на приобретение европейских костюмов для бар. Социальный статус крестьян с введением европейских новшеств понижался, экономическое положение ухудшалось. У старообрядцев был выбор: восставать против новых порядков или уходить в религиозную оппозицию. На практике было и то, и другое. После того как открытые столкновения с властью прекратились, старообрядческие общины перешли не только в религиозную оппозицию самодержавной власти, но, что более важно для нашего анализа, они заняли позицию непримиримой вражды к государству. Старообрядческие общины уклонялись от налогов и накапливали теневой капитал. До последнего часа самодержавия старообрядцы считали наследников западника Петра I своими врагами. Все крупные состояния лиц старообрядческого происхождения начинались на основе средств, выделяемых из теневого капитала общин. В конце XIX века потомки капиталистов-старообрядцев имели уже европейский быт и блестящее образование, но солидарности русского капитала не было. Государственный капитал при Николае II был в тесных объятиях у западноевропейского капитала. Самодержавная же власть оставалась враждебной для ориентированного на внутренний рынок отечественного капитала, поскольку она находилась в плотном кольце "фритредеров". Технически налоговая и бюджетная системы России в начале XX века работали хорошо. Но откачка финансовых ресурсов за рубеж и их проедание внутри страны привилегированными потребителями вели к кризису в социальной, политической и экономической сферах.
Социалистическое налогообложение, как феодальное и капиталистическое, в чистом виде не существует. Любая налоговая система содержит в себе элементы разных типов и потому является смешанной. С учетом этой оговорки социалистическая система налогообложения в своем развитом виде продолжала эволюционное продвижение вперед по направлению сокращения льгот и привилегий в налоговом бремени для отдельных социальных слоев и экономических группировок и в расширении числа членов общества и субъектов экономики, получающих блага из общественных фондов. Причем социалистические тенденции налогообложения развивались не только в СССР, но и в развитых капиталистических странах. В период перехода к социально ориентированным рыночным экономикам различия в удельном весе социалистических элементов в бюджетно-налоговой системе начали сокращаться, а затем все смешалось таким образом, что стало трудно определить, при каком строе этих элементов больше.
Советская система налогообложения и построения бюджета имела как неоспоримые достижения, так и слабые стороны. Важным ее преимуществом было слабое влияние на финансы страны теневой экономики. Теневые капиталы в СССР начали формироваться в 60-х годах в тех нишах, в которых это допускалось партократами, ставшими впоследствие новыми собственниками. Теневая экономика находилась под теневым покровительством той части власти, которая занималась распределением. На первых порах воровство было нормированным и не ослабляло налоговую систему в ощутимых масштабах. Как свидетельствуют работники торговли в частных беседах, при развитом социализме был установлен процент допустимой "усушки-утряски" в торговле. Нарушение нормы изъятия "для себя" каралось со всей строгостью закона. Работники торговли в массе были лояльны к социалистическому государству, и нарушения неформальных правил поведения были исключениями. Мы не будем останавливаться на описании всей картины теневой экономики по той причине, что в целом не она определяла основные финансовые потоки страны.

Советская налоговая система обеспечивала блестящее решение задачи собираемости налогов и платежей. Предприятия отчисляли часть доходов не только в бюджет, но и в централизованные фонды министерств, игравших роль крупных отраслевых корпораций. Взамен они получали инвестиции из бюджета и централизованных фондов. Отчисления из прибыли дифференцировались по отраслям таким образом, что наибольшие поступления в бюджет были от высокорентабельных видов деятель- ности с быстрым оборотом капитала - торговля, легкая и пищевая промышленность. Капиталоемкие отрасли тяжелой промышленности, топливно-энергетического комплекса и сельского хозяйства имели более низкие ставки прямых налогов. Природная рента, образующаяся при экспорте продукции добывающих отраслей, поступала в доход государства как разница между внутренними и мировыми ценами. При этом внутренние цены на энергоносители, сырье и материалы были существенно ниже мировых. Соответственно и налогообложение предприятий ТЭК было минимальным. Такая система налогообложения и ценообразования была экономически глубоко обоснованной.
Низкие цены на энергоносители, сырье и материалы позволяли иметь емкий рынок их реализации внутри страны. В СССР не было проблемы неплатежей за поставки энергоносителей, других товаров и услуг. Соответственно не было и проблемы неплатежей в бюджеты всех уровней, не задерживались выплаты пенсий, зарплаты и т. п. Благодаря низким ценам на энергоносители и самым низким в мире транспортным тарифам внутренний рынок работал по устанавливаемым государством фиксированным потребительским ценам, которые не повышались в течение 5-10 лет, а по ряду продуктов и 15-20 лет. Экспорт давал в бюджет СССР от 10% до 15% доходов. С учетом масштабов советского бюджета это были большие суммы, но 85-90% доходов государства не зависели от колебаний конъюнктуры мирового рынка.

Слабым местом социалистической системы было непомерное изъятие продукта сельского хозяйства в годы гражданской войны, социалистической индустриализации, послевоенного восстановления народного хозяйства и т. п. Мы не будем описывать историю этого вопроса. Отметим следующее: изъятие не только прибавочного, но и необходимого продукта из сельского хозяйства, а также перераспределение доходов в пользу лиц, причастных к распределению, - это элементы феодальной системы.
Некоторые советские экономисты считали, что перераспределение доходов из сельского хозяйства СССР сменилось "избыточными" капиталовложениями в 60-е годы. В период "развитого социализма" государство многое сделало для сельского хозяйства, и это обеспечило решение продовольственной проблемы на среднеевропейском уровне. Что касается перераспределения прибавочного и необходимого продукта, то лишнего селу не давали. Достаточно красноречиво об этом свидетельствует такой факт: колхозы были переведены на денежную оплату труда только в 1967 году. До этого колхозников можно было вознаграждать за труд в зависимости от обстоятельств, складывавшихся очень часто не в пользу того или иного колхоза. Одновременно с повышением оплаты труда в сельском хозяйстве по реформе 1965 г. была осуществлена первая либерализация цен в машиностроении, строительстве и ряде других отраслей. Это привело к тому, что значительная часть финансовых средств, направляемых в сельское хозяйство, стала уходить "транзитом" в фондопроизводящие отрасли.
Пример с сельским хозяйством позволяет сделать следующее обобщение: социалистическая система финансов, будучи смешанной, давала сбои в выполнении своих функций из-за того, что недостаточно последовательно соблюдались принципы обеспечения при распределении созданного продукта интересов всех классов и слоев общества. Полностью избавиться от смешивания разнородных элементов в сложных общественных системах невозможно. Более того, разнородность нужна для повышения устойчивости системы. Речь идет о том, что есть границы безопасности, нарушение которых в распределительной системе ведет к отрицательным последствиям.

После ликвидации советской бюджетной и налоговой системы в эволюции экономики и общества России наступил разрыв, то есть мы переживаем сейчас период социально-экономической бифуркации, исход которой неоднозначен. Применительно к российскому государству это означает, что оно может быть ликвидировано, а может и возродиться. Сложившаяся в России налоговая и бюджетная система не обеспечивает решения задач нормального воспроизводства и социально-экономического развития, то есть возрождения России в качестве индустриально развитой страны. Причина лежит за пределами налогового устройства, хотя оно и нуждается в преобразовании. И причина эта "простая" - в России с переходом к рынку разрушили внутренний рынок, который при советской власти давал 85-90% поступлений в бюджет. Поэтому нет смысла обсуждать вопросы об отмене НДС, о пропорциях федерального, региональных и муниципальных бюджетов и другие, пока у нас развален внутренний рынок. Транспортные тарифы подняты до таких высот, что экономические и социальные связи между регионами разорваны даже в пределах европейской части России, не говоря о Сибири и Дальнем Востоке. В странах Запада на каждого фермера проходится около 7 работников машиностроения, химической и комбикормовой промышленности, энергетики и других отраслей, которые непосредственно производят продукцию и услуги для внутреннего агропромышленного рынка. В России этот крупнейший сегмент внутреннего рынка разрушен почти до основания. Внутри российской промышленности товарно-денежный обмен по сравнению с социалистической экономикой сократился до ничтожных размеров. Наши предприятия либо работают на экспорт, либо заняты обслуживанием тех, кто работает на экспорт. В результате развала и сужения внутреннего рынка финансовые потоки страны сократились и концентрируются вокруг экспортно-импортного сектора и оптово-розничной торговли, ориентированной, в свою очередь, на импорт. Таким образом, России необходимо возродить, расширить и укрепить внутренний рынок. Соответственно должна строиться налоговая и бюджетная система, ориентированная на доходы от внутреннего рынка и на рост инвестиций для решения экономических и социальных проблем России.