[/b] Дверь скрипит, если…

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Захлопнулась дверь мама вышла на балкон, а ребенок случайно запер за ней дверь, 14.9kb.
• Александр Вампилов. Утиная охота, 1122.14kb.
• Памятка «Как не стать жертвой насильственного преступления», 9.82kb.
• Валерий Стефаниев (Новосибирск), 681.47kb.
• Кузнецова Елена, Шимко Светлана в ожидании Морозова, 434.67kb.
• Нп «сибирская ассоциация консультантов», 154.91kb.
• Тематическое планирование уроков чтения по учебнику «Маленькая дверь в большой мир», 82.7kb.
• В вавилоне в глубокой древности и даже позже, во время царя Хаммурапи, богатые люди, 33.1kb.
• С. А. Сироижко. Материал к уроку о нравственности, 116.97kb.
• Гринько сидел перед монитором, тщательно пытаясь сделать несколько лабораторных работ, 68.55kb.

25 – 28 недель. Дверь скрипит, если использовать ее не по назначению


Иногда доктора – садисты. Когда старик во время очередного осмотра сказал, что твой ребенок уже способен отличать свет от темноты и в состоянии слышать звуки из внешнего мира, ты совершенно спокойно сообщил об этом Снейпу, рассчитывая максимум на еще один торт. Увы, у профессора случился очередной приступ активности. Не будучи уверенным в своей способности ладить с людьми, он, кажется, решил привить своему ребенку собственные вкусы еще до того, как тот появится на свет. Ну, чтобы потом с ним было легче найти общий язык. В итоге твой живот вечерами слушал классическую музыку, Снейп читал ему книги и свои рабочие материалы, рассказывал истории и был совершенно убежден, что так сын запомнит его голос. Ты медленно сходил с ума. Будучи простым парнем со вкусом, не обремененным изысканностью, от Бетховена ты засыпал, Римский-Корсаков вызывал желание поесть чего-то солененького, а на вопрос, кто вырастет из мальчика, если вместо сказки на ночь ему читают Фауста, даже Снейп не нашел ответа и, сжалившись, купил тебе беруши, а себе – томик Андерсена.


Впрочем, его одержимость имела свои плюсы – вы чувствовали себя так, словно вас в доме уже трое. И с детской все как-то само собой разрешилось. Однажды ты увидел в журнале с интерьерами комнату, в которой сам хотел бы расти. Краски оказались приглушенными, мебель – мальчишеской, но в то же время уютной, и ты набрал номер дизайнера, которая все это сделала. Женщина оказалась очень приятной. Приехав через три дня, она показала тебе каталоги, а неделю спустя уже расставляла мебель и дорисовывала на стенах последние облачка. Снейп остался доволен результатом. Ты вообще заметил, что он стал чаще улыбаться. Это тебя успокаивало, как и слова врача о том, что с ребенком все в порядке. Твое превращение вроде бы никак на нем не отразилось, но страх внутри поселился. Ты нервничал. Настороженно наблюдал за своим состоянием и никак не мог расслабиться даже на пару часов. Профессор все замечал. Твое поведение его нервировало.


– Саша, что тебя беспокоит?


– Это все гормоны.


Ты так часто прикрывался этим словом, что дурацкие химические вещества, выделяемые, если верить сайту для беременных, эндокринными железами, уже напоминали Снейпу маленькую армию, непрерывно тебя атакующую.


При малейшем головокружении ты бежал запираться в туалет, а он приветствовал тебя обреченным:


– Гормоны, конечно?


Ты говорил «угу» и начинал к нему всячески подлизываться. Носил кофе в кабинет, лез обниматься… Он вяло возражал. Битву с твоими нервами профессору было не выиграть, но он боролся, подливал успокоительное в твой чай. Ты сам это видел, но притворялся, что не замечаешь его заботы о твоем здоровом сне.


Когда закончился снегопад и Северус стал снова целыми днями пропадать на работе, ты должен был почувствовать облегчение, а навалилась незнакомая раньше скука. Едва за ним закрывалась дверь, покой словно испарялся. Обедая в одиночестве, ты думал лишь о том, как скоро наступит вечер. Дело было не в вашей взаимной привычке. Только прикосновения к нему оправдывали все то, что ты совершил. Гермиона, анализируя степень твоего безумия, даже в бешенство уже не впадала. Когда ты написал, что она может заглянуть на час, чтобы ты ей все объяснил, она пришла, молча выпила чашку чая под твои заверения «Я не мог поступить иначе», а потом призналась:


– Хочу побиться головой об стол. Вернее, побить тебя, но нельзя. Беременные не должны подвергаться грубому обращению, а для Гарри Поттера черепно-мозговая травма – всего лишь еще один способ списать свою неадекватность на обстоятельства.


Уже давно она не была к тебе так строга, а ты не чувствовал ни сил, ни желания извиняться.


– Что бы я ни сказал, это будут неискренние слова. Ты мне дорога, Гермиона, и, что скрывать, я очень скучал по тебе и Рону, особенно когда только вляпался во все эти неприятности. А потом мне стало хорошо… Здесь, с ним и этой беременностью. Возможно, это говорят женские гормоны. Или ты, как обычно, пойдешь дальше и скажешь, что, всегда мечтая о семье, я просто ухватился за то, что само шло в руки?


– Думая так, я ошибусь?


Ты покачал головой.


– Нет, не ошибешься. Чтобы не удавиться от того, что стало с моей жизнью, я с самого начала действительно попытался себя убедить, что если взглянуть на нашу со Снейпом жизнь с юмором, окажется, что шутки у судьбы специфические. Но они есть, так чего ж не посмеяться вместе с ней? – Ты вздохнул, поражаясь своей искренности. – Только все это уже неважно. Да, я заигрался и ни о каком здравомыслии речи уже не идет. Потому что эта жизнь мне нравится. Я люблю ее, понимаешь? Северуса Снейпа, своего ребенка, этот дом, даже нашу дурацкую свадьбу. Может, это декорации той лжи, что я нагородил, но я счастлив здесь и сейчас. Ты можешь это понять?


Гермиона вздохнула.


– Я стараюсь, но не выходит. Гарри, а как же Джинни? Она же была так дорога тебе…


Ты кивнул.


– Я и сейчас очень ее ценю. Мне хватило сил понять, что я перед ней виноват, и принести самые искренние извинения, на которые был способен. Она не смогла принять мое превращение. Два года как-то обходилась без наших встреч, но я больше не злюсь на нее за это. Джинни просто не могла быть со мной. У каждого человека есть свое «невозможно». Я не подходил ей тогда, а она не нужна мне теперь, но это не месть. Просто со Снейпом я впервые почувствовал, что такое готовность пойти на все ради того, кто тебе нужен. Да, я лгу, изворачиваюсь, мучаюсь угрызениями совести, но не потому, что мне это в радость. Я просто не могу иначе. Он мне нужен.


– Мне кажется, ты недооцениваешь…


– А ты переоцениваешь ее чувства и мою совестливость. Мне не стыдно за то, что я сейчас скажу. Даже если так случится, что действие зелья кончится, я не пойду к ней. Мне будет кого преследовать до конца своих дней. Не под ее окнами я стану орать «Извини меня!» в надежде хотя бы на крошечное прощение.


Она нахмурилась.


– Ты в самом деле его любишь?


– Это так. Не поверишь, но я даже не шокирован своими чувствами. Мы никогда не знали Снейпа как человека. Он был либо школьной страшилкой, либо частью болезненных воспоминаний, да и Гарри Поттера порядком недолюбливал. Но сейчас, с человеком, который не вызывает у него ничего, кроме заслуженного раздражения, Снейп совсем другой. Он заботливый, ответственный, умный…


– Язвительный, нервный, злющий, как черт.


Ты улыбнулся.


– И это тоже. Но с тех пор как я именую его выходки вспышками темперамента, все стало намного проще. – Гермиона сдавалась, ты это видел, и хотелось заставить ее улыбнуться. – А в постели он…


Подруга зажала руками уши.


– Вот об этом я точно не хочу ничего знать. – Но ты ждал – ее жажда знаний подогревалась банальным женским любопытством. – Ну так?..


– Печенье к чаю будешь? У меня на прошлой неделе была мания на пожирание соленых крекеров. Она вроде как прошла, но шкафы ими доверху забиты. Еще есть овсяное, но его я не отдам никому.


Впервые за долгое время она тебе улыбнулась. Потом быстро перестала краснеть, пока вы обсуждали отличие клиторального оргазма от вагинального. Наверное, поняла, что прежним Гарри Поттером тебе уже никогда не стать, какие бы перемены ни произошли с твоим телом в будущем, и предпочла пока иметь глупую подружку с мужским характером, чем не видеться с тобой вовсе.


Прощаясь, вы договорились, что она станет иногда заглядывать в обеденный перерыв, предварительно позвонив, чтобы не застать Снейпа. Мало ли, что может случиться.


Этот разговор тебя успокоил, тем более что Гермиона помогла девочке, о которой просил Джефферс, и тот, лишь единожды поблагодарив тебя при встрече, старательно делал вид, что между вами никогда не заходило речи о колдовстве. Похоже, разоблачение откладывалось. Ты полностью расслабился и даже принялся клянчить у Снейпа елку на Рождество. Тот, в общем, не возражал, но при мысли о том, чтобы выбирать, а тем более наряжать ее вместе с тобой, его предсказуемо подташнивало. Когда же ты заговорил о носках на камин, гирляндах и прочей рождественской фигне, он заявил:


– Это без меня, Саша. Делай что хочешь, только пусть это место по-прежнему остается домом, в который мне захочется возвращаться.


Ты не знал, где граница, перейдя за которую, ты вызовешь его раздражение, поэтому в покупках был осмотрителен и скромен. Это коттедж Тренстонов смотрелся, как сверкающая инсталляция на тему Нового года, от которой у тебя слепило глаза. А в твоем саду был всего один олень из проволоки, обмотанный гирляндой с белыми лампочками, пушистая зеленая елка в гостиной, которую ты начал украшать однотонными шариками, и, конечно, омела… Ее ты старательно развесил по всему дому. Ведь если вы со Снейпом в чем-то и совпадали во взглядах, то это была любовь к поцелуям. Почему бы не создать для них дополнительный повод?


В день, когда тебе привезли и установили оленя и елку, ты ждал на обед Гермиону, и поэтому, развесив омелу, пошел на кухню разогревать остатки приготовленного Снейпом мяса. Когда стол для вашего совместного обеда с подругой был уже накрыт, в гостиной раздался грохот. Бросившись в комнату, ты услышал довольно раздраженное «Хо-хо-хо», хотя черт, вывалившийся из камина, меньше всего походил на Санту.


– Какого черта!


Люциус Малфой отряхивал с плеч сажу.


– Что, я не похож на дух Рождества?


Тебе было не до смеха.


– Не помню, чтобы подключал камин к сети. Вы в своем уме?


Малфой задумался.


– Совершенно адекватен. А с камином, если хотите знать, это не моя инициатива. Ваши истерики довели Северуса до такого нервного расстройства, что по его просьбе и с письменного разрешения я обратился в отдел каминной сети и внес ваш дом в список обслуживаемых. Он вроде умный человек, но совершенно неадекватен, когда речь заходит о беременных женщинах. При мысли, что с вами или ребенком что-то случится, а он вынужден будет довольствоваться лишь маггловской медициной, Снейп с ума сходит. Горсть дымолетного порошка он может бросить и в своем теперешнем состоянии. Вот защитить дом от вторжения посторонних ему сложно. Я обещал взглянуть на камин, когда вас не будет дома, но мне, признаться, было лень ждать случая, так что раз мы с вами теперь в одной лодке под названием «Обмани Северуса», не обессудьте.


Ты нахмурился.


– Как раз сейчас вы совершенно неуместны. С минуты на минуту ко мне придет Гермиона. – Только проговорившись, ты понял, что совершил ошибку.


Малфой улыбнулся.


– О, так нас в лодке трое. Чудесно. Знаете, у Драко после окончания школы не слишком успешно складывается карьера. Он просто мечтает устроиться в отдел правопорядка, куда перевелась ваша подруга. Слышал, она в особом фаворе у Кингсли и своего непосредственного начальника. Думаю, ей будет не сложно составить Драко протекцию – он блестящий знаток магического законодательства.


– Это шантаж? – хмуро спросил ты.


Люциус пожал плечами.


– Нужное время, подходящее место, адекватная просьба. Как же я удачно заглянул... – Малфой нагло прошел к кухне. – И пахнет чудесно.


Когда ты, справившись с желанием запустить чем-нибудь тяжелым в его затылок, догнал Люциуса, он уже сидел на кухне и ел порцию, предназначенную Гермионе.


– А ваш сын еще утверждал в школе, что члены его семьи неплохо воспитаны.


Малфой небрежно взмахнул рукой.


– Мои манеры пасуют перед вырезкой с артишоками. Забот много, времени мало, так что не демонстрируйте жадность.


Ты взглянул на часы.


– У вас десять минут. Говорите, зачем на самом деле пришли.


Он хмыкнул.


– Миссис Снейп, вы не в том положении, чтобы ставить мне условия. Но в одном правы – наша встреча обусловлена не тем, что я стал выполнять поручения Северуса и обследовать его камины. Мне нужна ваша помощь.


– В чем? Драко желает еще что-то помимо успешной карьеры?


Люциус покачал головой.


– На этот раз речь пойдет о Нарциссе. Я не люблю проводить свое время в заботах о ком-то, но она очень переживает за Северуса.


Ты насторожился.


– Вы сказали ей обо мне?


– Если бы я это сделал, Снейп уже знал бы правду. – Чтобы подчеркнуть значимость своих слов, он нахмурился. – Ради вашего покоя я лгу своей жене, но сейчас речь опять-таки не об этом. Нарцисса очень благодарна Северусу за то, что наш сын сейчас не сидит в Азкабане за убийство. Она переживает, что после больницы он быстро смирился с потерей магии и живет как маггл. Мы же с вами понимаем, что, не имея возможности колдовать, ты не забываешь о том, как это делать. Он может сколько угодно убеждать себя, что доволен жизнью, но у этого человека выдающиеся способности. Он мог бы писать книги, создавать рецептуру зелий и новые заклинания. Я предлагал ему начать собственное дело. При всех своих талантах, Снейп в некоторых вопросах наивен, как ребенок. Я пытался убедить его, что даже дурная репутация может быть коммерчески успешной. Если ты можешь летать без палочки, как Темный Лорд, и в состоянии разрезать человека на куски, то даже самые простые зелья и заклятья под твоей личной маркой будут окружены ореолом тайны и опасности. Люди охотно оплачивают свое любопытство, а ко всему, что окутано тьмой, приобщаются с куда большей готовностью, чем к чему-то хорошему. Он мог бы с моей помощью быстро сколотить состояние. Не хочет публичности? Пожалуйста. Я могу купить ему лабораторию в Германии, подобрать надежный персонал и ничего взамен не требовать. Чем больше тайн – тем лучше реклама, и он наверняка был бы намного счастливее, чем сейчас, скармливая всякую дрянь мышам в своей маггловской лаборатории. Уговорите его принять мое предложение.


Ты пожал плечами.


– Наверняка у него есть веские причины, чтобы отказаться.


Ты не хотел помогать Малфою. Какие бы блестящие перспективы ни представали перед Северусом, если он вернется в магический мир, ты вынужден будешь пойти следом. Тогда в молодой беременной жене профессора твои друзья узнают тебя, и ваш милый маленький мир с солеными помидорами, улыбками и малышом Джейми провалится прямиком в ад.


– Гордыня – достойный мотив? Он не хочет, чтобы кто-либо знал о том, что его способности утрачены. Ему не кажется, что дурная репутация – то, из чего следует извлекать выгоду. И вы – одна из причин, по которой он так считает.


– Я? – Ты ткнул пальцем в свою огромную грудь.


Малфой хмыкнул.


– Не эти сомнительные прелести. Я говорю о Гарри Поттере. Поймите, вы для Северуса – как незаживающая рана. Мы никогда не обсуждали его прошлое, которое открылось благодаря вашей болтливости, но, смею уверить, этот человек скорее согласился бы быть запертым в Азкабане, чем спасенным вами. Он искренне винит себя в смерти ваших родителей и Дамблдора и не понимает, как такое можно простить. Все ваши попытки ему помочь Северуса просто уничтожают. Он ненавидит вас за такую поверхностность чувств и фальшивое добросердечие, а себя – за то, что не может относиться к вещам проще. Может, он поэтому и боролся за жизнь, чувствуя, что расплатился недостаточно, чтобы закончить свой земной путь. Побег к магглам – его очередная епитимья. Снейп не хочет быть прощенным. Наверное, если бы вы от всей души ненавидели его, ему было бы легче.


Ты сел на стул напротив Малфоя и задумчиво взглянул в окно.


– Что же мне делать с тем, что я не испытываю к нему ненависти?


– Все еще хуже, – сообщил Люциус. – Вы его даже любите. Понятия не имею, как он это переживет. И даже трусливо не хочу знать. Может, поэтому и храню ваш секрет. Только ведь вы сейчас обладаете огромным преимуществом. Снейп позволит жене заботиться о себе. Вы ведь не Гарри Поттер. Пусть он в начале вашей беременности думал только об обязательствах по отношению к ребенку, но теперь многое чувствует к его матери. Ей он разрешает делать себя счастливым. Ну так какого черта вы останавливаетесь на достигнутом? Верните ему магию. Колдомедики почти уверены, что он сможет со временем ее восстановить. Это же Снейп, он всегда находил способы сделать себя сильнее. Нужен только повод. Согласитесь, что, вернувшись в магический мир, он не позволит себе хоть в чем-то уступать окружающим, будет усердно трудиться над воскрешением своей силы. А еще это на самом деле его место. И ваше, как ни крути, тоже.


– А вы – хороший друг, – сказал ты без особого энтузиазма.


Малфой выглядел так, будто его оскорбили.


– Это все Нарцисса и ее тревоги. Хорошая жена знает, как сделать так, чтобы ее беспокойство стало проблемой мужа. Ну что, Поттер, вы мне поможете?


– Я подумаю. Мы не говорили о его магии, но если такой разговор состоится и выяснится, что он действительно хочет вернуться, я поддержу его в этом решении. Обещаю.


Ничего добавить к сказанному ты не мог. Растерянность была слишком сильна. Ты действительно готов был сделать все возможное ради счастья Снейпа, но что будет с твоей собственной жизнью? Эгоизм говорил, что не стоит приближать начало конца. О себе ты тоже вправе подумать. Только от мысли, что для того, чтобы тебе становилось спокойнее, он будет продолжать себя казнить или торчать на нелюбимой работе, твоя ненависть к себе зашкаливала. От нее спас только стук в дверь.


– Уходите, – попросил ты Малфоя, надеясь, что он проявит хоть толику отрицаемого им сочувствия и не станет усложнять твою жизнь сильнее, чем уже успел это сделать.


Гермиона принесла тебе любимые пирожные из Косого переулка. Начинка в них чудесным образом пузырилась на языке и то и дело меняла вкус с клубничного на киви. Пока она снимала сапоги, на чем свет стоит ругая своего шефа, который так привык к повышенной работоспособности молодой сотрудницы, что никак не желал смириться с ее постоянными отлучками в обеденный перерыв, ты все прислушивался, не прозвучит ли хлопок аппарации. Что ж, Люциус Малфой был законченной сволочью. Стоило хоть раз начать заблуждаться на его счет, как он упрямо доказывал свою мерзкую сущность.


– А вот и мисс Грейнджер к нам присоединилась. – Малфой отметил ваше появление на кухне, обмакнув мясо в подливку.


Гермиона возмущенно взглянула на тебя.


– Что все это значит?


Ответил ей Малфой.


– То, что я в курсе маленькой мистификации мистера Поттера. Присоединяйтесь, пока еда не остыла.


Подругу его высказывание взбесило.


– Значит, Рону ничего нельзя говорить и пусть продолжает волноваться о тебе, а этот…


Ты ничего не ответил – в твои планы на этот день не укладывалось еще большее количество проблем. Когда ты попадал в неприятности, будучи слишком взволнованным, магия, которая изменила твое тело, проигрывала обстоятельствам, а ты не мог этого допустить, поэтому закрыл дверь, поднялся в спальню с пакетом пирожных и стал их жевать, совершенно не желая знать, закончится ли встреча на твоей кухне членовредительством.


Через три часа дверь в комнату скрипнула. Видимо, Гермиона исчерпала свой лимит проблем, с которыми может справиться самостоятельно. На пороге стоял Рон – растрепанный, в аврорской форме. Он бросил на тебя один короткий взгляд и спросил:


– Ты вправду был готов умереть, если не сможешь и дальше продолжать все это?


Пришлось честно кивнуть.


– Твою мать. – Потом он подошел к кровати, взял из твоих рук пакет и сунул в рот оставшееся пирожное. Словно пропихивая с его помощью обратно в горло готовые сорваться с губ слова.


– Презираешь меня? – Тебе просто необходимо было это знать.


Он покачал головой.


– Нет. Один раз я уже предал тебя, Гарри. Последствия были мучительными, и я поклялся себе, что ни за что не повторю подобный опыт. – Он лег на кровать рядом с тобой. – Знаешь, то, что ты делаешь сейчас…


– Не укладывается у тебя в голове?


Рон уныло смотрел в потолок.


– Нет. Мне кажется, я могу это понять. Гермиона напугана тем, что ей рассказал Малфой. Она боится, что в одиночку не вытащит тебя из этой ситуации.


– А меня не нужно никуда тащить.


Уизли нахмурился.


– Знаешь, еще в школе… До начала романчика с Лавандой я видел, что нравлюсь Гермионе. Она мне тоже очень нравилась. Я ревновал ее к другим парням и все такое, но была еще одна вещь, которая меня действительно беспокоила. Это сложно объяснить…


– Тогда зачем ты об этом говоришь? – Он пришел без криков. Хотелось быть добрым.


– Думаю, хоть раз, но я должен это сделать. Чтобы ты понял, что я действительно тебя не осуждаю. – Рон улыбнулся. – Помнишь нашу ссору на четвертом курсе? Тогда казалось, что меня все в тебе раздражало?


Ты кивнул.


– До сих пор не понимаю, почему ты сразу мне не поверил. Вроде до этого мы друг другу не лгали.


Уизли хмыкнул.


– Ну, у меня была веская причина держаться от тебя подальше. Знаешь, когда тебе четырнадцать, а ты во сне не за соседской девчонкой гонишься, а целуешь лучшего друга…


– Офигеть, – честно признался ты.


Рон хмыкнул.


– Вот и я так подумал. Ну а потом решил, что нельзя быть таким мелочным кретином и отыгрываться на тебе из-за того, что самому неловко. Я стал бегать за Флер, чтобы доказать самому себе, что не могу быть педиком, ну и со временем все прошло. В общем, сейчас у меня все классно, есть Гермиона, и я не вижу никаких идиотских снов. Я это все к чему сказал… Гарри, может, ты тоже спишь, а?


Ты погладил себя по животу.


– Рон, я беременный, это уже не сон. Было кошмарно, но сейчас все наладилось.


Он нахмурился.


– Я не хотел тебя обидеть, Гарри. Мне, если честно, не очень грустно от того, что ты расстался с Джинни. И то, что залетел… Знаешь, если бы в этом теле оказался Джордж, он бы уже двоих родил. В смысле, ну какой парень не поддастся искушению попробовать и узнать, как это бывает у девчонок? Единственное, что не укладывается у меня в голове – почему из всех людей в мире ты выбрал Снейпа? И какого черта запал на него? Может, он и не такой подонок, как мы считали, пока учились в школе, но…


Ты нахмурился.


– Но что? Он старый? Уродливый? Несносный?


– И это тоже. Но я хотел сказать о другом. Снейп не умеет прощать. Ни себя, ни окружающих. А ложь, которую ты нагородил… Ее, в общем-то, ни один человек в мире не заслуживает, но это – особый случай. Он просто не сможет тебя простить. – Рон вздохнул. – Я знаю тебя, Гарри. Ты по натуре чертов оптимист и в глубине души всегда надеешься на лучшее. Но со Снейпом у тебя его не будет. Поэтому я и прошу тебя проснуться. Только во сне человек может не думать о будущем. Ты же не станешь врать всю жизнь?


Ты закрыл глаза. Понимание того, что он прав, существовало где-то глубоко внутри тебя, вот только ты не хотел ничего решать немедленно. Оправдывал себя тем, что на первом месте должен быть Джейми. Когда он родится, ты будешь думать о том, как жить дальше.


– Ты точно не презираешь меня?


Рон отрицательно покачал головой.


– Я просто в ступоре, потому что ничего не понимаю. Но это, наверное, пройдет лет через двести. Тогда и объяснишь, почему из всех людей в мире…


Ты зажал ему рот рукой.


– Договорились – через двести лет.


Рон отстранил твою ладонь.


– Ладно.


Тебе было хорошо рядом с ним.


– Побудешь немного?


Он хмыкнул.


– Вообще-то, я теперь надолго. Гермиона уезжает в командировку и велела глаз с тебя не спускать. Правила знаю. Никаких визитов вечером и звонить по ее телефону перед приходом.


– Точно. – Ты закрыл глаза. – Спать хочу. Мне теперь очень часто хочется вздремнуть после шести.


– Спи. Я уйду через полчаса, у меня вечернее дежурство.


Ты натянул на себя одеяло, а когда уже почти проваливался в сон, он спросил:


– Гарри, а что, если твои чувства изменятся, когда закончится действие зелья?


Он не сказал «если». Похоже, все вокруг считали, что твоя участь предрешена. Ты не знал, как бороться с такими скверными пророчествами, поэтому притворился, что спишь, а значит, тебя не волнует, есть ли за пределами твоего сна какое-либо будущее.


***


– Этот олень в саду… – Снейп сидел в задумчивости у окна. – Ты им очень дорожишь?


Рассматривая оставшиеся елочные украшения, которые из-за наплыва незваных гостей не успел развесить днем, ты покачал головой.


– Нет.


– Тогда давай переставим его подальше от входа. Когда я сегодня возвращался со станции и увидел в саду его сверкающую фигуру, у меня чуть было сердечный приступ не случился.


Хотелось стукнуть себя ладонью по лбу. В который раз ты вообще не подумал о чувствах Северуса. Для тебя олени – это было круто, но конкретно об этом ты не думал иначе, чем о спутнике Санты. Только ведь от лица Саши ты не мог сразу сказать: «Хорошо, я его уберу».


– Чем провинились перед тобой олени?


– Слишком похоже на Патронус.


Отличный шанс выполнить просьбу Люциуса Малфоя. Всего-то и нужно было вцепиться в якобы незнакомое слово, но ты продолжал вешать на елку шары, как ни в чем не бывало. Опомнившийся от своих размышлений о былом Северус бросил на тебя встревоженный взгляд.


– Прости, что ты сказал? Я задумалась.


На его лице было написано облегчение, так что потом ты оправдывал себя, думая, что Снейпа не сделает счастливым то, о чем он даже не хочет говорить.


– Ладно, черт с ним, с оленем. Теперь, когда я знаю, что он есть, мне нет до этого никакого дела. – Пресекая твои попытки влезть на табурет, чтобы украсить верхние ветки елки, он отошел от окна. – Даже думать не смей, я сам.


Твой замечательный Северус. Заботливый, ненавязчивый, неразгаданный. Ты испытал такой приступ нежности, что, пока он стоял на табурете, ты невзначай потерся щекой о мягкий кашемир его свитера. Потом задрал его, поцеловал в живот, повинуясь одному из своих дурацких порывов, и тут же подумал: «Интересно, перестав быть женщиной, я по-прежнему захочу это делать?» Тебе казалось, что да, ты не передумаешь насчет того, чтобы всегда быть с ним. Но все-таки – чем-то же геи отличаются от нормальных мужчин? Ты слабо представлял себе, что значит быть гомосексуалистом. Хочется целовать другого парня – не проблема. Жить вместе – сколько угодно. Трахаться в задницу? При одной мысли об этом ты впадал в ступор. Это вы не пробовали даже с Джинни. Ты был воспитан тетей Петуньей, которая, может, и не была пуританкой или ревностной протестанткой, но к геям относилась с огромным предубеждением, потому что специфика секса, которым, они занимались, позволяла ей заявить: «Это грязно». Потом кое-что произошло, и ты понял, что магглы если и терпимы к людям с нетрадиционной ориентацией, то не совсем искренне. Не все, конечно, но некоторые точно. Директор одной из строительных фирм, которые закупали дрели у дяди Вернона, уволился, и на его место назначили нового управляющего, который открыто жил со своим любовником. Отношение к геям в доме на Тисовой улице мгновенно поменялось. Пригласив нового партнера и его сожителя на обед, мистер Дурсль и его жена являли собой просто образчик толерантности, а учитывая, что контракт увеличился, и вовсе стали говорить о людях, предпочитающих собственный пол, благосклонно, но будто о больных. «Гей» звучало из их уст с той же долей сочувствия, как слово «рак». «Этот Эдвард – хороший парень, но гомосексуалист». То, как ты сам к этому относишься, не помог прояснить и магический мир. В Хогвартсе не было ни одного старшекурсника, который говорил бы о своей ориентации открыто. Шептались, конечно… Такие слухи ходили, например, о Забини. Это был высокий, хорошо сложенный темнокожий парень, и ты искренне считал, что такие сплетни распускают девочки, которым он дал отставку. А потом критический шепоток в гриффиндорской гостиной достиг предела. Пивз разнес по всему Хогвартсу шокирующую новость – он таки видел, как Блез целовался в комнате трофеев с Малкольмом Бэддоком. Вот на дебатах в вашей спальне, посвященных этому вопросу, и выяснилось, что мир магов, в общем-то, не считает нужным даже притворяться, что чужая жизнь – личное дело каждого.


– Лучше бы Забини побыстрее найти себе подружку и опровергнуть эти слухи. А то как бы он не остался без папочкиных денег, – заметил Рон.


– А что, с этим так строго?


Финниган фыркнул.


– Ага. Особенно у чистокровных. Мне мать рассказывала, что они так трясутся над своим семенем, что спускать столь драгоценную жидкость кому-то в задницу считается страшным грехом. Это даже хуже, чем спать с магглами. Там из него хоть что-то прорастет, а так… Правда, Невилл?


Лонгботтом кивнул.


– Правда. Хотя сейчас с этим уже получше. Все больше смешанных браков, а у магглов свои законы на этот счет. Моего троюродного дядю из семьи за такие фокусы не изгнали, но с парнем, в которого он влюбился, заставили порвать.


Тогда ты не проявил к этому вопросу никакого интереса. В твоей жизни не так уж много свободного пространства было отведено увлечениям, все чувства сжигала ни на миг не прекращающаяся война, но сейчас ты был чертовски озадачен, и тебе просто требовалось узнать, что по этому поводу думает Снейп. Он вроде спокойно относился к Джошу. То есть, как маггл – спокойно, но с позиции волшебника это выглядело… Ну, странно что ли.


– Ты когда-нибудь спал с мужчиной?


Елочный шарик полетел на пол. Точнее, тебе на голову, но, скатившись по волосам, разбился о более твердую поверхность. Тебе, наверное, все же стоило иначе сформулировать свой вопрос или вообще его не задавать, потому что в следующий момент Снейп повел себя странно. Он спустился с табурета и, не говоря ни слова, покинул комнату. Ты прождал три минуты в надежде, что он вернется и наорет, назвав тебя дурой. Опомнился, только когда входная дверь хлопнула. Ты в ужасе бросился следом, добежал до калитки – как был в пижаме, – но от коттеджа вело две дороги: одна к Милфорду, другая – к пруду. В темноте, освещенной лишь светом из окна гостиной и долбаным сверкающим оленем, было не разглядеть, по какой он ушел, а судя по тому, что ты не видел даже его удаляющегося силуэта, – попросту сбежал. Ну не от тебя же? Не от твоей тупости? Не навсегда? Задавая свои идиотские вопросы, ты определенно не рассчитывал на такие последствия. Не был готов к ним. Что же, черт возьми, произошло?

***


До трех часов утра ты извелся так, что боялся – скоро закружится голова в преддверии очередного превращения. Господи, ну сказал ты глупость. Сколько их уже Снейп от тебя выслушал, и пока вроде ни одна настолько не выводила его из себя. Так какого же черта! Сметая остатки злосчастного шарика в совок, ты злился. На себя, на Северуса, на то, как это тяжело – совсем не разбираться в хитросплетениях души того, кто тебе дорог. Когда камин вспыхнул зеленым пламенем, ты вскочил на ноги с дивана, на который в изнеможении рухнул, сто раз измерив шагами дом в нелепой надежде…


– У меня всего минута. – Ты был так разочарован, что зарычал, метнув в Малфоя подушкой. – Поттер, ну вы же не собака, а? Я и так пострадал, когда Снейп, ворвавшись в мой дом полчаса назад, поинтересовался, о чем именно мы с вами успели поговорить за время нашего короткого знакомства. Я ему совершенно спокойно солгал, что мы ничего не обсуждали, кроме истерик у беременных, он триста раз спросил, уверен ли я в своих словах, а сейчас ненадолго удалился в ванную, чтобы привести себя в порядок перед возвращением домой. Я никогда не видел его настолько выбитым из колеи. Что же вы ему сказали?


– Спросил, не занимался ли он сексом с мужчинами, – растерянно сообщил ты. – Если честно, я предполагал в ответ услышать «нет», и все.


Малфой усмехнулся.


– Поттер, вы неподражаемы. Стоило ожидать, что из всех глупых вопросов вы зададите самый бестактный. Если бы я хоть на минуту вспомнил то, как оценивал вас мой сын, и пришел к мысли, что прямолинейный идиотизм – ваше кредо…


– Объяснитесь. – Ты почти умолял.


Малфой покачал головой.


– Сейчас мне некогда. Вряд ли Снейп готов потратить еще четыре часа на поездку на поезде, так что я иду помочь ему с аппарацией. Придет – убедительно верьте всему, что он скажет, и запомните – никаких вопросов про геев, никогда, ни при каких обстоятельствах.


Ты преодолел разделявшее вас расстояние и вцепился в руку Малфоя.


– Почему?


Он вырвался.


– Потому что ответ на ваш вопрос, Поттер, – да.


Прежде чем ты успел опомниться, Люциус достал из кармана мешочек и, кинув в огонь горсть дымолетного порошка, исчез в зеленом пламени. Ты заторможенно сел на диван. Мысль о том, что Снейп спал с мужчиной, отчего-то тебя взбесила. Хуже… Она дезориентировала настолько, что мозг вообще отказывался работать. Нет, ты, конечно, не думал о нем как о девственнике, ведь даже твой небогатый личный опыт позволял понять, что до того, как лечь в постель с тобой, хотя бы в парочке других этот человек побывал. Несмотря на то, что любил твою мать. Может, именно потому, что любил, но отчаянно старался ее забыть. Но мужчина… Такое не укладывалось в твоей голове. Особенно в свете реакции Снейпа на вопрос. Если честно, то на твоей памяти профессор никогда не высмеивал сексуальность своих студентов. Что угодно мог оскорбить – происхождение, умственные способности, но когда слизеринцы начинали третировать какую-то парочку, Снейп был необычайно строг по отношению к своим змеенышам. Ты бы солгал, сказав, что обращал на эту странность особое внимание, но она же существовала, черт возьми!


Вернувшийся домой Северус выглядел всем довольным и совершенно беззаботным, и тебе, наверное, стоило промолчать, как и советовал Малфой. Но за время его отсутствия Гарри Поттер не просто закипел, он начал выкипать, как и подобает брошенному на включенной плите чайнику. Вот только вместе с влагой из тебя испарялись и остатки здравомыслия.


– Прости, что так сорвался. Неожиданно вспомнил, что забыл выключить в лаборатории один из приборов.


Ты скрестил руки на груди.


– А охране нельзя было позвонить?


Он покачал головой.


– У них нет допуска


– А мне?


Снейп пожал плечами.


– Я спешил вернуться и не подумал о звонке.


– Я злая, как собака, – признался ты.


Он кивнул.


– Злись. Я заслужил. Спать идем?


И тут ты сказал это… Вернее, проорал.


– А мне показалась, что это мой вопрос вывел тебя из себя. Может, он и глупый был, но таких сцен я не заслужила!


– Ты устраивала мне и похуже. – Под своей спокойной маской Снейп, оказывается, был не менее взвинчен. – И что теперь? Будем каждый новый день начинать со скандала? Я устал, мне через несколько часов вставать, поэтому, может, хватит рассуждать о всякой ерунде? Ты лучше всех знаешь, что я предпочитаю женщин. Возникли сомнения? Пойдем, я это продемонстрирую, и на этом будем считать инцидент исчерпанным.


Ты решил, что если ситуацию нельзя решить криком, почему бы хоть раз не сказать правду.


– Я не собиралась устраивать скандал. У меня был секс с девушкой. Мне это даже понравилось, но с тобой нравится еще больше. Просто мы мало знаем друг о друге, вот я и решила узнать о тебе и рассказать про себя. Не вижу в этом повода для ссоры.


«Гарри Поттер, ты становишься прекрасным лгуном. Триста баллов Гриффиндору за расширенные от удивления глаза Снейпа». Он был озадачен.


– Ну, извини. Я не подумал, что это часть познавательного процесса.


Ты поспешно согласился:


– Именно она. И тебе не обязательно было сбегать от разговора. Мог просто сказать: «Я не хочу это обсуждать».


– Не хочу, – кивнул он.


Ты перешел в режим Саши Джонс и неуверенно спросил:


– Может, после сказанного я тебе противна?


Северус покачал головой.


– Все нормально.


«Давай, – подстегивал себя ты. – Заставь его признаться».


– Не похоже. Знаешь, я как-то не подумала, что ты можешь оказаться человеком не слишком широких взглядов…


– Я нормально отношусь к гомосексуалистам.


– Да? – Всем своим видом ты выражал недоверие.


Снейп витиевато выругался и сел в кресло.


– Хорошо. У меня был секс с мужчиной. Довольна?


– Один раз?


Он покачал головой.


– Нет, это были длительные отношения.


Вот теперь ты точно был шокирован.


– Месяц?


– Дольше.


– Два?


Снейп хмыкнул.


– Еще дольше.


Ну нельзя же было после таких заявлений контролировать свое любопытство.


– Пять?


– Хватит гадать. Это длилось несколько лет.


– Гмм, – сказал ты, чувствуя досаду. – Мне нужны подробности!


– Наверное, самое время воспользоваться твоим предложением и сказать, что я не хочу это обсуждать. Идем спать, Саша, и давай больше никогда не возвращаться к этому разговору.


Он действительно был настроен решительно, а тебе хватило уже полученных сведений, тем более что существовал альтернативный источник информации. При таком раскладе притвориться хорошей женой было несложно.


– Ладно. – Снейп удивился такой покладистости, а ты прижал руку к груди. – Ну, я же обещала. – Ты встал с дивана и обнял его за плечи. – Давай никогда не ссориться.


Пятьсот баллов Гриффиндору за умение так прижаться своей грудью к затылку мужчины, что у него из головы вылетает не только гипотетический гомосексуализм, но и рационализм, напоминающий, что через несколько часов уже нужно быть на работе.


***


Чертов Малфой не появлялся три дня. Ты так извелся ожиданием, что регулярно покрикивал на Рона, как раз приходившего с завидной регулярностью. Доброго милого Рональда, таскавшего за тебя тяжести, приносившего всякие вкусности и вообще немного двинувшегося на почве твоей беременности.


– Слушай, ну я же не инвалид. До туалета вполне могу сам дойти, – бесился ты, когда он всякий раз подскакивал, чтобы проводить тебя даже в соседнюю комнату.


– Э-э, ну прости. Вид беременных теток меня реально пугает. А еще Билл такое рассказывает о состоянии Флер, что мурашки по коже. Он к нам сбегает, чтобы хоть час в день отдыхать от ее капризов.


Ты почувствовал укол немотивированной обиды. Нет, наверное, глупо было думать, что ты – единственное беременное существо в мире, который должен вертеться вокруг тебя. Устыдившись, ты спросил:


– А кого она ждет?


– Девочку.


– Сколько месяцев?


– Уже шесть. Джинни, мама и Гермиона с тайным злорадством считают каждый килограмм, который она набирает. Ты вот, кстати, совсем не набрал вес. Все такой же тощий, только живот торчит. Это нормально?


– Вполне. У меня просто такой метаболизм, торты горят, как в печке. – Ты рассмеялся. – Но Снейп в шоке. Учитывая, что раньше я кормил приготовленной им едой еще и Гермиону, а теперь – тебя, он все ждет часа, когда я разрастусь до размеров слона.


Уизли рассмеялся.


– Да уж, его чувства ты не щадишь.


– Если ты такой зануда, делай это сам. Говядину тебе не класть?


– Вот еще. – Рон протянул тарелку. – Я не настолько обеспокоен его душевным состоянием.


Уизли был лгуном, а может,  просто чертовски беспокоился о тебе после того, как Малфой рассказал Гермионе о своем подвиге по спасению придурка, вообразившего себя Офелией. Но больше всего его волновала мысль о том, что сделает Снейп, если правда вдруг откроется.  Поэтому, даже не встречаясь с профессором, Рон подсознательно его задабривал. Старательно уничтожал следы своего пребывания, сжигая в камине пакеты из колдовских кондитерских. А на следующий день после вашего разговора  принес кучу сырых стейков и безалкогольное пиво, дабы его визиты не отразились на вашем холодильнике. Вы уже дожаривали мясо, когда в гостиной грохнулся стул, который вот уже третий день ты оставлял на страже у камина.


– Ну, наконец! – оживился ты и, вручив Рону лопатку, бросился встречать долгожданного гостя. Малфой кинул на тебя разгневанный взгляд, потирая ушибленное колено.


– Вижу, у вас накопилось ко мне ну очень много вопросов, Поттер.


– Целая куча, – признался ты. – Могли бы и поторопиться с визитом. Заставлять ждать беременную женщину – дурной тон.


– Я, знаете ли, бываю занят.


– Чем это?


– Инвестирую средства, плету интриги. Приумножаю такие маленькие золотые кружочки в своем сейфе. Их еще называют галлеонами.


Люциус бесил тебя ужасно, но его манера изъясняться, в детстве казавшаяся тебе проявлением крайней пакостности характера, сейчас развлекала. Если Снейп был демоном, то Малфой – лишь пародией на предвестника Апокалипсиса. Слишком мало в нем было драматизма. Он напоминал актера, играющего злодея, которым на самом деле не является.


– Я, кажется, что-то слышал о такой валюте. Только с разговором придется немного подождать, у меня сейчас…


Малфой жестом остановил тебя и, как гончая, втянул носом воздух:


– Вы жарите мясо!


Ты растерялся от такой смены темы.


– Да, но…


– У Снейпа должно быть в запасах вино, которое Нарцисса подарила ему после нашей поездки в Лангедок. Несите его на свою убогую кухню. Я ничего не скажу, если вы немедленно не изволите меня угостить.


– С ума сошли?


– Нет. Просто моя жена, начитавшись новомодных книг, которые пишут грязнокровки, одержимые идеей привить нам маггловскую культуру, уверовала, что мужчине в моем возрасте пора заботиться о своем здоровье, и посадила меня на здоровую, по ее мнению, пищу. За последнее время я съел столько шпината, что он мне уже в кошмарах снится, так что я хочу ваше мясо немедленно!


– Ну, оно не совсем мое.


Малфоя это ничуть не обескуражило.


– Кого надо убить, чтобы его заполучить?


Ты фыркнул.


– Воздержитесь. Я уступлю вам свою порцию. На кухне сейчас Рон, так что…


Люциус хмыкнул.


– У меня час свободного времени. Потрачу я его, отвечая на ваши вопросы, или на препирательства с вашим другом, решайте сами.


Ты легко сделал свой выбор, но Рон был с этим категорически не согласен.


– Нет, Гарри я никуда не пойду. От этого типа одни неприятности.


Малфой, запивающий мясо вином с выражением крайней степени блаженства на лице, только плечами пожал.


– Что верно, то верно. Я не несу в этот мир свет и улыбки. Но так вышло, что вашему приятелю сейчас важнее информация, которой я владею, чем ваши таланты в выборе телятины. – Он отсалютовал Рону вилкой. – Кстати, очень вкусно – свежайшее мясо, волшебные специи. Особый рецепт?


– Просто мама всегда смешивает… – Уизли осекся. – Да идите к черту! То, что вы оказались рядом с Гарри в трудную минуту, не дает вам права лезть в его жизнь.


– Правда? А мне кажется, что я тут единственный, кто отстаивает интересы Северуса.


– Обманывая его?


– Если это то, что я могу противопоставить вашей гриффиндорской когорте, при этом оттянув неизбежно фатальный финал всей истории, то почему нет? Если победа невозможна в принципе, можно, приложив старания, минимизировать ущерб.


– Евангелие от Иуды?


– Рон! – почти взмолился ты.


Друг кивнул.


– Ладно, я ухожу. Только, Гарри, помни: этому человеку нельзя доверять. Его второе имя – подлость.


– Вообще-то, Абраксас, но ваше предположение мне импонирует. – Когда Рон аппарировал, Малфой признался: – Всегда думал, что рыжевато-ржавые оттенки символизируют глупость и упадок. Ваш друг меня удивил.


Ты сел на свободный стул.


– Сами сказали, что времени в обрез, так что давайте перейдем к делу. Я хочу знать имя того, с кем несколько лет спал Снейп, и все известные вам детали.


Он удивленно пригубил вино.


– О, вы даже смогли узнать сроки его романа… Похоже, я и вас недооценивал.


– Не ерничайте, – попросил ты. – Я три дня схожу с ума от любопытства. Мне просто нужно знать правду, чтобы понять, как я отношусь к откровениям Северуса. Судя по тому, что вы сказали мне раньше, и его реакции, они – не повод надеяться на то, что в случае моего обратного превращения у нас с ним есть будущее.


– Ну, я бы не был категоричен в суждениях. Мужчина, который соглашался спать с себе подобными, и тот, кто отрицает саму идею такого времяпрепровождения – задачи разной степени сложности для покорения парнем вроде вас.


– Ну и кто это был?


– Мальсибер. Слышали о таком? – Ты кивнул, припоминая те претензии, что высказывала Снейпу твоя мама. – Я сам тогда уже не учился в Хогвартсе, – продолжил Малфой. – Но зато там был Эйвери, очень словоохотливый и наблюдательный ублюдок. Отвратительное сочетание качеств, но в определенных обстоятельствах полезное. Уверены, что хотите выслушать эту историю?


А каким мог быть ответ?


– Не обещаю, что поверю всему сказанному, но мне просто необходимо знать, что произошло.


– Тогда не обессудьте. – Малфой задумался, вспоминая хронологию событий. – Когда Снейп был распределен в Слизерин, я сразу понял, что у этого мальчика будут проблемы. Как бы это правильно выразить… Он был не по годам умен и рассудочен. Неистово верен своим идеалам и влюблен. Уже в одиннадцать лет его одержимость Лили Эванс была выгравирована на лбу огромными буквами. Не совсем подходящая характеристика для слизеринца, но у Снейпа имелся еще один недостаток. Он был искренним. Ненавидел, любил – все напоказ. Знаете, для детей, которых родители учат контролировать каждый свой шаг, такая открытость – как магнит для пинка, а то и чего похуже. Вот вы считаете Северуса привлекательным, а теперь представьте его же, только ребенком, с широко распахнутыми глазами. Некрасивого, неухоженного, но такого радостного от того, что уехал из нелюбимого дома и оказался там, где давно хотел учиться, что при взгляде на него даже самые холодные сердца начинали биться учащенно. Мы, слизеринцы, по-своему смотрим на такие вещи. Многим хотелось его сломать.


– Удалось?


Малфой покачал головой.


– Нам – нет. Насмешки и унижения он сносил стоически. Презираемый собственным деканом за способность превосходить самых одаренных учеников своей фантастической работоспособностью, он быстро снискал уважение остальных учителей. Ему бы, наверное, стоило оставаться в тени, но на первом же году обучения Снейп стал лучшим учеником курса, обойдя и одаренных, и родовитых студентов. Слизерин обычно поддерживает своих, но ему было в этом отказано. Слишком уж ценил Снейп дружбу с вашей матушкой. Из-за нее он ввязался в войну с Мародерами. Точнее, это они объявили на него охоту. Слизеринец, который водит дружбу с гриффиндоркой – это нонсенс. Наверное, Снейп никогда не стал бы общаться с человеком вроде Мальсибера, но в одиночку ему было не выстоять. Что можно сказать о Дуарте… – Малфой задумался. – Он был неглуп, родовит и мог прекрасно оценить способности Северуса. Любой слизеринец стремится к власти. Чтобы стать более значимой фигурой на факультете, Мальсибер сколотил что-то вроде собственной группировки. Входившие в нее восхищались идеями Волдеморта и делали пакости общим врагам – гриффиндорцам. Вашей матушке не нравилась эта компания, но вместо того, чтобы негодовать, ей стоило лучше защищать своего приятеля от посягательств Поттера и его дружков. Впрочем, это уже не имеет отношения к нашей истории. Суть в том, что когда Лили Эванс разорвала дружеские отношения с Северусом, тот был раздавлен, и Мальсибер этим воспользовался. Опасаясь разгневать родню, Дуарт всячески скрывал свои наклонности, и Снейп показался ему удобной жертвой, ведь был недостаточно красив, чтобы тесная дружба с ним вызвала подозрения, и не слишком знатен, а соответственно, уменьшались последствия возможного скандала. Эйвери утверждал, что Мальсибер чем-то опоил Северуса. По крайней мере, вдруг вспыхнувший к нему интерес и доверие Снейпа со стороны выглядели странно. Думаю, Северус сам осознал, что ведет себя неадекватно, и нашел противоядие от приворотного зелья. Он никогда не простил Дуарту обмана, однако отношения не прервал. В конце концов, других претендентов на место в его постели не было, а Мальсибер мог оказать ему протекцию и помочь устроиться после школы. Они встречались довольно долго. Именно Дуарт представил Снейпа Темному Лорду. Потом Мальсибер нашел себе хорошую партию, а Северус был слишком равнодушен к нему, чтобы продолжать эти отношения.


– Не понимаю, почему он так резко отреагировал на мои слова.


Малфой пожал плечами, глядя на мясо в своей тарелке так, словно оно превратилось в какую-то гадость.


– Мальсибер был расстроен решением Снейпа. Он надеялся сохранить удобного любовника даже после свадьбы, но Северус был категорически против. Все это происходило незадолго до смерти ваших родителей. А после нее, на зимних каникулах, ко мне явился перепуганный Дуарт и сказал, что, решив нанести визит Снейпу, который в свободное время предпочитал стенам замка уединение собственного дома, обнаружил его труп.


Ты даже похолодел.


– Конечно, это было преувеличением!


Малфой покачал головой.


– Нет, пришлось заниматься некромантией. – Взглянув на твое перекошенное от ужаса лицо, мерзавец усмехнулся. – Шутка. Дуарт был паникером, боялся, что его обвинят в убийстве, вот и психанул при виде крови. А осознав то, что натворил, просто пытался себя выгородить. Когда я прибыл в дом Северуса, тот был жив, несмотря на свое плачевное состояние.


– Почему его любовник так с ним поступил?


– Ну, вы же знаете, каким ублюдком Северус может быть. Он кого хочешь выведет из себя. Думаю, за годы их романа Дуарт по-своему влюбился в Северуса и не хотел окончательного разрыва, а для Снейпа эти жалкие попытки сохранить то, что никогда не было важным или значимым, выглядели смешно. Не думаю, что он сознательно мстил Мальсиберу за старый обман, но обида давала о себе знать. Наверное, он вылил на него много дерьма, раз довел уравновешенного Дуарта до такого срыва, что тот его едва не прикончил. А может, учитывая обстоятельства, именно этого Северус тогда и добивался. Иначе почему не отомстил? Я некоторое время все ждал, что узнаю о скоропостижной, но мучительной кончине Мальсибера, но того вскоре арестовали и посадили в Азкабан, а Снейп не испытал по этому поводу никаких эмоций. Он совершенно замкнулся в себе. Только после того, как мне удалось сохранить собственную свободу и я решил отметить это, напившись со Снейпом до маловменяемого состояния, я наконец спросил: «Почему?»


– Что он ответил?


– «Неважно. Я это заслужил». – Малфой нахмурился. – Признаться, самобичевание – занятие, к которому я испытываю очень мало интереса. Подробностей его двойной работы я тогда не знал, а степень зацикленности на бывшей подруге несколько недооценивал. Если вы хорошо изучили Северуса, то должны понять – больше всего на свете он ненавидит испытывать страх перед чем-либо. Не знаю, каким было его детство, но все, что вызывает в нем хоть намек на панику, ваш супруг спешит преодолеть. В школе он, например, панически боялся высоты, но проводил на метле больше времени, чем игроки в квиддич. Каждый вечер после уроков Снейп заставлял себя летать. Вы бы это видели, Поттер… Дрожащие руки, лоб в испарине, обмороки и постоянные падения из-за них. Над ним все издевались, но он упрямо продолжал и однажды добился успеха. Никто не верил, но уже в тринадцать он отлично летал.


– К чему вы это говорите?


– После того случая Снейп совершенно ничего не предпринял. Я ждал, что он заведет себе нового любовника, с которым станет обращаться еще хуже, чем с предыдущим, но ничего подобного не произошло. Он действительно хотел, чтобы его убили, и когда Дуарт не сделал этого, то пришел к выводу, что мужчины ненадежны. Думаю, узнав о вашем секрете, он в этом лишний раз убедится.


Ты поискал взглядом, что бы разбить о белобрысую голову Малфоя. Но ничего не попадалось на глаза, кроме сковородки. Ты нервно взвесил ее в руке. Разве не должен был этот разговор обнадежить? Вселить в тебя уверенность, а не растоптать ее окончательно? Тебе вдруг ужасно захотелось убить Малфоя и закопать под одной из яблонь, но тот посоветовал:


– Уймитесь, Поттер. Мальсибер для Снейпа ничего не значил. Будучи изначально обманутым, Северус не испытывал стыда, сам эксплуатируя влечение этого человека. Вы – совершенно особый случай. Тут ему не удалось избежать привязанности.


Наверное, этими словами Малфой спас свою шкуру, но ничего не прояснил в твоей голове.


– Мир сложно устроен, Поттер. Вы тогда много наговорили прессе, и я окончательно понял мотивы Северуса. Однажды я спросил его, правильны ли мои предположения. Он промолчал, но возненавидел меня за то, что я раскрыл один из его секретов. Поэтому просто радуйтесь, что он пока не говорит с вами о вещах, воспоминания о которых его бесят. Самоубийство, даже чужими руками, для него – трусость, и то, что он допустил мысль о нем, а кто-то узнал об этом, не придавало нашим отношениям легкости. Мы с ним не разговаривали почти год после того дурацкого вопроса. Его тошнило от самого моего присутствия, и это тоже был страх, а с ними…


– Снейп борется.


– Точно. Он признал, что я был прав в своих рассуждениях, лишь перед тем, как уйти из мира магов. Наверное, потому что понимал: тем, как цепляется за жизнь сейчас, искоренил любую былую слабость. Повторюсь, на вашем месте я бы радовался. По крайней мере, секс с мужчинами для Снейпа в принципе возможен, а что до любви… Он, похоже, из тех, для кого кратчайший путь к ней – через преодоление. А с вами ему уже пришлось переступить через многие свои привычки. Часть пути, так или иначе, пройдена, и забыть об этом Северус не сможет. Просто старайтесь пореже будить в нем неприятные воспоминания и подставлять человека, который знает его маленькие секреты. Одна мысль о том, что я мог рассказать его хорошенькой женушке что-то способное повлиять на ее чувства к нему, привела Северуса в бешенство. Ну так радуйтесь, черт возьми.


Закрыв лицо руками, ты отчего-то не мог быть счастлив из-за того, что Северусу Снейпу нравилась его жена. В ней было очень много от тебя, но в то же время совершенно недостаточно.


***


– Здравствуй. Ты…


Снейп отшатнулся от тебя. Вот так прямо отступил обратно в сад и попросил:


– Саша, я умоляю – довольно. Если ты сейчас, как верная собака, принесешь мне домашние туфли, я просто уйду из дома, пока твое временное помешательство не закончится.


После того, что рассказал Малфой, ты чувствовал необходимость стать самой значимой фигурой в жизни Северуса, вот только как тебе было этого добиться? Ребенок, конечно, весомый аргумент в пользу того, чтобы он к тебе привязался, но его было явно недостаточно. Ты просто не мог довольствоваться частью. Тебе нужен был весь его долбаный сахар. Тот, что был, и тот, что будет, потому что без него твой чай ужасно горчил. Только как кого-то завоевать? Своей уступчивостью Джинни не приучила тебя вести военные действия на любовных фронтах. По ее представлению, путь к сердцу мужчины лежал через флирт. Ты прочитал кучу сайтов на тему секса при беременности, скрепя сердце купил себе духи, какую-то полупрозрачную фигню и, вырядившись в нее, решил попробовать.


– Дорогой! – Снейп оторвал взгляд от газеты и удивленно посмотрел, как ты пытаешься сексуально дефилировать от двери к его креслу, переваливаясь, словно перекормленная утка, и совершенно неприлично виляя попой. – Что если нам сегодня подняться в спальню пораньше? – Точно, утка. От глупости происходящего ты так на себя злился, что вместо запланированного эротичного шепота вышло какое-то раздраженное кряканье.


– Ладно. – Профессора, похоже, заинтересовало, чем закончится весь этот цирк.


Вы пошли наверх. Стараясь выглядеть томным, ты скинул с себя прозрачную тряпку, оставшись в кружевной штуковине. Улегся на кровать в позе, рекомендованной в каком-то блоге девицей, у которой, если верить всему написанному, парней было больше, чем дней в году.


– Иди ко мне.


Снейп подошел и вопросительно взглянул на тебя.


– Водички?


– Зачем?


– У тебя, кажется, першит в горле.


– Вовсе нет. – Кажется, с эротической хрипотцой тоже не вышло. – Давай займемся…


Все. Природа решила, что Гарри Поттер – не сексуальная бестия, а несчастное беременное создание. Доктор говорил, что газы в твоем положении – это нормально, и контролировать их довольно сложно. Но, черт, одно дело – когда ты пускаешь их наедине с собой, и совсем другое – при Снейпе, у которого нервно задергался уголок рта. Ты натянул одеяло до груди и скомандовал:


– Воды.


Он расхохотался, а потом погладил тебя по голове.


– Саша, ты очень забавная. И сексуальная, когда не пытаешься заниматься ерундой.


Правда? Тогда почему вы в тот вечер читали книги, каждый лежа на своей половине кровати? Вывод: Гарри Поттер и флирт – понятия несовместимые.


Тогда ты решил воспользоваться наработками Гермионы. Своего мужчину надо поразить умом. Три дня полазив в книгах по фармацевтике, ты выучил несколько мудреных слов и как-то после ужина, когда вы сидели на диване, блеснул новыми знаниями:


– Сегодня я смотрела интересную передачу о фармакокинетике. Там приводили интереснейшие примеры того, как некоторые вещества меняют свои свойства, оказываясь в организме человека. Твоя работа, должно быть, такая значимая.


Снейп пожал плечами.


– Ну, во-первых, моя лаборатория занимается фармакодинамикой. Перспективнее исследовать, как те или иные вещества влияют на организм человека, а не он на них. Если ты хочешь поговорить об этом, то я считаю, что нельзя абстрагироваться от того, что это довольно точная наука. Ты, конечно, знаешь о пяти основных эффектах, оказываемых лекарственными средствами. Мои последние разработки лежат в области замещения недостающих веществ и нейтрализации избыточных. Последние опыты с антацидами, которые мы проводили с Джошем…


Полтора часа он рассуждал о чем-то на неизвестном тебе языке, а самое умное, что тебе удалось вставить – это звуки «А-а-а…», «Э-э-э…» и вопрос: «А вашим мышам не очень больно?» Операция «Умница Гарри Поттер» закончилась полным провалом.


Что ж, там, где юность потерпела неудачу, мог сработать только опыт поколений, и ты воспользовался аксиомой миссис Уизли: «Сытый муж – залог семейного благополучия». Самые сложные рецепты. Ужины из пяти перемен блюд. Ты вылизал весь дом, приносил ему книгу в гостиную, варил по утрам кофе и подавал завтрак в постель. Ну так какого черта Снейп не хотел быть счастливым рядом с тобой? Все, ты сдался. Пусть катится со своими тапочками, а твое место в его жизни так и будет ограничено положением того, кто носит его ребенка и не должен переживать из-за бывшего любовника.


– Ужин на кухне. Съешь сам. Сегодня сочельник, и нас приглашали на ночную службу. Я отказалась, а ты делай что хочешь.


Ну почему злиться на Снейпа выходило у тебя так просто и складно? А все шаги к сближению становились глупым недоразумением. Желая немного согреться, ты открыл ящик с теплыми вещами и неожиданно обнаружил в нем разноцветные яркие носки, полученные когда-то на Рождество от Добби. Странно, даже свитера, подаренные миссис Уизли, ты отправил Гермионе, а носки отчего-то оставил. Потому что людям важнее помнить грустные вещи, чем хорошие? Это не так. Просто счастью не обязательно быть заключенным в какие-либо предметы. А горе иногда нуждается в том, чтобы ты потрогал осколки прошлого и пообещал себе: «Я должен сделать так, чтобы больше не было потерь и причин для слез». Наверное, твоя ревность была глупа. Какие бы ни были у Снейпа отношения в прошлом, они оставили ему на память только вот такие доказательства горечи, а ты мог дать ему ребенка и подарить улыбку. Это будет бессмысленный труд, если превращать желание сделать кого-то счастливым в долгую кропотливую работу. Иногда достаточно просто чувствовать, что человек важен и ты сделаешь для него все на свете.


С грустью ты спрятал подальше носки, наделившие тебя такой мудростью. Если бы Снейп нашел их, появилось бы слишком много вопросов. Засовывая их на самое дно комода, ты наткнулся на что-то твердое. Это была маленькая коробка из-под теткиных бигудей, в которой хранилось еще одно твое почти забытое сокровище. Волшебные ножницы. По крайней мере, ты считал их такими, потому что состриженные ими волосы отросли на следующий же день. Когда злющая Петунья Дурсль их выкинула, ты подобрал и сохранил. Никогда не пользовался, но всегда таскал с собой в школу и обратно. Как талисман, наверное… Ведь с них в твоей жизни началась масса важных вещей.


Прижав к груди коробку, ты спустился вниз. Снейп уже поужинал и сидел в кресле у камина. При твоем появлении он тяжело вздохнул.


– Что теперь?


– Я хотела извиниться, – признался ты. – Знаешь, я веду себя как дура. Была так озабочена всякой ерундой, что даже подарка тебе не купила, и подумала, что должна отдать это. – Ты протянул коробку.


Снейп нахмурился.


– Бигуди? Саша, ну за что ты меня так ненавидишь?


– Что? – Ты рассмеялся почти до слез. – Это только упаковка. Открой.


Северус взял ее с таким лицом, будто ожидал чего-то ужасного. Щипцы для завивки, что ли? Впрочем, твой подарок его если и удивил, то раздражения не вызвал.


– Ножницы?


– Угу. Это важная вещь, они когда-то сделали мою жизнь немножечко светлее. Наверное, после оказанной ими услуги резать таким сокровищем что попало было бы глупо… В общем, пусть они будут у тебя. Мои всесильные важные ножницы. Что-то типа зарока, что я больше не стану делать глупости. С наступающим Рождеством!


Он повертел их в руках.


– Спасибо.


И все? Впрочем, ты же обещал не вести себя по-идиотски.


– Ну ладно, я пойду к себе.


– Посиди со мной, – вдруг попросил Снейп и похлопал себя по коленям. – Просто побудь рядом. Молча. Ничего не делай, и после полуночи я отдам тебе свой подарок.


Наверное, было что-то логически неверное в том, что Гарри Поттер с энтузиазмом воспринял идею поиграть в ласковую женушку, но приглашение порадовало. Одной рукой он продолжал держать книгу, другой обнимал тебя. Хорошо… Ты согрелся и под мерное потрескивание дров в камине даже заснул, впервые за несколько дней не терзаемый никакими тревогами.


Разбудил тебя бой старинных часов, доставшихся вам вместе с домом. Открыв глаза, ты понял, что Северус наблюдает за тобой. Возможно, он делал это довольно долгое время.


– Что? – Ты принялся нервно тереть кончик носа, словно на нем была грязь.


Он перехватил твою руку.


– Все нормально. Мой подарок. Поднимешься?


Ты встал. Он с трудом выпрямился. Все же твоя отнюдь не легкая тушка порядком отсидела ему ноги. Размявшись, Северус вышел из комнаты, а вернулся с небольшим пакетом. Прежде чем отдать его тебе, он сказал:


– Саша, ты должна понять: я вижу, как ты ради меня стараешься. Это приятно, хотя чаще забавно. Но в попытки угодить мне ты вкладываешь слишком много ненужных стараний и так расстраиваешься в случае неудачи, что лучше бы совсем ничего не делала, но продолжала весело улыбаться. В общем, пойми, пожалуйста – мне нравится то, что у нас сейчас есть. Тебе не надо ничего выдумывать, чтобы я зависел от наших отношений еще больше, потому что я… – Он нахмурился. Твое сердце забилось чаще. Не оттого, что ты особенно надеялся на признание, просто хорошо было, что он прекрасно понимает истинный смысл твоих поступков.


Пауза затянулась, но тебе не было из-за этого неловко.


– Не говори, если не хочешь.


Снейп вздохнул.


– Если кто и заслуживает в моей жизни такие слова, так это ты. Просто их не так просто выговорить по одной-единственной причине. Тот, кто их говорит, и тот, кто слушает, иногда вкладывают в происходящее разный смысл. Мы с тобой не слишком похожи в своих взглядах. Для тебя все проще…


Если бы он знал, насколько ошибается.


– Не проще. Иначе. – Неожиданно ты понял, что не хочешь слышать сейчас: «Я люблю тебя». Не Саше Джонс должны были принадлежать эти слова. Ты очень хотел, чтобы, произнося их, он думал о Гарри, в каком бы теле тот в этот момент ни находился. – Северус, пожалуйста, просто скажи: «С Рождеством тебя».


Снейп кивнул с некоторым облегчением.


– С Рождеством.


Он протянул пакет. В нем были справочник по фармацевтике и книга простейших рецептов испанской кухни.


– А что, Камасутры для беременных не было?


– Прости?


– Книги про секс.


Снейп фальшиво озадачился.


– Я в этом вопросе предпочитаю практику. Но если тебе нужна такая книга…


Ты поспешно покачал головой.


– Нет. Практика – это прекрасно.


Это было лучшее Рождество в твоей жизни. Потому что Северус может тебя любить, теперь ты начинал в это верить. Может, ты и вправду оптимист, как уверял Рон. Ну и бог с ним. Отчаяться легко, а вот поймать за хвост надежду – сложнее.