Geum.ru

Библиотека Альдебаран

Вид материалаДокументы
Глава шестнадцатая. ОЧЕНЬ МОРОЗНОЕ РОЖДЕСТВО
Подобный материал:
1   ...   12   13   14   15   16   17   18   19   ...   30

Глава шестнадцатая. ОЧЕНЬ МОРОЗНОЕ РОЖДЕСТВО



— Так Снейп предлагал ему помощь? Он действительно предлагал ему помощь?

— Если ты еще хоть раз спросишь, — ответил Гарри, — я засуну этот кочан…

— Да я просто проверяю! — воскликнул Рон. Они вдвоем стояли у кухонной раковины в Норе и чистили гору брюссельской капусты для миссис Уизли. В окне перед ними шел снег.

— Да, Снейп предлагал ему помощь! — ответил Гарри. — Он сказал, что пообещал матери Малфоя защищать его, что он дал нерушимый обет или что то в этом роде…

— Нерушимую клятву? — ошеломленно спросил Рон. — Не, он не мог… Ты уверен?

— Да, я уверен, — сказал Гарри. — А что? Что это значит?

— Ну, нарушить нерушимую клятву нельзя…

— Представь себе, я и сам догадался! Что случится, если ее нарушить?

— Ты умрешь, — простодушно заявил Рон. — Фред с Джорджем пытались заставить меня дать такую клятву, когда мне было лет пять. И я почти что поклялся, но папа застукал нас, когда мы с Фредом уже соединили руки и все такое. Он был вне себя, — сказал Рон, и на его лице появилось ностальгическое выражение. — Единственный раз, когда я видел папу таким же рассерженным, какой бывает мама. Фред говорит, что его левая ягодица никогда этого не забудет.

— М да, ну, проехали левую ягодицу Фреда…

— Прошу прощения? — послышался голос Фреда, и близнецы вошли в кухню.

— А а а, Джордж, ты только посмотри на них. Они чистят ножами. Подумать только!

— Мне семнадцать будет только через два с лишним месяца, — буркнул Рон, — тогда и смогу делать это при помощи магии!

— А пока, — произнес Джордж, усаживаясь за кухонный стол и закидывая на него ноги, — мы будем наслаждаться тем, как вы показываете правильное использование… Ай ай ай!

— Это я из за тебя! — рявкнул Рон, посасывая порезанный палец. — Только дождись, когда мне будет семнадцать…

— Уверен, ты просто ослепишь нас доселе невиданными волшебными умениями, — зевнул Фред.

— Касательно доселе невиданных волшебных умений, Рональд, — подхватил Джордж. — Что это такое нам рассказала Джинни про тебя и некую юную леди по имени — конечно же, если наши сведения достоверны — Лаванда Браун?

Рон немного порозовел, но не выказал недовольства.

— Занимайтесь своими делами, — он обернулся к брюссельской капусте.

— Какой грубый ответ, — сказал Фред. — На самом деле я не знаю, что ты о них думаешь. Нет, нас просто интересовало… как так получилось?

— О чем ты?

— С ней что то стряслось или что?

— Чего?

— Как она перенесла такую обширную травму мозга? Эй, осторожнее!

Миссис Уизли вошла в кухню как раз тогда, когда Рон бросил в сторону Фреда нож, которым чистил капусту. Тот в свою очередь вялым движением палочки превратил его в бумажный самолетик.

— Рон! — гневно завопила она. — Не желаю больше видеть, как ты швыряешься ножами!

— Не увидишь, — сказал он и шепотом добавил: — как я буду швыряться, — он снова обернулся к горе кочанов.

— Фред, Джордж, мне жаль, милые, но Рем возвращается сегодня вечером, так что Биллу придется вас потеснить.

— Без проблем, — отозвался Джордж.

— Раз так, то Гарри с Роном останутся на чердаке, Чарли то не приезжает. Флер побудет с Джинни…

— …хорошенькое Рождество будет у Джинни, — пробормотал Фред.

— …так что всем будет удобно. Ну, в любом случае, будет, где лечь спать, — несколько утомленно закончила она.

— Значит, Перси точно не сунет сюда свою мерзкую физиономию? — спросил Фред.

Миссис Уизли отвернулась, а потом ответила:

— Нет, он занят. Дела в Министерстве, наверное.

— Он величайший кретин на всем свете, — сказал Фред, дождавшись, когда миссис Уизли выйдет из кухни. — Один из двух. Ну что, Джордж, давай собираться.

— Что у вас на уме? — спросил Рон. — Не поможете нам с капустой? Вам нужно всего лишь взмахнуть палочкой, и мы бы тогда тоже освободились!

— Нет, не думаю, что это в наших силах, — с серьезным видом ответил Фред. — Это занятие хорошо дисциплинирует — пока учишься чистить кочаны без палочек, начинаешь понимать, как нелегко приходится магглам и пшикам…

— А если хочешь, чтобы люди тебе помогали, Рон, — вставил Джордж, запустив в младшего брата бумажный самолетик, — не стоит бросаться в них ножами. Просто совет по жизни. Мы отправляемся в деревню, там в канцелярской лавочке работает такая симпатичная девушка, поражается моим трюкам с картами… считает что это сродни волшебству…

— Гады, — мрачно произнес Рон, глядя, как Фред с Джорджем пересекают заснеженный двор. — У них бы это заняло десять секунд, а мы бы тоже смогли уйти.

— Не смогли бы, — возразил Гарри. — Я обещал Дамблдору, что не буду слоняться просто так, пока живу здесь.

— Ах, да, — сказал Рон. Он очистил еще пару кочанов, а потом поинтересовался: — Ты собираешься рассказать Дамблдору о разговоре Снейпа с Малфоем?

— Да, — ответил Гарри, — я собираюсь рассказать любому, кто сможет их остановить, и Дамблдор в начале списка. Я бы еще перекинулся парой слов с твоим отцом.

— Жаль, ты не слышал, что именно замышляет Малфой.

— Я и не мог. В том то и вся загвоздка, что он отказался говорить Снейпу.

На несколько мгновений воцарилась тишина, а затем Рон сказал:

— Ты же знаешь, что они скажут. И папа, и Дамблдор, да все они. Они скажут, что Снейп не хотел помогать Малфою и что он просто пытается разузнать, что тот замышляет.

— Они не слышали, как он говорил, — категорично ответил Гарри. — Слишком хорошо сыграно, даже для Снейпа.

— М да… но, тем не менее, я тебе говорю, — сказал Рон.

Гарри, нахмурившись, повернулся к другу.

— Ты же, тем не менее, считаешь, что я прав?

— Да, само собой! — поспешил заверить его Рон. — Серьезно, так и считаю! Но они то все убеждены, что Снейп в Ордене, так ведь?

Гарри ничего не ответил. Ему уже и самому приходило на ум, что это, скорее всего, и станет основным опровержением его показаний. Он уже слышал голос Гермионы: «Очевидно, Гарри, Снейп притворялся, чтобы выведать у Малфоя его замысел…».

Однако это было всего лишь воображение, ведь у Гарри не было возможности рассказать Гермионе об услышанном. Она ушла с вечеринки Снобгорна раньше, чем он туда вернулся, или раньше, чем встретил разгневанного Маклаггена. Гермиона уже легла спать, когда он пришел в общую гостиную. Рано следующим утром Гарри уехал в Нору вместе с Роном и едва успел пожелать ей счастливого Рождества и сказать, что по возвращении у него есть важные новости. Тем не менее, он не был до конца уверен, что она его слушала: Рон и Лаванда в это время прощались друг с другом у него за спиной совсем не на словах.

Но даже Гермиона не смогла бы отрицать один факт: Малфой определенно что то замышлял, и Снейп знал об этом, поэтому слова, которые Гарри уже несколько раз повторил Рону, а именно: «Я же говорил», — были вполне справедливы.

Гарри до самой рождественской ночи не удалось поговорить с мистером Уизли, который постоянно задерживался в Министерстве после работы. Семейство Уизли и их гости собрались в гостиной, которую Джинни так обильно украсила бумажными гирляндами, что создавалось впечатление, будто здесь произошел взрыв. Фред, Джордж, Гарри и Рон были единственными из присутствующих, кто знал, что ангел на макушке рождественской елки был не кем иным, как садовым гномом, который укусил Фреда за лодыжку, пока тот собирал морковь в саду для рождественского ужина. Это был самый ужасный ангел, которого когда либо видел Гарри. Он сердито взирал на всех свысока остолбеневший, раскрашенный золотой краской и наряженный в миниатюрную балетную пачку, с маленькими крылышками на спине, крупной лысой головой, больше напоминавшей картофелину, и довольно волосатыми ступнями.

Предполагалось, что все будут слушать трансляцию рождественского выступления любимой певицы миссис Уизли, Селестины Ворбек, чей голос трелью лился из большого деревянного радиоприемника. Флер, которая очевидно находила пение Селестины достаточно скучным, так громко разговаривала в углу комнаты, что нахмуренная миссис Уизли не отводила кончика палочки от регулятора громкости, чтобы певица голосила еще громче. Под джазовый ритм композиции «Котел горячей и страстной любви» Фред и Джордж и затеяли с Джинни игру «Взрыв Треск». Рон продолжал украдкой поглядывать на Билла и Флер, как будто ожидая каких то намеков. В это время Рем Люпин, который выглядел еще более истощенным, чем обычно, а одет был в лохмотья, сидел у огня, уставившись в пламя, как будто и не замечая голоса Селестины.

Наполни мой котел, и если тебе

Судьбой суждено преуспеть,

Горячей и страстной любви вскипячу,

Чтоб ночью тебя согреть.

— Мы под нее танцевали, когда нам было восемнадцать! — промолвила миссис Уизли, утирая глаза вязанием. — Ты помнишь, Артур?

— М м м? — переспросил мистер Уизли, задремавший над мандарином, который он очищал. — О да… замечательный мотив…

Сделав небольшое усилие, он выпрямил спину и обернулся к Гарри, который сидел рядом с ним.

— Прошу прощения за это, — сказал он, резким движением головы указывая на приемник, откуда слышался голос Селестины, перешедшей на припев. — Скоро закончится.

— Все нормально, — усмехнулся Гарри. — В Министерстве много дел?

— Очень, — ответил мистер Уизли. — Хотелось бы, чтобы мы добились чего то большего, чем три ареста за несколько месяцев. Сомневаюсь, что хоть один из задержанных настоящий пожиратель смерти — только никому этого не повторяй, Гарри, — быстро добавил он, неожиданно стряхнув с себя сон.

— Они еще не отпустили Стэна Шанпайка? — поинтересовался Гарри.

— Боюсь, что нет, — ответил мистер Уизли. — Я знаю, что Дамблдор пытался ходатайствовать за Стэна перед самим Скримджером… То есть все, кто его опрашивал, сходятся во мнении, что он такой же пожиратель смерти, как и этот мандарин… Но наверху хотят создать впечатление, будто в работе есть какой то прогресс, а «три ареста» все же лучше, чем «три ареста и освобождения»… Но опять таки, все это совершенно секретно.

— Я ничего не расскажу, — сказал Гарри.

Несколько мгновений он сомневался, думая, как лучше начать разговор о том, что хотел поведать мистеру Уизли. Пока он приводил мысли в порядок, Селестина Ворбек затянула балладу под названием «Ты очаровал мое сердце».

— Мистер Уизли, вы помните, что я вам говорил на платформе, когда мы отправлялись в школу?

— Я проверил, Гарри, — тут же ответил мистер Уизли. — Я пошел и обыскал дом Малфоев. Там нет ничего такого, чего не должно быть — ни сломанного, ни целого.

— Да, я знаю, читал в «Пророке», что вы его осмотрели… но я немного о другом… о немного более…

И он рассказал мистеру Уизли обо всем, что подслушал из разговора Снейпа с Малфоем. Пока он говорил, Люпин все больше поворачивал голову в их сторону, вслушиваясь в каждое слово. Когда рассказ был окончен, тишину нарушало лишь тихое пение Селестины:

«О, мое бедное сердце! Куда ты делось, очарованное…».

— Тебе приходило в голову, Гарри, — сказал мистер Уизли, — что Снейп просто притворяется?…

— Притворяется, что хочет помочь, чтобы выяснить замыслы Малфоя? — быстро перебил Гарри. — Да, я так и думал, что вы это скажете. Но откуда нам знать?

— Знать — не наше дело, — неожиданно заговорил Люпин. Он повернулся к огню спиной и теперь смотрел на Гарри мимо мистера Уизли. — Это дело Дамблдора. Он доверяет Северусу, что и нам неплохо бы делать.

— Но, — произнес Гарри, — просто допустим… просто допустим, что Дамблдор ошибается насчет Снейпа…

— Люди много раз такое допускали. Тут дело уже в том, доверяешь ли ты суждениям самого Дамблдора. Я, соответственно, доверяю Снейпу.

— Но Дамблдор может ошибаться, — возразил Гарри. — Он сам так сказал. А вам, — он посмотрел Люпину прямо в глаза, — вам честно нравится Снейп?

— И не нравится, и антипатии не вызывает, — ответил Люпин. — Нет, Гарри. Я говорю честно, — добавил он, заметив на лице Гарри появилось скептическое выражение. — Может быть, нам и не быть сердечными друзьями — для меня это слишком горько, учитывая то, что произошло между Джеймсом, Сириусом и Снейпом, — но я не забыл, как он каждый месяц готовил для меня аконитовое зелье, пока я в течение года преподавал в Хогвартсе. Причем готовил превосходно, и мне не приходилось мучаться, как обычно бывает в полнолуние.

— Но он «нечаянно» проболтался, что вы оборотень, и вам из за этого пришлось уйти! — рассердился Гарри.

Люпин пожал плечами.

— Эти сведения все равно бы просочились. Мы оба в курсе, что ему была нужна моя должность, и он мог бы нанести мне куда больший вред, испортив зелье. А он поддерживал меня в здоровом состоянии. Я должен быть ему благодарен.

— Дамблдор за ним присматривал, может, поэтому он не осмеливался портить зелье! — предположил Гарри.

— Ты его решительно ненавидишь, — со слабой улыбкой произнес Люпин. — И я понимаю, твой отец — Джеймс, Сириус — твой крестный. Ты просто унаследовал давнее предубеждение. Любой ценой расскажи Дамблдору все, что ты поведал нам с Артуром, но не жди, будто он разделит твое мнение или удивится этому рассказу. Может быть, Северус вообще расспрашивал Драко по предписанию Дамблдора.

«…и на куски его порвал, мое ты сердце не отдал!».

Селестина окончила песню на очень долгой и высокой ноте, из приемника раздались громкие аплодисменты, которые поддержала и восторженная миссис Уизли.

— Ужье закончилось? — громко спросила Флер. — Слава небьесам, это бильо ужасно…

— Может, пропустим по стаканчику на ночь? — так же громко спросил мистер Уизли, вскакивая с места. — Кто нибудь желает яичного коктейля?

— Чем вы занимались в последнее время? — спросил Гарри у Люпина, пока мистер Уизли спешно удалился готовить яичный напиток, а все остальные расслабились и стали беседовать между собой.

— О, я был в подполье, — ответил Люпин, — можно сказать буквально. Поэтому у меня не было возможности писать, Гарри. Посылая тебе письма, я мог бы себя выдать.

— То есть?

— Я жил среди моих собратьев, таких же как я, — сказал Люпин. — Оборотней, — добавил он, заметив недоумевающий взгляд Гарри. — Почти все они на стороне Вольдеморта. Дамблдору нужен был шпион, а тут я подвернулся под руку… готовенький.

В его голосе слышалась какая то горечь, и он, видимо, понял это — улыбка его стала более теплой, и Люпин продолжил:

— Я не жалуюсь, это необходимая работа, а кто мог справиться с ней лучше меня? Как бы там ни было, втереться к ним в доверие было трудно. При взгляде на меня сразу становится понятно, что я долгое время жил среди волшебников. Видишь ли, они ведь сами сторонятся нормального общества и живут на окраинах, воруют, а иногда и убивают, чтобы прокормиться.

— Как они могли встать на сторону Вольдеморта?

— Они считают, что с наступлением его владычества для них начнется новая, лучшая жизнь, — ответил Люпин. — А с Грейбеком так просто не поспоришь…

— Кто такой Грейбек?

— Ты о нем не слышал? — руки Люпина судорожно сжались на коленях. — Фенрир Грейбек, наверное, самый свирепый из ныне живущих оборотней. Он считает делом своей жизни убить или обратить как можно больше людей. Мечтает создать столько оборотней, чтобы их численность превысила количество волшебников… Вольдеморт пообещал ему добычу в обмен на услуги. Грейбек специализируется на детях… Кусает их, пока те еще маленькие, а потом растит вдали от родителей, учит ненавидеть обыкновенных волшебников. Вольдеморт грозится спустить Грейбека на маленьких мальчиков и девочек. Обычно эта угроза приносит свои плоды.

Люпин выдержал паузу и продолжил:

— Это Грейбек меня покусал.

— Что? — ошеломленно спросил Гарри. — Когда… то есть когда вы были маленьким?

— Да. Мой отец как то раз оскорбил его. Очень долгое время я не знал, кто именно набросился на меня. Мне даже было жалко его, когда я думал, будто он потерял контроль над собой, к тому времени зная, какого это — превращаться. Но Грейбек не такой. В полнолуние он подбирается как можно ближе к жертвам, чтобы не просчитаться с нападением. Он все планирует. И этого человека Вольдеморт использует, чтобы предводительствовать над оборотнями. Не скрою, что мои веские доводы сильно поколебали настояния Грейбека, будто оборотни заслуживают крови, будто нам следует мстить за себя нормальным людям.

— Но вы нормальный человек! — возмутился Гарри. — Просто у вас… у вас есть проблема…

Люпин рассмеялся.

— Иногда ты мне очень напоминаешь Джеймса. В компании он называл это моей «маленьким пушистой проблемой». У многих сложилось впечатление, что у меня есть плохо воспитанный кролик.

Он поблагодарил и принял предложенный мистером Уизли бокал яичного коктейля, при этом немного повеселев. На Гарри тем временем нахлынуло волнение: эта последняя фраза Люпина о Джеймсе напомнила ему о том, что он очень хотел спросить того кое о чем.

— Вы когда нибудь слышали о человеке по имени Принц полукровка?

— Что полукровка?

— Принц, — повторил Гарри, пытаясь прочесть на лице Люпина хоть какие то признаки узнавания.

— У волшебников нет принцев, — улыбнувшись, ответил тот. — Ты хочешь взять себе такое прозвище? Вообще то я думал «избранный» звучит вполне неплохо.

— Да не во мне дело! — возразил Гарри. — Принц полукровка когда то учился в Хогвартсе, у меня его старый учебник по зельеварению. Он весь его исписал заклинаниями, которые сам придумал. Одно из них Левикорпус…

— О, в свое время оно было очень популярно в Хогвартсе, — ностальгически заметил Люпин. — Когда я был на пятом курсе, в течение нескольких месяцев невозможно было двигаться, потому что ты был подвешен в воздухе за лодыжку.

— Мой отец применял его, — сказал Гарри. — Я видел в думоотводе, он направил его на Снейпа.

Он старался, чтобы его фраза звучала уместно, как если бы это было ненароком брошенное замечание, не имеющее особой важности, но не был уверен, что та произвела должное впечатление. Улыбка Люпина стала еще более сочувственной.

— Да, — ответил он, — но он был не единственным. Как я уже сказал, заклинание было очень популярно… Ты же знаешь, они приходят и уходят…

— Звучит так, будто оно было изобретено, когда вы учились в школе, — настаивал Гарри.

— Совсем не обязательно, — возразил Люпин. — Проклятия тоже входят в моду и выходят из нее, как и все остальное.

Он посмотрел Гарри прямо в глаза и тихо произнес:

— Джеймс был чистокровным, Гарри, и даю тебе слово, он никогда не просил нас называть его Принцем.

Отбрасывая притворство, Гарри спросил:

— И это не был Сириус? Или вы?

— Определенно нет.

— А, — Гарри взглянул на огонь, — я просто подумал… ну, он очень помог мне с уроками зельеварения, этот Принц.

— Насколько старая эта книга, Гарри?

— Не знаю, я никогда не проверял.

— Ну, ты бы мог получить представление, когда именно Принц жил в Хогвартсе, — сказал Люпин.

Вскоре после этого, Флер решила спародировать песню Селестины «Котел, полный горячей и страстной любви», которую подхватили все. Но когда миссис Уизли сверкнула в их сторону глазами, они восприняли это как сигнал ко сну. Они с Роном поднялись по лестнице до самого верха в спальню на чердаке, где уже была приготовлена складная кровать для Гарри.

Рон в тот же миг уснул, а Гарри залез в свой сундук, достал оттуда «Углубленное зельеварение» и забрался в постель. Он перелистывал страницы, пока наконец не нашел дату выхода на титульном листе. Книге было около пятидесяти лет. Ни его отец, ни друзья отца не учились в Хогвартсе в то время. Разочарованный, Гарри швырнул книгу обратно в чемодан, погасил лампу и зарылся в одеяло, думая об оборотнях и Снейпе, Стэне Шанпайке и Принце полукровке, постепенно впадая в беспокойный сон, полный крадущихся теней и криков укушенных детей…

— Она, должно быть, шутит…

Гарри мгновенно проснулся, обнаружив, что чулок, висевший на другом конце его кровати, разбух. Он надел очки и огляделся: крошечное окно было почти до верху завалено снегом, а перед ним, словно громом пораженный, Рон сидел в постели, рассматривая что то, похожее на толстую золотую цепь.

— Что это? — поинтересовался Гарри.

— Это от Лаванды, — возмущенно ответил Рон. — Может, она действительно думает, что я буду это носить…

Гарри присмотрелся внимательнее и прыснул от смеха. На цепи висели большие золотые буквы: «Мой возлюбленный».

— Мило, — сказал он. — Классно. Ты обязательно должен надеть это, когда увидишь Фреда и Джорджа.

— Если ты им расскажешь, — произнес Рон, заталкивая ожерелье с глаз долой под подушку, — я… я… я…

— Заикаться даже начал? — усмехнулся Гарри. — Да брось, думаешь, я расскажу?

— Как она могла подумать, что мне может понравиться нечто подобное? — вопрошал несколько потрясенный Рон у воздуха.

— Ну, припомни, — предложил Гарри. — Может, ты когда нибудь и обронил фразу, что тебе нравится разгуливать на людях с золотой цепью «Мой возлюбленный» на шее?

— Ну… на самом деле мы не очень много разговаривали, — сказал Рон. — Мы в основном…

— Целовались, — помог Гарри.

— Ну да, — согласился Рон. Он помедлил несколько мгновений, а потом спросил: — А Гермиона действительно встречается с Маклаггеном?

— Не знаю, — ответил Гарри. — На вечеринке у Снобгорна они были вместе, но не думаю, что зашло так далеко.

Когда Рон засунул руку дальше в свой чулок, его лицо немного повеселело.

Гарри получил свитер с большим золотым снитчем, вышитым на груди, который связала для него миссис Уизли, тяжелую коробку из «Удивительных Уловок Уизли» от близнецов и слегка влажную, отдающую запахом плесени посылку с надписью: «Хозяину. От Скрипуна».

Гарри уставился на сверток.

— Как считаешь, неопасно ее открывать? — спросил он.

— Там ничего опасного быть не может, всю нашу почту до сих пор проверяет Министерство, — ответил Рон, все же с подозрением рассматривая посылку.

— Я ничего не собирался дарить Скрипуну. Разве люди обычно дарят своим домашним эльфам рождественские подарки? — спросил Гарри, внимательно прощупывая сверток.

— Гермиона подарила бы, — сказал Рон. — Но давай вскроем ее и посмотрим что там, прежде чем ты начнешь испытывать угрызения совести.

Через мгновение Гарри громко завопил и вскочил с кровати: в посылке было полным полно личинок.

— Славно, — залился хохотом Рон. — Он очень заботливый.

— Да по мне уж лучше личинки, чем та цепь, — сказал Гарри, и его слова сразу же привели Рона в чувство.

Когда настало время рождественского обеда, все спустились к столу в новых свитерах. Все, кроме Флер (для которой, как выяснилось, миссис Уизли поскупилась вязать подарок) и самой миссис Уизли, щеголявшей совершено новой чернильно синей шляпой, украшенной мерцающими бриллиантами, похожими на звезды. На ее шее красовалось эффектное золотое ожерелье.

— Мне их подарили Фред с Джорджем! Разве не прекрасно?

— Ну, мы просто ценим тебя все больше и больше, мам. А теперь наша очередь опустошать чулки, — сказал Джордж, взмахнув рукой. — Дикой моркови, Рем?

— Гарри, у тебя в волосах личинка, — весело заметила Джинни, наклоняясь через стол, чтобы убрать ее. У Гарри по шее пробежали мурашки, которые не имели к личинке в волосах никакого отношения.

— Ужасно, — Флер жеманно пожала плечами.

— Действительно, — согласился Рон. — Подливки, Флер?

Рон, жаждущий угодить Флер, случайно расплескал подливку из ковша. Билл взмахнул палочкой и соус взвился в воздух, послушно опускаясь обратно в миску.

— Ты такой же отвратитьельный, как эта Тонкс, — обратилась Флер к Рону, наконец закончив целовать Билла в знак благодарности. — Она вечно что то прольивает…

— Я пригласила ненаглядную Тонкс к нам в гости, — сказала миссис Уизли, с силой ударяя морковью по столу и пристально глядя на Флер. — Но она отказалась. Ты с ней говорил, Рем?

— Нет, я уже давно ни с кем особо не общался, — ответил Люпин. — Но мне казалось, что у Тонкс есть своя собственная семья, куда она может пойти?

— Хм, — фыркнула миссис Уизли, — может быть. Но у меня сложилось впечатление, что она собирается провести Рождество в одиночестве.

Она раздраженно посмотрела на Люпина, как будто он был виноват в том, что Флер, а не Тонкс, вскоре выйдет замуж за ее сына, но Гарри, который в это время наблюдал, как Флер кормит со своей вилки Билла кусочками индейки, подумал, что миссис Уизли вновь затеяла давно забытую борьбу. Тут он вспомнил о вопросе, касающемся Тонкс, ответ на который никто не мог знать лучше, чем Люпин, человек, которому было известно все о патронусах.

— Патронус Тонкс изменил форму, — обратился к нему Гарри. — Во всяком случае, Снейп так сказал. Я не знал, что такое бывает. Почему патронус меняется?

Люпин потянул время, пережевывая индейку и проглатывая ее, прежде чем медленно ответил:

— Иногда… из за сильного потрясения… эмоционального удара…

— Он большой, и у него четыре лапы, — тихо сказал Гарри, пораженный неожиданно пришедшей ему в голову догадкой. — А… может это?…

— Артур! — внезапно воскликнула миссис Уизли. Она поднялась со стула, прижав руку к сердцу и уставилась в кухонное окно. — Артур… это Перси!

— Что?

Мистер Уизли оглянулся. Все тотчас обернулись к окну, Джинни даже приподнялась, чтобы лучше видеть. Там на самом деле был Перси Уизли, быстрыми шагами пересекающий заснеженный двор. Его очки в роговой оправе ярко блестели в солнечном свете. Однако он был не один.

— Артур, он… он с министром!

И действительно человек, которого Гарри видел в «Ежедневном Пророке», шел нога в ногу с Перси, слегка прихрамывая. Копна седеющих волос и черный плащ были покрыты снегом. Прежде чем кто нибудь успел хоть сказать хоть слово, прежде чем мистер и миссис Уизли успели обменяться изумленными взглядами, задняя дверь распахнулась, и на пороге появился Перси.

На мгновение повисла гнетущая тишина. Затем Перси довольно холодно проговорил:

— С Рождеством, мама.

— Ох, Перси! — вымолвила миссис Уизли, устремляясь к нему в объятия.

Руфус Скримджер задержался на пороге, опираясь на свою трость и улыбаясь той трогательной сцене, которая только что разыгралась перед ним.

— Простите за такое вторжение, — сказал он, когда миссис Уизли обернулась в его сторону, сияя от счастья и утирая глаза. — Мы с Перси были неподалеку — работали, знаете ли, — и он не смог устоять, чтобы не заглянуть сюда, повидать всех вас.

Но Перси не выказал ни малейшего желания поприветствовать хоть кого нибудь из членов семьи. Он стоял прямо, словно кочерга, и, явно чувствуя себя неловко, смотрел поверх голов всех собравшихся. Мистер Уизли, Фред и Джордж разглядывали его с каменными лицами.

— Прошу вас, входите, присаживайтесь, министр! — захлопотала миссис Уизли, поправляя шляпу. — Угощайтесь кусочком пудинга, или вы хотите чашку индейки? То есть…

— Нет нет, моя дорогая Молли, — сказал Скримджер. Гарри подумал, что он, наверное, уточнил ее имя у Перси, прежде чем войти в дом. — Я не хочу врываться без приглашения, меня бы вообще здесь не было, если бы Перси так не хотел повидать вас…

— Ох, Перси! — миссис Уизли, готовая расплакаться, потянулась, чтобы поцеловать сына.

— Мы заглянули всего на пять минут, так что я пойду прогуляюсь по двору, пока вы закончите с Перси. Нет нет, уверяю вас, я не хочу вам мешать! Что ж, если кто нибудь желает показать мне ваш замечательный сад… Ах, я вижу этот молодой человек уже закончил, почему бы ему не прогуляться вместе со мной?

Обстановка за обеденным столом заметно изменилась. Все перевели взгляд со Скримджера на Гарри. Казалось, никто и не заметил, что министр притворяется, будто не знает, как зовут Гарри. Никто не находил странным, что он попросил прогуляться с ним по саду именно его, хотя и Джинни, и Флер, и Джордж уже тоже подчистили тарелки.

— Да, ладно, — прозвучал в тишине ответ Гарри.

Уж его— то обмануть не удастся, что бы Скримджер не рассказывал, мол, они просто оказались поблизости, и Перси захотелось повидать семью… Должен быть настоящий повод для их неожиданного визита, и поводом этим было желание Скримджера поговорить с Гарри один на один.

— Все хорошо, — тихо сказал он, проходя мимо Люпина, приподнявшегося с кресла. — Хорошо, — добавил он, когда мистер Уизли уже открыл было рот, чтобы возразить.

— Чудесно, — сказал Скримджер, пропуская Гарри к двери у него за спиной. — Просто пройдемся кружок по саду, а потом мы с Перси уйдем. Так держать!

Гарри пересек двор в направлении заросшего, занесенного снегом сада Уизли. Скримджер, слегка прихрамывая, шел рядом. Гарри было известно, что раньше тот был начальником главного управления авроров. В отличие от полного Фаджа, носившего на голове котелок, Скримджер казался крепким и закаленным в боях.

— Замечательно, — сказал министр, останавливаясь у садовой изгороди, и взглянул на занесенную лужайку и едва различимые под снегом растения. — Замечательно.

Гарри ничего не ответил. Он мог поклясться, что Скримджер за ним наблюдает.

— Я давно хотел встретиться с тобой, — через некоторое время сказал он. — Ты знал об этом?

— Нет, — честно сказал Гарри.

— О да, очень и очень давно. Но Дамблдор так о тебя опекает, — продолжал Скримджер, — хотя это и естественно, конечно, естественно, после всего, что ты пережил… Особенно после того, что случилось в Министерстве…

Он ожидал, что Гарри скажет что нибудь, но ошибся и вновь заговорил:

— Я надеялся на беседу с тобой с тех самых пор, как занял свой пост, но Дамблдор, — и это понятно, как я уже сказал, — всячески этому противился.

Гарри молча ждал.

— А все эти слухи! — продолжал Скримджер. — Ну, разумеется, мы оба знаем, как подчас искажаются правдивые события… все эти россказни о пророчестве… будто ты «избранный»…

Наконец— то, подумал Гарри, они подбирались к сути дела, по которому явился Скримджер.

— Я так полагаю, Дамблдор обсуждал с тобой все эти вопросы?

Гарри задумался, стоит ли ему говорить правду или нет. Он окинул взглядом клумбы, испещренные следами гномов. Среди них зияла протоптанная прогалина, на которой Фред поймал гнома, теперь наряженного в пачку и красующегося на верхушке рождественской елки. Наконец, Гарри решился рассказать правду… во всяком случае частично.

— Да, мы об этом говорили…

— Говорили… говорили… — повторил Скримджер. Краем глаза Гарри заметил, как министр украдкой поглядывает на него, и поэтому поспешил сделать вид, что увлеченно разглядывает гнома, высунувшего голову из под заледеневшего рододендрона. — Так что же тебе сказал Дамблдор, Гарри?

— Простите, но это касается только меня и его, — ответил Гарри. Он старался, чтобы его голос звучал как можно более обходительно, и Скримджер, в свою очередь, отвечал ему так же дружелюбно и живо.

— Да да, разумеется, если это вопрос о доверии, я бы не пожелал, чтобы ты стал это разглашать… нет нет… в любом случае, имеет ли какое нибудь значение «избранный» ты или нет?

Гарри пришлось задуматься над этим вопросом на несколько мгновений, прежде чем он ответил:

— Я действительно не понимаю, о чем вы говорите, министр.

— Ну да, конечно же, для тебя это имеет чрезвычайное значение, — со смехом сказал Скримджер. — Но для сообщества волшебников в целом… это надежда, правда? То, что думают люди — вот что важно.

Гарри ничего не ответил. Ему показалось, что он начинает смутно понимать, к чему тот клонит, но не собирался помогать Скримджеру добираться до сути дела. Гарри сосредоточил взгляд на гноме, который теперь рылся в корнях рододендрона в поисках червей.

— Понимаешь ли, люди верят, будто ты «избранный», — вновь заговорил Скримджер. — Они считают тебя почти героем — которым ты, само собой, и являешься, Гарри, будь ты «избранным» или нет! Сколько раз ты уже сталкивался лицом к лицу с Тем Кого Нельзя Называть? Что ж, так или иначе, — поспешно продолжал он, не дожидаясь ответа, — дело в том, что ты, Гарри, символ надежды для многих. Сама мысль о том, что где то существует способный, а, может быть, даже судьбой назначенный уничтожить Того Кого Нельзя Называть… ну, естественно, она поддерживает людей. И я не могу этого не чувствовать. Когда ты все осознаешь, то, возможно, сочтешь это, ну, почти что своим долгом, встать бок о бок с Министерством, и поддержать всех.

Гному только что удалось схватить червя. Теперь он что есть мочи старался вытянуть его из мерзлой земли. Гарри не отвечал так долго, что Скримджер, переводя взгляд с него на гнома, наконец сказал:

— Славные малыши, неправда ли? Но что ты ответишь, Гарри?

— Я не совсем понял, чего вы хотите, — медленно проговорил Гарри. — «Встать бок о бок с Министерством»… что это значит?

— О, ну, конечно же, совершенно ничего затруднительного, уверяю тебя! — ответил Скримджер. — Если бы ты, например, время от времени показывался в Министерстве, то произвел бы нужное впечатление. Ну и, само собой разумеется, во время своего пребывания там, ты смог бы извлечь выгоду и для себя: возможность поговорить с Гавайном Робардсом, моим преемником в должности начальника главного управления авроров. Долорес Амбридж сказала мне, что ты лелеешь мечту стать аврором. Ну, это было бы очень легко устроить…

Гарри почувствовал, как в животе у него закипает ярость: так значит, Долорес Амбридж все еще в Министерстве?

— В общем, — сказал он, как будто пытаясь прояснить некоторые нюансы, — вы бы хотели создать впечатление, что я работаю на Министерство?

— Многим стало бы легче осознавать, что ты тоже задействован, Гарри, — подтвердил Скримджер, радуясь, что тот так быстро пошел ему навстречу. — «Избранный», ты же понимаешь… Все для того, чтобы обнадежить людей, чтобы им казалось, будто происходит что то захватывающее…

— Но если я буду постоянно бегать в Министерство, — сказал Гарри, все еще пытаясь говорить приветливо, — не покажется ли им, что я одобряю то, чем оно занимается?

— Ну, — ответил Скримджер, слегка сдвинув брови, — ну да, отчасти именно поэтому…

— Нет, я не думаю, что из этого что нибудь выйдет, — мило произнес Гарри. — Видите ли, мне не нравятся некоторые поступки, которые совершает Министерство. К примеру, заключение под стражу Стэна Шанпайка.

Скримджер молчал всего лишь мгновение, но его голос посуровел:

— Я и не ожидал, что ты поймешь, — в отличие от Гарри, он не сумел сдержать нотки раздражения, проникшие в его речь. — Сейчас опасные времена, и необходимо принимать определенные меры. Тебе шестнадцать лет…

— Дамблдору куда больше, чем шестнадцать, но он так же не считает, что Стэна следует заключать в Азкабане, — сказал Гарри. — Вы выбрали его в качестве козла отпущения, а из меня хотите сделать талисман на счастье.

Они долго и напряженно смотрели друг на друга. Наконец Скримджер, даже не пытаясь говорить сердечно, произнес:

— Я понял. Ты хочешь — как и твой кумир Дамблдор — разобщиться с Министерством?

— Я не желаю, чтобы меня использовали, — ответил Гарри.

— Да некоторые вообще считают, что быть полезным Министерству — твоя обязанность!

— Ну да, а некоторые считают, что обязанность Министерства — разбираться, настоящих ли пожирателей смерти оно помещает в тюрьму, — разгорячился Гарри. — А вы занимаетесь тем же, что и Барти Крауч. Вы разве этого не понимаете, все вы? У нас уже был Фадж, который прикидывался, будто все просто замечательно, когда людей убивали прямо у него под носом. Теперь вы сажаете не тех людей в тюрьму и пытаетесь сделать вид, будто на вас работает «избранный»!

— Так, значит, ты не «избранный»? — спросил Скримджер.

— Мне показалось, вы сказали, что это в любом случае не имеет никакого значения, — горько усмехнулся Гарри. — Для вас уж точно.

— Мне не следовало этого говорить, — быстро произнес Скримджер. — Это было бестактно…

— Нет, это было честно, — перебил Гарри, — Единственно честное из всего, что вы мне сказали. Вам все равно, буду я жить или умру, но вам не все равно, стану ли я помогать вам убеждать всех, что вы выигрываете войну против Вольдеморта. Я не забыл, министр…

Он поднял правый кулак. На тыльной стороне его замерзшей руки белыми шрамами сияли слова, которые Долорес Амбридж заставила его вырезать по собственной плоти: «Я не должен врать».

— Я не припомню, чтобы вы кинулись на мою защиту, когда я пытался рассказать всем, что Вольдеморт вернулся. Министерство не слишком хотело подружиться со мной и в прошлом году.

Тишина, повисшая над ними, была такой же ледяной, как и почва у них под ногами. Гному наконец то удалось вытащить своего червя и теперь он радостно присосался к нему, прислонившись к самым нижним веткам рододендронового куста.

— Что замышляет Дамблдор? — отрывисто спросил Скримджер. — Где он находится, когда его нет в Хогвартсе?

— Понятия не имею, — ответил Гарри.

— И ты бы не сказал мне, даже если бы знал, — проговорил Скримджер. — Так ведь?

— Да, я бы не сказал, — подтвердил Гарри.

— Ну, тогда мне придется выяснить правду другими способами.

— Попробуйте, — равнодушно ответил Гарри. — Но вы выглядите сообразительнее Фаджа, и я подумал, что вы будете учиться на его ошибках. Он пытался вмешиваться в дела Хогвартса. Как вы наверняка заметили, он больше не министр, а Дамблдор до сих пор директор школы. На вашем месте я бы оставил Дамблдора в покое.

Наступила долгая пауза.

— Что ж, теперь я вижу, что он над тобой славно потрудился, — сказал Скримджер, холодно и сурово глядя через очки в проволочной оправе. — Человек Дамблдора до мозга костей, да, Поттер?

— Да, — ответил Гарри. — Я рад, что мы наконец то с этим разобрались.

И, развернувшись спиной к министру магии, он быстро зашагал обратно к дому.