Востока и Запада. Развитое Уилбером интеллектуально-духовное видение предлагает новые возможности для соотнесения и развития самых разнообразных исследовательских проектов

Вид материала

Документы

Содержание 9. НАСКОЛЬКО ПРЯМДУХОВНЫЙ ПУТЬ? Связь психологическогои духовного роста Дэвид Бом, Дженни Уэйд и холономическая парадигма Неявный порядок Уровни и линии

Подобный материал:

• Состоится Международный молодежный форум «Постиндустриальный мир: наука в диалоге Востока, 53.32kb.
• План: I. Нашествие на Русь с Востока и Запада. Россия в начале 13 века, 346.71kb.
• Международное научно-техническое сотрудничество республики узбекистан в 2008 году Саидов, 54.26kb.
• Лекция Классификация проектов и их жизненный цикл, 276.67kb.
• Демографическая доктрина России. Проект для обсуждения, 443.6kb.
• О. А. Галанина езисы к реферату Научные традиции Востока и Запада в старинных геометрических, 22.33kb.
• Создание мультимедиа проектов при обучении, 26.23kb.
• Большая сила малых доз, 894.94kb.
• Рабочая программа по дисциплине История международных отношений на Востоке в новое, 285.05kb.
• Учебная программа дисциплины «логистика» для студентов специальности 061100 Менеджмент, 124.72kb.

9. НАСКОЛЬКО ПРЯМ
ДУХОВНЫЙ ПУТЬ?

Связь психологического
и духовного роста

Должен ли быть завершен психологический рост, прежде чем сможет начаться подлинно духовный рост? Какова взаимосвязь психотерапии и медитации? Действительно ли существуют стадии духовного развития? Если существуют стадии духовного развития, то одинаковы ли они для всех? Как можно убедиться в существовании этих стадий? Существует ли какое-то направление, в котором развертывается Дух? Действительно ли это имеет значение?

Дэвид Бом, Дженни Уэйд
и холономическая парадигма

Книга Дженни Уэйд «Перемены ума: холономическая теория эволюции сознания» представляет собой описание эволюции сознания в соответствии с тем, что она называет «холономической парадигмой». Эта в высшей степени компетентная книга, из которой каждый может вынести много ценного, тем не менее, на мой взгляд, несостоятельна именно в своих центральных положениях. Этот труд, насыщенный данными и информацией от разных исследователей, пытается обосновать все эти данные крайне путаными концепциями Бома о неявном/явном (эту путаницу я вскоре объясню), что основательно погружает Уэйд в монологический кошмар, из которого книга так до конца и не выбирается. И все это предлагается в качестве «радикально новой парадигмы», которая наконец-то обеспечит основу для трансперсональной теории.

Сравнительно простое ядро книги составляет стандартная надличностная поэтапная модель развития сознания, состоящая из девяти основных стадий. Этот аспект книги не нов и не вызывает вопросов. В качестве оболочки этой модели Уэйд добавляет «двухисточниковую» теорию сознания (практически неотличимую от модели Тибетского буддизма/Ауробиндо, то есть фронтального/душевного) и концепции неявного/явного, принадлежащие Бому. Таким образом, новизна этой книги состоит в том, что она прицепляет концепции Бома к стандартной поэтапной модели, и именно в этом новаторском аспекте книга с треском проваливается.

Давайте начнем с общей идеи самой поэтапной модели, которая вот уже почти двадцать лет остается главной парадигмой в трансперсональных исследованиях развития. То, что Уэйд принимает эту парадигму, не ново и не удивительно. Но, по моему мнению, форма ее ступенчатой модели удивительным образом устарела по причинам, которые, пожалуй, стоит рассмотреть.

В Главе 6-й я упоминал, что в своей собственной теоретической работе я сменил романтическую модель Уилбер-I на модель Уилбер-II из-за определенных фундаментальных затруднений в юнгианской и ретроромантической ориентациях. Я указал, что в «Проекте Атман» была впервые представлена модель Уилбер-II, в которой намечены семнадцать стадий от рождения до просветления. Кроме того, в нее входят стадии бардо, соответствующие состояниям после жизни, до зачатия и до рождения (линии фронтального/душевного или эволюции/инволюции). Проводя исследования для этой книги, я столкнулся с трудным выбором: у меня были буквально тысячи страниц заметок, содержащих краткие заметки и перекрестные ссылки на работы сотен теоретиков Востока и Запада. Стоит ли мне публиковать весь этот материал или просто дать краткие наброски?

В то время («Атман» был написан в 1976 и опубликован в форме книги в 1980 году) я не мог найти издателей даже смутно заинтересованных во всем этом исследовательском материале и потому выбрал единственно приемлемый курс: я привел несколько десятков таблиц, в которых просто перечислялись стадии, предлагаемые этими разными теоретиками, а также представил общие корреляции с семнадцатиуровневой «принципиальной схемой», которые я отобрал из всей совокупности имевшихся данных, используя одни для заполнения пробелов в других.

(Для тех, кто не читал «Проект Атман», отмечу, что в этой принципиальной схеме были учтены и цитировались такие источники как Левинджер, Селмен, Грэйвз, Болдуин, Нойманн, Хартман, Кольберг, Пиаже, Каббала, Берн, Ауробиндо, Бубба Фри Джон (Ади Да), Эддингер, Салливан, буддийские виджняны, Кляйн Эриксон, Гроф, Грин и Грин, Ференчи, Аусубель, Фромм, Успенский, Радхакришнан, Райсман, Бланк и Бланк, Гебсер, Хорни Маслоу, Ассаджоли, Фэйрберн, Оллпорт, Кирпал Сингх, Брафтон Кьеркегор, Ангьял, Велвуд, Арлоу, Бандура, Баттиста, коши Веданты, Босс, Ариетта, стадии Тьен Таи, Бинсвангер, Вернер, Сарасвати, Тиллер и учение кундалини-йоги о чакрах.)

Я дал очень краткие, но достаточно всесторонние описания каждой из семнадцати стадий. Особое внимание я обратил на изменения мотивации, познавательной способности, самоощущения, восприятия пространства и времени, аффекта, типов целостности, самоконтроля, социализации, морали, страха и вины, ясности восприятия и ужаса смерти в ходе развития всех этих аспектов на протяжении семнадцати стадий. Используя этот резюмирующий подход, я втиснул всю книгу в 200 страниц, и она была достаточно быстро принята для публикации в этой «дружественной» форме.

Публикуя этот сокращенный набросок, я надеялся, что аспиранты разберутся в нем, используют таблицы и наметки, обратятся к оригинальным источникам и сами начнут выяснять подробности, которые, в противном случае, так и останутся чахнуть на тысячах страниц моих исследовательских заметок. Это действительно начало происходить, и многие последующие исследователи обратились к оригинальным источникам и стали заполнять деталями этот семнадцатиступенчатый шаблон. К примеру, Уошберн всегда очень охотно признавал, что он делал именно это, с собственными важными и подробными добавлениями, а именно на такое я и надеялся.

Я ясно показывал, что эти семнадцать стадий имеют дело с эволюцией сознания у воплощенного человеческого индивида (то есть с фронтальной эволюцией). Помимо этих семнадцати стадий эволюции были представлены все сферы бардо (и инволюции) в соответствии с тибетской моделью, которую я более или менее целиком принимал для этих сфер (поскольку это наиболее полная, а в некоторых аспектах — единственная модель таких состояний). Я особо сосредоточивался на трех бардо или «промежуточных» состояниях, которые начинаются сразу после смерти (с непосредственным погружением в высшую Цель и Основу, то есть Дхармакайю) и, в конце концов, заканчиваются при зачатии или в пренатальном состоянии — это общая траектория, которая включает в себя нисхождение от каузального к тонкому, а потом к грубому, в конце концов, завершаясь возрождением в пренатальном грубом теле-уме) — тем самым покрывая всю дугу инволюции (от предельного к каузальному, к тонкому и к грубому).

Согласно тибетской модели, за каждым из этих инволюционных «нисхождений» в бардо следует «забывание» (амнезия) по мере того как самость спускается во все более плотные формы (от каузальной до тонкой и грубой). Таким образом, ранняя самость эмбриона и новорожденного действительно приходит «в облаках великолепия» — но, продолжал я — эти инволюционные сферы и источники все в большей степени забываются по мере того как начинается и проходит через свои семнадцать стадий эволюция в грубой сфере. Каждая из этих эволюционных стадий «разворачивает» то, что было «свернуто» в инволюционном движении, через «вспоминание» (анамнезис) высших и трансцендентальных сфер, «утерянных» в процессе инволюции. Это также означает, что вся семнадцатиэтапная последовательность приводится в движение всеохватывающим желанием возвратить Цель и Основу Дхармакайи, которая непосредственно переживалась не у груди матери, а в изначальной Лучезарной Пустоте. Иными словами, движущей силой всей эволюционной последовательности является Проект Атман.

Однако, замечал я, эта инволюционная последовательность состояний бардо — не просто что-то происходящее после жизни и до перерождения. Фактически, это сама структура опыта данного момента: мы непрерывно замыкаемся от бесконечности в формах схватывания, переживания, познания и воления. В «Проекте Атман» я сформулировал это так: «Вся инволюционная последовательность не только действительно имела место до рождения человека — человек заново разыгрывает всю эту последовательность от момента к моменту. В каждый момент человек является Буддой, Атманом, Дхармакайей, — но точно так же, в каждый момент он оказывается «мистером Икс», отдельной самостью, изолированным телом, явно ограничиваемым в своих проявлениях другими изолированными телами. В начале этого и любого другого момента каждый индивид — это Бог в форме Ясного Света; но к концу того же момента — через мгновение ока — он уже оборачивается изолированным эго. И то, что происходит «между» началом и концом этого момента тождественно тому, что происходило «между» смертью и новым рождением как это описано в «Бардо Тодрол» (Тибетской книге мертвых).

Как мы видели в Главе 7-й, эту общую модель также можно сформулировать, используя терминологию Ауробиндо: существует то, что Ауробиндо называет глубинной самостью или психическим существом, которое переселяется, и существует фронтальная самость, которая развивается или эволюционирует в каждой явленной жизни. Семнадцать стадий — это фундаментальные стадии фронтального бытия; они развертываются в эволюционную последовательность в ходе явленной индивидуальной жизни (хотя они также отражают устойчивые онтологические уровни бытия — фактически, Великую Цепь Бытия).

За фронтальной самостью и существом, способным к переселению (что бы вы под этим ни подразумевали, от микрогенетики — в настоящий момент — до реального перерождения «из жизни в жизнь»), скрывается глубинное или психическое существо, которое в существенной мере причастно к самому психическому/тонкому уровню и, следовательно, причастно к глубокой (хотя и промежуточной) трансцендентальной способности и способности свидетельствования (которая также является предельной основой системы самости в явленной эволюции). Как мы видели, тибетцы описывают этот глубинный уровень как «неразушимую каплю» (психический/тонкий уровень, как он проявляется в каждом индивиде; кроме того, именно так я использую термин «душа») — сущность или тигле, которая переносит карму из рождения в рождение, пока не воссоединится с предельной Лучезарной Пустотой.

Таким образом, любые воспоминания «очевидца» из пренатального и неонатального состояний обусловлены не реальной структурой фронтального сознания, неразрывно связанного с матерью, но «облаками великолепия», которые психическое существо может все еще интуитивно помнить. «Великолепие» этого «припоминания» — это не великолепие сосущего грудь младенца или «динамической основы» единства матери и младенца, но великолепие промежуточного состояния, через которое он только что прошел. Другими словами, любые «облака великолепия» в доэгоический период не обусловлены доэгоическими структурами (или «физикодинамическими процессами»).

Сходным образом, эта модель (Тибетский буддизм/Ауробиндо/Уилбер-II) помещает субъекта этих воспоминаний в психическое существо, а не во фронтальное сознание, для которого на этой стадии, в любом случае, практически не имеется нейрональной основы. Согласно тибетской модели, доступ к этому психическому существу все в большей степени утрачивается по мере развертывания эволюции в грубом теле-уме (которая, по моей модели, проходит через семнадцать стадий фронтальной эволюции, в ходе которой на реальной психической стадии — в осевой точке-7 — в сознании на первый план начинает выходить глубинное психическое существо, в конечном счете, утверждающееся в качестве каузального Свидетеля, который неявно присутствовал на каждой предыдущей стадии как ядро системы самости, ее актуальное сознание на любом конкретном уровне, но не выступает как устойчивая адаптация, пока не достигнут психический/тонкий уровень развития, и не утверждается в качестве своего собственного условия, пока не достигнут каузальный уровень, который в конечном счете растворяется в Недуальном).

Точно так же предельное Единство, которое утрачивается, и возвращение которого столь страстно желанно — предельное Единство, составляющее единственное и высшее стремление в сердце каждого холона — это Единство представляет собой предшествующее Единство Дхармакайи, а не единство новорожденного у груди матери (который, как мы видели, вовсе не един со «всем» миром). Проект Атман приводится в движение желанием актуализировать в эволюции то, что было утрачено в инволюции, и эта актуализация через фронтальное сознание развертывается примерно на семнадцати стадиях — со всеми их взлетами и падениями.

Это краткое описание модели «Уилбер-II», представленной в «Проекте Атман». В этой и последующих книгах я обычно прибегал к упрощению, сводя эти семнадцать стадий примерно к девяти (хотя для общей и всесторонней модели все равно необходимы все семнадцать, и даже их можно подразделять еще дальше). Но именно на этих девяти упрощенных стадиях я делаю акцент, например, в «Трансформациях сознания» и в «Краткой истории всего».

Эти девять стадий — как раз те девять стадий, которые Уэйд приводит в своей модели (фактически они являются девятью осевыми точками развития самости).¹ Как я говорил, введение этих важнейших стадий не представляет собой ничего принципиально нового. Поэтому весьма огорчительно видеть, как она постоянно называет свою девятистадийную модель развития «радикально новой ноэтической теорией» — если учесть, что о ней сообщается в литературе уже более пятнадцати лет.

Что я действительно ценю в ее подходе к первым шести или семи стадиям (конвенциональным стадиям от доперсональной до персональной), так это изобилие данных, которыми она подкрепляет свою модель. Это как раз та кропотливая и утомительная работа, которую необходимо проделать, и я считаю эту часть книги достаточно основательной, точной и убедительной. Уэйд обладает исключительным даром сводить неисчислимое количество деталей в согласованную концепцию, что особенно заметно в этих разделах книги.

Помимо всего прочего эта часть работы Уэйд еще раз подчеркивает центральное значение постадийной модели в трансперсональных исследованиях и показывает, почему модель развития так важна в этой области. Как следствие, она демонстрирует, насколько убоги альтернативы. Это великолепный вклад со стороны Уэйд, который, как я полагаю, будет оказывать продолжительное влияние в этой области.

Кроме того, Уэйд принимает концецию «двух источников» (глубинное психическое бытие и фронтальное развитие), хотя она снова склонна трактовать это как новаторский вклад (за исключением одной сноски, где она признает тибетскую модель). Тем не менее, хотя центральная идея и не нова, она подкрепляет свою работу огромным количеством исследовательских данных, и это тоже очень полезная часть книги. Мне в особенности понравился феноменологический подход к пренатальным и неонатальным переживаниям и ее диаграммы психического осознания «за» или «рядом с» фронтальным. Это еще один замечательный вклад, который обеспечивает дополнительную поддержку фронтальной/ душевной модели.

Неявный порядок

Именно когда мы переходим к новаторским частям книги, дела начинают идти весьма неважно. Я могу лишь сказать, что, по моему личному мнению, «холономическая парадигма» Уэйд — теоретическая оболочка, в которую она вставляет стандартную двухисточниковую, девятистадийную модель — путается почти в каждом пункте. Я попытаюсь очень кратко показать, почему я так считаю.

Ее «парадигма» основана на представлениях Дэвида Бома о неявном и явном порядке. Главное затруднение теории Бома состоит в том, что, будучи основанной на физике, она глубоко и фундаментально монологична. Затем Бом предпринимает типичную попытку распространить эту монологическую концепцию на диалогические и транслогические области. В этой точке монологический подход, уместный в своей собственной сфере, превращается в монологическое безумие, беспощадно искажающее другие сферы, которые теперь рассматриваются через монохромный светофильтр монологических воззрений.

Результаты этого крайне плачевны. Реальность втискивается в двухуровневую иерархию явного и неявного. Примером явного, но словам Уэйд, служит «ньютонианский физический мир», а неявное — это «Абсолют», который также приравнивается к «Не-проявленному», «Пустоте мистицизма» и чистой «Пустоте». Это, конечно, простая двухъярусная монологическая модель, которая допускает лишь физику и дух. Более приемлемая холархия, как мы видели, может включать в себя материю, тело, разум, душу и дух. Однако концепция явного/неявного принуждает любого теоретика, который ее принимает, по сути признавать лишь материю и дух без чего-либо между ними. И значит несчастным биологии, психологии и теологии предстоит ощутить приближение монологической кувалды, призванной раскроить им черепа.

Сам Бом, как правило, отдавал себе отчет в уязвимости своей позиции, и в течение какого-то времени переживал трудный период расширения набора неявных уровней. В его концепции был неявный уровень, потом сверхнеявный уровень, а потом, на одном этапе, сверх-сверхнеявный уровень. И все это, разумеется, объявлялось основанным на эмпирических открытиях в области физики!

Я опубликовал (1982) сильную критику позиции Бома, на которую так и не получил ответа ни от него самого, ни от его последователей. Это было бурное время, и «Бюллетень Мозга и Разума» Мэрилин Фергюсон только что присудил свою четвертую ежегодную премию «За величайшее достижение года» Бому и Прибраму за голографическую парадигму. В то время я был главным редактором «Ревижн», и мы собрали воедино десятки статей об этой новой парадигме, и опубликовали их под вполне подходящим названием «Голографическая парадигма». Я был Редактором этой книги и находился в неловком положении единственного оппонента. Никто не хотел слышать критики новой парадигмы; все принимали меня за грубияна.

В своей критике я указывал, что, согласно теоретикам Великой Холархии, то, что явно на одном уровне, неявно на другом (то есть то, что явным образом целостно на одном уровне, является свернутой частью следующего уровня), и, следовательно, можно конструировать отношение явного/неявного на каждом из уровней Великой Холархии, что сохраняет небольшой момент истины Бома но без необходимости прибегать к сплошному редукционизму, я также указывал на фундаментальные самопротиворечия — по терминологии самого Бома — к которым приводили его постоянные попытки определять то, что, как он сам утверждал, не поддается определению. Я полагаю, что пока не появится хотя бы смутная реакция на эту критику, мы должны считать теорию Бома опровергнутой. В любом случае за последние пятнадцать лет она утратила прежнюю широкую популярность (и совсем не встречает поддержки у современных физиков).

Поэтому я был удивлен, увидев, что Уэйд воскрешает эту старую концепцию и пытается впрыснуть трансперсональную теорию (не говоря уже о Боге) в ее монологически суженные вены. Однако именно эту концепцию явного/неявного — «холономическую парадигму» — Уэйд хочет класть в основу стандартной трансперсональной модели развития, что, к сожалению, приводит к ее заражению редукционизмом и монологически плоским подходом Бома. Уэйд просто доводит монологическое безумие до бесконечности, вводя понятие Абсолютной Вечной Самости, которая представляет собой Неявный Порядок всего сущего.

Итак, как это ни тягостно, она прямо утверждает, что «положения новой физики, представленные холономической парадигмой Бома... дают способ объяснения природы сознания». Монологический кошмар будет попросту раздут до абсолютных масштабов, и это, по словам Уэйд, станет новой парадигмой, которая, наконец, предоставит основу для трансперсональной теории.

Путаница в такого рода редукционистских моделях особенно заметна, когда они пытаются разобраться в недуальной сфере (у Уэйд это «Непроявленная Абсолютная Самость» как «Неявный порядок»). Как и все приверженцы скрыто дуалистических моделей, Уэйд вынуждена определять неопределимое (ей приходится определять Пустоту), чтобы оно несло теоретическую нагрузку (как раз то, что попытался сделать Бом).

Другими словами, из-за своего различения явного и неявного, она вынуждена приписывать некие характеристики неявному порядку — порядку, который она также формально отождествляет с абсолютной Пустотой. К числу качеств, которые она приписывает неопределимому, относятся «вечная изменчивость», «слияние и объединение частей в непрерывном потоке», «порядок энергии», «как динамическая, так и голографическая природа », «неделимая целостность» и так далее.

Однако недуальные мистики указывают, что все это — дуалистические концепции, поскольку они имеют смысл только в контексте своих противоположностей. Но Уэйд вынуждена приписывать эти дуалистические качества неявной сфере для того, чтобы обосновать свою теорию. Она сразу же понимает затруднения, связанные с этим шагом, и поэтому вводит концепцию о том, что абсолютное неявное и относительное явное — это, на самом деле, «единое и неделимое целое», таким образом сводя Абсолют к подсистеме чего-то еще (с этой же проблемой сталкивается в равной мере дуалистическая модель Уошберна).² Первое, что вы узнаете из Метафизики 101 — это то, что Абсолют не может быть подсистемой чего-то другого. Вам не стать Богом, будучи частью Чего-то Даже Большего.

Эта усеченная, дуалистическая и монологическая метафизика Уэйд, помимо всего прочего, делает ущербным ее описание надличностных сфер (которое, наряду с «холономической парадигмой», является наименее удовлетворительным аспектом ее книги). Там где большинство мистических и трансперсональных моделей включают в себя по меньшей мере от четырех до шести стадий в этой сфере, Уэйд в своей модели совершенно необъяснимо делает в этом пункте шаг назад, отказываясь от стандартной модели (предполагающей 4–6 надличностных стадий) и останавливается на двух стадиях. Она открыто оставляет место для других надличностных стадий, однако это быстро приводит ее описание к завершению. Но, как Дэниел Браун, Джек Энглер и я пытались показать в «Трансформациях сознания», существует масса межкультурного материала, позволяющего строить как минимум шестистадийную модель надличностного развития (которую я, ради простоты, обычно свожу к четырем стадиям — психической, тонкой, каузальной и недуальной).

Таким образом, по сравнению с другими моделями надличностных стадий развития — включая модель Чарльза Александера, которую мы обсудим в Главе 10 — описание Уэйд необоснованно Укорочено. В нем отсутствует богатство деталей, которым она снабжает конвенциональные уровни (возможно потому, что сама она не практикует созерцательную методологию).³ Но какова бы ни была причина, здесь замечательные исследовательские таланты покидают ее, и это один из наименее вдохновляющих разделов ее книги.

Уровни и линии

На мой взгляд, в работе Уэйд есть еще один неудачный аспект. Почти сразу же после опубликования модели Уилбер-II в книге «Проект Атман», я понял, что ее следует усовершенствовать в весьма специфическом направлении. Семнадцать стадий по-прежнему оставались справедливыми, но эта модель не в полной мере отделяла друг от друга различные линии развития на каждой из этих стадий, равно как и не проводила тщательного различения, например, между устойчивыми структурами и переходными структурами.

Таким образом, менее чем через год после опубликования модели Уилбер-II, я предложил ее уточнение, которое мы вполне могли бы назвать «Уилбер-III». В моделях «Уилбер-II» и «Уилбер-III» одни и те же общие стадии, но уточненная модель явным образом отличает друг от друга разные линии развития, последовательно развертывающиеся на этих семнадцати уровнях. К ним относятся эмоциональная, когнитивная, моральная и межличностная линии, а также линии объектных отношений, самотождественности и так далее, каждая из которых развивается квазинезависимым образом, проходя через общие уровни или базовые структуры сознания. Как я буду объяснять ниже, не существует какой-то единственной, монолитной линии, управляющей всеми этими модальностями развития.

Кроме того, я провел различие между устойчивыми и переходными чертами каждой из этих последовательностей развития; обрисовал шесть главных характеристик системы самости, управляющих этими стадиями в ее собственном фронтальном развитии (помимо «нерушимой капли» ее инволюционной дуги); и добавил к более направленному и структурированному фронтальному развертыванию существование временных состояний (например, бодрствования, сновидений и глубокого сна).

Такова модель (Уилбер-III), которую я последовательно представлял с момента ее первой публикации (1981).⁴ К тому времени было совершенно очевидно, что монолитный «однолинейный» спектр не выдерживает проверки фактами.

Поэтому было полной неожиданностью видеть, что Уэйд следует модели Уилбер-II, а не Уилбер-III. Среди всего прочего (и несмотря на ее утверждения об обратном), модель Уэйд/Уилбер-II действительно тяготеет к концепции однолинейного развития — и именно поэтому я от нее отказался (или, скорее, переработал в Уилбер-III).

Позвольте мне привести конкретный пример. Уэйд проводит такое наблюдение: «Ноэтическое развитие [сознания] индивидуума не единообразно во всех социальных сферах. Так, в одной социальной среде человек может действовать на одной стадии, а в другой обстановке — на более высокой или низкой стадии». Я считаю это вполне верным, и модель Уэйд/Уилбер-II может легко объяснить этот факт; в разной обстановке индивиды просто смещаются вверх или вниз по отношению к базовым уровням сознания в зависимости, например, от социальных стимулов.

Однако модель Уэйд/Уилбер-II неспособна объяснить тот факт, что у человека, находящегося в одной и той же обстановке, есть компоненты сознания, существующие на разных уровнях. К примеру, в одной и той же социальной области и в одном акте взаимодействия человек может находиться на очень высоком уровне когнитивного развития (скажем, на уровне формальных операций), и одновременно быть на крайне низком уровне морального развития (например, на стадии 2) при бессознательной фиксации на еще более ранней аффективной стадии (каком-то аспекте самости, диссоциированном, скажем, в осевой точке-1)^*.

Модель Уэйд/Уилбер-II с треском проваливается, сталкиваясь с подобными фактами — поскольку она, как правило, неспособна провести четкое различие между уровнями и линиями и объяснить, что и почему сохраняется, а что отвергается в процессе эволюции.⁵ Эти различия — всего лишь минимум того, что нам требуется для объяснения развития вообще и нелинейных форм развития, в частности.

При публикации модели Уилбер-III я в очередной раз встал перед выбором — издавать несколько тысяч страниц исследовательских заметок или просто сокращенный набросок. На этот раз личные обстоятельства (болезнь жены) вынудили меня опубликовать лишь набросок (сначала как статью в «Журнале трансперсональной психологии», а потом в книге «Трансформации сознания», написанной в соавторстве с Джеком Энглером и Дэниелом П. Брауном).⁶ И снова я сделал это в надежде на то, что какой-нибудь одаренный аспирант или будущий автор поймает мяч и устремится с ним вперед.

И поэтому, как я сказал, было разочарованием видеть, что Уэйд сделала шаг назад, приняв модель Уилбер-II. И, если мне позволено высказать одно последнее личное соображение, я все еще надеюсь, что кто-нибудь сделает для модели Уилбер-III то, что Уошберн, Уэйд и другие сделали для Уилбер-II, а именно, возьмет этот сокращенный набросок и нарастит на нем плоть, добавляя свои собственные свежие взгляды, исправляя несоответствия модели, при необходимости улучшая ее, и вообще продвигая ее вперед. Пока что в этой области, похоже, доминируют модели дискретных состояний — Уилбер-I, Уилбер-II и модель Грофа — и я нахожу глубокие и непреодолимые затруднения в каждой из них. С другой стороны, я уверен, что их основные сильные стороны учтены в модели Уилбер-III, хотя это, конечно, в значительной степени покажет будущее. О моделях Уошберна/Уилбера-I и Уэйд/Уилбера-II сейчас пишут гораздо, гораздо больше, чем о модели Уилбер-III, что сулит неважные перспективы единственной, на мой взгляд, модели, которая сегодня адекватна имеющимся данным.⁷

Дженни Уэйд — прирожденный теоретик развития с острым взглядом и крепкой хваткой во многих важных вопросах, и я убежден, что ее голос может сыграть очень важную роль в области трансперсональной теории развития. Но я призываю ее полностью освободиться от багажа Бома (с внутренне присущим ему монологическим редукционизмом) и от жонглирования каббалистическими числами (серьезно ограничивающего тип и количество стадий, которые вообще можно признавать), и сосредоточиться на самом главном — описании устойчивых и переходных уровней и линий в эволюции сознания, что действительно стало бы великолепным достижением. Теоретик с таким талантом — редкость в любой области, и я верю, что Уэйд предстоит сделать еще очень многое.