Файзуллина Г. Ш. Как живёшь, музей? // Музеи Казахстана. – Астана, 2003. №2(3). – С. 51–54

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

Файзуллина Г.Ш. Как живёшь, музей? // Музеи Казахстана. – Астана, 2003. - № 2(3). – С. 51–54.

Аннотация. В данной статье на основе проведённого анкетирования среди 27-ми казахстанских музеев анализируются внешние характеристики музеев (время создания, количество сотрудников, наличие средств связи, статус, профиль). Также рассматриваются определение музеями собственной миссии, её формулировки. С терминологической позиции анализируются названия отделов по работе с музейной аудиторией. Таким образом, обозначаются подступы к основной проблеме исследования - культурно-образовательная деятельность музея в её различных аспектах.

Как живёшь, музей?

(К вопросу о самосознании и самоопределении казахстанских музеев).

Нахождение вне информационного поля имеет свои отрицательные стороны, например, «изобретаются велосипеды», без притока новой информации - «свежей крови» жизнь становится однообразной и «пресной». Но у всякого явления, как и у медали, есть оборотная сторона, так изоляция или не владение информацией активизирует собственные творческие возможности и так случается, что именно на периферии этого поля начинают свою жизнь интереснейшие проекты.

После распада СССР, в 90-ые годы ХХ в. музеи Казахстана (и не только) стали жить сами по себе. Разрушилась система связей, наступили «феодальная раздробленность» и информационный «вакуум». Поиски ответов на вопрос «почему» вне поля наших исследовательских интересов и возможностей, интереснее посмотреть и узнать «как» музеям жилось, с какими потерями или достижениями они выходили и выходят из этой ситуации.

До сих пор не было музееведческого анализа этой ситуации ни в изданиях Казахстана, ни России. Данная статья – это лишь попытка подступа к проблеме, попытка осознания и определения собственного места в системе формирующихся новых межмузейных связей. В силу субъективных причин (автор по специальности и опыту работы - «этнограф» и «музейный педагог») и объективных причин (особое положение «национального вопроса» в новых независимых государствах), ракурс рассмотрения проблемы был взят этнографический и музейно-педагогический.

Источником в исследовании стала анкета, на вопросы которой любезно ответили сотрудники 27 музеев Казахстана в апреле-июне 2003 года. Из 74-х музеев обозначенных в списке музеев Казахстана (данные были получены с сайта HeritageNet-Kazakhstan) в 54 были высланы анкеты с пустыми конвертами для ответов, из них одно послание вернулось, как не нашедшее своего адресата. Приятно отметить, что хотя вопросы анкеты были сформулированы на русском языке, три музея сочли возможным ответить на казахском.

Столь маленькая активность (ответила половина участвовавших в анкетировании) объяснима с позиции «ощущения в пространстве и времени» и мы можем только предполагать причины и мотивации не участия в анкетировании. Вот некоторые возможные из них. Не ответили в основном музеи изобразительных искусств, видимо потому что этнографические проекты в музее традиционно не сфера их интересов, да и вопросы в основном были сформулированы с ориентацией на историко-краеведческие музеи. Музеи, которые посчитали для себя обременительным труд по поводу формулировки ответов, не обнаружившие в результате анкетирования для себя конкретного результата (примета рыночного времени – работать на конкретный результат, иметь выгоду), не увидевшие в анализе «общего состояния работы с музейными посетителями» (из преамбулы) для себя проблемы. Может быть ещё сказалось неверие в эффективность профессионального сотрудничества (в преамбуле содержалась просто просьба о поддержке), или наоборот – анкета исходила из стен ЦГМ РК, который ассоциировался в восприятии как бюрократическое центральное учреждение и поэтому всплыла позиция «не должны – не будем» (это тоже можно рассмотреть с положительной стороны – люди научились говорить «нет» и осознали свою независимость). Музеи научились жить вне общего информационного поля или же научились формировать своё. Другие же ответили именно потому, что анкета была из ЦГМ РК. Так или иначе, те, кто ответил, явно ощущают необходимость в создании, в существовании профессиональных связей.

Состав вопросов почти совпадал с вопросами подобного анкетирования, проведенного среди участников I Всероссийской конференции детских музеев (Ярославль, апрель, 2001г.). Это было сделано намеренно, т.к. это создавало некоторые условия для сравнительного анализа. Просто в российской анкете в силу состава участников делался упор на музейно-педагогический аспект, а в казахстанской – на этнографический (в силу уже указанной выше причины – особое положение «национального вопроса» в новых независимых государствах).

Время создания ответивших музеев самое различное – самое раннее – 1832 год Западно-Казахстанского областного историко-краеведческого музея и 1915 год Восточно-Казахстанского областного историко-краеведческого музея, самое позднее – 1991 год Тарановского историко-краеведческого музея им. Б.Майлина и 1999 год Историко-этнографического музея миниатюрных скульптур «Гасырлар бесігі» и Детского музея «Шанырак».

По количеству штатных сотрудников музеи можно поделить на три группы – большие («ледоколы») – Центральный государственный музей Республики Казахстан (ЦГМ РК) (238), Государственный музей изобразительных искусств им. А.Кастеева (ГМИИ) (152), Восточно-Казахстанский областной этнографический музей (ВКОЭМ) (230 сотрудников, с филиалами).

Средние («теплоходы»), наиболее представленная группа – Государственный историко-культурный и литературно-мемориальный заповедник-музей Абая «Жидебай-Борили» (ГИКЛМЗМ) (75, включая филиалы), Западно-Казахстанский областной историко-краеведческий музей (ЗКОИКМ) (75), Южно-Казахстанский областной историко-краеведческий музей (ЮКИКМ) (66, с филиалами), Атырауский областной историко-краеведческий музей (АОИКМ) (51), Государственный историко-культурный музей-заповедник «Азрет-Султан» (ГИКМЗ) (51), Мангистауский областной историко-краеведческий музей (МОИКМ) (45), Восточно-Казахстанский областной историко-краеведческий музей (ВКОИКМ) (42), Актюбинский областной историко-краеведческий музей (далее - АОИКМ) (38), Кызылординский областной историко-краеведческий музей (КОИКМ) (38), Республиканский музей народных музыкальных инструментов им. Ыхласа (РМНМИ) (32), Карагандинский областной музей изобразительного искусства (КОМИИ) (27), Научно-культурный центр «Дом Ауэзова» (НКЦ) (22), Жамбыльский областной историко-краеведческий музей (ЖОИКМ) (21), Балхашский городской историко-краеведческий музей (БГИКМ) (15), Историко-краеведческий музей г. Риддера (ИКМР) (15), Талдыкорганский областной историко-краеведческий музей им. М.Гынышпаева (ТОИКМ) (7 н.с.).

Группа маленьких музеев («джонки») – Историко-краеведческий музей Мерке (ИКММ) (9), Зайсанский районный историко-краеведческий музей (ЗРИКМ) (5), Музей Сакена Сейфуллина (МСС) (5), Государственный Махамбетский историко-краеведческий музей (ГМИКМ) (4), Литературно-мемориальный музей Абая Кунанбаева (ЛММАК) (3,5), Тарановский историко-краеведческий музей им. Б.Майлина (ТИКМ) (3), Историко-этнографический музей миниатюрных скульптур «Гасырлар бесігі» (ИЭММС) (2), Детский музей «Шанырак» (ДМШ) (1).

По составу сотрудников выделяется Туркестанский ГИКМЗ «Азрет-Султан» – из 51 сотрудника зарплата 32 оплачивается со спецсчета музея. Оно и понятно – туристский центр, необходимость в гораздо большем количестве экскурсоводов, обслуживающего персонала.

Из 42 сотрудников ВКОИКМ – 22 научных сотрудника (для сравнения - в ЗКОИКМ из 75 – 18 н.с., в МОИКМ из 45 – 17 н. с.). Это отразилось в академической ориентации музея, так в ответе на вопрос о состоянии работы со взрослой аудиторией было особо отмечено традиционное для музеев направление и формы работы - «систематические семинары для учителей школ города и области, чтение лекций для учителей института повышения квалификации», т.е. в музее это направление поставлено на системную основу. Также в ответе о публикациях на первом месте стояло «сотрудники музея публикуют статьи в научных журналах, участвуют в написании учебников по природе и истории в соавторстве со специалистами других учреждений». Чувствуется, что этот музей нашёл свою нишу в относительно маленьком городе Усть-Каменногорске, где развивают свою деятельность ещё два других очень сильных музея, и это отразилось в кадровом составе сотрудников.

Приметой времени стала фраза о том, что наступивший век, это век интернета. Так ли это для музеев Казахстана. Из 27 музеев – в 12-ти есть факс, в 9 – электронный адрес, в 3-х – свой сайт в интернете. При таком состоянии дел можно ли говорить о том, что музеи не должны олицетворять собой традиционное застывшее учреждение. Чтобы в наше время стать мобильным, чутко и быстро реагировать на колебания на рынке «культурных смыслов», просто необходимо обеспечить музеи электронной связью. Для этого нужна особая государственная программа или особый грант от международной благотворительной организации.

Третий вопрос анкеты был сформулирован не совсем корректно (грамотно) – «Статус, (профиль музея)». «Скобки» как знак препинания, обозначающий пояснение предыдущего предложения, в вопросе были лишними. Отчасти и поэтому в ответах была некоторая путаница. В названии некоторых музеев, например, Государственный Махамбетский историко-краеведческий музей, или также в определении ГККП (государственное коммунальное казённое предприятие) уже был обозначен статус «государственный», поэтому музеи отмечали лишь профиль. Большинство других также не обозначили статус (статус – это скорее форма собственности), а только профиль. Может быть, это произошло от того, что до недавнего времени, в восприятии большинства все музеи были государственными (в том числе ведомственные и общественные) и сотрудники не посчитали необходимым отмечать и так «очевидные» (на их взгляд) вещи, ведь «частный музей» относительно новое явление. Разделение происходило только на территориальном уровне – республиканский, областной, районный, городской (РМНМИ – акцент на слове «республиканский», ТОИКМ, ВКОИКМ – «областной», ЗРИКМ – «районный», МСС – «городской»). Два музея НКЦ и ДМШ, государственный и частный, отметили свою структурную принадлежность другим организациям. Несмотря на обозначение в названии статуса, в ответе на вопрос чётко разделил статус и профиль Туркестанский ГИКМЗ («государственный (историко-архитектурный)»). РМНМИ не назвал профиль, т.к. важным для него является именно республиканский статус, этим как бы подчеркивалась уникальность музея.

Интересна попытка (нетрадиционный подход) ВКОЭМ обозначить свой статус как «комплексный музей», но, на мой взгляд, это определение всё-таки больше обозначает тип музея. Этот один из лучших на сегодняшний день музеев Казахстана сумел выйти из рамок, снять с себя «узкую одежду» музея только как этнографического. Ведь условия относительно небольшого города выдвигают требования расширения профильного и тематического диапазона деятельности музея: это и история, и природа, и архитектура и т.п. В то же время музей стал пространством общения и современного досуга - в музее есть специальный отдел организации досуга детей дошкольного и школьного возраста, состоящий из 4 человек, созданный на базе «Детского городка» фонда «Саулетай» с многочисленными игровыми площадками, горками, забавными домиками-избушками, палаточным индейским (!) городком, теннисным кортом и прочими аттракционами. Привлёк внимание «индейский городок» – здесь явно не краеведение, не этнография народов этого региона. Это скорее из концепции детских музеев, которые в своих интересах не ограничиваются местным уровнем, а мыслят в планетарном масштабе (2). Не отказываясь от основного направления, музей уловил тенденцию, требование времени, почувствовал обстановку периферийного города – чтобы выжить и быть при этом успешным и востребованным, надо быть «мастером на все руки», быть мобильным и чутко реагировать на интересы и запросы местного сообщества (так называемый «правильный маркетинг в музее» (3)). Поэтому то музей пошёл на расширение спектра предлагаемых услуг и тем, а следствием этого явилась смена музеем «исторического самосознания» на «комплексное» (с уточнением профиля – этнографический, естественно-исторический), как более точно определяющего истинное состояние дел.

Краеведческие музеи тоже являются комплексными музеями, но они ограничены рамками определённой территории и имеют предел тематического расширения направлений своей деятельности.

К категории «комплексных» музеев можно отнести и детские музеи (которые работают и на взрослую аудиторию, но всё-таки «дети» являются фокусной группой). В Материалах второго всероссийского научно-практического семинара (г. Омск, 22-24 октября, 1996 г.) были опубликованы тезисы моего доклада, где отмечалось, что «создание музеев, определяющих свой профиль как «детский», в малых городах, где основная группа музейных посетителей – дети, станет обычным явлением. И именно детские музеи, а не краеведческие, станут характерной чертой развития культурной среды малых городов» (4). Косвенным подтверждением этой идеи является определение ВКОЭМ как «комплексного музея».

К сожалению, при всей симпатии к этому музею, приходиться всё-таки констатировать некоторую «разбросанность» музея в осознании, рефлексии по поводу собственного амплуа и деятельности, не сформулировано назначение музея на языке миссии, полномочий, целей, задач, что обычно происходит при создании полнокровной концепции развития. Но это характерно и для многих других музеев.

Исходная причина такого состояния, на мой взгляд, лежит в неправильном осознании или неправильном формулировании миссии (в терминах американского менеджмента) музея. «Не последнюю роль здесь играют те смысловые оттенки, которые ассоциированы у нас со словом «миссия». Это и особое предназначение, и суровый путь, и монашеская обитель, и секретная задача, и многое другое из той же таинственно-священной сферы. Однако полезно вспомнить, что слово «миссия» произошло от очень простых значений: «посылка», «поручение». И в теории организационного развития «миссия» гораздо ближе к этому пониманию: это некий посыл, сообщение во внешний мир о том, что представляет собой организация.» (5). Поэтому то и в анкете вопрос был смягчен соединительным словом «или», и, таким образом, был поставлен знак равенства между «миссией» и «приоритетной задачей», что, по сути, было неправильным, но облегчало работу по заполнению анкеты.

Итак, «миссия организации - это, с одной стороны, тот самый «флаг», который нужен для презентации фирмы внешнему миру (в первую очередь клиентам), и то «знамя», под которое собираются люди, чтобы сплоченной командой воплощать в жизнь дела, которых ждёт от организации внешний мир… Сначала нужно определить ценности своей организации, особенности своей команды, особенности своего клиента, связать все это в единый, социально привлекательный образ – и работа выполнена.» (6). «Миссия учреждения культуры формируется как объективное, краткое и желательно вдохновляющее высказывание о смысле его деятельности и предназначении.» (7).

Какова же миссия музеев вообще и каждого музея в отдельности? Многие идут к этому понятию через определение музея. Одно из наиболее известных принадлежит русскому философу Н.Ф.Фёдорову (1829-1903) – «Музей есть не собирание вещей, а собор лиц» (8). С данным определением перекликается мнение Барри Лорда и Гэйл Д. Лорд: «Музеи – это не здания, в которых что-то находиться, и даже не собрания (не коллекции), которые в этих зданиях хранятся, хотя и то и другое само по себе важно. Музеи – это комплексные учреждения культуры, которые занимаются собиранием и хранением материальных носителей культурного наследия и, кроме того, разъяснением его смысла... Музеи … возникают потому, что разъяснение смысла сохраняемого ими наследия имеет большое социальное и даже политическое значение.» (9).

В «Кодексе профессиональной этики», принятом Международным советом музеев (ИКОМ) в 1986 году, есть определение музея (в виду раритетности издания приведу его полностью) как «постоянного, некоммерческого учреждения, призванного служить обществу и способствовать его развитию (выделено – мною, т.к. этим словосочетанием обозначено главное назначение, миссия музея), доступное широкой публике, занимающееся приобретением, хранением, исследованием, популяризацией и экспонированием материальных свидетельств о человеке и его среде обитания в целях изучения, образования, а также для удовлетворения духовных потребностей».

К сожалению, приходиться констатировать факт, что в «классическом» учебнике «Музееведение. Музеи исторического профиля.» в определении «музея» миссия пропала, растворилась в функциях (исчез ответ на вопрос – для кого). Например, «музей - … многофункциональный институт социальной информации, предназначенный (выделено – мной) для сохранения… ценностей, накопления и распространения информации… Музей комплектует, хранит, исследует коллекции музейных предметов, а также использует их в научных, образовательно-воспитательных и пропагандистских целях» (10). В силу доступности данного издания (другие таким тиражом не изданы) большинство сотрудников музеев продолжают им активно пользоваться. Вот некоторые формулировки миссий (приоритетных задач) казахстанских музеев: «миссия музея – комплектование, учет и хранение культурного наследия региона, страны; ввод в научный оборот памятников истории и культуры народов; пропаганда научных знаний по истории…» и т.д., «пропаганда исторических памятников и их охрана», «сохранение и популяризация произведений искусства», «проведение научно-исследовательской работы, просветительской пропагандисткой работы по истории возникновения…», «хранение культурно-исторических ценностей, пропаганда народных традиций и обычаев и приобщение к истории края» и т.п.

ВКОИКМ и АОИКМ использовали тот же метод, что и в учебнике - просто в ответе дали развёрнутое определение музея, из которого как бы становилась ясной приоритетная задача. Некоторые музеи дали краткие характеристики своих миссий - «пропаганда искусства», «экспонирование и сохранение», «изучение наследия и пропаганда», но в них исчез субъект, т.е. те, для кого это всё делается. (Храним, храним и всё для будущих поколений, а где оно, пресловутое «будущее поколение»? Когда наступит «завтра»?).

Пожалуй, приблизились к пониманию своей миссии (есть высокая цель и есть субъект) в МОИКМ и ЗКОИКМ - «содействие развитию духовного и морального потенциалов народов Казахстана» и «воспитание и привитие молодёжи любви к Отечеству, к истокам прошлого своего народа» (но эти важные части формулировок они всё-таки поставили после «поиска, изучения и сохранения исторических экспонатов; популяризации знаний» и «сохранения и пропаганды исторического прошлого»). В ЮКОИКМ – «донести до подрастающего поколения историю, культуру и традиции народов проживающих в ЮКО» (есть объект, территориальные рамки, но характеристика субъекта у областного музея должна быть шире, «подрастающее поколение» и «молодёжь» - это скорее из миссий детских музеев). В МСС – «популяризация жизни и творчества Сакена Сейфуллина, патриотическое воспитание».

Необходимо заметить, что формулировки миссий детских музеев России (11) и Казахстана построены более правильно, видимо так произошло от того, что эта была группа музеев, которые выбрали относительно новое направление в музейной деятельности, ориентацию на конкретную аудиторию (детскую или молодёжную). И поскольку они понимают на кого работают, постольку и выстраивается у них стройная зависимость миссии, целей, задач. Вот некоторые примеры: Детский Исторический Музей (Санкт-Петербург) – «формирование у подрастающего поколения исторического сознания и политической культуры», Детский музейный центр Государственного Владимиро-Суздальского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника – «формирование исторического сознания, приобщение детей к традициям национальной культуры, воспитание бережного отношения к историко-культурному наследию», Детский музейный центр Новгородского государственного музея-заповедника – «развитие общей культуры личности через активное использование историко-культурного наследия Великого Новгорода и потенциала Новгородского музея-заповедника», Музей «Гасырлар бесiгi» (Алматы) – «воспитание подрастающего поколения в духе любви к истории и культуре своей страны», Детский музей «Шанырак» (Алматы) – «воспитание свободного человека – гражданина демократической страны, формирование в нём активной жизненной позиции, умения достойно пользоваться правом выбора культурных ориентиров, привитие вкуса к общению с музейными ценностями».

Поскольку формулировка миссии заставляет задуматься о необходимости конкретного музея и перспективах его существования, поскольку она является основой его долгосрочной политики (Барри Лорд, Гэйл Д.Лорд), то становиться понятным, почему так важно хорошо и правильно сформулировать миссию, а вслед за ней и полномочия, цели и задачи музея. Это вопрос конкурентоспособности всех музеев, каждый из которых должен уметь ответить на серию вопросов «зачем?» и «для кого?».

Большая часть музеев использовала термин «пропаганда» в формулировках миссий, но необходимо заметить, что в последнее десятилетие (как известно по публикациям в российских изданиях) наметился отказ от употребления данного термина, который несёт на себе отпечаток идеологизированного советского прошлого. Более корректным термином является слово «популяризация».

Очень важно правильно использовать названия, термины, т. к. не только мы влияем на речь, но и она влияет на нас (лечение словом, «доброе слово и кошке приятно», «как ты лодку назовёшь, так она и поплывёт» и т.д.). Однако, тенденция использования устаревших терминов проявилась и в ответах на четвёртый вопрос анкеты - «Существует ли в музее специальный отдел (или отделы) отвечающиё за работу с посетителями и как он называется».

В большинстве музеев есть отделы, которые продолжают «носить одежду» оставшуюся с советских времён, когда на первом плане стояли интересы «масс» (пролетариата и пр.), а интересы личности всегда были в подчинении, когда в ходу были революционные слова-штампы – «идеологический фронт», «пропаганда революционных достижений искусства» и др. Это не значит, что в музеях по-прежнему не замечают личность, но в названиях отделов выражена традиционная ориентация на массовое обслуживание посетителей экскурсиями, где количественная единица измерения чаще всего «один класс». Так в шести музеях существует «экскурсионно-массовый отдел», в трёх – «отдел массовой и просветительской работы», в двух – «отдел научной пропаганды (или пропаганды истории и культуры)», в двух – «отдел просветительской работы».

Сегодня уже является признанным, что одно из назначений музея – образование культурой. Отсюда и термин, который обозначает одну из функций музея – культурно-образовательная деятельность. Ушли в прошлое, внеся свой достойный вклад в развитие музеев, и просветительная модель музеев (1870-1890-е гг. – середина 1920-х гг.), и политизированная (1920-1950-е гг.), и информативная (1960-е – середина 1980-х гг.). Актуальной стала коммуникативная модель музеев (конец 1980-х – 2000 гг.) (12). В связи с этим, наверное, стоит в музеях планировать не (в традиционных терминах) научно-просветительную деятельность, а культурно-образовательную, стоит отделы по работе с посетителями назвать, например, «отделами образования», «отделами реализации образовательных программ» или «отделами музейной педагогики» («наука изучающая образовательные аспекты музейной коммуникации» (13)).

Приятно отметить, что всё-таки в некоторых музеях используют современную терминологию. Например, в ЦГМ РК существует «отдел образования» и «отдел организации экскурсий и экскурсионного обслуживания» (очень корректно избавились от слова «массовый»), в КОМИИ – «отдел научно-методической работы и маркетинговых технологий», в ВКОЭМ – традиционный «отдел просветительской работы», но при этом и «отдел организации досуга детей дошкольного и школьного возраста» (отразилось понимание важности рекреационной функции музея и принятие «детей» как особой музейной аудитории со своим психофизиологическим восприятием и познанием мира). Да и в первом номере казахстанского профессионального издания, журнала «Музеи Казахстана» за 2002 год, есть две статьи, в названии которых употребляется термин «культурно-образовательная работа».

Естественно, что в маленьких музеях нет специального отдела по работе с посетителями. Но даже в некоторых средних музеях не выделяются особые штатные единицы для работы с посетителями (не приоритетная форма деятельности, как, например, в НКЦ), а просто эти обязанности перекладываются на научных сотрудников, и тогда восприятие музея зависит от собственной удачливости посетителя (попал в дежурство талантливого во всём научного сотрудника – повезло, знакомство будет захватывающим). Уже отмечалась особая специфика существования и развития ГИКМЗ (главный посетитель – турист), видимо из неё вытекает причина, по которой данный музей имеет один научно-исследовательский отдел, который отвечает за все виды деятельности музея. Как и у всякого явления в этом есть положительная сторона – каждый научный сотрудник владеет широким диапазоном знаний и навыков, возможна взаимозаменяемость сотрудников и т.д.

Каким же образом соотносятся названия и используемые формы и методы работы с музейной аудиторией – это следующий вопрос анкеты и другой части статьи.

А пока можно сделать предварительные выводы о том, что необходимы специальные семинары-тренинги (не конференции, которые отличаются малой эффективностью в плане обучения, развития) для музейных руководителей и сотрудников, на которых они могли бы приобрести знания и навыки по осознанию предназначения своей организации, по созданию «кратких и вдохновенных» формулировок и не только. Живое общение, обмен опытом на основе системности и преемственности помогли бы музеям осознать себя «во времени и пространстве».

Начало было положено в 1999 и 2000 гг., когда СЦСИ Фонда «Сорос-Казахстан» провёл два семинара с участием не только художественных музеев на темы «Открытый музей: стратегия развития» и «Фандрайзинг в музее», лекторами на которые были приглашены лучшие специалисты России по этим вопросам. Однако, в силу несколько других интересов организаторов (сфера современного искусства), впоследствии историко-краеведческие музеи остались в стороне, не вписались в программу подобных семинаров. Видимо, необходимы особые усилия со стороны государства и самих музейщиков (которые могли бы, например, создать свою профессиональную деятельную ассоциацию) в решении данных вопросов.

Коссова. И.М. Музей, образование, культура. Тенденции и перспективы на рубеже тысячелетий. // Музей. Образование. Культура. Процессы интеграции. – Москва. 1999. – С. 7.
Детский музей г. Ноябрьска. Концепция развития. – Ноябрьск-Москва. 1997. – 97 с.
Кэлайф Катерин (Katherine Khalife museummarketingtips.com). Что такое маркетинг в музее. // Информационный бюллетень №16 от «Содружества музейных работников Поволжья».
Файзуллина Г.Ш. Из концепции детского музея. // Проблемы культуры городов России. – Омск. 1996г. – С. 88.
НПО в образовании: стратегия выживания. Методические материалы. - Фонд Сорос-Казахстан, МОФ СЦПОИ. - Новосибирск, Алматы, 2000.
Там же.
Барри Лорд, Гэйл Д. Лорд. Менеджмент в музейном деле. – Москва. 2002. – с. 8.
Цит. по :Художественный музей в Сургуте. Концепция. – Сургут; Москва, 1994. – С.18.
Барри Лорд, … - с. 9.
Музееведение. Музеи исторического профиля. – Москва. 1988 – С. 18.
См.: Макарова Н.Г., Медведева Е. Б., Юхневич М. Ю. Детские музеи в России и за рубежом. - Москва, 2001. – 128 с.
Юхневич. М.Ю. Я поведу тебя в музей. Москва, 2001. – С. 19 –28.
Медведева. Е.Б. О значении термина «музейная педагогика» в теории и практике современной деятельности Российских музеев. // Музей. Образование. Культура. Процессы интеграции. – Москва. 1999. – С. 16.

Blog

Файзуллина Г. Ш. Как живёшь, музей? // Музеи Казахстана. – Астана, 2003. №2(3). – С. 51–54

Содержание