Русское безлинейное многоголосие (на материале певческих рукописей xv - XVII вв.)

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3

Глава I. История многоголосия в исторических документах

и архивных материалах

Огромную роль в изучении и понимании раннего русского многоголосия играют исторические документы, в которых нашла отражение реальная певческая практика давно ушедших дней. Анализ документов позволяет осветить различные вопросы, связанные с многоголосным пением: время возникновения многоголосия, историю его бытования, типы многоголосия, репертуар, терминологию. Рассмотрим в порядке хронологии имеющиеся материалы.

Первое свидетельством о деместве содержится в московском великокняжеском летописном своде 1479 года, в одной из статей которого повествуется, что незадолго до смерти князь Дмитрий Юрьевич Красный (1421 – 1441) «начат пети демеством “Господа пойте и превозносите Его во вся веки”» и другие песнопения^⁵. Действительно ли в эпоху Дмитрия Красного употреблялось демественное пение, сейчас установить невозможно, однако несомненно, что ко времени создания московского летописного свода (1479) это пение уже было известно в Московской Руси.

Следующее свидетельство о демественном и многоголосном пении содержится в «Чине церковном архиепископа Великого Новгорода и Пскова», написанном в 1529 – 1533 годах, и являющимся составной частью Чиновника новгородского Софийского собора^⁶. Исходя из записей Чина церковного, можно сказать, что в 30-е годы XVI века в Новгороде, помимо пения «по обычаю», «по уставу», «по знамению» (то есть знаменным роспевом), изредка применялось пение демественное, а также пение с верхом^⁷. К сожалению, записи Чина церковного не позволяют установить, каким было демественное пение в это время – одноголосным или многоголосным. Для нас существенно то, что оба указания на демество относятся к неизменяемым песнопениям Обихода.

Термин «с верхом» однозначно указывает на не одноголосное пение, в котором к основному голосу присоединяется верх. Пение с верхом употреблялось как в изменяемых гласовых песнопениях, так и в неизменяемых внегласовых песнопениях.

Сведения Чина церковного позволяют думать, что в 30-е годы XVI века демество и пение с верхом нашли свое признание и закрепились в церковно-певческой практике. Немногочисленность указаний свидетельствует о начальном этапе развития этих явлений, а время зарождения их, по-видимому, можно отнести ко второй половине XV столетия.

Следующий исторический документ, свидетельствующий о многоголосном пении – Чиновник новгородского Софийского собора, составленный при митрополите Киприане (1626 – 1634)^⁸. В нем, наряду с описанием обрядовой стороны богослужения, нашла отражение певческая практика тех лет. Анализ записей Чиновника позволяет заключить, что основу певческого репертуара в этот период составлял знаменный роспев в новгородском изводе.

Значительно реже встречаются указания на другие типы роспевов, а также на многоголосное пение; последнее в Чиновнике обозначается двумя терминами – строчное и демественное. Строчное и демественное пение употреблялось в службах двунадесятых и великих праздников, в дни нарочитых святых, а также в дни памяти новгородских святых. Таким образом, многоголосием выделялись особо важные службы, и при таком использовании оно ассоциировалось с пением праздничным. В Чиновнике постоянно отмечается, что не все службы, а только литургия праздничных дней исполнялась многоголосно. Следовательно, многоголосное пение было достаточно сложным, и это, по-видимому, ограничивало сферу его употребления.

Так как оба упомянутых Чиновника имеют новгородское происхождение и являются наиболее ранними документами, отразившими наличие в певческой практике многоголосия, то происхождение такового правомерно связать с деятельностью новгородской певческой школы, которая в XV – XVI веках в силу исторических причин выдвинулась на первое место.

В середине XVI века ярким представителем новгородской певческой школы был Василий Рогов, в иночестве Варлаам «муж благоговейн и мудр зело, пети был горазд, знаменному и троестрочному и демественному пению был роспевщик и творец»^⁹.

Первые документальные сведения о певцах и роспевщиках, трудами которых развивалась и укреплялась традиция многоголосного пения, дошли до нас от начала XVII века, и связаны они с деятельностью государевых и патриарших певчих дьяков. Исходя из данных послужных списков, можно заключить, что с начала XVII века в репертуаре хора государевых певчих дьяков господствующим было пение многоголосное, количество строк в котором достигало четырех. Это отражалось в структуре хора: он делился на шесть станиц, в каждой из которых присутствовали нижник, путник, вершник, демественник, исполнявшие, соответственно, партии низа, пути, верха и демества.

Процесс обучения многоголосию занимал довольно много времени: начинался он еще в младших станицах, продвижение из которых в старшие станицы занимало, судя по послужным спискам, от восьми до двадцати лет. Каждый певец специализировался на исполнении какой-либо одной строки многоголосия, что в совокупности с длительностью обучения свидетельствует о степени сложности многоголосной стилистики.

Сведения о книгах, написанных государевыми певчими дьяками, донесла до нас опись 1682 года^¹⁰, сопоставление материалов которой с послужными списками певчих дьяков позволяет сказать, что в ней зафиксированы книги, накапливавшиеся в хоре с конца XVI века. В кратком предисловии к описи сообщается, что в ней перечислены певческие книги «знаменные и трестрошные, и демественные, и всякие переводы»^¹¹.

Анализ материалов описи позволяет заключить, что в практике XVII века существовали троестрошный стиль пения, которым изложены как гласовые песнопения Стихираря, Триоди, Октоиха, так и внегласовые песнопения Обихода, и демественный стиль, использовавшийся только в неизменяемых внегласовых песнопениях Обихода. При этом троестрошное пение зафиксировано в значительном количестве певческих рукописей, тогда как демество известно лишь в небольшом количестве списков. Все это позволяет сделать вывод: в культуре многоголосного пения главенствующее положение занимало троестрочие, применение демества носило ограниченный характер.

Еще один исторический документ, связанный с многоголосной традицией пения, относится к 1666 году: «Показания архиерейских певчих, чему учены они церковного трестрошного пения»^¹².

Перечень книг и песнопений, названных в показаниях, позволяет утверждать, что по сравнению с репертуаром хора государевых певчих дьяков многоголосный репертуар вологодских певчих был значительно уже. Достаточно часто в троестрочии использовались только две певческие книги – Обиход и Октоих. Знали вологодские певчие и демественное многоголосие, которое в их пении было представлено службами Обихода. Отмечу, что в показаниях термин демество никогда не применяется в совокупности с термином троестрошный – напротив, эти термины всегда противопоставляются. Так, певчий дьяк Иван Ананьин показал, что знает «Обиход строшной и демественной», в которых он может петь партии низа и пути^¹³.

Последний исторический документ, связанный с проблемой многоголосия, также относится к 70-м годам XVII века: это уже упоминавшийся трактат Иоанникия Коренева, направленный против троестрочия и демества^¹⁴. В своем труде Коренев не затрагивает вопросов репертуара, форм записи многоголосия, его внимание направлено только на многочисленные, с точки зрения правил мусикии, неправильности в сложении троестрочия и демества, которые, как и во всех ранее рассмотренных документах, понимаются им как самостоятельные певческие стили.

Мы рассмотрели дошедшие до наших дней исторические свидетельства о многоголосном пении. Суммируя их, можно представить историю бытования многоголосия следующим образом. Зарождение традиции многоголосного пения относится, по всей видимости, к последней четверти XV века. Последующее его бытование связано с Новгородом, где в 30-е годы XVI века помимо знаменного роспева знали пение демественное и пение с верхом; первым исполняли песнопения внегласовые, второе использовалось в гласовых песнопениях. Спустя сто лет, в 30-е годы XVII века многоголосно в Новгороде пели литургию, при этом различалось пение демественное и строчное; в последнем выделялись две певческие редакции – строчное новгородское и строчное московское.

С середины XVI века роль общерусского певческого центра переходит к Москве, куда различными путями попадают наиболее талантливые певцы. В формирующихся в это время хорах государевых и патриарших певчих дьяков многоголосное пение получает особое распространение. Усилиями московских роспевщиков расширяется и умножается репертуар многоголосия, который со второй четверти XVII века практически дублирует репертуар знаменного роспева, ибо все употреблявшиеся в это время типы певческих книг известны в многоголосной записи. Впервые отмеченная в новгородском Чиновнике 30-х годов XVI века связь демества с внегласовыми песнопениями прослеживается и в наследии государевых певчих дьяков, причем отчетливо выявляются разные сферы применения троестрочия и демества. Первым излагаются все певческие книги, бытующие в это время, вторым – только одна книга Демественник, представляющая собой не всегда полный Обиход, которому – видимо, в силу различия певческих стилей – было дано новое наименование. Многоголосное пение находилось в певческой практике государевых певчих дьяков на протяжении всего XVII века, однако с 80-х годов его постепенно начало вытеснять пение партесное.

Во всех исторических документах многоголосие неизменно упоминается с двумя определениями – троестрошное и демественное. Наличие этих терминов вполне определенно, на мой взгляд, указывает на бытование двух типов многоголосия – троестрочного, базирующегося на путном роспеве, и демественного, в основе которого лежит демественный роспев. Высказанное понимание вступает в противоречие со всеми ранее рассмотренными высказываниями ученых, из которых следует, что древнерусская певческая культура знала только один тип многоголосия – демественный, которым излагались все типы певческих книг. В основе демественного многоголосия лежал, по мнению исследователей, путный роспев, к которому мог быть добавлен также и роспев демественный. Термин троестрошный при этом трактовался в качестве трехголосного варианта демественного многоголосия.

Мне трудно понять, на какой основе сформировалось это ошибочное представление, ибо исторические материалы, самоназвания рукописей и песнопений, их стилистика неопровержимо свидетельствуют о наличии двух типов многоголосия, из которых троестрочие было главенствующим.

Глава II. История бытования безлинейного многоголосия

в певческих рукописях XV – XVIII веков

На основе изучения рукописных источников, в главе исследуются вопросы зарождения и бытования раннего безлинейного многоголосия, формы его записи, писцово-певческая терминология, репертуар. Выявляется взаимосвязь многоголосия с новыми в искусстве средневековой Руси путным и демественным певческими стилями.

На рубеже XVII – XVIII веков национальная традиция многоголосного пения резко обрывается, на смену ей с запада приходит партесный стиль пения. Натиск его оказался столь велик, что даже память о русском безлинейном многоголосии была полностью утрачена. Небольшое количество нотных переводов троестрочия и демества, сделанных в это время, не смогло изменить ситуацию.

Анализ певческих рукописей XV – XVII веков показывает, что в своем развитии русское безлинейное многоголосие прошло несколько этапов. Первый (последняя четверть XV – середина XVI веков) характеризуется появлением немногочисленных монодийных записей путных и демественных песнопений, которые впоследствии станут основными голосами в троестрочном и демественном многоголосии. В это время песнопения пути и демества фиксируются дробными столповыми знаменами и выделяются среди песнопений знаменного роспева большой протяженностью (базирующейся на широкоразвитой внутрислоговой распевности), знаком A, а также терминами «путем», «демество». В указанное время наблюдаются попытки фиксации различных партий многоголосного демества; в рукописях это отражено посредством терминов «поут», «верх», «демество», «низ», однако крюковые строки в таких записях отсутствуют.

Первыми неодноголосными записями являются памятники, в которых помимо основного текста выписаны и нотированы небольшие фрагменты из распеваемого песнопения, сопровождаемые термином «верх», реже – «поут» или «низ». Количество песнопений пути и демества в указанный период невелико, что свидетельствует о начальном периоде их бытования.

Второй этап (середина XVI – первая четверть XVII веков) связан с изобретение казанской нотации, которая применительно к монодийным записям пути именовалась путной. Этой нотацией уже в 70-е годы XVI века был зафиксирован огромный репертуар путного роспева, совокупность песнопений которого во всем аналогична репертуару знаменного роспева. Начиная с этого времени, наиболее вероятным местом нахождения многоголосных песнопений становятся монодийные рукописи путной нотации, в отдельных песнопениях которых встречаются термины «захв[ат]», «верх», реже «низ», указывающие на неодноголосное пение. Перечисленные термины не сопровождаются крюковыми записями, поэтому трудно что-либо сказать о принципах их реализации. Вплоть до 20-х годов XVII века связь путного роспева с многоголосием прослеживается только благодаря наличию в путных рукописях вышеперечисленных терминов.

Иначе обстоит дело с многоголосным демеством, ибо уже от 70-х годов XVI века до нас дошли нотированные памятники четырех- и трехголосных песнопений демества в поголосной форме изложения. В силу этого следует признать, что принципы фиксации многоголосия впервые были разработаны и применены в деместве, хотя впоследствии этот певческий стиль занял достаточно скромное место в многоголосной культуре XVII века.

Первые многоголосные записи демества найдены в путном Обиходе, который с этого времени становится основным местом нахождения демественных песнопений в монодийной и многоголосной записях. Включение демества в Обиход неслучайно, так как несомненна связь этого певческого стиля с неизменяемыми внегласовыми песнопениями, которые образуют состав этой певческой книги.

Опережающее сравнительно с троестрочием развитие многоголосного демества проявляется и в том, что уже в первые годы XVII века были созданы две певческие книги, состав которых образовали многоголосные демественные песнопения. Особое значение имеет рукопись ГЦММК, ф. 283, № 15, свидетельствующая о наличии развитого четырехголосного стиля пения. Напомню, что в указанное время троестрочие существует еще только в виде записей основного путного голоса, связь которого с многоголосием не очевидна.

Анализ рукописей периода с конца XV и до первой четверти XVII веков включительно позволяет утверждать, что становление многоголосия связано в первую очередь с демественным стилем пения. Одновременно идет огромная работа над стилистикой троестрочия и принципами его записи, результаты которой становятся видны начиная с двадцатых годов XVII века, когда почти одновременно появляется сразу одиннадцать рукописей троестрочного стиля пения, причем девять из них являют собой новый партитурный принцип записи, отсутствующий в записях демественного многоголосия.

Появление партитурной формы записи знаменует собой начало третьего этапа бытования многоголосия, характеризующегося господством троестрочного стиля пения. Этот этап продолжается до конца XVII столетия. Интересно отметить, что со времени появления партитурной формы записи она становится преобладающей. Так, например, на вторую четверть XVII века приходится девять двухстрочных рукописей троестрочного стиля пения, в то время как на долю одноголосных записей приходится только четыре рукописи – в двух из них записана путная строка, а в двух – партия низа троестрочного стиля пения. Аналогичное соотношение наблюдается и в третьей четверти XVII столетия. В это время было написано девять двухголосных рукописей троестрочия, одна рукопись с записью партии верха троестрочного стиля пения и четыре рукописи, фиксирующие партию пути троестрочия. Окончательно запись отдельных партий многоголосия была вытеснена в последней четверти XVII века. От этого времени дошли до нас сорок три рукописи троестрочия, представляющие собой в основном трехголосные партитуры, хотя встречаются и двухголосные записи, и только одна рукопись с записью путной строки троестрочия. Нотация последней, несмотря на столь позднее время, не имеет степенных и указательных помет, хотя таковые широко использовались в двух- и трехголосных партитурных записях троестрочия этого времени. Таким образом, на всем протяжении своего бытования монодийные записи путного роспева средствами путной нотации были беспометными.

Если расположить списки рукописей троестрочия по хронологии, то отчетливо видно, что только в последней четверти XVII века указанный стиль пения достигает вершины своего развития. Это проявляется в наибольшем количестве рукописей, написанных в указанное время, а также в преобладании трехголосной партитурной записи.

На сегодняшний день выявлена девяносто одна рукопись русского безлинейного многоголосия^¹⁵. Восемьдесят шесть должны быть отнесены к троестрочному стилю пения; сюда входят: двадцать три рукописи путной монодии, две рукописи с записями партии низа и одна рукопись – партии верха, пятьдесят восемь рукописей, содержащих двух- и трехстрочные партитурные записи, две рукописи нотных переводов. Оставшиеся пять книг являются памятниками многоголосной традиции демества, которое, как видим, имело весьма узкую сферу распространения.

В свою очередь, соотнеся общее количество рукописей безлинейного многоголосия с десятками тысяч дошедших до наших дней рукописей знаменного роспева, понимаем, что многоголосная культура пения в период с середины XVI и до рубежа XVII – XVIII веков была искусством элитарным, доступным лишь отдельным певческим коллективам, состоявшим из высочайших профессионалов, творчеством которых было создано явление столь оригинальное и самобытное, что нет возможности подыскать ему аналогии в других национальных культурах.

Глава III. Азбуки путного, казанского и демественного знамени

Наиболее ранние образцы поголосных записей (в силу имеющегося в них термина «демество» они должны быть отнесены к демественному многоголосию) найдены Н.Д. Успенским в путной рукописи (РНБ, Солов. собр., 763/690). Анализ поголосных записей демественного многоголосия и одноголосных записей путных песнопений из указанной рукописи выявляет много совпадающих по графике начертаний, что позволяет предположить использование в записях одной и той же знаковой системы. Для подтверждения выдвинутого положения необходимо обратиться к азбукам путного и демественного знамени, в которых изложен основной фонд певческих знаков этих нотаций, а также сравнить их с имеющимися азбуками казанской нотации, поскольку ранее утверждалось, что нотация, используемая в записи многоголосия, могла называться казанской.

Изучение вышеназванных азбук обнаруживает, что наиболее ранними среди них являются азбуки путного знамени, время бытования которых приходится на период с 1603 года и до 90-х годов XVII века. При этом из четырнадцати известных мне путных азбук десять относятся к первой половине, три – к 60-м годам и только одна к концу XVII века^¹⁶.

Азбуки казанского знамени (в настоящее время известно пять списков: РГБ, ф. 37, № 93; РГБ, ф. 299, № 154; БАН, 32.16.18; РНБ, ф. 775, № 637; ГИМ, собр. Увар., № 635)^¹⁷ в указанной триаде занимают срединное положение: наиболее ранняя из них датируется 1628 годом, а наиболее поздняя – концом XVII века. По хронологии списки распределяются так: четыре – приходятся на вторую четверть, один – на конец этого столетия.

Самыми поздними являются азбуки демественной нотации, которые появляются в конце XVIII века и бытуют в старообрядческой среде вплоть до настоящего времени в сотнях экземпляров.

При сопоставлении истории бытования путного и демественного роспевов с историей бытования их азбук выявляются довольно интересные факты. Появление азбук путного и демественного знамени предваряется бытованием рукописей этих нотаций, при этом период, предшествующий появлению азбук путной нотации, занимает четверть века, в то время как азбуки демественной нотации отделены от наиболее ранних рукописей этой нотации почти двумя столетиями. Указанный временной разрыв представляется достаточно странным, однако он не привлек к себе внимания исследователей.

Вершина расцвета путного роспева в одноголосной записи приходится на последнюю четверть XVI века, к этому времени относится четырнадцать рукописей путной нотации. Начиная с первой четверти XVII века количество книг путной нотации резко сокращается, и эта тенденция устойчиво прослеживается на протяжении всего XVII столетия, свидетельствуя тем самым о достаточно быстром выходе из певческой практики нового певческого стиля – путного роспева. Отмеченная алогичность истории бытования рукописей путной нотации усугубляется при рассмотрении истории бытования азбук путного знамени: они появляются в первые годы XVII века, когда отмечается резкое сокращение употребления путного роспева; при этом вопреки уменьшению количества путных рукописей количество азбук путного знамени увеличивается от трех в первой четверти до шести в третьей четверти этого столетия. Получается, что новый певческий стиль, едва закрепившись в церковно-певческой практике, без каких-либо видимых причин (поскольку речь идет о начале XVII века) выходит из употребления, а его теоретическое осмысление продолжает бытовать вне связи с ним.

Принимая во внимание сугубо практическую направленность древнерусской теории, следует предположить, что если азбуки путного знамени бытуют, несмотря на почти полное исчезновение одноголосных книг путной нотации, то к тому есть весомые причины. На мой взгляд, уменьшение количества книг путного знамени свидетельствует не о забвении путного роспева и его нотации, а лишь о смене формы его записи. Путный роспев, как уже говорилось, без каких-либо существенных изменений начинает использоваться в двух-, а позднее в трехголосных партитурных записях троестрочия. Вполне понятно, что надобность в одноголосных книгах путного роспева со времени появления партитур сокращается. Форма записи многоголосия, в которой фиксировалась только одна строка, излагающая основной путный голос, оказывается для XVII века устаревшей, но этого нельзя сказать об азбуках путной нотации, потребность в которых увеличивается в связи с расширением сферы бытования троестрочия.

Проделанный мною сравнительный анализ алфавитов знаков, изложенных в путных азбуках и в одноголосных путных записях, обнаружил, что в последних используется только часть алфавита азбук, так как в записях песнопений употребляются наиболее простые графические формы. Анализ записей строчных песнопений позволяет сказать, что не использованные в одноголосии графические формы находят свою реализацию в записях сопровождающих путь голосов, а именно – в партиях верха и низа. Отсюда возможен вывод, подтверждающий ранее высказанное положение: песнопения пути изначально были связаны с многоголосным стилем пения. В силу этого монодийные рукописи путной нотации можно рассматривать как первую стадию нотационной записи строчного многоголосия, фиксирующую пока только основной путный голос.

Азбуки казанского знамени, известные сейчас в пяти списках, четыре из которых представляют собой «Согласник», написаны в период с 20-х по 40-е годы XVII века, а одна (РНБ, ф. 775, № 637) – «Грани», выполненные в конце этого столетия.

Сопоставление материалов «Граней» казанского знамени с «Гранями» азбук путного знамени выявило, что в указанных руководствах «практически одинаковыми оказываются начертания и названия невм, разновидности знаков в семействах, количество этих разновидностей. Более того, сопоставление двух нотаций показывает, что в казанском знамени практически нет знаков, которые не встречались бы и в пути. Наиболее важным является сходство роспевов знамен, совпадающих в пути и казанском знамени»^¹⁸. Итак, на уровне начертаний, наименований и розводов знамен казанская нотация ничем не отличается от нотации путной. Распространяется ли отмеченное сходство на более крупные структурные единицы, в частности на попевки? Для выяснения этого вопроса необходимо рассмотреть «Согласники» казанского знамени и сравнить их с «Согласниками» путного знамени. В результате выявлено, что набор попевок и порядок изложения в них различен; это обусловлено, по-видимому, разными принципами составления руководств. Однако часть попевок в «Согласниках» полностью совпадает, свидетельствуя тем самым о родстве нотаций. Напомню, что на уровне певческих знаков идентичность казанской и путной нотаций не вызывает сомнений. Если таковая распространяется и на розводы попевок, то следует признать, что путное и казанское знамя являются различными наименованиями одной и той же нотации.

Поскольку в «Согласниках» казанского знамени розводы попевок отсутствуют, то нет возможности сравнить их с розводами путных попевок. Однако если допустить, что казанским знаменем называли нотацию, применяемую для записи многоголосия, – а именно такого мнения придерживались дореволюционные исследователи, – то подобная возможность появляется, ибо многие многоголосные песнопения имеют нотные переводы. Правильность нашего допущения подтверждается крайне редкими записями песнопений, имеющими указания «каз», «казан», «казанской», «поут казань». Приведенные указания найдены в двух рукописях – РГБ, ф. 304, № 436 и РГБ, ф. 379, № 29. Первая из них представляет собой сборник, состоящий из Триоди и Обихода простого, написанный в 70-е – 80-е годы XVI века и целиком фиксированный путной нотацией. Вторая рукопись – сборник песнопений столпового роспева середины XVII века, в состав которого включены отдельные песнопения пути и демества, а также многоголосные песнопения в партитурной и поголосной формах записи. Симптоматично, что в обоих источниках указания типа «казан.» связаны с путным роспевом.

Результаты сопоставления записей песнопений рукописи РГБ, ф. 304, № 436, имеющих дополнительно вписанные киноварные начертания, с аналогичными текстами рукописи инока Христофора показывают, что киноварные крюки рукописи № 436 не являются фрагментарной записью второго голоса, а представляют собой вариантные разночтения записей песнопений путного роспева, который, таким образом, мог называться и казанским. Это положение подтверждается указанием «поут казань», найденным в уже упоминавшейся рукописи РГБ, ф. 379, № 29; предпослано оно одноголосной стихире 6-го гласа на погребении иноков «Духовная моя братия».

Можно считать доказанным, что одна и та же знаковая система имела два наименования. Исходя из самоназваний рукописей, предполагаем, что наименование нотации путная использовалось по отношению к одноголосным записям путного роспева, в то время как наименование нотации казанская могло обозначать совокупность графических средств, используемых в записях всех строк многоголосия.

Азбуки демественной нотации, как уже говорилось, появляются лишь в конце XVIII века, в то время, как наиболее ранние записи многоголосного демества датируются 70-ми годами XVI века. Объяснить отсутствие демественных азбук в XVII веке их утратой невозможно, так как от этого времени дошли до нас десятки тысяч певческих рукописей. Памятуя о практической направленности древнерусской теории, отсутствие демественных азбук в указанное время может быть объяснено только их ненужностью, то есть тем, что начертания, названия и розводы демественных знаков были хорошо известны.

Анализ путного алфавита, его сопоставление с алфавитом столповым выявляет, что совпадающие по графике знаки в указанных нотациях имеют одинаковые наименования. Исходя из этого можно заключить, что аналогичные по графике знаки путной и демественной нотации также должны иметь одинаковые наименования, а так как графика абсолютного большинства знаков демественной нотации ничем не отличается от графики знаков путной нотации, то закономерен вывод: знаки демественной нотации имеют наименования, одинаковые с наименованиями знаков путной нотации, чем и объясняется отсутствие названий знаков в азбуках демественной нотации. Отсутствие же самих азбук в XVII веке объясняется, на мой взгляд, тем, что совпадающие по графике знаки (а таких в путных и демественных азбуках большинство) имеют, как показывает анализ, одинаковые розводы, в силу чего не требовалась их специальная систематизация.

Таким образом, в путных азбуках, время появления которых относится к первым годам XVII века, были систематизированы знаки, используемые в записях как путных, так и демественных песнопений. В силу этого можно заключить, что наименование нотации «демественная», появившееся лишь в конце XVIII века, так же как и наименование «казанская», не означает особой графической системы, а является лишь новым названием путной нотации. Думается, что в настоящее время, во избежание путаницы, наименования путная и демественная следует употреблять по отношению к монодийным записям путного и демественного роспевов, в то время как наименование казанская должно быть отнесено к их многоголосным версиям. При этом определение казанская необходимо сопровождать ремаркой, характеризующей тип роспева.

Blog

Русское безлинейное многоголосие (на материале певческих рукописей xv - XVII вв.)