- Двойственность Книги Бытия проявляется на разных уровнях. Есть двойственность в двух, 1554.69kb.
- Семь Лучей Бога Семь Божественных Энергий Голубой Луч Пламя Воли Господа, Энергия Первого, 1589.38kb.
- Рождество христово и начало "нашей эры, 221.42kb.
- Конференция Адама Смита за последние 10 лет стала центральным местом встречи руководителей, 23.57kb.
- Реферат По предмету : введение в теорию экономики. На тему : Политическая экономия, 129.98kb.
- М. В. Ломоносова Исторический факультет. Отделение истории и теории искусства, 202.64kb.
- Адама Смита, 82.02kb.
- Гипотезы о происхождении человека, 20.84kb.
- Отчет о научной стажировке в Университете им. Адама Мицкевича г. Познань с 15. 09., 54.14kb.
- Книга вторая, 2074.19kb.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 40 СУД ИСТОРИИ
Под знаком Овна
"И сказал Господь Моше: войди (Бо) к Паро, ибо Я отягчил сердце его..." (10.1) - такими словами начинается недельное чтение "Бо", посвященное описанию трех египетских казней, последняя из которых - гибель первенцев - завершилась исходом евреев из Египта.
При этом знаменательно, что один из египетских первенцев все же не погиб. И это был сам фараон: "Но для того Я оставил тебя, чтобы показать тебе силу мою и чтобы возвестить имя Мое по всей земле" (9.16)
Это явилось главным эпизодом того суда над египетскими богами, который осуществил Всевышний в пасхальную ночь: "Я пройду в эту ночь по земле Египетской и поражу всякого первенца в земле Египетской, от человека до скота, и над всеми богами египетскими совершу суд"(12.12). Фараон остался в живых для того, чтобы самолично приказать евреям: "Встаньте и выйдите из среды народа моего" (12.31). Только после того, как сама нечистота в лице фараона подчинилась Всевышнему, исход состоялся.
Исход сопровождался закланием пасхального ягненка. Его кровью мазался косяк двери. Это был пароль: тех, кто так поступил, последняя казнь не коснулась.
"Пусть съедят мясо в ту же самую ночь, жаренным на огне, с опресноками..." (12.8.) - повелел Всевышний.
Пасхальный агнец и опресноки. В чем смысл этих двух основных компонентов трапезы, предшествовавшей исходу?
Овны были в Египте священными животными ("Скот, которому поклоняются египтяне, мы принесем в жертву Богу" Шмот 8.22), а месяц нисан соответствует зодиаку Овна. Таким образом ночь полнолуния с 14 на 15 нисана - время максимальных энергетических возможностей этого созвездия. Тем самым заклание и поедание пасхального ягненка являлось частью суда над религией египтян, частью суда над фараоном. Божества Египта оказались развенчаны в ночь исхода.
Ну а что означали опресноки? Какой смысл имела маца?
Р. Йегуда-Лейб из Праги (Магараль) пишет в "Гвурот ашем" (36), что "невозможно было вывести Израиль из рабства с помощью посредника, но только сам Пресвятой, да будет Он благословен, мог это сделать. А потому Израиль вышел не на временном уровне, но на том уровне, где время отсутствует. Все предметы преходят и возникают, все кроме Пресвятого, который неподвластен времени. И поэтому евреям был запрещен квасной хлеб, для приготовления которого требуется время, и было заповедано есть опресноки, на получение которых время не требуется".
Таким образом, маца призвана свидетельствовать о том, что в момент исхода в нашем временном мире на мгновение проступила вечность. Но проступила она для того, чтобы до конца уже никогда не исчезнуть. Специфическое соприкосновение времени и вечности в момент исхода послужило началом истории. Мир начал свое существование не только в тот момент, когда он вышел из рук Творца, но и в тот момент, когда евреи вышли из египетского рабства. Во всяком случае можно сказать, что в тот момент началась собственно человеческая история.
Новая эра
Это двуначалие истории неизбежно оборачивается двуначалием Торы. Совсем не случайно Раши задается вопросом: почему Тора начинается со слов "В начале сотворил", а не со слов "Месяц сей будет для вас началом месяцев", т.е. не первой заповедью, полученной евреями непосредственно перед исходом?
Знаменательно, что эта первая заповедь, данная евреям при выходе из Египта, была связана с отсчетом времени, причем в приуроченности к суду над египетской религией: "Месяц сей да будет для вас началом месяцев... В десятый день сего месяца пусть возьмут себе каждый по агнцу и т.д." (Шемот 12.3).
Суд над египетскими богами, суд над язычеством вообще, начался в ночь исхода, и это можно признать иным началом человеческой истории, началом новой эры.
Современное человечество, правда, отсчитывает время не от сотворения мира, и не от исхода евреев из Египта. Современное человечество отсчитывает его по тому календарю, о котором нам так много в последнее время пришлось слышать в связи с его двухтысячелетним юбилеем. Это верно. Но не будем забывать, что тот, от чьего дня рождения отсчитываются эти 2000 лет, сам пользовался другой хронологией. А именно сочетанной хронологией двух новолетий: всеобщего, начинающегося в тишрее, и израильского, начинающегося в нисане.
Трудно поверить, что человечество когда-нибудь откажется от христианского летоисчисления - слишком уж многое с ним связано и к нему применено. Это летоисчисление заставило уважать себя все народы мира, включая народ еврейский. Но вместе с тем можно надеяться, что когда-нибудь народы заметят, что эта хронология не вполне самостоятельна, что в основе ее лежит прежде всего хронология еврейская: а именно сотворение мира и исход.
В пасхальной агаде сказано: "Господь Бог наш вывел нас оттуда рукою крепкою и мышцею простертою. Если бы Пресвятой, благословен Он, не вывел наших предков из Египта, то мы, и дети наши, и внуки наши остались бы порабощенными фараоном в Египте".
Кому-то это утверждение может показаться крайне наивным. Ведь египетского царства давно уже не существует, как же евреи могли в нем оставаться до сего дня? Неужели составитель пасхальной агады не знал историю?
Однако все дело в том, что если бы евреи не вышли из Египта, то человеческая история была бы совершенно иной, точнее говоря, никакой истории не было бы вообще.
Еврейская история - это мировая история, это единственная история мира, в которую тем или иным образом включаются другие народы, но которые сами по себе, по своей природе живут вне истории. Евреи и только евреи задают общечеловеческое историческое пространство.
ТАНАХ, семейная хроника еврейского народа, одновременно представляет собой мировую историю. Но соответственно и всеобщая мировая история оказывается осмысленной лишь в контексте еврейской истории, в контексте этой семейной хроники.
И это признают отнюдь не только евреи. Так, Бердяев в книге "Смысл истории" пишет: "еврейству принадлежала совершенно исключительная роль в зарождении сознания истории, в напряженном чувстве исторической судьбы, именно еврейством внесено в мировую жизнь человечества начало "исторического". И я хочу обратиться вплотную к самой исторической судьбе еврейства и его значению во всемирной истории как одного из непрерывно действующих и до наших дней мировых начал, обладающих своей специфической миссией. Еврейство имеет центральное значение в истории".
Но, что вообще имеется ввиду под историей?
История - это длящийся суд над языческими богами, это исход из того космического существования, в которое погрузился человек после его изгнания из рая. И начало этому исходу положено именно исходом евреев из Египта.
Мирча Элиаде пишет: "Главное отличие человека архаического и традиционного общества от человека современного, на которого сильный отпечаток наложил иудео-христианский комплекс, заключается в том, что первый ощущает себя неразрывно связанным с космосом и космическими ритмами, тогда как сущность второго заключается в его связи с историей".
Итак, история - это выход из того циклического существования, в которое Адам сорвался после грехопадения.
После седьмого дня не наступил день восьмой, а снова настал первый день. Изгнаный из райского сада, Человек оказался обречен на вечное возвращение. Все вокруг него как бы застыло.
Еврейство вместе со всем человечеством продолжает существовать в условиях природного мира, оно вынуждено действовать внутри циклических структур. Но в то же время "у Израиля нет судьбы"; в то же время Израиль живет напряжением восьмого дня (имено так осмысляются "восьмые дни" обряда обрезания и обряда очищения).
В циклическом, космическом мире все предрешено. Человек ничего не может в этом мире изменить, он лишь может приобщиться к потусторонним истинам, которые к нему совершенно безразличны.
В мире же историческом - все открыто, все подвержено обновлению, а мир грядущий, мир истины самым живым образом зависит от земного бытия.
Космическая жизнь - это жизнь, полностью регламентированная "свыше". Жизнь историческая - это жизнь, строящаяся на презумпции взаимозависимости двух миров: земного и потустороннего, нынешнего и грядущего.
В земной жизни человек вынужден совершать поступки, при том, что он никогда не знает всех их последствий, не знает наверняка к добру ли они. В грядущем мире, напротив, все известно, все исполнено, но зато если там что-то и совершается, то в каком-то совершенно ином смысле.
Те догадки, те прозрения, которые прорываются свыше к смертному человеку и реализуются в его поступках - ткут полотно истории. Бытие грядущего мира обеспечивается поступками тех, кто прислушиваясь к голосу совести, находил правильное решение вопреки всей своей неосведомленности.
Человек, связующий два мира - духовный и материальный - открывает высшие смыслы в нижнем мире, и одновременно дает существование этим смыслам в мире верхнем.
Итак, история - это непрекращающийся процесс созидания новых смыслов, и начало этому процессу было положено исходом евреев из Египта.
ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО
Вера и вероятность
Недельное чтение "Бэшалах" посвящено событиям, последовавшим в ближайшие дни и недели после исхода евреев из египетского рабства. Центральным из этих событий можно признать прохождение сынов Израиля по дну Тростникового моря.
Придя в себя, фараон решил преследовать евреев: "И погнались египтяне за ними, и настигли их, расположившихся у моря.... Фараон приблизился, и подняли сыны Израиля глаза свои, и вот египтяне гонятся за ними" (14.9-10)
Евреи оказались заперты между морем и египтянами. Гибель казалась неминуемой, и тогда "простер Моше руку свою на море, и отводил Господь море сильным восточным ветром всю ночь, и сделал море сушею; и расступились воды. И пошли сыны Израилевы внутри моря по суше: а воды были им стеною справа и слева от них." (14.21)
Когда же евреи прошли, и египетская армия устремилась за ними, море сомкнуло воды и поглотило их.
"Вот это уж точно сказка, в которую совершенно невозможно поверить", - скажут многие. Однако люди поискушенней не будут столь торопливы с выводами.
В самом деле, современная наука допускает любое чудо. Например, если в комнате неожиданно возникнет вакуум, то наука объяснит это случайной флуктуацией движения молекул азота и кислорода. Ведь при случайном распределении существует шанс, что все молекулы сгруппируются в одном углу, а во всей остальной комнате создастся вакуум. Такое событие имеет свою вероятность, с которой наука готова считаться.
Проблемы возникают лишь тогда, когда маловероятное событие происходит повторно. Тогда действительно нужно подыскивать какое-то другое, не статистическое объяснение - иными словами, открывать какой-то новый закон.
Но в случае с рассечением Тростникового моря такой проблемы не возникает. Море расступилось однажды, и наука может прореагировать на случившееся лишь подсчетом вероятности такого события.
Однако в действительности такого рода чудеса окружают нас повсеместно, окружают в лице животного и растительного мира. Возникновение каждого биологического вида является такого рода невероятным событием.
Материалисты не видят принципиальной разницы между живым и не живым: и там законы и там законы, причем одни и те же законы. Ведь в конечном счете все сложные движения животного сводятся к взаимовлиянию молекулярных структур и их электронных полей.
Однако при этом не замечается одно приниципиальное отличие. Если неживые тела подчиняются определенным законам, то живые существа всего лишь эти законы используют, сами существуя за пределами этих законов и даже вопреки им. Жизнь существует за счет использования ускользающих по своей вероятности возможностей неживой материи. Выражаясь на израильском жаргоне, я бы сказал, что жизнь делает "тремп" на смерти.
Если говорить о природных законах, то согласно им для живого тела естественно вовсе не двигаться, а разлагаться и превращаться в прах. У живого существа нет никакой внутренней необходимости в том, чтобы жить, жизнь для него всего лишь возможна. Любая живая клетка столь невообразимо сложна, она учитывает столько взаимовлияний различных молекулярных структур, что вообразить, что она самособралась и продолжает функционировать, гораздо труднее, чем то, что роман "Война и мир" самонаписался путем случайного попадания пальцев по клавиатуре.
Импульс снизу
Но что тогда означает чудо? Что означает то явное чудо вмешательства в историю, которое описывает Тора? Оно означает лишь то, что Всевышний использует ничтожно малую вероятность, нисколько не вступая в противоречия с созданными Им однажды законами.
Жизнь всего лишь не противоречит законам физики и химии, и более того, их тщательно учитывает, однако проявляется она целиком вне этих законов.
Если само так могло получиться, что цепи одних молекул представили себя в качестве кодов для синтеза других молекул, то молекулы воды тем более могут встать стеной и стоять так на протяжении часов. Любая бактерия выглядит гораздо более невозможным явлением, чем рассечение Тростникового моря, но тем не менее она существует.
Скажу так. Если бы жизни не было, а сами мы были бы бесплотными духами, мы бы не смогли себе вообразить, что жизнь возможна. Прочитав учебник по биохимии, мы бы согласились с тем, что она возможна теоретически, но ни за что бы не поверили, что практически все это может заработать.
Но Всевышний это сделал. Он использовал те ничтожные возможности, которые Ему предоставляла физическая химия, для того чтобы в самой материи, т.е. в материале самой мертвенности, воссоздать образ жизни!
Кстати, сама традиция иудаизма также связывает чудо рассечения моря с чудом зарождения жизни, во всяком случае с чудом соединения брачных пар. В трактате Талмуда Сота по этому поводу говорится: "Так же трудно соединить суженых, как рассечь воды Тростникового моря... ".
Однако чудо соединения суженых - это все же иное чудо, нежели чудо зарождения жизни.
Кто-то, правда, может усомниться в том, что это вообще чудо. Ведь казалось бы, что может быть естественней и проще, чем сближение двух томящихся друг по другу существ? И почему вообще соединение (суженных) уподобляется разъединению (молекул воды)?
По-видимому, по той простой причине, что соединение суженых предполагает разъединение со всеми прочими лицами противоположного пола. И даже более того, определенное разъединение с собственным супругом.
В самом деле, человеческое достоинство громко заявляет, что один человек никогда не может выступать для другого человека как средство. И в первую очередь это утверждение касается человеческого тела. Тело человека не может быть использовано, любая внешняя манипуляция с ним является унижением человеческого достоинства.
"Habeas corpus" - закон о неприкосновенности личности - лежит в основе европейского правосознания (закон этот был принят в Англии в 1079 году, еще до возникновения парламента).
Но дело в том, что этот принцип ставит под сомнение всю сексуальную сферу. Ведь весь смысл сексуальных отношений сводится именно к использованию тела другого человека.
Животное может беспрепятственно набрасываться на пищу и спариваться с другим животным. В отношении пищи у человека нет никаких проблем: с небольшими оговорками, он вправе удовлетворять свой голод чем угодно и как угодно, однако удовлетворить свою похоть он, вроде бы, не может в принципе. Ведь для этого ему необходимо использовать суверенное тело другого человека.
Ответственный мужчина не только не может взять женщину силой, он не может овладеть ее телом ни "по дружбе", ни за деньги, потому что по самой сути все это будет являться использованием.
Овладеть телом другого человека возможно только в одной единственной ситуации, в ситуации любви. Иными словами, в той единственной ситуации, когда обладание телом другого человека не является самоцелью, не является удовлетворением похоти, но служит средством сближения предназначенных свыше душ. Однако именно предназначенных свыше.
Когда мужчина и женщина решают связать свою судьбу, они верят в нее. Но эта их вера далеко не всегда опрадывается. Чтобы возникшая любовь стала вечной, она должна получить небесную санкцию. Без благословения небес брак не имеет никакой силы и не может устоять при всех прочих равных условиях.
Кого же Всевышний благословляет, а кого нет? Как совершается это таинство? Если нет обстоятельств, препятствующих браку, то мужчина и женщина так же способны добиться небесного благословения их союзу, как они добиваются взаимной благосклонности.
Причем все здесь проникнуто тем принципом, который именуется в традиции иудаизма "итхирута дилтата" - "импульс снизу", т.е. той самоотверженностью, которая позволяет небесам совершить "маловероятное" событие, зовущееся чудом.
Да, Всевышний всегда может обратиться к чуду, всегда может обратиться к единственному и уникальному шансу какого-либо почти невероятного события. Но для того, чтобы Он это (Им самим задуманное) чудо совершил, Ему необходим человеческий порыв.
Агада рассказывает, что когда евреи были зажаты между египтянами и морем, многие из них отчаялись. И тогда Нахшон бен Аминодав вошел в море. Он погружался все глубже и глубже, но когда воды достигли его горла, море вдруг расступилось.
Согласно иудаизму, небеса совершают чудо только в ответ, только когда на земле зарождается первый порыв. Но это не формула: прозвучит ли ответ, мы не знаем. Мы всегда остаемся в подлинной ситуации, т.е. при сознании, что наши усилия могут оказаться напрасны.
Единственное, что творит историю (при этом, как мы помним, нет другой истории, кроме еврейской) - это самоотверженность.
Сионизм всегда держался на этой самоотверженности. Политические сионисты создали общую атмосферу, но все определили "практики", которые ехали в Эрец Исраэль с тем же чувством, с которым Нахшон бен Аминодав входил в море.
Один из лидеров второй алии, начавшейся после кишеневского погрома 1903 года, Гордон, писал: "Нам надо помнить всегда, что в том, что касается нашего национального движения, все шансы и все цифры против нас, и здравый рассудок и трезвый подход - тоже против нас! Так что, если не хватит нам сил неуклонно идти по нашему пути вопреки всем цифрам и всем шансам, наперекор "здравому смыслу", то нам нечего себя обманывать, не стоит играть в идеализм, сионизм и национальное движение".
Сионизм - это одно из чудес Всевышнего, это дело, которое возникло и продолжает существовать против всех цифр и всех шансов, но которое тем не менее пользуется небесным покровительством. И так будет до тех пор, пока среди евреев будут оставаться самоотверженные люди.
СВОБОДА ПОД СТРАХОМ СМЕРТИ
Автономная мораль
Недельное чтение "Итро" посвящено получению Торы на горе Синай, и, разумеется, в центре этого чтения стоят десять заповедей. Пять из них говорят об отношении между Богом и человеком и пять между человеком и человеком.
Эти десять заповедей прозвучали для всего Израиля и были записаны на отдельных скрижалях. Остальные законы Всевышний сообщил Моше наедине. Однако выделяются десять заповедей не только этим. По утверждению комментаторов все 613 заповедей включены в эти десять. Таким образом десять заповедей законно считаются основой морали. Не только евреи, но и народы, по меньшей мере христианские народы, признали их высокое значение.
Смысл других дарованных на Синае заповедей не обладает той заявкой на моральный универсализм, которым отмечены десять повелений, произнесенных Всевышним отдельно в уши шестисот тысяч еврейских душ.
Но именно благодаря этой своей универсальной заявке заповеди "не убий" и "почитай отца твоего и мать твою" (в отличие, скажем, от заповеди "не вари козленка в молоке матери его"), столкнулись в Новое время с неожиданными трудностями.
До века просвещения человек искал опору для своих поступков исключительно вовне, во внешней морали, однако в XVII-XVIII столетиях ситация изменилась, человек обнаружил свою собственную краеугольность. В истоке XVII века Шекспир провозгласил устами Гамлета, что "порвалась связь времен", а в конце XVIII века Кант декларировал полную автономию мысли и морали.
Человек Нового времени неожиданно обнаружил, что внешние авторитеты потеряли над ним былую власть, что только он сам является источником морального закона.
"Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, - это звездное небо надо мной и моральный закон во мне", - писал Кант. Но именно поэтому внешние нравственные предписания стали восприниматься как чуждые нравственности.
"До тех пор пока практический разум имеет право направлять нас, - писал Кант, - мы будем считать поступки обязательными не потому, что они суть заповеди Бога, а будем считать их божественными заповедями потому, что мы внутренне обязаны совершать их".
Десять тысяч заповедей
Эта мысль властно вошла в человеческую жизнь, лишая религию ее прежнего авторитета даже при сохранении формальной веры в ее истины. Религия обиженно замкнулась в себе, и все попытки применить ее к новым условиям не принесли каких-либо ощутимых результатов. В частности, попытки Мориса Лазаруса и некоторых других еврейских мыслителей примирить закон Моисея с учением Канта выглядели бледно и неубедительно.
Виктор Франкл (1905-1997), выдающийся философ и психолог, прошедший через нацистские лагеря, в таких словах говорил о господстве автономной морали: "Во времена, когда десять заповедей теряют, по-видимому, свою безусловную значимость, человек более чем когда либо должен учиться прислушиваться к десяти тысячам заповедей, возникающих в десяти тысячах уникальных ситуациях, из которых состоит жизнь. И в том что касается этих заповедей, он может опираться и полагаться только на совесть".
Однако данный подход все же не учитывает, что десять заповедей - это не просто внешний моральный кодекс, но прежде всего Слово Бога Живого. А стало быть вопреки всему, десять заповедей по-прежнему сохраняют свою уникальность и живость. Как по внутренним моральным законам человек снисходит к просьбе другого человека, так же он откликается и на призыв (приказ, требование) Всевышнего.
Франкл верно говорит о "десяти тысячах заповедей, возникающих в десяти тысячах уникальных ситуациях", но при этом стоит обратить внимание, что десять заповедей всегда будут просматриваться в них. Человеческие поступки всегда будут формироваться не только на основании внутреннего "морального закона", но и под влиянием призывающего голоса Всевышнего.
И ничто так не подтверждает этого, как одна история из жизни самого Виктора Франкла. "Незадолго до того, как США вступили во вторую мировую войну, - рассказывает Франкл, - я получил приглашение из американского посольства в Вене прийти и получить визу для въезда а Штаты. В то время я жил в Вене со своими родителями. Они, разумеется, не ждали от меня ничего иного, нежели что я получу визу и поспешу уехать. Но в последний момент я начал сомневаться, спрашивая себя: "Следует ли мне делать это? Могу ли я так поступить?" Потому что мне внезапно пришло в голову, чем это будет для моих родителей, а именно: через пару недель - такова была ситуация в то время - они будут брошены в концентрационный лагерь, т.е. в лагерь уничтожения. И должен ли я оставлять их на произвол судьбы в Вене? До сих пор я мог избавлять их от этой участи, поскольку возглавлял отдел неврологии в Еврейском госпитале. Но если бы я уехал, ситуация тут же изменилась бы. Размышляя о своей ответственности, я почувствовал, что в такой ситуации естественно просить совета у неба. Я отправился домой и, когда пришел, заметил кусок мрамора на столе. Я спросил отца, откуда он взялся, и отец сказал: "О, Виктор, я подобрал его на месте, где стояла синагога" (она была сожжена национал-социалистами). "А почему ты взял его с собой?" - спросил я. "Потому что это часть двух плит, на которых написаны десять заповедей", - и он показал мне сохранившуюся позолоченную еврейскую букву на мраморе. "Я могу сказать тебе больше, если хочешь, - продолжал он - Эта буква является сокращением одной из десяти заповедей". Я в нетерпении спросил: "Какой же?". Ответ был: "Почитай отца твою и мать твою, и продлятся дни твои на земле". Тут же я решил остаться в стране вместе с родителями, отказавшись от визы.
Вы будете правы, утверждая, что это - проективный тест, что я, по-видимому, принял решение в глубине души еще до этого и лишь проецировал его на подвернувшийся кусок мрамора. Но если бы я увидел в куске мрамора всего лишь карбонат кальция, это тоже было бы результатом проективного теста, т.е. выражением того чувства бессмысленности,... которое я называю экзистенциальным вакуумом".
Итак, в тех десяти тысячах ситуаций, в которых человек принимает уникальные нравственные решения, во-первых, всегда будут просматриваться фундаментальные десять заповедей Торы, а во-вторых, они будут восприниматься именно как заповеди, т.е. не только как требование моей совести, но одновременно и как требование Всевышнего.
Впрочем, эту проблему соотношения свободного формирования убеждений с их навязанностью извне уместно рассмотреть в связи с известной Агадой, рассказывающей о даровании Торы.