Великое Восстановление Наук Предисловие 63 text htm glava03 Одостоинстве и приумножении наук. 85 text htm glava04 книга

Вид материала

Книга

Содержание Притча XXII Притча XXIII Притча XXIV Притча XXV Притча XXVI Притча XXVII Притча XXVIII Притча XXIX Притча XXX Притча XXXI Притча XXXII Притча XXXIII Притча XXXIV

Подобный материал:

• Джон локк сочинения в трех томах том, 10521.72kb.
• powernet ru/library/colony htm, 477.05kb.
• Text Markup Language html. Оформление учебник, 88.14kb.
• Международная конференция, 68.11kb.
• r-praktika ru/Arch/ap200404dis htm, 414.62kb.
• amily ru/Lidia/Publ/georgievskaia htm, 618.14kb.
• ru/do/articles/mifs/index htm, 100.28kb.
• rod ru/criminal htm, 476.98kb.
• Text Transfer Protocol протокол передачи гипертекста. Когда запускатеся программа, 1045.37kb.
• Lesson one text: a glimpse of London. Grammar, 3079.18kb.

Притча XXI

«Был маленький город, и в нем жило немного людей. Пошел против него великий царь и напал на него, построил вокруг города укрепления и начал осаду. И нашелся в этом городе один бедный и мудрый человек, и освободил его своей мудростью; и никто потом не вспомнил об этом бедняке» ⁴³.

Объяснение

Эта притча говорит о дурной и злой душе большинства людей. В трудных и тягостных обстоятельствах они ищут помощи людей мудрых и энергичных, хотя раньше их презирали. А как только трудные времена пройдут,

==458

они отвечают своим спасителям одной неблагодарностью. Макиавелли имел все основания спросить: «Кто неблагодарнее, государь или народ?»⁴⁴ Но сам он обвиняет в неблагодарности обоих. Случается же это не только по неблагодарности государя или народа, но нередко происходит из-за зависти вельмож, которым в душе неприятен счастливый и удачный исход дела в силу того, что это случилось без их помощи, и поэтому они стараются преуменьшить заслуги этого человека, а его самого унизить.

Притча XXII

«Путь ленивого подобен колючему кустарнику» ⁴⁵.

Объяснение

Эта притча очень тонко указывает на то, что лень в конце концов приводит .к большим трудностям. Ведь добросовестная и тщательная подготовка не дает ноге споткнуться о какое-нибудь препятствие, но делает дорогу гладкой еще до того, как нога вступит на нее. А кто ленив и откладывает все дела на самый последний момент, тот неизбежно на каждом шагу будет беспрерывно спотыкаться и как бы продираться сквозь колючий кустарник, который будет его задерживать и мешать ему. То же самое можно наблюдать и в управлении домашним хозяйством: если здесь проявить заботу и внимание, то все идет гладко, как бы само собой, без шума и суматохи, если же этого нет, то при любом непредвиденном случае все приходится делать сразу, слуги суе тятся, по всему дому — дым коромыслом.

Притча XXIII

«Кто на суде лицеприятствует, поступает скверно; этот и за кусок хлеба предаст истину» ⁴⁶.

Объяснение

Притча удивительно мудро замечает, что в судье гораздо опаснее неустойчивость характера, чем корыстолюбие. Ведь взятки дают не все, но едва ли существует хоть одно дело, в котором не встретится хоть что-нибудь,

==459

что могло бы повлиять на судью, если он обращает внимание на личность. Один произведет впечатление как человек известный, другой — как злоречивый, третий — как богатый, четвертый — как приятный, пятый — как пользующийся поддержкой друга; словом, вообще не может быть никакого беспристрастия там, где господствует лицеприятие и по самой незначительной причине, как за этот кусок хлеба, может быть вынесен несправедливый приговор.

Притча XXIV

«Бедняк, притесняющий бедняка же, подобен страшному ливню, приносящему голод» ⁴⁷.

Объяснение

Та же самая мысль еще в древности была выражена в басне о двух пиявках: напившейся и голодной. Ведь гнет бедного и голодного значительно тяжелее, чем гнет богатого и сытого, потому что ему известны все приемы и способы взыскания податей и он обшаривает все уголки в поисках денег. Ту же самую мысль выражали и сравнением с губками: ведь сухие, они сильно впитывают влагу, а влажные — значительно хуже. Эта пословица дает полезный совет как государям, предостерегая их от того, чтобы они поручали управление провинциями или городами людям нуждающимся и разорившимся, так и народам, напоминая им, что они не должны допускать, чтобы их монархи вынуждены были бороться с нуждой.

Притча XXV

«Праведный, преклоняющийся перед нечестивым, — это замутненный и испорченный родник» "°


48
Объяснение

Притча эта утверждает, что государства прежде всего должны избегать несправедливых и позорных приговоров в каком-нибудь большом и серьезном процессе, и особенно когда речь идет не об оправдании виновного, по об осуждении невинного человека. Ведь обиды, наносимые частными лицами друг другу, конечно, замутняют и загрязняют воды справедливости, но все же это, так

 

ссылка скрыта

==460

сказать, лишь ручейки ее, несправедливые же приговоры, подобные тем, о которых мы говорим, служа примером другим, оскверняют и заражают сами источники справедливости. Ведь когда суд станет на сторону несправедливости, место установленного порядка займет общественный разбой и человек человеку поистине станет волком⁴⁹.

Притча XXVI

«Не дружи с гневливым человеком, не иди вместе с безумцем»⁵⁰.

Объяснение

Насколько свято должны соблюдать и уважать все порядочные люди права дружбы, настолько же тщательно и разумно следует выбирать себе друзей. Во всяком случае мы обязаны переносить все особенности характера друзей в той мере, в какой они сказываются на нас; когда же они заставляют нас изменять наше обычное поведение в отношении к другим людям, дружба становится тягостной и несправедливой. Поэтому, как говорит Соломон, для того, чтобы жизнь наша шла спокойно и мирно, важно прежде всего не иметь никакого дела с людьми вспыльчивыми, способными по любому поводу завязывать ссоры и вступать в перебранку. Такого рода друзья всегда будут впутывать нас в разные споры и столкновения, так что мы будем вынуждены или порвать дружбу, или подвергнуть угрозе собственную безопасность.

Притча XXVII

«Кто скрывает проступок, тот ищет дружбы, кто напоминает о нем, разделяет друзей»⁵¹.

Объяснение

Существуют два пути примирения и восстановления согласия: первый начинается с забвения прошлого, второй — с напоминания об обидах, за которым следуют оправдания и извинения. Мне, между прочим, вспоминается мнение одного очень умного политика: «Кто пытается установить мир, не обсудив причин разногласий, тот скорее обольщает людей сладостной перспективой согласия, чем приводит их к подлинному и справедли-

 

==461

вому согласию». Но Соломон, который был, кажется, мудрее этого человека, придерживается противоположного мнения, высказываясь за забвение прошлого и предостерегая от напоминания о нем. Ведь напоминание о прошлой ссоре несет в себе немало зол: прежде всего это означает, как говорят, «влагать персты в рану»; затем заключает в себе опасность новой ссоры (так как спорящие стороны никогда не могут прийти к согласию относительно того, кто более виноват в ссоре); наконец, опасность содержится уже в самой необходимости оправдания: ведь каждая из сторон скорее предпочитает оказаться простившей обиду, чем получившей прощение.

Притча XXVIII

«Во всяком деле изобилие приносит пользу, но, где много слов, — там обычно и бедность» ⁵².

Объяснение

Этой притчей Соломон указывает на различие результатов работы языка и работы рук, считая, что в первом случае это нищета, а во втором — изобилие. Ведь те, кто много болтает, много хвастает, многое обещает, почти всегда бывают нищими и не получают никакой выгоды от тех вещей, о которых они рассуждают. Более того, как правило, они чрезвычайно неэнергичны и ленивы в работе и питаются только своими разговорами, как ветром. Поистине, как говорит поэт, «кто молчит, тот крепок» ⁵³. Тот, кто знает, что он мастер своего дела, доволен, собой и молчит; тот же, кто, наоборот, понимает, что он преследует лишь пустые тени, болтает другим о своих великих и удивительных деяниях.

Притча XXIX

«Лучше открытый упрек, чем скрытая любовь»⁵⁴.

Объяснение

Эта притча порицает бесхарактерность таких друзей, которые не используют права дружбы для того, чтобы свободно и смело указать своим друзьям на их ошибки

 

==462

и предупредить об угрожающих им опасностях. Такой снисходительный друг обычно рассуждает так: «Что мне делать, какое решение принять? Я люблю его, как никто другой, я бы охотно встал на его место, если бы с ним случилось какое-то несчастье; по я знаю его характер, если я стану говорить с ним откровенно, я его обижу или по крайней мере расстрою, а пользы от этого, однако, не будет; скорее я заставлю его поссориться со мной, чем сумею убедить отказаться от его взглядов», Вот такого бесхарактерного и бесполезного друга и порицает Соломон, утверждая, что больше пользы от явного врага, чем от такого друга, потому что от врага, бранящего нас, можно иной раз услышать то, что друг из-за излишней снисходительности не решается сказать.

Притча XXX

«Умный следит за своими поступками; глупец же прибегает к хитростям» ⁵⁵.

Объяснение

Есть два вида практической мудрости: одна — истинная и здравая, другая — недостойная и ложная, которую Соломон не боится назвать глупостью. Тот, кто выбирает первую, заботится о своем собственном пути, заранее предвидит опасности, думает о том, как их избежать, прибегает к помощи честных людей, вооружается против бесчестных, осторожен в своих начинаниях, готов и к отступлению, готов и воспользоваться удобным случаем, энергичен в борьбе с препятствиями и вообще принимает во внимание бесчисленное множество других обстоятельств, которые имеют отношение к его собственным действиям и поступкам. Другой же вид целиком сшит из лжи и хитрости и все надежды свои возлагает на обман других людей и на возможность использовать их в своих интересах. Такой вид мудрости пословица эта с полным основанием отвергает не только как бесчестный, но и просто как глупый. Ибо, во-первых, все эти меньше всего принадлежит к тем вещам, которые находятся в нашей власти, и не существует никакого твердого правила, на которое такая мудрость могла бы опираться; наоборот, каждый день здесь нужны все новью

 

==463

и новые хитрости, поскольку прежние теряют свою силу и устаревают. Во-вторых, кто хоть однажды снискал себе славу хитрого и коварного человека, тот полностью лишил себя важнейшего средства всякой практической деятельности — доверия, и поэтому ему придется столкнуться с тем, что его расчеты не оправдаются. Наконец, все эти хитрости, какими бы прекрасными они ни казались и как бы они ни нравились, все же чаще всего терпят полный крах, что хорошо заметил Тацит: «Хитрые и дерзкие планы хороши в мечтах, тяжелы в исполнении и плохо кончаются» ⁵⁶.

Притча XXXI

«Не будь слишком справедлив и мудрее, чем нужно; зачем тебе губить себя раньше времени» ⁵⁷.

Объяснение

Бывают времена, как говорит Тацит, «когда великие добродетели означают вернейшую гибель»⁵⁸. И это случается с людьми, выдающимися своей добродетелью и справедливостью, порой внезапно, порой же так, что это можно предвидеть уже заранее. Ну а если сюда присоединится еще и благоразумие, т. е. если эти люди еще и осторожны и тщательно заботятся о собственной безопасности, то это им дает лишь то преимущество, что гибель обрушивается на них внезапно как результат глубоко скрытых и тайных козней, дающих возможность избежать осуждения и в то же время совершить неожиданное нападение. Что же касается слова «слишком», которое употребляется в этой притче, то (имея в виду, что это слова не какого-нибудь Периандра⁵⁹, а Соломона, который часто указывает на зло в человеческой жизни, но никогда не учит ему) его следует понимать как сказанное не о самой справедливости и мудрости (в которых не может быть ничего «слишком»), но о ничтожном и отвратительном тщеславии и стремлении показать себя обладающим этими добродетелями. Нечто подобное имеет в виду Тацит, говоря о Лепиде и считая настоящим чудом, что он ни разу не произнес ни одной раболепной фразы и тем не менее не пострадал в столь страшную эпоху. Он говорит: «Я начинаю размышлять, зависит ли

 

==464

только от рока, или это и в нашей власти, найти некий средний путь между отвратительным раболепием и упрямой непреклонностью, свободный одновременно и от опасности, и от позора?»⁶⁰

Притча XXXII

похвалы как бы приглашают присутствующих добавить к ним еще что-нибудь, несдержанные же и чрезмерные заставляют, наоборот, что-то убавить и преуменьшить. В-третьих (и это самое главное), они порождают зависть к тому, кого слишком хвалят, потому что создается впечатление, что все эти чрезмерные похвалы преследуют цель обидеть и оскорбить других, которые в не меньшей степени их заслуживают.

Притча XXXIV

«Как в воде отражается лицо, так сердца людей понятны для мудрых» ⁶³.

Объяснение

Притча говорит об отличии умов мудрецов от умов остальных людей, сравнивая первые с гладью воды или зеркалом, которые отражают вид и образы вещей, а вторые уподобляя земле или необработанному камню, в которых ничего не отражается. Сравнение души мудрого человека с зеркалом тем более метко, что в зеркале можно вместе с образами других людей увидеть и свой собственный образ, а это без помощи зеркала недоступно даже самим глазам. Поэтому если ум мудрого человека настолько гибок и проницателен, что способен наблюдать и познавать бесчисленное множество других умов и характеров, то остается только приложить максимум усилий к тому, чтобы и методы наблюдений были столь же разнообразны, как и их объекты.

К тысячам сможет сердец умный ключи подыскать ^и.

На этих пословицах Соломона мы задержались, быть может, несколько дольше, чем это было необходимо для простой иллюстрации, но нас слишком увлекло значение самой темы и величие автора.

Не только у евреев, но и у других древних народов мудрецы очень часто, сделав какое-то наблюдение, которое могло бы быть полезным в жизни людей, выражали его в краткой и чеканной форме какой-нибудь сентенции, притчи или даже мифа. Но что касается мифов, то (как было сказано в другом месте⁶⁵) они в свое время заменяли собой и пополняли недостаток примеров, но теперь,

==466

когда мы в изобилии обладаем историческим материалом, появился более правильный и быстрый путь к поставленной цели. Наиболее подходящим методом изложения, лучше всего отвечающим столь разнообразному и многочисленному материалу, который охватывается трактатом, посвященным деловым отношениям и известным случаям, является тот, который избрал Макиавелли для изложения политических вопросов, а именно наблюдения или, как говорят, рассуждения на материале тех или иных исторических примеров. Ибо знание, которое совсем недавно, буквально на наших глазах было извлечено из частных фактов, лучше других знает обратный путь к этим фактам; и, конечно же, значительно больший результат достигается тогда, когда рассуждения и размышления вытекают из примеров, чем тогда, когда пример лишь иллюстрирует рассуждение. И это вопрос не только порядка изложения, но и самого существа дела. Ведь когда пример выступает как основа всех рассуждений, он обычно излагается наиболее подробно, знакомя нас со всей суммой обстоятельств, а это иной раз заставляет изменить ход рассуждения, а иногда дополняет его, что делает этот пример образцом для подражания и практической деятельности. Когда же, наоборот, примеры приводятся лишь для подтверждения рассуждения, они излагаются кратко и сухо и, подобно рабам, лишь исполняют волю рассуждения.

Но вот какого рода различие было бы весьма интересно отметить: если всеобщая история дает нам великолепный материал для рассуждений на политические темы, подобный трактату Макиавелли, то факты из жизнеописаний прекрасно могут быть использованы как прецеденты деловой практики, поскольку этот жанр охватывает все разнообразие конкретных случаев и событий, от самых важных до самых незначительных. Но это не все; можно найти еще более подходящий материал для выработки предписаний в деловой практике, чем тот, который дают нам оба этих вида истории. Мы имеем в виду письма, но, разумеется, содержательные и серьезные, такие, как письма Цицерона к Аттику и некоторые другие, потому что письма дают нам обычно более живое и точное представление о событиях, чем хроники и жизнеописания. Таким образом, мы сказали все и о содержании, и о форме пер-

вого раздела учения о деловых отношениях, которое исследует известные случаи и которое, как мы считаем, должно быть создано.

Есть и другой раздел того же учения, который так же отличается от первого, о котором мы говорили, как отличаются понятия «быть мудрым» и «быть мудрым для себя». Первое как бы направлено от центра к окружности, второе — от окружности к центру. Ведь существует определенное умение давать советы другим и существует умение заботиться о собственных делах; они иногда совмещаются, но чаще не совпадают. Многие весьма разумно ведут собственные дела, но совершенно беспомощны в управлении государством и не способны даже дать разумного совета другим; они похожи на муравьев — существ, хорошо умеющих заботиться о самих себе, но очень вредных для сада. Эта способность «быть разумным для себя» была прекрасно известна еще самим римлянам, хотя они умели в то же время наилучшим образом заботиться и об интересах родины. Поэтому комический поэт говорит: «Ведь, ей-богу, мудрец сам создает свое счастье!»⁶⁶ Это даже стало у них пословицей: «Каждый человек— кузнец собственного счастья» ⁶⁷, а Ливии приписывает это качество Катону Старшему: «В этом человеке была такая сила ума и таланта, что, где бы он ни родился, он, вероятно, сам создал бы себе счастье» ⁶⁸.

Этот род мудрости, если его слишком подчеркивать и выставлять напоказ, всегда рассматривается не только как «неполитичный», но даже как в чем-то несчастливый и зловещий. Это можно видеть на примере афинянина Тимофея, который, совершив немало славных деяний во славу и на пользу своего государства и отчитываясь перед народом о своей деятельности (как это было в то время принято), рассказ о каждом из своих дел завершал следующими словами: «Но в этом нет никакой заслуги фортуны» ⁶⁹. И случилось так, что впоследствии у него никогда не было ни в чем удачи. Конечно, ведь эти слова слишком заносчивы и звучат высокомерно, подобно словам Иезекииля о фараоне: «Ты говоришь, это моя река и сам я создал самого себя», или словам пророка Аввакума: «Они радуются и приносят жертвы собственным сетям» ⁷⁰, или еще словам поэта о «презирателе богов» Мезенции: Будь мне за бога рука! Да поможет мне дрот, что колеблю ^л.

==468

Наконец, Юлий Цезарь никогда, насколько мне известно, не выдавал безумия своих тайных помыслов, за исключением одного случая. Когда предсказатель стал говорить ему, что расположение внутренностей жертвы неблагоприятно, он тихо проворчал: «Будет благоприятно, если я захочу» ⁷², и эти слова не намного опередили его трагическую гибель. Действительно, эта чрезмерная самоуверенность, как мы уже сказали, не только нечестива, но и зловеща. Поэтому великие и истинно мудрые люди предпочитали все свои успехи приписывать своему счастью, а не достоинствам и энергии: так, Сулла дал себе прозвище «счастливый», а не «великий», а Цезарь (на этот раз удачнее), обращаясь к кормчему корабля, сказал: «Ты везешь Цезаря и его счастье» ⁷³.

Однако же такие сентенции, как «Каждый человек — кузнец собственного счастья», «Мудрец будет господствовать над звездами», «Для добродетели нет недоступной дороги» ⁷⁴ и т. п., если их понимать скорее как своего рода шпоры для энергии, чем для дерзости, считая, что они должны породить в людях настойчивость и твердость в осуществлении принятого решения, а не заносчивость и бахвальство, с полным основанием рассматривались как здравые и полезные и, без сомнения, занимали такое место в сознании великих людей, что они иногда с трудом скрывали подобные мысли. Мы, например, видим, что Август Цезарь (который скорее отличался от своего дяди, чем уступал ему, но во всяком случае был человеком несколько более скромным), умирая, попросил друзей, стоявших у его ложа, аплодировать ему, когда он испустит последний вздох, как бы сам сознавая, что он удачно сыграл свою роль в жизни⁷⁵. Этот раздел науки также должен быть отнесен к числу тех, которые необходимо создать, не потому, что эта наука не применяется на практике, наоборот, нужда в ней возникает слишком часто, но потому, что книги хранят о ней глубокое молчание. Поэтому, по нашему обыкновению, как и раньше, мы рассмотрим здесь некоторые важнейшие моменты этого учения. Будем называть его «Кузнец счастья» (как мы говорили), или «Учение о жизненной карьере».

На первый взгляд может даже показаться, что я говорю о чем-то новом и необычном, собираясь научить людей тому, каким образом они могут стать «кузнецами своего счастья», т. е. излагая учение, которое наверняка

 

==469

с радостью захотят изучать буквально все, пока не увидят, какие трудности оно заключает в себе. Ведь то, что необходимо для достижения счастья, не менее значительно, столь же редко и не менее трудно, чем то, что необходимо для достижения добродетели, и в равной мере тяжело и трудно стать и истинным политиком, и истинно нравственным человеком. Разработка же этого учения в огромной степени содействует росту значения и авторитету науки. Ведь прежде всего для чести науки чрезвычайно важно, чтобы все эти догматики поняли, что образование ни в коем случае не должно быть похожим на жаворонка, который умеет только носиться в вышине, наслаждаясь собственным пением, и больше ничего; нет, оно скорее должно быть сродни ястребу, который умеет и парить в вышине, и, если захочет, броситься вниз и схватить добычу. Далее, развитие этого учения способствует и совершенствованию наук, ибо основным принципом всякого подлинного исследования является то, что в материальной сфере нет ничего, что бы не имело параллели в хрустальной сфере, т. е. в интеллекте. А это означает, что в практике не может быть ничего, что не имело бы какой-то своей науки или теории. Однако наука все же без особого восхищения смотрит на это искусство строить счастье и считает это делом второстепенным. Ведь ни для кого ни при каких обстоятельствах собственное счастье не может быть платой, достойной ниспосланного нам богом даром бытия. Более того, нередко люди выдающиеся добровольно отказываются от собственного благополучия для того, чтобы посвятить себя более возвышенным целям. Тем не менее счастье также достойно быть объектом исследования и посвященной ему науки в той мере, в какой оно является орудием добродетели и приносит пользу другим.

К этой науке относятся как некоторые общие правила, так и множество частных советов самого разнообразного характера. Общие правила касаются истинного познания других людей и самого себя. Первое предписание, являющееся основой для познания других людей, требует, чтобы мы всеми силами стремились найти то окно, которое некогда хотел найти Мом⁷⁶: обнаружив в человеческом сердце множество тайников, темных уголков, он пожалел о том, что не существует окна, через которое можно было бы рассмотреть все эти темные и запутанные

 

ссылка скрыта