В. А. Сомов потому что была война

Вид материала

Книга

Содержание §2. Характеристика источников Первая группа источников – нормативные акты и акты исполнительных органов советского государства. Документы информационно-идеологического характера И.В. Сталина Вторая группа документов – источники личного происхождения.

Подобный материал:

• «Музыкальный образ войны», 40.9kb.
• Маркеловские чтения Внешняя политика СССР на Дальнем Востоке летом 1938г, 287.26kb.
• Не мой и не Асин: общий. А в общем ничей, потому что ни одна не захотела. Была еще, 86.66kb.
• Моя семья в годы великой отечественной войны, 14.55kb.
• Тест по теме «Северная война» Северная война это, 19.98kb.
• Закон Кыргызской Республики, 73.25kb.
• Й истории русской советской литературы начиналась так: 'Двадцать второго июня тысяча, 264.15kb.
• Выполнил Белоусов Сергей, 71.38kb.
• Тест по Наполеону Наполеон родился в 1769 году в городе Аяччо на острове, 76.24kb.
• Великая княгиня ольга александровна как благотворитель и художник, 247.82kb.

§2. Характеристика источников

Сложность историко-психологической реконструкции менталитета заключается, прежде всего, в том, что образ мышления (менталитет) составляет определенную тайну не только для историков (потомков), но даже для современников. Специфика сознания (массового и индивидуального) скрыта для исследователя, является для него «вещью в себе». Поэтому особо тщательное внимание исследователь должен уделить источниковедческому анализу. При этом необходимо учитывать, что особенности менталитета проявляются в конкретных поступках людей.

Круг возможных источников при изучении психологии труда, как отмечают Е.А. Климов и О.Г. Носкова, весьма широк. Это, в частности, «высказывания, предметом которых является психологический аспект труда отдельного человека или группы людей, включая характеристики и самого субъекта труда; факты, закономерности идеологии, образа жизни в той мере, в какой они позволяют характеризовать субъект труда, процессы труда, его организацию и т.д.¹

Е.Ю. Зубкова и А.И. Куприянов также считают, что «нет такого источника, в котором в той или иной форме не нашли свое отражение взгляды, мнения, настроения людей, их личные или групповые пристрастия, т.е. все то, что характеризует ментальный фонд. Меняется лишь иерархия источников: для изучения ментальностей важны в первую очередь не официальные документы, а материалы личного происхождения»².

Любое действие или бездействие человека обусловлено взаимодействием нескольких мотивационных факторов в его сознании. Принимая какое-либо решение, индивид руководствуется разными ментальными «расчетами». Реакция на внешние и внутренние условия (страх перед наказанием, страх смерти, голода, родственные чувства, месть за близких, корысть, альтруизм, вера в социалистические идеалы, любовь к Родине, ненависть к врагу и многое другое) так или иначе, отражается на деятельности человека.

Пытаясь реконструировать мотивацию поступков человека, исследователь, по сути, восстанавливает ментальные характеристики общества изучаемого периода. Поскольку всякая реакция общества в целом и отдельных граждан есть проявление общественного сознания, постольку все, что дает представление о поступках и их мотивации может рассматриваться как источник для изучения менталитета.

Одними из первых в отечественной науке, обративших внимание на возможность изучения исторических источников с точки зрения психологии, были И.Г. Белявский и А.П. Пронштейн¹. Они, в частности, считали, что «конкретное поведение каждого индивида зависит от его субъективной направленности и от самостоятельного выбора форм деятельности. Опираясь на данные психологии, можно более или менее точно понять особенности поведения каждого члена общества и степень его социальной обусловленности»². После этой статьи долгое время не появлялось работ, в которых бы затрагивались источниковедческие аспекты историко-психологического исследования, что было во многом связано с определенной социально-политической конъюнктурой³.

Ситуация изменилась с середины 90-х гг. ХХ в., когда среди наиболее перспективных направлений исторических исследований вновь стали рассматриваться аспекты социально-психологических характеристик общественного развития. Данная тенденция отразилась и на исследованиях, посвященных Великой Отечественной войне. Так, Л.Н. Пушкарев считает, что источником для изучения ментальности может быть все, созданное человеком и сохранившее дух своего творца. «Во всех типах, родах, видах исторических источников в той или иной степени оказывается зафиксированной ментальность человека (или любого коллектива), участвовавшего в их создании», – пишет автор¹.

Как заметил А.Я. Гуревич: «Для того, чтобы заговорили источники – творения людей изучаемой эпохи, им нужно задавать вопросы, которые продиктованы историку собственным временем, его актуальной человеческой проблематикой»². Данное утверждение, на наш взгляд, должно стать основой для полноценной «работы» с историческим источником.

По форме основная масса источников по изучению менталитета – письменные. Их анализ связан, прежде всего, с текстологическими особенностями, зависящими в свою очередь от авторства, условий и целей создания. По содержанию и происхождению все многообразие источников можно подразделить на: 1) документы властных (государственно-партийных) структур; 2) источники личного происхождения.

Источниковую базу исследования составляют, прежде всего, архивные материалы, а также опубликованные документы и материалы периодической печати. Причем значительное количество архивных документов вводится в научный оборот впервые. Это материалы Прокуратуры СССР (секретная часть)³ и местных (Горьковская⁴, Кировская⁵, Мордовской⁶ и Марийской⁷ АССР) прокуратур. А также материалы цензуры Всесоюзного радиокомитета⁸ и письма граждан в органы власти с просьбой помочь в восстановлении трудового стажа⁹.

Первая группа источников – нормативные акты и акты исполнительных органов советского государства. Законы, в которых выражалась воля государства и его политический курс, являются одним из главных источников для изучения политико-правовых факторов мотивации трудовой деятельности. С этой целью рассматривается законодательная база интенсификации труда в условиях войны: Конституция СССР, Уголовный кодекс, Кодекс законов о труде, Указы Президиума Верховного Совета СССР, Постановления СНК СССР, декреты ВЦИК, решения Государственного Комитета Обороны и др. Эти документы позволяют реконструировать правовые основы государственной политики усиления мотивации труда, показывают какими методами претворялась в жизнь политическая линия, сформулированная в законодательных актах. Являясь (как и остальные используемые в работе источники) продуктом человеческого сознания, они, с другой стороны, оказывали непосредственное воздействие на мотивацию поведения трудящегося населения. Восприятие человеком военного времени современных ему законодательных и административно-правовых актов невозможно проанализировать без обращения к их основам. Поэтому небезосновательным представляется рассмотрение правового поля воздействия на сознание трудящегося.

Как правило, документам государственных органов при изучении общественных настроений вообще, и в период Великой Отечественной войны, в частности, историки (и не без определенного основания) доверяют не особо. Е.Ю. Зубкова и А.И. Куприянов – одни из немногих современных исследователей, кто обратил внимание на особую значимость судебно-следственных материалов как источников по изучению общественных настроений¹.

Несмотря на то, что в основном эти материалы, как и материалы прокуратуры, отражают «не норму, а отклонение от нее, своего рода социальную патологию»², авторы призывают исследователей не пугаться получения возможных результатов исследования в «мрачных тонах». Именно изучение отклонений от нормы позволяет реконструировать и саму «норму», и политику власти в отношении ее (нормы) поддержания.

Кроме того, необходимо учитывать, что в кризисной ситуации войны возросла заинтересованность власти в достоверной информации с мест, на основании которой во многом принимались управленческие решения. Примером того, как строго относились в Прокуратуре СССР к достоверности предоставляемых с мест сведений, может служить секретное письмо начальника оперативной группы государственного советника Юстиции 2-го класса М. Рагинского и.о. прокурора Кировской области Пунгину от 12 декабря 1944 г. Работники прокуратуры Кировской области предоставили в Прокуратуру СССР недостоверный отчет о состоянии жилищного строительства на Омутнинском заводе. Когда это выяснилось, пришло указанное письмо, в котором говорилось: «По Омутнинскому заводу они допустили легкомысленное отношение и ввели в заблуждение прокуратуру СССР. Предупредите их, что в случае повторения подобных фактов, они будут строго наказаны»¹. Именно это обстоятельство позволяет рассматривать материалы прокуратуры как достоверно и реально отражающие определенный «срез» общественного сознания.

Материалы прокуратуры до сих пор не слишком активно привлекаются в качестве исторического источника. Большинство из них только вводится в научный оборот. А между тем они содержат значительное количество разнообразной информации, относящейся к периоду Великой Отечественной войны. Если материалы прокуратуры СССР имеют, в основном, обобщающий характер, то региональные документы содержат в себе яркие, иногда шокирующие подробности тех или иных явлений общественной жизни. Например, в отчетах прокурора Горьковской области Осипова прокурору СССР К.П. Горшенину каждые десять дней в первые месяцы войны фиксировалась общая обстановка с расследованием дел о распространении «ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения», приводились конкретные примеры антисоветских (контрреволюционных) высказываний, статистика правонарушений и др.¹ Материалы прокуратуры Кировской области содержат информацию о состоянии материально-бытовой базы в деревне, что было вызвано расследованием на протяжении 1943 и 1944 гг. ряда случаев каннибализма в г. Кирове и Кировской области². Кстати, автор впервые встретил документы о подобных фактах в открытом для исследователей доступе.

В принципе можно сказать, что разнообразие сфер прокурорского надзора, широта полномочий органов прокуратуры, необходимость государства в своевременной, оперативной и достоверной информации – вот факторы, которые придают документам центральной и региональных прокуратур несомненную ценность и значимость в качестве исторического источника для изучения общественных настроений населения периода Великой Отечественной войны.

Документы информационно-идеологического характера разнородны и неравнозначны по степени репрезентативности. Официальная информация (сводки, передовицы, репортажи с мест) партии и правительства публиковалась в печати с учетом ее доступности широким массам населения и имела, в основном информирующий или агитационный характер.

Периодическая печать стала источником при анализе некоторых аспектов исследования. Будучи на сегодняшний день достаточно изученным видом источника, что во многом объясняется его доступностью, периодическая печать, пресса, тем не менее, представляет значительный интерес с точки зрения реконструкции морально-психологической атмосферы формирования мотивации труда. Именно высокий эмоциональный потенциал, которым обладал ряд публикаций в прессе военного времени, предоставляет историку неоценимый материал для исследования. Об этом, в частности, писала исследователь Л.Д. Дергачева: «…...условия военного времени требуют от прессы более сильного, чем обычно, психологического влияния на читателя, поэтому в годы войны на первый план выдвигается ее агитационная роль. Для историка это не лучшая ситуация, поскольку публицистика с ее эмоциональным накалом не может беспристрастно отражать происходящее. Выход – в знании возможностей источника того или иного вида (что он в состоянии осветить подробно и правдиво, а что с определенными искажениями)»¹.

В материалах периодической печати не допускались упоминания фактов, которые могли бы возбудить тревогу среди населения, или настроить его против власти. Это дает исследователям возможность охарактеризовать состояние общества по принципу «от обратного»: чего боялась власть, что было знать «не положено», и, напротив, какую общественную реакцию необходимо было стимулировать.

В этом отношении показательны материалы цензуры всесоюзного радио. Радио в годы войны было одним из самых эффективных средств осуществления информационно-идеологического контроля. Историк советского радио Т.М. Горяева, считает, что «сила воздействия голоса без изображения на сознание человека обладает уникальными свойствами. Видеть говорящего – значит понимать, что мы слышим мнение одного конкретного человека, с которым мы можем не соглашаться. Голос-невидимка претендует на большее – на абсолютную истину в последней инстанции»². Именно поэтому содержание радиопередач – ценный и репрезентативный источник.

Тексты радиопередач хранятся в Государственном архиве Российской Федерации в фонде Р-6903 – Комитет по радиовещанию и радиофикации при СНК СССР. Анализ этих документов позволяет не только выяснить направленность и содержание ежедневных радиопередач, но и проследить за работой цензуры в период войны, выяснить какая информация не выпускалась в эфир. Документы представляют собой машинописный текст радиопередачи с отметками даты и времени выхода в эфир. Наибольшей ценностью при характеристике информационно-идеологического контроля обладают карандашные правки и пометки цензора – уполномоченного Главлита. Сравнение вычеркнутого или исправленного текста с первоначальным вариантом предоставляет возможность проследить «технологию» работы с массовым сознанием. После прохождения цензуры на тексте радиопередачи ставился штамп: «Передача в эфир разрешается».

Учитывая степень влияния на советское общество периода войны культа личности И.В. Сталина, можно также говорить о важности такого источника как его выступления и речи. Как отмечает В.В. Смолененкова: «Военные речи Сталина, их роль в формировании патриотического духа нации и, как следствие этого, в победе в Великой Отечественной войне, никогда не были исследованы в должной мере»¹.

В частности, выступление И.В. Сталина 3 июля 1941 г. Несмотря на то, что оно стало предметом довольно пристального рассмотрения в целом ряде работ², нам представляется целесообразным для решения исследовательских задач еще раз остановиться на его ключевых моментах. Выступления лидера государства в значительной степени формировали мотивационную сферу трудящегося гражданина. Содержание и форма сталинских обращений была довольно специфичной. В частности, на это обращает внимание психолог, Академик РАО Д.В. Колесов: «Цель идеолога – дать ключевые слова-стимулы, которые автоматически способны вызвать необходимую реакцию (настроение, отношение, действие) или же становиться центром обобщения в нужном направлении разрозненной информации, накопившейся в психике»^3.

Можно также согласиться с мнением исследователей воздействия языка на массовое сознание в советском обществе О.А. Мусориной, Е.Ю. Алешиной и Е.В. Кочетовой, которые считают, что: «Лапидарность сталинских высказываний находилась в общем русле его стиля. Эти цитаты легко запоминались, отвечая, по сути, требованиям современных технологий воздействия на массовое сознание»⁴. Содержание и форма высказываний И.В. Сталина говорят о том, что он и сам был неплохим психологом¹, был знаком с литературой по психологии², что подчеркивает силу воздействия его выступлений.

Учитывая то, что выступления лидера государства доводились до практически каждого гражданина (неоднократные повторы по радио, «громкие читки» агитаторов во время обеденных перерывов на предприятиях, регулярное изучение «речей товарища Сталина»), не оставалось, по сути, никого, кто бы не был знаком с их содержанием. Анализ его выступлений с точки зрения историко-психологической реконструкции позволяет не только выявить механизм формирования общественного мнения, но и диалектически указывает на содержание социальных ожиданий граждан. В работе анализируются, в основном, опубликованные речи и выступления И.В. Сталина, его статьи³.

Одним из самых оригинальных для историко-психологического исследования источников являются советские плакаты. Плакаты, как средство информационно-идеологического воздействия отличаются особой организацией формирования и подачи информации. Л.С. Вы­готский писал: «…...всякое произведение искусства естественно рассматривается психологом как система раздражителей, сознательно и преднамеренно организованных с таким расчетом, чтобы вызвать эстетическую реакцию. При этом, анализируя структуру раздражителей, мы воссоздаем структуру реакции»¹. Это утверждение выдающегося советского психолога, на наш взгляд, выражает возможность применения метода историко-психологической реконструкции эмоциональной сферы трудовой деятельности, которая формировалась плакатом как видом искусства.

Психологизм, определяющий отношение художника к конкретной ситуации, призыв к действию, неравнодушие – вот те особенности плаката, которые позволяют приблизиться к реконструкции эмоционально-психологической атмосферы, окружавшей трудящегося военного времени. Символизм, образность плаката были призваны вызвать у зрителя переживания и эмоции, аналогичные тем, что переживают герои сюжета².

В данной работе мы исходим из того положения, что плакат не только отражал действительность, отвечал «мироощущению борющегося народа»³, но и с помощью эмоций (через эмоции) оказывал влияние на поведенческую мотивационную сферу трудовой и общественной деятельности⁴. Другими словами, плакат был действенным средством формирования трудовой мотивации.

Вторая группа документов – источники личного происхождения. Этот вид источника очень важен для понимания специфики общественных процессов, выяснения мотивации поведения. Сознание человека, определяясь общественным бытием, в свою очередь, сказывается на выборе альтернатив поведения и этим диалектически оказывает воздействие на окружающий мир. Именно поэтому историческое бытие индивидуума также может стать объектом исследования при изучении массовой психологии, поскольку «общество как система в качестве последнего, неделимого элемента социума» состоит из «отдельного человека»¹.

О значимости изучения индивидуальной психики, как о необходимом условии получения нового знания о психологии социума говорил Л.С. Выготский. В работе «Психология искусства» он писал: «Именно психология отдельного человека, то, что у него есть в голове, это и есть психика, которую изучает социальная психология»². Говоря о соотношении индивидуальной и коллективной психики, он также подчеркивал их диалектическую взаимосвязь: «Мы имеем все основания утверждать, что с психологической точки зрения нет принципиальной разницы между процессами народного и личного творчества»³.

Одним из наиболее интересных, своеобразных и необходимых для проведения подобного исторического анализа видов исторических источников являются письма. Именно в письмах, как отмечает, в частности, И.Ю. Моисеева, не только содержалась информация, которая была особенно дорога для читателя, но с их помощью формировался образ врага: «негативный... несущий ощущение угрозы, чувство ненависти и презрения»⁴.

Письма, сами по себе отражающие специфический «срез» общественного сознания, в кризисной ситуации войны приобретали особое значение. Их изучение позволяет внести ощутимый вклад в изучение «человеческой истории», как определял ее А. Верт, «в отличие от истории войн»⁵. И хотя, как отмечает Н.Д. Козлов, «к настоящему времени издано более 180 сборников писем⁶, их объективное и «внеидеологическое» изучение, по сути, началось лишь недавно⁷.

При анализе источников подобного характера необходимо иметь в виду, что процесс написания письма, ожидание и чтение ответа – была для воина единственной связью с домом. Письма – мысленная, ментальная связь с родиной, с близкими – редкая возможность почувствовать тепло дома. Это не просто информативный документ, а еще и свидетельство того, что близкий человек жив, здоров и, значит, есть надежда на встречу. В этом смысле письмо несет особую энергетику ожидания и надежды. Смысл письма очень трудно понять тому, кто сам никогда не писал писем и не ждал ответа.

Уникальным источником личного происхождения, практически не привлекавшимся исследователями для характеристики трудовой мотивации, являются письма граждан во властные органы. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июня 1945 г. труженики тыла награждались медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны», а указом от 25 апреля 1975 г. медалью «30 лет Победы над фашистской Германией». Награжденные этими медалями получали определенные льготы и те труженики, документы которых были утеряны, либо они непредусмотрительно легкомысленно отнеслись к документальному оформлению награды, писали письма в архив с просьбой подтвердить их трудовой стаж. В этих письмах они, как правило, помимо прочего описывали свое отношение к характеру труда. Учитывая, что это не являлось главной целью написания писем, и, несмотря на то, что многие, естественно, описывали исключительно позитивные примеры, специфика данного источника позволяет довольно адекватно реконструировать некоторые стороны трудовой мотивации авторов писем.

Кроме указанных, в качестве источников для написания работы использовались письма граждан И.В. Сталину, написанные в предвоенный и военный периоды. Их авторы обращались к лидеру государства за помощью с личными просьбами. Форма обращения, содержание просьб и характер писем позволяют реконструировать образ И.В. Сталина в сознании авторов писем и его влияние на мотивацию труда.

В качестве одного из наиболее ценных источников большинством исследователей используются дневники участников и очевидцев событий. При всей индивидуальности, субъективности этого источника, он при пристальном анализе может предоставить историку много ценной информации. Еще в 1966 г. А.К. Уледов писал: «Бесспорно, есть большое различие между общественным и индивидуальным мнениями. Но почему же эти различия следует рассматривать в качестве преграды для познания общественного мнения?... общественное мнение представляет собой суждения, которые являются общими для целых социальных групп или всего общества, индивидуальное же мнение принадлежит личности и в нем всегда есть нечто, отражающее своеобразие ее жизненного пути, свойственное только ей. Однако как бы не различались общественное и индивидуальное мнения, они всегда связаны между собой»¹.

Дневниковые записи ценны не только тем, что они сделаны «по горячим следам», но и тем, что они в отличие от официальных документов содержат информацию неформального, зачастую противоречившего официальной идеологии характера. Именно это дает возможность исследователю проанализировать уникальные личностные аспекты общественной психологии.

Таким образом, говоря об использованных в работе источниках, необходимо помнить, что только комплексное их применение, предметный источниковедческий анализ с учетом системных процессов общественного развития может стать основой всестороннего научного анализа проблемы.

Глава II