Geum.ru

Конспирология нашего времени пелевин В. О. «S. N. U. F. F»

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
Геннадий Муриков


КОНСПИРОЛОГИЯ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

(Пелевин В.О. «S.N.U.F.F», М., «Эксмо», 2012)


Виктор Пелевин написал новый роман. Как всегда у него – роман–шифр. Но это только с одной стороны, – а с другой сказано всё предельно ясно и с полной откровенностью. Нужно только уметь правильно читать – между строк. Собственно говоря, всё творчество Пелевина именно такое и есть. Всякая болтовня о постмодернизме или о так называемом «новом реализме» здесь ни к чему, потому что речь идёт о главном – о жизни и судьбе. Жанр «фэнтэзи» и «антиутопии» для автора не в новинку. Но за всякими штучками-дрючками всегда легко увидеть острый и пронзительный пелевинский взгляд. Взгляд на то, что с нами происходит. Жизнь вурдалаков, под которыми понимается политическая элита современной России, описанная в «Empire V» ничуть не изменилась и несколько лет спустя – об этом и «SNUFF». Расшифровку этого названия, и разные толкования того, что оно обозначает в тексте, мы оставим для любознательного читателя (в романе всё ясно растолковано), остановимся только на ключевых моментах.

Роман Пелевина не может, – а самое главное – не должен быть прочитан как «произведение литературы» в обычном смысле слова. Это опыт острой социальной сатиры в ряду аналогичных текстов Свифта, Салтыкова-Щедрина («История одного города»), «Мёртвых душ и даже, может быть, «Бани» Маяковского. Новый роман Пелевина – это не утопия и не антиутопия, это не прогноз и не пророчество. Это жёсткий и даже жестокий реализм (если видеть его в широком смысле). Как там в далёкие библейские времена сидели и рыдали «на реках вавилонских» несчастные израильтяне, так и нам, видимо, предстоит это сделать. Да что там «предстоит»! Все уже «при дверех есть».

Как известно, утописты и антиутописты рисовали то или иное общество «мёртвых душ», где «равенство» и «благосостояние» (или наоборот – убожество в равной ничтожности у Дж. Оруэлла или О. Хаксли) выглядели каким-то наваждением. Но почти не ставилось вопроса: а почему так вышло? В чём тайна власти? Злодейские йэху у Свифта, Собакевичи и Плюшкины или какие-нибудь Угрюм-Бурчеевы вроде как взялись из ниоткуда. Но ведь это же далеко не так! А как? Если кто-нибудь решит, будто я хочу сказать, что Пелевин дошёл до разгадки тайн мироздания, – то он ошибётся. Но поставить вопрос: что же с нами происходит? – автор не только смог, но и сделал это ответственно, хотя и конспирологически

Один из центров романа – вопрос о соотношении так называемой «реальности» с настоящей истиной, которая, может быть, и не имеет с ней ничего общего. «Реальность» – не более, чем иллюзия, – говорит нам автор, – созданная при помощи психологической инженерии или компьютерных средств. Это сильный аргумент против «новых реалистов», которые пытаются найти себя, ползая в грязи повседневности.

Волшебный мир замечательных интерьеров, пейзажей, чудесных видов, в котором живут представители высшей расы (в романе они скромно названы «людьми» в отличие от недочеловеков – «орков» – обитателей земной поверхности), витающие в виртуальном пространстве – не более, чем иллюзия. Но иллюзия, неизменно манящая к себе дикарей из «нижнего мира». Вспомним ранее из Пелевина: «бубен верхнего мира» и «бубен низшего мира».

В «Машине времени» у Г. Уэллса тоже были «элои» и «морлоки», но у Пелевина «элои» – это хваткие, себе на уме, хитрые, но в чём-то глуповатые (в своём самомнении) злодеи. «Морлоки» в романе – это «орки», они же урки, управляемые уркаганами. И «люди» в романе больше всего напоминают купающихся в роскоши (напомним, – иллюзорно-виртуальной) представителей оффшорного бизнеса, прежде всего из США (многие эпизоды романа – явная пародия на войну в Ливии, которая велась с помощью беспилотников, управляемых по «маниту» – мониторам). Одна из сквозных тем в романах В. Пелевина – это вопрос о том, что власть мало-помалу становится театром, буффонадой, клоунадой, вообще как бы несуществующим явлением рекламы. (Всё это мы видели на примере театральных московских митингов в декабре прошлого года.) Но это её внешний облик, а что за ним? На это Пелевин не отвечает. Весь мир компьютерным спектаклем, однако, быть не может. Но неужели он состоит в беспрерывной серии театрализованных войн, организованных с единственной целью – пощекотать нервы. Однако в них «орки», жители нижнего мира, гибнут вполне реально, хотя свою смерть воспринимают как животные – с равнодушием. И, конечно, основной упор здесь делается на всемогущество СМИ в современную эпоху. Жизнь и смерть орков для «людей» – не более чем зрелище гладиаторских боёв. Но вопрос, кто стоит за этим, – автор обходит молчанием. Может быть Маниту? В романе о вампирах был создан сказочный образ Великой Мыши, – здесь нет и этого. Неужели вся система только и создана для того, чтобы сладострастно упиваться своими как бы муками и наслаждениями? Такой вывод был бы печален.

«В своём рассказе я часто сбиваюсь на настоящее время», – констатирует автор, хотя и от лица своего героя, в самом начале, – и это не удивительно, потому что всё, что изображено в романе, это и есть настоящее время «орско-человеческой» цивилизации, героями которой являемся и мы, читатели этого повествования. «Суть происходящего требует частой ротации бирок и ярлыков», – сказано несколькими страницами ниже – и это закономерность нашего времени, сегодняшней «политкорректности», не позволяющей называть вещи своими именами. Автор раскрывает этот механизм, хотя опять-таки аллегорически и конспирологически. Что делать? Время такое, когда «герой нашего времени – это вертухай с хатой в Лондоне». Или, на худой конец, какой-нибудь филологический говнометарий (У Пелевина так названы гуманитарии, и это сказано с таким апломбом, как будто он сам дипломированный физик-ядерщик. – Г.М.), которого семь лет учили в университете фигурно сосать у кагана (Каганами в романе, – по-видимому, это намёк на Хазарию, изображённую Д. Быковым в романе «Ж/Д» –называются правители орков). У кого есть хата в Лондоне, мы и так знаем – это специфическая столица российского каганата. Ну, а что касается задач нашего образования, в том числе и университетского, – то это на совести автора. Мы, как говорится, «академиев не кончали», особенно таких.

В конце концов, разные фантасты, утописты и антиутописты рисовали общество, в котором господствует научно-техническая цивилизация со всеми её прелестями. Наше время добавило только электронику, компьютеры и прочие атрибуты Маниту. Но часто ли задумываются читатели, что всё это не более чем проявления прикладной магии, то есть способа воздействовать на мир, изменять и даже формировать его посредством (в данном случае) технологических заменителей. Ведь ещё социалист-утопист Ж. Фурье смело предполагал, что в грядущем обществе осуществятся такие изменения, что даже вода в морях и океанах будет сладкой, а не солёной. А сейчас сделать это проще пареной репы – достаточно простого внушения методами, описанными у Пелевина, и пустота засияет всеми возможными фантазийными расцветками.

Интересен вопрос о финале, как говорят гадальщицы, чем сердце успокоится. В одной из аллегорических повестей «Затворник и Шестипалый» Пелевин, изображая мир как птицефабрику по разведению бройлеров, всё же позволяет двум своим героям – курёнкам (ср. с орками) – всё же вырваться на свободу. В «SNUFF», напротив, гибнет весь мир «людей», а орки остаются. Едва ли можно сказать, что оптимизма у писателя прибавилось. Скорее наоборот. В финале «Железной пяты» у Джека Лондона, тоже вроде бы гибнет правящая диктатура. Но это лишь диктатура. У Пелевина же – это демократура. Впрочем, ясно сказано, что этот вопрос обсуждать запрещено, он за пределами «политкорректности». В государстве такого типа «за горло всех держит Резерв Маниту, ребята из которого не очень любят, чтобы о них долго говорили, и придумали даже специальный закон о hate speech (высказывание, сеющее ненависть). Под него попадает, если разобраться, практически любое их упоминание». Здесь читатель сразу вспоминает отечественные законы об экстремизме и «разжигании национальной розни», под которые уже попал Э. Лимонов – и «демократурная» власть сполна наградила его тюрягой.

Театрализованные войны и революции организуются тоже примерно так: «Войны обычно начинаются, когда оркские власти слишком жестоко (а иначе они не умеют) заявят очередной революционный протест (Вспомним Ливию, Сирию, теперь Иран. – Г.М.). А очередной революционный протест случается, так уж выходит, когда пора снимать очередную порцию снаффов» (т.е.видеороликов – реклам для любопытства людей. – Г.М.).

Снова мы вправе спросить автора, а не перегибает ли он палку, рассуждая о том, что всё определяется посредством влияния СМИ? Мы привыкли думать, что есть и другие интересы (не только интересы. А причины!) Оставим этот вопрос неразрешённым, тем более, что дальше излагается, как так называемый «боевой лётчик» летающей видеокамеры, которая нагружена бомбами и ракетами, совершает свои виртуальные подвиги. Оказывается, он просто сидит у себя дома, управляя беспилотником по «маниту-монитору» и подыскивает с помощью ракетных ударов наиболее подходящие и эффектные кадры. Ассоциация с войной в Ливии, выигранной альянсом НАТО с помощью аналогичных технологических средств, очевидна.

Ещё небезынтересная деталь – один из главных героев, из класса уже упомянутых «боевых лётчиков», которые ведут «атаки» на противника ожиревший, но активный Дамилола, говорит о себе так: «Я постхристианский мирянин, экзистенциалист, либеральный консервал, влюблённый слуга Маниту и просто свободный неангажированный человек». Кого-то это напоминает? Роемся в сознании – Уж не Д. Быков ли это? У Пелевина можно встретить и не такие штучки!

" «Американцы»... Америка, великая Америка, когда-то спасшая мир от Гитлера, бин Ладена, графа Драку (Дракулы? – Г.М.), Мегатрона и профессора Мориарти! «Американцы» снимают снаффы. Еще они делают маниту, по которым мы смотрим снаффы. И еще, конечно, печатают маниту, которыми мы за всё это расплачиваемся. (...) Завистники утверждают, что они втайне поклоняются огромной летучей мыши. Которую прячут где-то возле центрального реактора – и в её помёте якобы находят время от времени процессорные чипы новейшей архитектуры." Не забудем, что бог в масонском понимании,– «великий архитектор» мироздания.

А почему при демократуре так выпячиваются права половых извращенцев? – Для компенсации собственного бессилия, – отвечает автор. И самое главное, под конец, – это организация власти посредством сотворения в созданном ею видеомире некой «империи зла» – у Пелевина «орки-урки», противостоящие «людям». «ГУЛАГ в нашем обществе – вторая по значимости сила после киномафии. А может. и первая. Так сегодня думают многие – особенно те, кто видел наш последний мнемоклип. Тот, где радужная колючая проволока с окровавленной запиской:

Don’t FUCK

With the GULAG!

Никто не решается – дураков нет.»

Для того, чтобы зло осознавалось как таковое, нужно, чтобы его «назначили». Особенно на государственном уровне.

Империя зла – это термин президента Рейгана, но суть его с тех пор не изменилась. «Система пережила не только монголов, но и западный проект с которым находилась в отношениях заискивающего противостояния. Уникальный в истории случай, когда самопорабощение народа оказалось невероятно живучим социальным конструктом». Вывод автора состоит в том, что «без маниту они (т.е. орки) никто, а с маниту им кажется, что они «крутые», так как они – «галлюционирующие термиты, работающие в каменных сотах, где нет ничего, кроме видений распада». Это и есть реальность, над которой торжествует Маниту. И всё-таки, что такое Маниту или кто такой Маниту? Вот ещё одна версия. «Ежевика» (EJWiki.org - Академическая Вики-энциклопедия по еврейским и израильским темам) посвящает одну из статей Ашкенази, Иеhуда Леону (Маниту): рав. Иеhуда Леон Ашкенази (Маниту) (1922—1996)— еврейский философ каббалист один из ведущих преподавателей иудаизма во Франции после Второй Мировой войны. Вот и есть реальный Маниту.

Конечно, неприятно раздражает «энглизированный» (хотя и в рамках пародии) жаргон, на котором автор изъясняется с читателями. Здесь вместо главначпупсов и учраспредкомов 1920-х г.г. появились не менее дурацкие снаффы и офшары. Но это, как говорит вождь орков-урков – «детская болезнь левизны в коммунизме».


Санкт-Петербург

Январь 2012 г.

>