В этой пьесе-басне отрезок жизни из нескольких лет. Герои ее реальны и многие до сих пор живы. Их фамилии и должности подлинны, точно так же, как и поступки

Вид материала

Документы

Содержание Действующие лица

Подобный материал:

• Александр тарасов, 140.11kb.
• Прошло 60 лет со дня смерти, 3293.5kb.
• Мероприятие: "Жизнь и творчество белгородских поэтов-фронтовиков", 118.96kb.
• Королевская семья Англии, 559.55kb.
• Вэтой книге Вы найдете испытанный план, как стать богатым человеком. Она расскажет, 2534.39kb.
• Вэтой книге Вы найдете испытанный план, как стать богатым человеком. Она расскажет, 2468.39kb.
• Перевод А. Иорданского Редактор, 2863.68kb.
• До сих пор Восточная Русь называется Велико-Россией = Великороссией, 56.5kb.
• Ены, возникают выхваченные из потока времени фразы, портреты людей, пейзажи, давно, 58.62kb.
• М. Ю. Лермонтов сложная и многогранная фигура в истории литературной жизни России., 16.02kb.

ПРЕДИСЛОВИЕ

В этой пьесе-басне отрезок жизни из нескольких лет. Герои ее реальны и многие до сих пор живы. Их фамилии и должности подлинны, точно так же, как и поступки.

Озлобленность одних, подлость и предательство других, трусость третьих, идиотизм и дубиноголовость четвертых...

И так далее.

Уголовное дело 1078. Дело “по изготовлению и сбыту самодельной электромузыкальной аппаратуры”. Какой бред! Это дело по песням. И никак по-другому.

И все в нем, как в этой басне. Заменим лишь “аппаратуру” на “траву”. Перевернем страницу и вот они, реальные люди, надевшие положенные им по сюжету маски, заговорившие человечьим языком со всей присущей им фразеологией. А далее, все точно по сценарию 1078.

Только уже не так грустно, как тогда.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Скворец — Новиков А.В.

Воробей — Богдашов С.А.

Журавль — Собинов А.А.,

директор комиссионного магазина

Хорек — Репьевский С.Л.,

потенциальный предатель

Комар — Комаров А.Ф.,

судья

Шакал— Анищенко О.А.,

следователь, майор милиции

Росомаха— Шадрина С.Г.,

прокурор

Два Козла— Ралдугин В.С., Шистеров В.,

дознаватели

Народные заседатели,

Члены суда:

Муфлон— Байшев П.В.

Серая Мышь — Ермакова В.И.

Белая Моль — Мухина С. А.,

секретарь суда

Адвокаты:

Удав, — Бутасов Н.А.,

адвокат Скворца

Ястреб, — Михайлович И.В.

адвокат Воробья

Дикобраз, — Вахновский Б.А.

адвокат Журавля

Лиса, — Шаева Л.П.

адвокат Хорька

Свидетели:

Мерин — Одоевский С., урожденный Парашин

Боров — Кирюшин В.

Баран — Комаров В.

Бык — Бикмаев Р.

Мул — Ахметзянов

и другая трусливая сволочь.

Эксперты:

Ишак — Ефимкин О.В.,

гл. техн. эксперт, работник ПО "Вектор"

Коза — Петрова,

эксперт-экономист по ценам

Навозный Жук— Соловьев,

технический эксперт

Дятел — Стеблецов,

эксперт-пожарник

Бульдог — Очеретин Вадим,

писатель, член Союза писателей СССР

Петух — Родыгин Евгений,

композитор, член Союза композиторов СССР

Две Гиены — филеры

Подсадная Утка — Яблонский А.Ю.,

осведомитель-сексот, подсаженный в камеру под фамилией Ермаков.

Лев — Андропов Ю.В.,

Генеральный Секретарь ЦК КПСС

Действие происходит в 1984 году.

 

ПРОЛОГ

О, жизни соль! Цена твоя и горечь

Не властны описаниям пера,

Когда душа его, подобная лампаде,

От ветра дрогнув и цепляясь за фитиль,

Коптить готова аспидною сажей,

Себя уверя: “Лишь бы живу быть,

Хоть как-то, но гореть,

Лишь вместе с ветром в бездну не сорваться,

А стены стерпят — можно побелить!..”

Потомки это сделают отменно.

Тому порукой их извечный нрав —

Искать истоки истины безгрешной,

Чтоб набело записывать ее

По-новому затачивая перья —

Нам важно только, в чьих они руках,

Какие строки из-под них родятся,

Как долго, властвуя умами, проживут,

Покуда сажей обратятся

На стенах Вечности, а пламя и фитиль

Начнут опять привычную работу...

И вновь замкнется круг. И вновь Перо

Начнет терзать страдалицу-бумагу,

Используя безропотность ее,

Узором шрифта тело облачая,

Оно, Перо, командует и, след

Оставив за собой и ставя точку,

Дает ей жизнь, законность, силу, власть,

Чтоб тут же ей бесспорно подчиниться,

Чтоб все вокруг бумаге подчинить,

А самому исчезнуть и пропасть.

Чтоб над бумагой новой проявиться!

... ... ... ... ... ... ... .... ... ... ... ... ... ... ...

Владел и я бумагой и пером,

И поджигал фитиль своей лампады

От множества огней. Но все они угасли,

Оставив копоти в листах корявый след

И горечь непостигнутого слова.

И вот, о чудо! Собственный кремень,

Промоченный невинными слезами,

Искру швырнул на трут

И, повторяя пламя угасших фитилей,

Набросился на жизнь,

Как убежавший узник,

Приговоренный к вечности в стенах,

Любуясь каждым словом,

Пока оно не обратилось снова

Под спудом вечности

В рассыпавшийся прах...

ГЛАВА I

В лесах, которые теперь упомнят вряд ли,

Кишащих насекомым и зверьем,

А также прочим земноводным гадом,

Жил-был Скворец, и речь пойдет о нем.

Хотя, не просто жил — владел бесценным кладом —

Он пел и, песней оглашая лес, зверью по нраву был

Веселым смехом и правдивым слогом —

Он был для всех почти что полубогом,

И слава долетала до небес.

Слагал стихи, но попусту трудился —

Малиновки и стаи соловьев

Позиций не сдавали без боев —

Такие сладкие вещали дифирамбы,

От румбы-мумбы и до самбы-мамбы,

Что хоть беги с насиженных краев!

Лев щедро одарял певцов угодных —

Пожаловал им титулы народных,

Оклады дал, а бедного Скворца,

Коль тембра голубого не имел он,

Забыли от начала до конца.

И стали повод подбирать для “дела”.

Однако, наперед заскакивать не станем —

Всему пойдет черед.

И, хоть порою любопытство верх берет,

Оставим сей удел пока галдящим стаям.

Итак, коль мзды за песни он не брал,

(За правду-матку редко деньги платят!)

В один прекрасный день сказал он: “Хватит!

За что же я всю жизнь голодовал?

Пора подумать о себе, о детях.

В конце-концов о том,

Что есть еще скворцы на белом свете.

Хотя бы им помочь окрепнуть, опериться —

Глядишь, еще один певец родится!”, —

И лег передохнуть на сеновал...

Как неожиданно прозрение Господне

Приходит к нам и мелочь бытия

Толкает нашу мысль по шатким сходням,

Назло волнам,

На берег неизведанный и зыбкий.

И мы, судьбу поймав в стремительной улыбке,

Себя вдруг спросим: “Где был раньше я?..”,

Вот так и наш Скворец, упав на сено,

Воскликнул, как ужален: “Вот оно!

Как просто все и как обыкновенно —

Трава в лесу до самого колена,

Косить ее пора давным-давно!

А дальше, погрузив ее и сдав в “Заготлестрав”,

Разжиться хоть одним рублем

(Сей лес был полон денежным зверьем),

А песни можно петь бесплатно...” —

И наш Скворец заснул, решив на том.

II

Морфея царство — сладкие пенаты.

Сомлел Скворец и сладкий видит сон:

Сидит на самой верхней ветке он

И глаз куда ни кинь — кругом пернаты,

Скворцовы песни дружно подхватив,

На разный лад опробуют мотив.

А кто талантом петь не наделенный,

Спешит подстроить струнные лады,

И в клавиши серьезно целя клювом,

Кричат наперебой: - Послушайте, спою вам,

Похвалите, ей-богу, за труды!

- Давайте в лес соседний полетим,

Пускай бесплатно, пусть себе в убыток,

Споем и им, зато споем им то, что мы хотим!

- Довольно слуху тех елейных пыток,

Которые с утра и до зари

Малиновки-наложницы щебечут!

- Пускай у Льва теперь хоть рвут, хоть мечут,

Не будем голубыми, хоть умри!

Пусть всем не угодим, кого-нибудь обидим,

Но петь давайте то, что видим!

Но петь давайте то, что все хотим!

Не все у нас в лесу красивы-гладки —

Вон, Волк Медведю так и лижет пятки,

А Зайца бедного совсем со свету сжил,

Хоть Заяц в нашей роще — старожил.

И виноват лишь в том,

Что, как Баран, не хочет жить скотом

И дать не хочет взятки!

- А Борова возьми. Так этот Боров

Сжирает все — не хватит рук носить!

А у него попробуй попросить —

Живьем сожрет — такой противный норов!

А дальние леса возьми, там что творится?

Рассказывали мне, живет там птица,

Как вызубрила слов один десяток,

Талдычит триста лет — другой заботы нет —

Зато во всем достаток!

- И Льву нашептывает на ухо, поганка.

- Давно по ней соскучилась берданка!..

... А дальше все исчезло, лес глухой

Вдруг холодом повеял и урчанье

Из под гнилушек-пней полезло, чей-то вой

Посеял страх... И скорбное звучанье

Слонялось по лесу, как в сенцах домовой...

Шакал примчал, облезлый зад прижав,

Ехидна... Два десятка жаб...

И тварей всяческих несчитанная бездна,

На брюхе ползая и скаля пасть вокруг,

Змеиным шипом поперхнулась вдруг

И, ухмыльнувшись мстительно,

Исчезла...

III

Наутро, солнце глянуть не успело,

Скворец на всех ногах к соседу Воробью.

- Привет, сосед, есть дело,

С утра не ем, не пью!

Не по-соседски было б делать молча —

Необходимы помощь и совет.

Я знаю, у тебя своей заботы толща.

- Да брось, о чем ты? Слушаю, сосед.

- Такое дело, брат. Не первый год мы вместе

Живем с тобой, у носа нос.

Ты помнишь, может быть, покос

За той горой на перекрестье

Дорог заброшенных? А наискось — ручей.

Ты знаешь, чей он?

- Знаю.

- Чей?

- Ничей!

- Так вот. Траву косить не каждому охота,

Желающих жевать ее — не счесть.

Коса у нас, считай, что есть

И есть контора “Лесотравзагота”.

Мне одному осилить — ну никак,

А двое, это, братец, мы осилим.

Вот если бы телегу накосили —

Бык даст охотно целый четвертак.

Конечно, цены эти мы проверим,

Я поручиться точно не могу,

Но то, что не останется в долгу,

Мне нынче говорил беззубый Мерин.

- Да, интересно, можно попытать...

Однако, надо где-то взять телегу,

Ведь Мерин, он ленивее Быка,

Возить не станет уж наверняка.

А жрать, так точно, кинется с разбегу!

- Попробуем сначала на горбу,

А там, глядишь, кого-нибудь упросим,

Промчится слух о том, что косим —

Уж, даст-то бог, не вылетим в трубу!

IV

Хорек, спасаясь бегством и дрожа

От пяток до усов и свет не видя белый,

В нору поутру возвращался “с дела”,

Стянув с веревки парочку трусов.

(В сем деле, право, не имел он ровни,

А по сему не стоит заострять

И освещать дела его подробней).

Итак, бежал, пуская смрадный чад —

Хорьки, они, пожалуй, тем и знамениты,

Что с виду гладки, холены и сыты,

А чуть пугни — округу засмердят!

Давно хотел он с воровством расстаться,

Да вот беда — на голову был слаб

И кроме, как белье таскать у Жаб,

Ни до чего не смог сам догадаться.

Однако, жить хотел павлином. Встанет в позу —

Подумать можно: истинно махров!

Еще бы — ценный власяной покров.

Но как бежать — так дух страшней навозу!

И надо ж так судьбе распорядиться —

Жил именно на тех полях, подлец,

Где Воробей и наш Скворец

С утра затеяли трудиться

И косы с вилами покуда раздобыв,

Махали дружно, все вокруг забыв.

Однако, столь азартный бег

Не мог их края глаза не коснуться...

- А мы-то думали, ты не успел проснуться

И сладко дремлешь у себя в норе.

Но ты с покупками!.. А мы в своем дворе

Сидеть устали без работы,

Подзаработать, вот, решили хоть чуток —

Не все же в жизни только ноты.

Гляди, какой скидали стог!

Хорек, в момент приняв спесивый вид

И рассудив, что бить уже не будут

(Хотя привык к побоям — вечно бит!),

Уставился тотчас на сена груду.

- Да... Я бежал тут... Словом, торопился...

Домой, порадовать покупками своих...

А много ли выходит на двоих?

Я б тоже, может, с вами подключился.

- Да мы вдвоем управимся, пожалуй,

Одна беда — телеги нет возить.

- Могу помочь вам сено погрузить —

Имею воз, и воз, скажу, немалый.

А коли щедро станете платить,

Так я и сам в упряжку стану,

А нет — коня из-под земли достану!

Ну, как, подходит?

- Посему и быть!

V

Конторы разные открыты в белом свете:

“Заготлестрав”, “Копытзуброготрест”... —

Сего добра не считано окрест.

Доступны всем — какую кто приметит.

Одна беда — вакантных нету мест!

Приемом трав Журавль ведал скромно.

Кто сена привезет — всех милости прошу.

И лес, хоть был числом огромный,

И каждый обещал, мол, накошу —

Все дальше этого никак не заходило.

Когда-то ставили заготом Крокодила,

Однако, прислан кто-то был другой,

Еще страшнее и зубастей

И с той поры по этой травной части

В “Заготлестрав” зверье, ну, просто ни ногой!

А план есть план. Еще во время Оно

Был спущен сверху в четверть миллиона!

И строгий дан указ: всемерно выполнять.

А кто затеет уклоняться,

Тому, извольте, на себя пенять,

Поскольку им со Львом придется знаться!..

Но время шло. Весну сменяла осень.

А трав не прибавлялось ни на грамм.

Зевали косари: “Куда спешить — накосим,

Ведь сверх зарплаты ничего не просим,

А план, глядишь, и срежут пополам!”

Заметить надо, жвачные собраты,

А также травоядные пернаты,

Лелеяли мечты и пачкали бумагу

О том, что, де, бардак, что, мол, не можно так

И Журавля ругали, бедолагу,

На чем устроен свет.

Что, мол, в траве и сене перебои

(Грозились не скупиться на побои!),

Да только трав, как не было в помине,

Как жили на соломе и мякине,

Как не бывало, словом, так и нет!

Ревизия назначена была

(В большой цене и нынче анонимки!).

Отряжены с нарочным два Козла

Для пресеченья впредь такого зла

И наведения порядка на заимке.

Прибывши тайно, обойдя стога,

Спиливши для секретности рога

И обмотав портянками копыта,

Комиссия обследовала жита,

А также близлежащие луга.

К утру, уже изрядно намотавшись

И пробы сняв, досыта наглотавшись,

Пожаловала прямо к Журавлю.

- Позвольте вам представиться, любезный.

Мы посланы с ревизией от Льва,

Их милостью к зверью.

Я — есть Козел облезлый.

А мой коллега — всем нам голова.

- Прошу вас, проходите, проходите...

Прилечь с дороги, может быть, хотите?

Откушать, может быть?

- Откушать? Это можно!

И остальное, думаем, несложно —

В ревизиях, я чай, грешно спешить!

Оно ведь завсегда козлячье дело

Порядок, скажем, наводить

Или еще как проследить.

Воруют, братец, ведь безбожно.

И чтоб добро не улетело —

С козлами лучше в мире жить!

Сие, мой братец, непреложно.

VI

К обеду выспавшись и в третий раз откушав,

А заодно и Журавля заслушав

(Последний был гостеприимный, благо),

Была для Льва составлена бумага:

“Мы, два Козла, нижайше подписавшись

И об пол бья челом,

Составили сей акт о том,

Что в лавке Журавля, дознавшись

До истинных причин,

Не взявши подаяний ни рубля,

Постановили: маловата норма.

И в том причина недостачи корма.

Когда б повысить эту норму вдвое,

Все были б обеспечены травою.

К тому доносим Вам, что вся округа,

Коль кос ей выдать вдоволь и граблей,

И до заката не спускать с полей,

Способна прокормить друг друга.

Тому примером выискан Скворец,

Который с Воробьем траву сдает и косит,

Хорек ее в загот телегой возит —

И все на Ваше благо, Царь-отец!

К сему прикладываем истово копыта,

Что служба наша будет не забыта”.

Затем пошла душевная беседа

За дивные покосы и поля,

За повышенье в чине Журавля

И о меню для завтрего обеда.

В лояльности хозяин был заверен,

Где вскользь, где напрямик,

Опрошен Боров, Мул, Баран и Бык,

А также не забыт беззубый Мерин,

О качестве и сочности травы.

Сказать иначе — мнение молвы.

При этом Боров пояснил доступно,

Что сам он, хоть в еде и не гурман,

И лучше знает сей предмет Баран,

Но он считает — повезло всем крупно!

Ведь, если верить на слово Скворцу,

Трава и сено — просто объеденье!

И хоть обжорство свиньям не к лицу,

Он, Боров, сам того же мненья.

- Действительно, траву они хвалили

В присутствии Козы — сказали ей вкусней лозы,

И нам подали выкушать по горстке —

Не хуже, говорят, ничем травы заморской,

А может, и вкусней заморских трав.

- И где ж ее такую раздобыли?..

- Не знаю где, но братец Боров прав!

- А вдруг обманут? - Бык тут усомнился,-

Заморская, она, поди, вкусней.

Хотя заморской сроду не едали...

- Да брось ты, Бык, вкусней она едва ли.

- Оно, конечно... Да и черт бы с ней!

VII

Покуда дня за днем тянулась череда

И по полям комиссия скакала,

Пошла на убыль летняя страда.

И грозный Царь зверей, призвав к себе Шакала,

Последнего заслушивал доклад

О состоянье дел и об умов броженьи,

(Шакал у Льва был в тайном услуженьи),

О том, где в царстве лад, а где — нелад.

Шакал, с утра начистивши звезду

И эполет надраив хвойным мылом,

Натыкавшись в зерцало рылом,

Бежал теперь, не чуя ног в заду,

Из самой из последней мочи,

Покуда не предстал пред царски очи.

- Я здесь уже, владыка мой всесильный,

Изволите начать?

Я вас не стану нынче огорчать.

И ниц простерся, весь от бега мыльный.

- Давай, читай, докладывай, как есть!

Не то, ты знаешь — шутки будут плохи!

- Ничтожно повинуюсь, ваша честь,

Лишь пять минут — дыхание обресть,

А там все выложу, до крохи.

Старался за троих — ни спать не мог, ни есть!

(Шакал помешан был на звездах и погонах,

Средь ночи вскакивал ощупывать мундир.

Возможно, стал бы сыска командир,

Но застревал по службе на препонах.

Хоть изо всех, сказать, старался сил).

- Чего молчишь, я жду!

- Извольте, начинаю.

В седьмом участке тишь и благодать,

Смутьяны скручены, суду велел предать...

- Отставить, дальше. Это все я знаю.

- Так точно, слушаюсь. Недели три назад

Покончил с Крысой — гадкая старуха.

Следил, не спал три месяца подряд,

А брал когда — чуть не лишился уха,

Да ткнули чем-то очень острым в зад...

Мошенница отпетая, ей-богу,

Уж денег вытряхнул — такой, скажу, улов!

Теперь я ловкий крысолов —

Растем по службе понемногу!

- Да-а-а, братец... Ты не безголов.

- Стараюсь , ваша светлость, видят звери —

Лишь утро — я уже за двери.

В работе весь — мозоли с ног не сходят.

Другие вместо службы хороводят,

А я ношу недаром документ.

Прошу вас верить — я ваш верный мент!

Который все для светлости исполнит,

Уж, дай-то бог, ей самых долгих лет,

И, может быть, когда-нибудь в ответ

Она меня, поганенького, вспомнит

И выпишет в награду эполет.

Второй звезды мечтать уже не смею,

Но коль дадите — трижды преуспею!

- Давай, читай. Потом про эполет,

А то, гляди, подвешу эполеты

Под оба глаза — мил не станет свет.

- О царь, прости, попутала зараза!

- Ты лучше расскажи, какие толки

По лесу ходят за спиной моей?

Мне тут докладывали Волки,

Что заявился в лес какой-то соловей.

- Об этом у меня доклад отдельный.

Скворец проклятый, ваша львиность,

Вот вам крест, слагает песни и поет окрест,

Сим разлагая певчую невинность...

- И что, нельзя мерзавца под арест?!

- Не только можно — нужно!

Лишь только взяться надо дружно.

- Так в чем, желаю знать, загвоздка?

Вас что, прикажете учить?

У нас для этого есть в штабе Вертихвостка,

Извольте завтра ж наущить.

А там — насильника к ответу!

И слышать больше не хочу,

Вам не такое по плечу,

Коли хотите — к эполету!!

- Молчу... молчу... молчу... молчу...

- Даю, Шакал, вам месяц сроку.

Всю подноготную Скворца

Узнать с начала до конца —

Иначе в вас мне мало проку.

- И я про то ж душой радею —

Я слежку завтра же затею,

Над планом ночку попотею

И все устрою для него!

Ох, как я зол теперь, как зол!

Ну, я пошел, мой Лев?

- Пошел!

VIII

Прибывши в канцелярию галопом

И грозный вид себе придав пред местным скопом,

Шакал издал приказ:

“Назначить двух Гиен (сыскать особо злобных),

За шайкою Скворцовой — глаз да глаз!

Дознаться, с кем живет и доложить подробно.

Представить к исполненью сей же час”.

Приказ второй:

“Для зверомаскировки

Одну Гиену вырядить в очки,

Состричь со шкуры ей клочки

И выдать китель в качестве обновки.

Другой Гиене, коей ниже чин,

Быть полностью у первой на подхвате.

Следить Скворца с рассвета до кровати

Без всяких оправдательных причин.

Созвать комиссию по музыке и слогу,

Заслушать все от ноты до стиха,

Причем второе поручить Бульдогу,

А к первому назначить Петуха”.

- Назавтра всех, как есть, прошу явиться,

Указанных сыскать и вслух зачесть приказ,

А заодно и проследить как раз,

Чтобы Петух с утра не смел напиться.

Свободны все. Извольте торопиться —

Лев строго спросит с нас!

А сам я сей же час бегом бегу к Сороке —

Хрычовка может здорово помочь,

Чтоб всем нам воду в ступе не толочь,

Поскольку поджимают сроки —

С нее мы спросим.

Сукина ты дочь!

IX

- Ты знаешь, брат Баран, я врать, убей, не стану,

Что видел я на скошенном лугу?

Ты только, слышь, об этом ни гу-гу,-

Прошамкал Мерин на ухо Барану,-

Молчать сумеешь?

- Может, и смогу...

- Пошел вчера к стогам, обыкновенно,

На сено поглядеть.

И только начало темнеть,

Гляжу — в стогу... Очковая Гиена!

Да так взглянула — начал холодеть!

- А сено ел?

- Какая тут еда — бежал, не ведая куда!

Беда, брат Мерин, чувствую, беда.

Следят, следят уже и, верно, скоро схватят.

Ведь говорил тебе тогда — пожрал и хватит!

А ты: “Давай еще!” — бездонная утроба!

Как есть теперь посадят под запор,

Загонишь нас под крышу гроба.

Позор: Баран и Мерин — вор!

- Замолкни, паникер, противно блеешь,

Небось сожрал не меньше моего?

Воруют сено все до одного,

Не мы одни! Ты это разумеешь?

- Оно, конечно... Ну так что с того?..

- А то, что как стемнеет, на ночь глядя,

Давай-ка посидим, Баран, в засаде,

Послушаем с тобой, да поглядим...

- А в лапы к ним не угодим?

- Вдвоем уж как-нибудь да сладим.

- А может, все же взять Быка,

Иль, скажем, Борова попросим?

Того гляди, рогов не сносим.

А с ними — уж наверняка.

- Баран ты, братец, твердолобый!

Чтоб под запор не угодить

За ними надо и следить,

А нет, тогда своей утробой

За все придется заплатить.

Но коли выследим с поличным —

Есть оправданье наперед.

Бумагу Льву составим лично

И будет, братец, все отлично —

Прав тот, кто первый донесет!

Теперь дошло?

- Ух, твердолобый же ты, брат,

Напоминаешь мне Бульдога,

А тот — совсем дегенерат!

И тоже здесь, и, кстати, пишет

Все, что увидит и услышит.

- Писатель, звери говорят…

- Да знаю ихнего я брата —

Чуть только в руки взял перо —

Уже писатель. Все старо! —

“Мотыга, кирка да лопата...”.

Читать начни — сведет нутро.

Тут мне другое любопытно:

Ведет себя уж больно скрытно,

Все глаз не сводит от крыльца...

- С чьего крыльца?!

- С чьего?— Скворца!

Да с Петухом все мыслил что-то.

Тот бросил пить. Зеленый весь.

- Есть, видно, важная работа.

- Уж не для “Лесотравзагота”?

- Не знаю, что. Но что-то есть.

X

Тем временем, ревизию закончив,

Намаявшись до смерти, два Козла

Спешили во дворец ко Льву с докладом —

Царь обещал повысить их окладом

И мысль об этом ветром их несла.

- Прошу садиться. Отчего безроги?

- По бедности продали по дороге.

Вы знаете, наш брат так небогат.

Вот, если бы повысили оклад...

- Потом об этом. Коли заслужили,

Никто не будет обделен в деньгах.

Рассказывайте живо, как там жили?

В карман, поди, немало положили?

- Помилуй, боже, до кишок в долгах!

- И что ж, не брали взяток, негодяи?

- Не - е... брали...

- Почему?

- Нам не давали...

- Ну, ладно, подавайте ваш доклад.

Прочту на сон грядущий хоть заглавье.

Так отчего случилось там безтравье?

- Мы все поправили. Дела идут на лад.

Скворец и Воробей за дело взялись рьяно

И косят все, включая до бурьяна.

При этом убедили всех и вся,

Траву окрестную кося,

Что дело нужное и взяться стоит плотно —

На целый лес возможно накосить.

Да только никого не упросить.

А жрут, мы сами видели, охотно!

- Сдают бесплатно?

- Боже упаси!

Корысть имеют, коль косами машут.

Бесплатно разве сеют, жнут иль пашут?

- О том сказать и мчались на рыси?

- Помилуй, Царь! Работали исправно.

Вот я, к примеру, день и ночь скакал...

- Идите к черту!.. Кто пришел?.. Шакал?..

Впустите. Очень кстати. Вот и славно.

Шакал, лишь только отворили двери,

Вбежал быстрей затравленного зверя.

- Мой повелитель, видит бог, нашел!

Не зря не спал, не ел, пообносился!

- А я уж думал ты, Шакал, сбесился,

Того гляди, вприсядку в пляс пошел.

- От счастья все! Уж будете довольны —

Всех взял на карандаш, следил до дыр в глазах.

Споет у нас теперь не больно

Скворец проклятый и крамольный!

Ишь, сено возит на возах!

- Ну, хватит дергаться вприсядку,

Давай-ка лучше по порядку.

- Охотно повинуюсь. Как лишь только

Получен мной инструкций ваших том,

Скворец подвергнут был строжайшей слежке.

Дознаньем установлено при том:

Преступники развозят на тележке

Траву и сено Журавлю под дом.

А тот им платит свыше всякой нормы,

Поскольку травных прейскурантов нет.

Я целый день сидел в его уборной,

Зато теперь дознался в чем секрет.

Трава на вкус противна и опасна!

Я лично пробовал, по вкусу — чистый яд!

Хоть Мерин с Боровом другое говорят,

Но им лишь намекнуть и станет ясно,

Чего от них желают и хотят.

Скворец — мошенник, в этом нет сомненья.

Траву с заморской сравнивает вслух,

А вкус у ней — что твой лопух!

В тюрьму его, без промедленья!

А вместе с тем и этих двух —

Хорька и Воробья — из той же стаи птицы.

Нижайше вас прошу распорядиться.

- А ты травы не пробовал достать,

Просил о том заморские заготы?

- Ах, что вы, это лишние хлопоты —

Нам с вами лучше экспертов созвать.

И пробы прямо снять натуры.

Позвольте вам зачесть кандидатуры:

Ишак, Навозный Жук, Козел и Дятел —

Специалисты — лучше не найти.

А коли их представите к оплате,

То дело в шляпе. Как там не крути.

- А много ль просят?

- Все, что конфискуем

У шайки проклятущего Скворца.

Зато стараться будут до конца.

Ничем при этом с вами не рискуем.

- Ну что же, арестуйте подлеца!

XI

“Экспертная комиссия в составе

Бульдога, Петуха составила сей акт

О том, что песен каждый такт

Прослушав, почитает вправе

Отметить следующий факт:

часть 1

Бульдог заслушал все и заявляет твердо:

Жаргонный безобразный слог.

Скворец фантазией убог

И, тресни мне моя бульдожья морда,

Всяк скажет: “Это — не Бульдог!”

Вот, если, скажем, вспомнить детство,

Когда я был еще щенком,

Меня ударили пинком

Ослы, что жили по-соседству,

Копытом, в темя прямиком.

Я не сержусь — они слепые,

А темя, что там, заросло.

Зато какие песни выли,

Когда под окнами бродили.

Вот стать бы мне таким Ослом!

Я пел бы так — валились ели!

Мы б с ними ели, пили, пели...

Я пенье это так люблю,

Мне песни в темя так засели —

Как их услышу, так скулю!

А всем скворцам как ни стараться,

С ослами близко не тягаться.

К тому же, как служитель слова,

Авторитетно доложу:

Я слову всякому служу,

А ради слова воровского

Бульдожью голову сложу!

Скворец же, он — для куражу.

Пытаясь высмеять кого-то

(недурно было б знать, кого?),

Бездарно все до одного

Употребляет их без счета.

А я замечу, что когда-то

Я тоже по лесу “шманал”

И много всяких слов узнал,

Когда стерег там Коз рогатых

Да книгу первую кропал.

И вот, глядите — не пропал!

Скворец же, сцапав это слово,

Употребляет для другого.

Весь лес чернит с маньяковым упорством.

Все, что ни глянь, изображает черствым.

Сомненья нет — рассудком помутился.

И мнение бульдожье таково:

Пока не поздно, надобно его

В острог, чтоб пред глазами не крутился.

А лучше всех скворцов, до одного!

часть 2

Петух, заслушав все от ноты и до ноты,

Постановляет: песни хуже рвоты,

В которую ввергает перепой

До самой поразительной икоты.

Считаю так: не можешь пить — не пой!

И далее. Подобные частушки

В бездарном исполнении “скворцов”

Являться могут фоном для пирушки.

Хлебнешь под них и ушки на макушке —

Я в этом деле спец, в конце концов!

И далее замечу о Скворце.

Еще давно, когда я был в яйце,

Я б никогда на свет не появился,

Когда бы мой папаша не напился

И расколол яйцо (в моем лице).

А посему: мелодия убога,

Опасна для наследства и для кур.

А также устарела чересчур.

Виновный должен быть наказан строго —

Попел он на своем веку. Долой скворцов!

Ку - ка - ре - ку!”

XII

- Ничтожнейше докладываю вам,

Могучий Царь зверей и Лев всем прочим львам,

Примите от безродного Шакала,

Слуги, который в деле сгинуть рад,

По случаю составленный доклад —

Трудился в муках — не с небес упало.

Скворец с компанией под стражу взят.

Однако же, случилось постараться,

Поскольку гадкий Воробей сбежал куда-то

И, убей, не знали, где и доискаться.

Тут нам Хорек серьезно подсобил —

Явился в тот же час с повинной

(Ведь Воробей чуть дело не сгубил!).

Хорек, он мразь отпетая собой,

Но тоже из скворцовой шайки.

Был в должности кобылы-попрошайки —

Явился к нам от страха сам не свой.

Повинную составил сей же час —

Я диктовал ему как раз.

Да треснул в лоб тихонько для отстрастки.

Так он понес такое — прямо сказки!

Такой и мать, и шкуру — все продаст.

- А те признались?

- Нет, молчат пока. Скворцу мы подсадили Утку.

Уж эта тварь шепнет наверняка —

Готовил лично, так намял бока,

Что будет лезть из кожи не на шутку.

Мы здесь посовещались в прошлый раз

И, думаю, удобней так для нас:

Скворца за песни привлекать не стоит —

В лесах поднимут шум и тарарам.

Начнут писать, поди, протесты нам

И всячески попутно беспокоить.

А, вот, мошенником его представить лесу —

Вот это да! Тогда все рты заткнем

И срок такой отпустим мракобесу,

Так обыграем эту пьесу,

Что к тем порам забудут все о нем!

- Ну, что ж, Шакал, хоть с виду ты плюгав,

Однако, мыслишь... Словом, брат, ты прав.

Эксперты что?

- Готовы все бумаги.

Ишак свои копыта приложил —

Я, правда, кое-что ему внушил

По этой части у себя в овраге.

Так он с большой охотой удружил.

Все дело за судом, коль вы распорядитесь.

- Назначен будет суд.

А вы, Шакал, трудитесь —

Комар не должен носа подточить.

Не стоит, впрочем, вас учить.

Сначала суд.

А эполет вам в нору принесут.