Дмитрий Иванович Хван
| Вид материала | Документы |
- Доклад по химии: «Дмитрий Иванович Менделеев», 35.99kb.
- Дмитрий Иванович Старченко : указатель, 453.18kb.
- Конспект урока по химии в 8 классе Тема : " Митя, Дмитрий, Дмитрий Иванович", 197.78kb.
- Андрей Дмитриевич Сахаров родился в Москве 21 мая 1921 г. Его отец Дмитрий Иванович, 369.46kb.
- Дмитрий иванович менделеев, 211.1kb.
- Дмитрий Иванович гениальный русский химик, физик и натуралист в широком смысле этого, 419.06kb.
- Методические рекомендации Косенков Дмитрий Иванович, педагог дополнительного образования, 564.96kb.
- Дмитрий Иванович Менделеев, 8.94kb.
- Биография. Дмитрий Иванович Менделеев, 119.05kb.
- Менделеев Дмитрий Иванович гениальный русский химик, физик и натуралист в широком смысле, 125.34kb.
Дмитрий Иванович Хван
Ангарский Сокол
Аннотация
Семнадцатый век на Руси – эпоха тяжелейших испытаний, неудачных войн и кровавых смут. На Романовых со всех сторон наваливался враг – и внешний, и внутренний, – норовивший урвать себе кусок.
Пропавшая во времени и пространстве российская экспедиция, осознавая особую миссию, уготованную ей в этом мире, решает помочь своему Отечеству. Вот только воспримет ли государь Михаил Фёдорович всерьёз ангарских людишек и их вождя Сокола, встреченных казаками на берегах далёкой сибирской реки, куда они были посланы на отыскание новых землиц, богатых серебром и соболями?
Люди Соколова между тем, достигнув берегов Амура, встречают своего главного противника – маньчжур. Новые столкновения ждут ангарцев – империя Цин не приемлет конкурентов на богатых землях Приамурья. Хватит ли у строящих свою державу сил превозмочь новые вызовы судьбы?
Дмитрий Хван
Ангарский сокол
Глава 1
Русия, Красноярск. 30 ноября 2014, раннее утро.
РУСАКОВ ПАВЕЛ КОНСТАНТИНОВИЧ, ВИЦЕ-СЕКРЕТАРЬ
ВЕРХОВНОГО СОВЕТА, СОВЕТНИК ПРЕЗИДЕНТА РУСИИ
ПО НАЦИОНАЛЬНЫМ ПРОЕКТАМ И МИГРАЦИОННОЙ
ПОЛИТИКЕ.
В столице лили холодные дожди. Осень была до крайности противна, словно мстила людям за все те сумасшествия, что они натворили с природой. Павел стоял у огромного окна в своём кабинете на сорок восьмом этаже нового министерского здания и смотрел вниз. По проспекту Мира сновали люди, спешащие на работу, раскрашивая серость погоды своими разноцветными зонтами. Проспект, закрытый для автомобилей, был полон и гуляющего люда, несмотря на непрекращающиеся дожди; в уютных, тёплых павильонах бойко торговали горячей пищей. Достаточно было выйти на улицу, чтобы попасть под соблазн ароматов мясной солянки или блинов с неисчислимым количеством начинок.
За четыре месяца, проведённые Павлом в столице, он так и не смог определиться с любимым местом для обеденного перерыва. Зато он определился с Ольгой, с которой познакомился по работе в ведомстве. Её, как и несколько сотен человек, вывезли в Красноярск из далёкого Сенегала, дабы уберечь от очередной межплеменной заварушки, недавно начавшейся в этой африканской стране после очередного убийства местного президента. Они обвенчались во Всехсвятской церкви, построенной в 1820 году бригадами енисейских каменщиков на деньги купца-мецената Захария Кузьмина. Отец Лазарь, погрузив супругов с головой в купель, провёл и обряд крещения.
Красноярск в последние годы активно строился, мораторий на очередное расширение столицы истёк, и главный город Русии кипел энергией, притягивая активных и дерзких людей, способных плодотворно работать на государство и себя. Так в столицу попал и Русаков. После бегства из ханьского лагеря в Туркестане он чудом пробрался через оккупированную ханьцами Монголию в Сибирь. Потом, с большим трудом добравшись до Охотска, контролируемого войсками САСШ, бежал в Америку, где в штатах океанического побережья возглавил комитет «Сражающаяся Русия», агитировавший бывших сограждан – жителей Аляски, а также общины русов в САСШ участвовать в освобождении своей родины. Комитет сумел укомплектовать людьми три дивизии и высадиться в Приморье, где шли активные бои американских и японских войск с ханьскими захватчиками. Однако вскоре Штаты вышли из войны, взорвавшись изнутри, раздираемые многочисленными противоречиями изначально искусственного образования.
Мексиканцы, наводнившие в своё время южные штаты многомиллионными антиправительственными и антивоенными акциями, оторвали от страны свои прежние земли. Негритянские массы, ведомые чёрными расистами и прикрывающиеся исламом, развернули настоящий террор против васпов, то есть белого населения САСШ. Коренные американцы в лице союза племён сиу образовали своё государство на территории штатов Южная Дакота, Небраска и Вайоминг, тяготевшее к Канадскому государству, менее затронутому конфликтами. Как и жители Монтаны, Северной Дакоты и Миннесоты, где белые составляли подавляющее большинство, они обратились к Канаде с просьбой принять их штаты в состав Канадского государства. Хуже дело обстояло с миллионами ханьцев, живших в Северной Америке.
Многочисленная ханьская диаспора Северо-Американских Соединённых Штатов вела настоящую партизанскую войну, идущую с переменным успехом и сопровождающуюся многочисленными жертвами среди мирного населения. В каждом североамериканском городе, кроме русской его части, существовал свой ханьтаун, что создавало громадные проблемы местной национальной гвардии и полиции. Ведь они не всегда успевали блокировать ханьские районы, и тогда это место превращалось в район ожесточённых перестрелок и поножовщины, бойни, в которой доведённые средствами массовой информации до полного отчаяния североамериканцы старались как можно скорее уничтожить ханьцев, которые якобы могут иметь у себя тактические ядерные заряды и бактериологическое оружие. Несмотря на то что ни разу ничего подобного не было найдено, истерия не унималась и погромы шли по всей Северной Америке.
Находясь со своими дивизиями в Приморье, Русаков удачно провёл переговоры с представителями деморализованной группировки американских войск и наладил полное их взаимодействие с Красноярском. Павла заметили представители новой власти, а его организаторские способности дали ему возможность показать себя на новом для него поприще.
По кабинету мягко прокатилась мелодия. Вздохнув, Павел прошёл к столу, лёгким движением ладони включил монитор новенького «Эльбруса» и принялся читать очередной запрос куратора расселения соотечественников из до сих пор охваченных беспорядками САСШ по нуждающимся в людях областям. На сей раз запрос переадресовывался от губернатора Даурского края.
Столица края, город Игнатьевск, пока что была не до конца восстановлена после яростных городских боёв, бушевавших там во время наступления американских войск и их союзников, филиппинцев и канадцев. Участвовали в освобождении Приморья и Даурии и союзники Русии – японцы и остатки корейской армии с новоизбранными ополченцами.
Однако американцам поначалу не везло: их, высаживающихся в корейских портах, легко смела лавина ханьских дивизий, до этого проутюжившая армию Кореи. Ханьцам сопутствовали успехи и в их компании в Туркестане, конфликт с Русией пока удерживался путём секретных переговоров Красноярска и Пекина. Развивавшееся было наступление на индийские войска вскоре затормозилось и превратилось в кровавое взаимоистребление великих народов. Войска Пакистана мало помогли ханьской армии, которая завязла на линии Ганга, а в распоряжение армии Индии постоянно прибывало вооружение и техника из Европы и САСШ.
В Малой Индии же шли упорные бои между проханьской Кампучией и армией Сиама – некогда тлевший пограничный конфликт между этими странами вырвался наружу. Кампучия получала добровольцев и вооружение из империи Хань и Вьетнама, но сиамцы держались стойко, не допуская прорыва кампучийцев.
В условиях мирового политического кризиса и азиатских войн заявила о самороспуске Организация Объединённых Наций, и так искусственно поддерживаемая лишь некоторыми европейскими странами, Русией и государствами Латинской Америки. НАТО, лишившись своего сильнейшего участника – САСШ, стало сугубо европейской организацией, ещё сильнее сплотив Европу. Страны старой Европы фактически объединились на одном пространстве, последним шагом к этому было юридическое закрепление этого факта. Но этот вопрос постоянно откладывался на заседаниях Европарламента. Много споров было и о столице Европы, вариантов было немного: Брюссель, Люксембург, Женева, Милан и Кёльн, горячие головы даже предлагали построить Европолис для оформления столичных функций, как однажды уже было сделано в Бразилии при схожей проблеме. Но это было не главное. Страх перед войной сплотил европейцев, которые осознали свою общность перед лицом реальной угрозы.
Да, тогда империя Хань напугала весь мир. Но лишь напугала, хотя и до холодного пота. И только политический коллапс Соединённых прежде Северо-Американских Штатов спас империю Хань. Но такое спасение было сродни выходу Французской империи из Великой Мировой войны в 1946 году, ненадолго оттянувшее крах немецкого государства. Ещё недавно, шестьдесят лет назад, империя Хань представляла собой с десяток враждующих между собой государств, где тянуть одеяло на себя пытались прояпонский Тайбей и прокорейский Циндао. Но родившийся в княжестве Гуандун некий господин Сунь Ятсен, в ходе революции сбросивший с трона в 1895 году гуандунского князя, бежавшего на Филиппины, возглавил первое революционное правительство в Азии. В ходе непрерывных войн и конфликтов республика Гуандун превратилась в империю Хань, которая объединила множество народов и племён и стремилась к дальнейшей экспансии. Империи были нужны полезные ископаемые, нефть и газ в первую очередь. Поэтому первый удар имперцев после провозглашения оной был направлен на прорусский Туркестан.
Легко перемолов армию Туркестана, ханьцы остановились было на границах Русии, Красноярск же готовил ядерные заряды и мобилизовывал дополнительные силы, перегруппировывая войска с запада на южные рубежи – Иртыш и южносибирские степи.
Русаков тогда находился в Павлодаре, в составе 14-й отдельной танковой бригады, переброшенной на берега Иртыша из Люблина ещё несколько месяцев назад, когда ханьцы штурмовали столицу Туркестана Кашгар. Внезапная нелогичная и самоубийственная атака имперцев на областной центр Иртышской области привела к тому, что малочисленные на то время части русских войск были попросту задавлены количеством ханьских солдат. Техника имперцев, пусть и во многом уступающая даже туркестанским вариантам лицензионной русской техники устаревших модификаций, тоже брала числом. Вал ханьцев, старавшихся разрезать Русию пополам по линии Оби, был остановлен только у пригородов Тобольска и Тюмени.
Русаков к тому моменту уже пробирался к Охотску, сбежав из ханьского лагеря для русских военнопленных.
– Павел Константинович, к вам посетитель. Сергиенко Николай Валерьевич, профессор, заведующий лабораторией в Петербургском институте ядерной энергетики. Записан на приём около месяца назад по вопросу личного характера, – сухо сообщил динамик голосом секретаря.
– Проси войти, Антип. – Русаков придавил клавишу связи.
В дверь, открытую Антипом, вошёл невысокий моложавый мужчина лет сорока – сорока пяти в очках с тонкой оправой и с кожаной папкой в руках.
Секретарь вопросительно посмотрел на Русакова, тот ему кивнул, и Антип неслышно закрыл за собой дверь.
– Здравствуйте, Павел Константинович, вы меня, наверное, не помните…
– Извините, нет. Изложите свой вопрос конкретней, пожалуйста, у меня не так много времени.
– Меня зовут Николай Валерьевич Сергиенко, я занимаюсь проблемами пространственно-временного коридора, я уже связывался с президентом шесть лет назад. Мой проект на Новой Земле…
– Я вас помню, – сухо заметил Русаков, – ваши эксперименты с каналом стоили государству немалого расхода средств, а пятьдесят шесть человек безвозвратно исчезли.
– Это трагическая ошибка! И она сейчас может быть исправлена. Я и моя команда работали эти годы над усовершенствованием нашей аппаратуры, и нам это удалось! – возбуждённо уверял собеседника Сергиенко.
– Удалось что? – тихо проговорил Русаков.
– Мы сможем открывать и закрывать канал между мирами, независимо от прихоти сил, его контролирующих. – Пальцы профессора, лежащие на столе, мелко подрагивали от нервного напряжения.
– Но как? Силы природы – это вам не игрушки, мы до сих пор не познали всю её суть, как вы можете заявлять о полном контроле?! – убеждённо воскликнул Павел.
– Дискретные вихревые потоки электрического смещения поля – вам что-нибудь это говорит?
– Нет, я не физик. Меня назначили управлять людьми, проектами, бюджетами, сметами, распределением и логистикой денежных средств, специалистов и прочее. Я же не буду вам сыпать терминами своего направления. – Павел чувствовал, что начинает злиться.
– Извините меня, – негромко сказал Сергиенко.
– Чем вы сейчас занимаетесь? – Павел взял свой ежедневник, готовясь записать данные профессора.
– Я заведую лабораторией исследований электромагнитных полей в одном из закрытых петербургских институтов, и мне нужна ваша помощь в организации новой экспедиции на Новую Землю, – глухо пробасил Николай.
– А, это бывший Рижский технологический?
В давние времена ещё, в городе, отнятом у немцев, на месте их столицы был построен Петербург. Этот город, вначале называвшийся Санкт-Петербургом, был настоящей загадкой для историков – до сих пор точно не ясно, в честь кого он был назван. То ли в честь генерала Петра Саблина, воевавшего в то время с немцами, то ли в честь святого апостола Петра, ведь город был взят 29 июля. Но тогда почему не Петропавловск, ведь это день почитания первоверховных святых апостолов Петра и Павла. В годы правления социалистов Петербург, в угоду интернациональным связям с их немецкими коллегами, был переименован обратно в Ригу. Ну а потом, после того как власть их кончилась, балтийский город стал Петроградом.
– Ладно, Николай Валерьевич, я сделаю всё от меня зависящее. Я свяжусь с людьми, я…
– Минутку, Павел Константинович. Прежде чем связываться с кем-либо, постарайтесь правильно ограничить круг извещаемых об этом людей.
– Да, конечно! Я вас понял, Николай Валерьевич. Я свяжусь с президентом, надеюсь, он также согласится на вашу авантюру, как и прошлый президент.
– Тут, – профессор положил на стол свою папку, – всё, что нужно для осуществления проекта. Там же и результаты наших исследований. Ознакомьтесь – и вы убедитесь, что это не может быть авантюрой. Там итоги многих лет нашей работы.
– Обязательно, – заверил собеседника Русаков.
– Вот мой номер телефона, – Николай положил поверх папки свою визитку, – прошу звонить в любое время дня и ночи.
Через двадцать часов Русаков разговаривал с президентом Русии. Кормильцев заинтересовался проектом, но более всего он спрашивал о причинах произошедшего с ним провала ранее.
– А какова вероятность положительного исхода проекта, Павел Константинович?
– Честно говоря, я не знаю точно, Илья Михайлович. Но профессор Сергиенко уверяет, что на этот раз он учёл все ошибки и недочёты, что помешали работе его аппаратуры в прошлый раз.
– Если канал откроется, будет ли поддерживаться его рабочее состояние?
– Неизвестно. Сейчас нельзя сказать утвердительно, только после испытаний на месте перехода.
– То есть вы предлагаете сущую лотерею? – Взгляд Кормильцева остановился на карте Русии, занимавшей практически всю стену кабинета президента.
Негромко пискнул динамик, Кормильцев утопил клавишу приёма:
– Да, Миша?
– Илья Михайлович, губернатор Терской области Апанасенко Богдан Петрович… – Голос секретаря президента казался встревоженным.
– Миша, выводи на связь!
– Алло, Илья Михайлович! Алло!
– Да-да, Богдан Петрович, я вас слушаю!
– Товарищ президент! Я сейчас нахожусь в Наурском районе, сегодня, в десять часов утра, было совершено очередное нападение на автоколонну переселенцев, которые, согласно вашему указу, были командированы на поселение в станицу Наурская.
– Жертвы? – устало произнёс президент.
– Погибли все: двадцать один военнослужащий внутренних войск, четыре милиционера из Наурского РОВД, шесть казаков Кубанского войска и гражданские, семьдесят девять человек, включая женщин и детей.
– Проклятие! Какие мероприятия проводите, допросили жителей станицы?
– Жители в один голос уверяют, что никого не видели, а через село никто с оружием не проходил.
– Ладно, с вами вскоре свяжутся, Богдан Петрович. – Кормильцев потёр глаза и откинулся в кресле, о присутствии Русакова он будто забыл.
Четыре года назад после отмены всех автономий и национальных республик, что были организованы в период недолгого, но бурного правления социалистов, в пользу областного и краевого деления страны в Русии первое время было спокойно. Нет, национально озабоченные господа немного побузили в Казани, Уфе, Якутске и Грозном. Некоторые, вроде Сыктывкара, Йошкар-Олы или Туры, казалось, не заметили произошедшего, некоторые, как обычно, взяли под козырёк очередному указу, исходящему тогда ещё из Москвы. А вот на Кавказе ситуация не успокаивалась. Спонсоры из стран Персидского залива и эмиссары Европейского союза всячески подталкивали полевых командиров на антиправительственные акции, которые, естественно, были направлены в основном против гражданского населения. В последнее время акции стали особенно часты.
– Миша, – Кормильцев нажал клавишу связи с секретарём, – сейчас свяжешься с Апанасенко. Он тебя сведёт с людьми, имеющими информацию по данному и прошлым эпизодам. Потом составляй статью для СМИ, пусть поднимут шумиху, статистику ещё со времён социалистов подними. Будем готовить народ к референдуму – надо отделять этот регион, не стоит он этих жертв. Кроме казачьих равнин, конечно. Всё, работай. – Прошло несколько минут в полной тишине, Русаков нервно заёрзал в кресле. – Павел, я о вас не забыл.
Президент встал из-за стола, прошёлся к окну и потянулся, разминая руки и плечи. Задумчиво глядя в окно на открывающийся из него вид на парковый комплекс, Кормильцев проговорил:
– Сделаем так: ваш профессор получит финансирование на начальный этап проекта, а лишь потом, представив детальный отчёт о его развитии, запросим согласия Совета на полноценное финансирование.
– Большое спасибо, товарищ президент!
– И ещё, Павел Константинович, вы помните легенду о том, как великий князь Вячеслав Сокол оказался в Сибири?
– Ну да, преследуя уходящие остатки Золотой Орды, волынский князь Вячеслав Сокол достиг Ангары, разбив там золотоордынского хана Немеса и его сыновей – военачальников Тутума и Хатысму.
– Это официальная история, Павел, но есть и иная история – о том, что некая экспедиция с Новой Земли ушла в такой же пространственный коридор, что открылся тоже шесть лет назад, тоже в 2008 году, тоже именно в этом месте. А до этого в 1991 году в этой же аномалии пропали два человека, точно так же, как и первые наши двое учёных, и тоже в 1991 году. Только всё это было в другом, каком-то параллельном развитии истории, но с тем же летосчислением, в этом вся загвоздка – мы думаем, что наши сородичи или даже, можно сказать, современники владели такой технологией, что смогли открывать такой канал, что и пытаемся сейчас сделать мы в лице профессора Сергиенко. Если сможет – быть ему академиком да лауреатом премии дома Вельских.
Члены бывшей царской фамилии сейчас проживали на Аляске, в Ново-Архангельске. После революции социалистов монархия в Русии была упразднена, а члены царской фамилии бежали на Аляску, которая объявила о своей независимости от новой власти. Там же они и находились до сих пор. Много раз в последнее время возникали инициативные группы за возрождение монархии, хотя бы и в декоративном виде, пусть только на Аляске, но пока глава дома Курбат Стефанович Вельский отказывался как от какого-либо официального статуса своей семьи, так и от обсуждения этого вопроса. Покуда не произойдёт воссоединения Аляски с Русией.
– Но почему мы этого не знаем? – изумился Русаков.
– Как не знаем? А теория академика Чудинова? – улыбнулся Кормильцев.
– Так его опошлили и заплевали, превратив в изгоя от науки!
– Это только так считается, а на самом деле академик Чудинов ведёт свою работу под нашим чутким патронажем, – ещё раз удивил Русакова президент.
– Так вы даёте своё согласие на проект, Илья Михайлович? Там осталось пятьдесят шесть, нет, пятьдесят восемь граждан нашей страны, – тихо сказал Русаков.
– Да, это и заставило меня дать вам положительный ответ. Я поговорю с товарищами и думаю, что Верховный Совет одобрит вашу идею. Павел, с вами вскоре свяжутся. – Президент дал понять, что встреча окончена.
Архипелаг Новая Земля, залив Каменный.
Июль 2015.
Оставшиеся с момента прекращения проекта семилетней давности, постройки на полуострове Утиный поддерживались в рабочем состоянии жителями из стоящего напротив посёлка Каменка. Сегодня все замки были сняты, а сам объект расконсервирован. Казалось, жизнь снова вернулась в это опустевшее, покинутое людьми место. Снова принимал непрофильные рейсы аэродром в Каменке, снова сновали погрузчики, наполняя аппаратурой и иными грузами пустые ангары и склады. Жилые помещения заселялись людьми. Вместо использовавшихся ранее в охране объекта, в пожарном порядке, морских пехотинцев, МВД направило на Новую Землю группу спецназа под командованием майора Матусевича.
Профессор Сергиенко со своей командой занял ангар, в котором ранее он же и работал. Сейчас учёные всё делали в спешке, стараясь успеть провести первые опыты как можно быстрее, дабы отчитаться перед президентом. Сергиенко следил, чтобы спешка не помешала делу, но, слава богу, работали профессионалы, и вскоре аппаратура была налажена, каналы связи настроены и объект был готов к работе. В ангаре, построенном над бывшей тут семь лет назад аномалией, собрались практически все участники второго проекта. С двух сторон работавшего ранее в этом месте прохода между мирами стояли установки, чуть не соприкасаясь выходящими из них широкими трубами с расширением на концах, толстые кабели от которых тянулись к аппаратуре, стоящей в ангаре.
– Начинайте! – крикнул срывающимся от волнения голосом Сергиенко.
Трубы аппаратов загудели. Так продолжалось несколько минут, казалось, что ничего не происходит. Однако пунцовый от волнения Сергиенко с надеждой вглядывался в дисплей, выводящий данные о состоянии поля в месте работы аппаратов, и что-то объяснял находящимся рядом коллегам.
– Проход будет открыт, если мы увеличим мощность аппаратов!
– Когда это будет, сегодня успеете? – осведомился Матусевич.
– Да, конечно сегодня. Но понадобится некоторое время, – ответил Сергиенко.
Майор кивнул и отошёл. Профессор понимал, что главный на площадке – это майор, и с этим приходилось мириться – полный контроль был более чем логичен в таком проекте. Через несколько часов после настройки оборудования и тестов аппаратура была готова для второго запуска.
– Давай! – Николай Валерьевич махнул рукой.
Опять раздалось мерное гудение. Матусевич изменился в лице – на него начало действовать то колебание пространства, что в своё время замечали первые исследователи.
– У меня нутро ходуном ходит! Это нормально?! – выкрикнул он Сергиенко.
– Это замечательно, Игорь Олегович! – с сияющим от счастья лицом прокричал профессор.
Сергиенко схватил со стола лежавшую на нём каску майора и запулил её в марево аномалии, та моментально исчезла без следа. Матусевич открыл рот, не успев даже ничего сказать разошедшемуся профессору, который издал победный рёв, когда каска исчезла.
– Человек сможет пройти через аномалию? – уже деловым тоном осведомился майор.
– Сначала надо провести ещё один тест. – Сергиенко торопил своих людей, которые настраивали аппарат, стоящий на гусеницах, пытаясь добиться того, чтобы он был высотой со среднего человека. – Запускайте!
Аппарат пошёл к аномалии. Её работа поддерживалась аппаратурой, которая, генерируя магнитные поля очень высоких энергий, своими резонансными частотами обеспечивала давление на сильное внутриатомное взаимодействие, в результате чего появлялась возможность влиять на временной параметр пространства, ослаблялись связи и открывался проход между мирами. Отключить их боялись – Сергиенко не был уверен, что проход будет самоподдерживаться. Разматывая несколько кабелей, аппарат подходил к аномалии и вскоре, под бурные овации и радостные выкрики, вошёл в неё, полностью растворившись.
– Камера! Выводите на экран! – воскликнул профессор.
Но на экранах была сплошная темнота. Сильно озадаченный Сергиенко присел на стульчик.
– А свет у аппарата есть? – напомнил Матусевич.
– О боже! Конечно же свет! Включите свет! – прокричал Николай Валерьевич.
На экране ярко вспыхнуло белое пятно, свет вскоре сфокусировался, и на экране стали появляться чёткие линии… Линии?
– Что это? – озадаченно произнёс профессор.
– Как что, кирпичная кладка, довольно неплохая, – сказал стоявший рядом Матусевич.
– Как это, откуда? – прошептал Сергиенко и тут же рявкнул: – Поворачивайте камеру!
Кирпич сменился деревянными досками, причём покрытыми инеем. Дверь? Зима? Затем опять кирпич и на противоположной стороне ещё одна дверь.
– Всё ясно, – заулыбался Матусевич и неслышно для остальных добавил: – Миронов и его люди живы.
Сергиенко повернулся к Матусевичу, сияя улыбкой, в которой выражались все эмоции человека, сделавшего то, чего он желал более всего на свете.
– Да, проход свободный. Хорошо, – бросил майор в трубку и, повернувшись к Николаю Валерьевичу, сказал: – Сегодня составляйте отчёт о возможностях аномалии, а я вам дам ещё пищи для размышлений.
– В смысле? – со сползающей улыбкой пролепетал Сергиенко.
– Схожу за каской. – Майор подмигнул профессору и, не колеблясь, шагнул в еле мерцающее марево аномалии.
– Подождите! – запоздало крикнул Сергиенко, когда Матусевич уже пропал.
– Николай Валерьевич, аппаратура перегревается!
Трубы аппаратов гудели уже не столь ровно, а начинали надсадно хрипеть.
– Сколько у нас есть времени? – озадаченно спросил профессор.
«Сколько ему надо времени взять каску и выйти?» – Недоумение сменилось злостью, в самом деле, уже минуты три прошло!
– Пара минут, товарищ профессор, более этого времени опасно держать аппараты работающими. Сожжём ведь их напрочь!
«Сколько лет работы сожжём! – горестно думал профессор. – Да что же он, в самом деле?!»
Один аппарат уже начал задыхаться, а вскоре показался и белесый дымок, идущий из его чрева.
– Вырубай! – закричал Сергиенко.
Один из офицеров группы Матусевича ужом метнулся к пульту управления аппаратурой, пытаясь помешать инженеру выполнить указание профессора, но немного опоздал.
– Да не волнуйтесь вы, ничего не произойдёт, разве что озябнет ваш майор.
– Если с ним что-нибудь произойдёт, вы у меня ответите! – пригрозил лейтенант.
– Испугал козла морковкой! Вот перегорел бы аппарат – и всё, остался бы он там надолго. А так – лишь пару часов помёрзнет.
Через час с небольшим остывшие аппараты снова были включены. Включили их, правда, ненадолго, лишь для того, чтобы вернулся майор.
– Оп-па! Ничего не понимаю… Николай Валерьевич! – воскликнул один из инженеров за дисплеями, отображающими работу аппаратуры.
– Что такое, Вадим? – Профессор близоруко щурился на мерцание выводимых данных.
– Аномалия словно пытается сопротивляться. Она меняется!
Сергиенко впился взглядом в экран.
– Меняется код её структуры, но мы успеваем подстраиваться. Зато идёт повышенное потребление энергии. А мощностей не хватает. – Вадим указал профессору на цифровые показатели.
– Я пошёл! – Сергиенко решительно направился к мерцающей аномалии.
Сухое и тёплое прикосновение марева немного затянуло Николая и тут же вытолкнуло на мёрзлую землю. Сергиенко больно ударился коленом, тут же его окружил сумрак и холодный воздух. Воздуха решительно не хватало, а в глазах играли светлячки, но профессор попытался встать. Неожиданно ему помогли подняться на ноги, Николай огляделся. Вокруг него оказались три фигуры: Матусевич, помогший ему встать, и двое…
– Товарищ Матусевич! – Сергиенко надел упавшие при падении очки и перевёл взгляд на других – высокого бородатого крепыша и невысокого мужчину несколько полноватого телосложения. – Уходим, майор! Счёт на секунды! Всё позже, уходим! За мной, товарищ Матусевич, Игорь Олегович! – Сергиенко не увидел, как тот медленно покачал головой.
Откуда только силы взялись? Казалось, профессор сам вытащил майора, и они повалились на пол ангара. Тут же проход между мирами закрылся, аппаратура выключилась, а в самом ангаре погас свет.
– Всё, кина не будет, электричество кончилось, – сморозил какой-то умник в полной тишине.
Матусевич, отряхнувшись, встал, ища свой коммуникатор. Включилось резервное питание, и в ангаре зажёгся, мигая, слабый свет. Люди подслеповато смотрели друг на друга, проверяли оборудование. Майор, не желая, чтобы его слышали, вышел разговаривать на свежий воздух.
«Что-то майор темнит», – посмотрел ему вслед Сергиенко.
Последующие два дня учёные и инженеры занимались наладкой оборудования, а также подключением линии из Каменки, находящейся с той стороны небольшого заливчика, для подачи дополнительных мощностей. Майор, несмотря на настойчивые просьбы Сергиенко, так и не поставил его в известность ни о сути переговоров с начальством, ни о разговоре с двумя жителями того мира. Профессор хотел знать, что будет с его проектом и почему делом, которым занимается он, майор так вольно распоряжается. На что майор лишь процедил, что де-юре начальник проекта он, а профессора попросил, во избежание недоразумений, более не расспрашивать его. Таким образом, холодок, бывший между майором и профессором, стал ледниковым разломом.
Сергиенко, которого, словно котёнка, ткнули в лужицу, кипел от гнева. Коммуникатора военного образца, как у Матусевича, у профессора не было, а его личный коммуникатор не пробивал ту защиту, что стояла на архипелаге. Опасались утечки информации, как было в прошлый раз, при первом проекте изучения аномалии. Хотя казалось, что резидентура Европейского союза пока не проведала о начавшемся втором этапе.
На третий после аварии день майор осведомился у Сергиенко о времени очередной попытки пространственного пробоя.
– Сегодня вечером, – выдавил профессор.
К запланированному на семь вечера пуску аппаратуры Матусевич привёл половину своей группы – двадцать бойцов. Одетые на этот раз в боевую броню последних разработок русийского ВПК, в полной боевой амуниции, они застыли чуть поодаль майора.
– Семь часов вечера, начинайте, профессор, – не терпящим возражений голосом сказал Матусевич, не удостоив Сергиенко и взгляда.
– Вы пойдёте туда с оружием?
– Это парализующие заряды, не ужасайтесь. Даже голова потом болеть не будет.
– Но что вы намерены делать, разве это не мой научный проект?
– Это вас не касается, профессор! Делайте своё дело, – начиная терять терпение, процедил майор.
– Мы ещё не провели комплексную отладку оборудования. Похоже, нам нужно переписывать программы для аппаратов, управляющих потоками частиц. Аномалия в прошлый раз начала меняться, то есть менять структуру поля.
– Профессор, вы можете открыть канал или не можете? – Матусевич вплотную подошёл к Сергиенко и уставился на него немигающим взглядом холодных голубых глаз.
– Могу, – выдохнул профессор, – но это может быть опасно, я не советую долго находиться на той стороне канала.
– Жить вообще опасно, говорят, люди иногда умирают. Я думаю, мне хватит получаса.
– Я не могу гарантировать вашего возвращения, если вы пробудете там долго, – глухо ответил Николай.
– Вы можете поддерживать переход в рабочем состоянии полчаса?
– Да, – кивнул Сергиенко, – но прошу вас, не более этого времени.
– Начинайте, – приказал майор.
Короткая команда проверить амуницию, попрыгали – ничего не звенит, не стучит. Приборы ночного видения настроены. Загудели аппараты, появившееся между ними мерцание стало усиливаться.
– Она уходит от нас! – удивлённо воскликнул оператор у дисплеев.
– Выключай и включай снова! – прикрикнул профессор. – Вадим, загрузи последний вариант кода.
После небольшой паузы ровное гудение вновь раздалось в ангаре, перекрыв все остальные звуки.
– Майор, вы готовы?! – крикнул Сергиенко Матусевичу.
– Да, профессор. Держите проход полчаса, но мы можем успеть и ранее этого срока.
Майор приказал бойцам входить в аномалию и провожал каждого хлопком по плечу, а когда последний спецназовец скрылся, внимательно оглядел учёных и нырнул в мерцающее марево. Сергиенко присел на стульчик и обхватил голову руками. Посидев в таком положении минуты две, он встал, нервно прошёлся мимо пультов и дисплеев, обходя своих ребят, и бросил взгляд на аномалию.
– Вадим, – окликнул профессор своего помощника, – у меня зрение не очень. Ну-ка, глянь молодыми глазами. – Николай указал на мерцающее сияние. – Тебе не кажется, что она малость… потемнела, что ли?
– Что, Николай Валерьевич? – удивился Вадим.
– Да аномалия же! – воскликнул профессор.
– Ну, если только самую малость, – скептически пожал плечами помощник.
– Нет же, смотри!
Мерцающий проход между мирами словно заволокло дымкой. Марево сгущалось, едва заметно темнея. Это что-то непредвиденное!
Сергиенко с ужасом почувствовал, как по спине скатились крупные капли холодного пота.
«Но почему я так волнуюсь?» – пронеслось в голове.
Между тем аномалия стала серого цвета, продолжая накапливать в своём центре черноту, расползающуюся по её краям. Теперь она уже стремительно темнела.
– Выключай! – истерически взвизгнул Николай.
Вадим молниеносно выключил аппараты, пробившие брешь в пространстве, но, несмотря на это, аномалия не исчезла. Кто-то принялся заполошно вырубать все приборы, но в полной тишине был слышен лишь негромкий треск, исходящий из тёмного марева.
– Что такое?! – дико закричал профессор.
– Она не исчезает! – обречённо возопил и Вадим.
Абсолютно все в ангаре почувствовали безотчётный ужас, исходивший от чёрного колышущегося пятна, потрескивающего чуть громче.
– Она сожрала потоки частиц, шедших из каналов нашей аппаратуры, – истерическим тоном сказал Николаю его помощник.
Люди, находившиеся около аномалии, в один голос закричали, когда из пятна, висевшего набухшим чёрным облаком, выскочила уродливая чёрная нога, больше похожая на щупальце. Затем второй отросток, третий. И вдруг внезапный, ослепительно-белый столб света взмыл в небо, развалив крышу ангара. Чувствовалось сильнейшее гудение, но только лишь чувствовалось, так как уши людей были заложены высокочастотными звуками, исходящими от столба света.
– Доигрались, млять, в фантастов! – заорал, закрыв глаза, Сергиенко, ухватившись за край стоявшего рядом с ним стола.
Приближался нестерпимый жар. Николай ощущал, как ломается аппаратура, как валятся стенды и приборы, лопается стекло и кричат сжигаемые заживо люди.
«Но почему не горю я?» – Приоткрыв глаза, он сквозь хлынувшие слёзы увидел, как и на него идёт волна, сжигающая всё на своём пути. Вскрикнув, Сергиенко ухватил за ворот Вадима и пинками поднял валяющегося под столом инженера, пытаясь убежать с ними от неизбежного. Посреди до слёз ослепительно-белого света чёрным пятном маячила аномалия.
– За мной! – прорычал Николай и кинулся к бьющему белыми сполохами проходу.
Аномалия легко приняла его, вытолкнув мгновение спустя. Сергиенко упал на спину, тут же на него кулём повалились Вадим и инженер, сразу отползший в сторону. Дохнуло холодом. Сергиенко улыбнулся и… провалился в глубокий обморок.
Байкал, Новоземелъск. Март 7143 (1635).
Радеку не спалось, всю ночь профессор ворочался с одного бока на другой, часто вставал пить, в общем, что-то решительно пошло не так. Вчера был разговор с Бекетовым и Кузьминым о майском походе на Амур. Через Байкал людей перевезут Вигарь и Антон, его шурин, причём на Вигаря ещё было возложено задание – приобрести у бурятов телят, сколько возможно. Охранную часть операции решили доверить Ринату, как наиболее профессиональному военному на Ангаре. А на сегодня у Радека было намечено посещение школы в Васильеве, проверка знаний, что успели вложить в учеников пара учителей, и ежедневный контроль за пишущими учебники и статьи младшими коллегами. Казалось бы, поводов для волнений не было.
– Коленька, что же ты не спишь? – проворковала Устина, поглаживая волосы профессора.
– Да не знаю, странно как-то. Пойду-ка я на улицу, прогуляюсь. Свежим воздухом подышу, авось прояснится в голове.
Радек накинул сшитый крестьянами по армейскому образцу укороченный кафтан серого цвета и вышел на крыльцо своей избы. Немного посидев на нём, он решил пройтись, заодно выполнив на сегодня и свой ритуал по посещению места аномалии, что уже семь лет назад привела их на берега Байкала и Ангары начала семнадцатого века. Ставившийся ранее пост у места прохода с Новой Земли уже два года как отменили. Зачем держать человека у закрытой навеки двери?
«Темнота-то какая, наверное, часов пять-шесть утра. Ну да, вон дозорные сменяются», – думал Радек, подходя к кирпичной постройке на месте аномалии.
– Вот чёрт, ещё и живот прихватило! – ругнулся профессор и тут же замер, лоб его моментально покрылся испариной. «Не может этого быть!» Профессор кошкой метнулся к постройке. Нутро его трясло всё сильнее, Радека мутило, казалось, ещё пара секунд – и его просто вырвет, но Николай Валентинович упрямо подходил к кирпичной постройке.
«Работает!» – В голове потрясённого профессора повторялось одно лишь слово.
Остановившись у запертых на засов дверей, он и не знал, что теперь делать. Можно было, конечно, отпереть этот чёртов засов и… А что «и»? Дальше-то что?
В двери с той стороны что-то сильно и гулко ударилось и упало на мёрзлую землю с каким-то лязгающим звуком. А уже через минуту с небольшим послышался металлический звук, подобный позвякиванию лёгких сплавов друг о друга, странное жужжание и скрип.
«Да это же аппарат, что мы в своё время запускали! Логично, что и другие сначала запулили в аномалию какую-то железку, а потом пустили робота!» – пронеслось в голове профессора, когда он уже бежал к дому Смирнова. Кстати, за семь лет, проведённых на Ангаре, услышанный им звук сервопривода показался Радеку мелодией, сравнимой с лучшими симфониями Чайковского.
«Вот только кто там? Американцы, китайцы, наши?» – пульсировала изводящая нервы мысль. Вбежав на крыльцо дома полковника и щурясь от резкого порыва ветра, нёсшего снег, Радек, обернувшись, увидел внезапно вспыхнувший яркий источник света в ангаре, что шёл сквозь щели запертых ворот.
«У нас мало времени, скоро должна быть третья фаза – высадка группы!» – Николай забарабанил в дверь. Открывший её караульный морпех тут же был профессором буквально сбит с ног, и Николай рванулся к Смирнову.
– Подъём, Андрей! У нас гости! – резко тряхнул за плечо сонного полковника Радек.
– Ты чего, Николай? – осоловевшими глазами смотрел на него Смирнов. – Что случилось?
– Гости у нас, Андрей! Пока не знаю кто, но если поторопимся, то узнаем первые. Пошли быстро, Андрей! Аномалия! Она открылась!
Услышав это, полковник моментально проснулся. Смирнов жестом оставил на веранде караульного морпеха: сейчас, мол, вернусь. С некоторым усилием открыв дверь, они вышли на улицу. А там – темнота и холод да жёсткий порывистый ветер бьёт в лицо ледяной крошкой.
– Смотри, Андрей. – Радек показал на пробивающийся из ангара свет. – Насколько я понял, там сейчас аппарат для визуального осмотра, снятия проб, анализов. Потом пустят группу, времени у нас минут двадцать или меньше, зависит от их готовности.
– Надо собирать ребят! – воскликнул Смирнов.
– Мы не успеваем, – покачал головой Радек. – Думаю, сначала будут переговоры, кто бы там ни был. Да и шум раньше времени ни к чему, людей только взбудоражим.
– Но аномалии уже нет, она не чувствуется, – несколько удивился Смирнов. Полковник уже взял себя в руки, шок, вызванный внезапным известием такого рода, прошёл. Сейчас Андрей Валентинович деловито обходил строение со всех сторон. – Так, пока молчок. Иначе сейчас все набегут сюда и будут штурмовать проход, – сказал он Радеку.
– Пока это лучшее решение в данной ситуации, – согласно кивнул тот.
Внутри послышалось покашливание, там явно кто-то был!
– Кто там? – предательски сорвавшимся голосом произнёс полковник.
– Миронов Корней Андриянович, я полагаю? Вы отопрёте замок или мы будем разговаривать через запертые ворота? – донеслось из-за закрытой двери.
Смирнов и Радек, которых одновременно пробил холодный пот, едва удержались на ногах от столь ошеломляющего вопроса из-за закрытой семь лет назад двери. По какому-то наитию профессор вдруг остановил шагнувшего было к воротам полковника и уже шепотом проговорил:
– Андрей, мы же без подстраховки.
Наступило секундное замешательство, но мгновение спустя полковник показал профессору АПС, который был у него в кармане.
Андрей Валентинович молча принялся отпирать непослушными руками засов. Дверь открылась, и перед ними возникла фигура в чёрной форме, со знаками различия и нашивкой в виде российского триколора с левой стороны груди.
– Майор Матусевич, спецназ внутренних войск, – представился человек.
– Я думаю, следует выключить свет на аппарате во избежание лишних глаз. – Немного пришедший в себя Радек указал на машину.
Майор согласно кивнул и, безуспешно поискав выключатель, в итоге просто выкрутил светодиод.
– Когда вы начнёте эвакуацию?! – несколько истерично, что поразило полковника, воскликнул Радек.
– Стоп-стоп. Никакой эвакуации не будет, массовой эвакуации, я имею в виду.
– Да что вы, – выдохнул Радек, – как же так? Вы же официальный представитель власти! А нас тут женщины, дети! Жрать нечего!
Полковник нахмурился и, скрестив руки на груди, обратился к майору:
– Потрудитесь объясниться, майор!
– По вашему виду не скажешь, что вам нечего есть, – усмехнулся майор и добавил: – Кстати, истерику изображать не стоит, глупо смотритесь.
– Много вы знаете, – огрызнулся Радек.
– Так сколько вас тут человек? – спросил майор.
– Нас здесь более четырёхсот! Не считая местных, – быстро ответил полковник.
– Вас же было пятдесят шесть человек, – удивился майор и уточнил: – Что за местные?
– Тунгусы, буряты, казаки, – ответил Смирнов.
– Что? – изумился на секунду Матусевич.
– Тут семнадцатый век, Сибирь. Канал аномалии оказался не только пространственным, но и временным, – пояснил Радек.
– Ишь ты, – присвистнул майор, сузив глаза.
Матусевич на секунду показался Радеку потрясённым, но только на секунду.
– Так, хорошо. Ладно, с вас полный отчёт о состоянии дел, окружающей вас местности, ваших возможностях и возможные проекты колонизации с Земли.
– Эвакуация будет или нет? – хмуро потребовал ответа полковник.
– Нет, я уже говорил. Возможен лишь только точечный выход, например, вы, Миронов, или вдвоём с вашим другом, пытающимся казаться истеричным. Людей я не выпущу, возможна утечка информации.
Он хотел было развернуться к полковнику и Радеку спиной, как профессор вдруг жестом остановил его:
– Майор, да вы хоть примерно понимаете, что происходит? У вас ведь не гангрена ума, вы же должны хотя бы приблизительно понимать, что значит вмешательство в собственное прошлое и чем это может закончиться? Наша эвакуация просто необходима, – твёрдым, спокойным голосом проговорил Николай.
– Я обещаю, что передам ваши слова, но не обещаю того, что их услышат, – внимательно посмотрев в глаза Радека, ответил Матусевич.
Майор отступил на шаг и, повернувшись, хотел войти в аномалию, но оказался лишь на другой стороне постройки, у противоположных ворот.
– Что за чёрт? – ругнулся он.
– Аномалия не работает. Когда она в рабочем состоянии, то ваш живот подскажет вам об этом, жаль, умом вашего шефа не одарит.
Разговор мог бы продолжаться уже на нервах и повышенных тонах, как вдруг из внезапно заработавшей аномалии вывалился человек в белом халате. Неловко упав на колено, он уронил очки, надевая их и подслеповато глядя в утренней темени на фигуры людей, произнёс:
– Товарищ Матусевич!
– Это ещё кто? – прошептал Николай Валентинович.
Человек между тем перевёл взгляд на полковника, на профессора и снова на майора:
– Уходим, майор! Счёт на секунды! Всё позже, уходим! За мной, товарищ Матусевич, Игорь Олегович! – Человек в халате вскочил и, припадая на ушибленное колено, вцепился в Матусевича, утаскивая майора в мерцающий проход.
Несколько секунд – и аномалия резко прекратила работу. Только неслышно шуршал падающий хлопьями снег.
Уже через пятнадцать минут были разосланы гонцы за всеми представителями руководства колонии, а в избе полковника сидели за столом, постепенно приходя в себя, Смирнов и Радек. В печке весело потрескивали дрова вокруг казана с водой, скоро можно будет заварить листья смородины и мать-и-мачехи с медком.
– Знаешь, что мне более всего непонятно, – нарушил тишину Радек и тут же ответил, не дожидаясь реакции Смирнова: – То, что этот загадочный майор Матусевич не пошёл с нами посидеть, поговорить и попить чайку, а сразу объявил о невозможности эвакуации и потребовал отчётов о колонизации.
– Что же тут странного, Николай? Наоборот, его логика мне понятна. А вот ты зря про гангрену ума ему сказал да про шефа.
– Мне некого и незачем бояться, Андрей. И я, знаете ли, самовлюблённых дураков с детства не любил.