Geum.ru

Великое Восстановление Наук Предисловие 63 text htm glava03 Одостоинстве и приумножении наук. 85 text htm glava04 книга

Вид материалаКнига
О значении гражданской истории и о трудностях, связанных с ее созданием
Глава VII
Глава VIII
Подобный материал:
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   33
Глава V

О значении гражданской истории и о трудностях, связанных с ее созданием-

18

Далее следует собственно гражданская история, значение и авторитет которой превосходят значение и авторитет остальных человеческих творений. Ведь ей доверены деяния предков, смена событий, основания гражданской мудрости, наконец, слава и доброе имя людей. Но огромное значение этой науки влечет за собой и не меньшие трудности. Ведь во всяком случае требуется огромный труд и мудрость для того, чтобы при создании истории мысленно погрузиться в прошлое, проникнуться его духом, тщательно исследовать смену эпох, характеры исторических личностей, изменения замыслов, пути свершения деяний, подлинный смысл поступков, тайны правления, а затем свободно и правдиво рассказать об этом, как бы поставив это перед глазами читателя и осветив лучами яркого повествования. Это тем более трудно, что все события древности известны нам плохо, а занятия историей недавнего прошлого сопряжены с немалой опасностью. Поэтому-то большинство сочинений по гражданской истории так неудачно. Очень многие

 

==168

исследователи излагают события как-то очень бледно и бездарно, и и.\ сочинения недостойны этой науки; другие поспешно и беспорядочно соединяют вместе отдельные сообщения и незначительные заметки современников; третьи бегло перечисляют лишь основные события; четвертые, наоборот, роются во всяких мелочах, не имеющих никакого значения для понимания сущности событий; некоторые, слишком уж переоценивая силу своего таланта, бесстрашно фантазируют и придумывают многие события; другие же оставляют на всем изложении отпечаток не столько своего таланта, сколько своих чувств, и, думая об интересах своей партии, оказываются не слишком достоверными свидетелями событий; кое-кто всюду вводит излюбленные политические доктрины и, пытаясь найти повод для того, чтобы похвастаться, слишком легко прерывает повествование различными отступлениями; другие, не зная никакой меры, без разбору нагромождают в своих сочинениях множество всякого рода речей и обращений. Итак, совершенно очевидно, что среди всех сочинений, созданных людьми, ничто не встречается реже, чем истинная, совершенная во всех отношениях история. Впрочем, в настоящий момент мы лишь даем классификацию наук, чтобы указать на то, что было упущено, а не оценку и критику ошибочности выводов. Поэтому приступим теперь к установлению различных типов разделения гражданской истории на специальные области. Ведь будет меньше -возможностей смешения ее видов, если вместо одного-единственного, настойчиво проводимого будут установлены различные типы разделения.

Глава VI

Первое разделение гражданской истории

Воспользовавшись аналогией с тремя родами картин или статуй, гражданскую историю можно разделить на три раздела. Картины и статуи могут быть незаконченными — им кисть или резец художника еще не придали окончательного вида, могут быть законченными и совершенными и, наконец, испорченными и обезображенными временем. Пользуясь этой аналогией, мы разделим гражданскую историю (являющуюся своего рода образом событий и времен) на три вида, соответствующие указан-

 

==169

ным трем видам картин. Эти виды мы назовем мемориями (memoriae), адекватной историей (historia justa) и древностями (antiquitates). Мемории—это незавершенная история (historia inchoata), или как бы первоначальные и необработанные наброски истории. Древности же — это «деформированная история», иначе обломки истории, случайно уцелевшие от кораблекрушения в бурях времен.

Мемории, т. е. подготовительные материалы для истории, делятся на два рода, первый из которых мы будем называть комментариями, второй—перечнями (registra). Комментарии излагают голые факты в их хронологической последовательности, не касаясь причин и поводов событий и действий, не упоминая того, что им предшествовало, и того, что их сопровождало, не приводя речей, не рассказывая о планах и замыслах исторических деятелей и обо всем остальном, сопровождавшем сами события. Такова сущность и природа этого жанра, хотя Цезарь по какой-то своей великодушной скромности и назвал комментариями самое выдающееся историческое сочинение из всех ныне существующих. Перечни бывают двоякого рода: они либо содержат перечень событий и лиц, расположенных в хронологическом порядке, и называются фастами или хронологиями 19, либо представляют собой сборники официальных документов, какими являются указы государей, постановления сенатов, документы судебных процессов, официальные речи, дипломатические послания и т. п., не сопровождаемые при этом последовательным изложением и толкованием.

Древности имеют дело со своего рода останками истории, похожими, как мы уже сказали, на обломки корабля, потерпевшего крушение. Когда воспоминания о событиях уже исчезли и сами они почти полностью поглощены пучиной забвения, трудолюбивые и проницательные люди, несмотря на это, с какой-то удивительной настойчивостью и скрупулезной тщательностью пытаются вырвать из волн времени и сохранить хотя бы некоторые сведения, анализируя генеалогии, календари, надписи, памятники, монеты, собственные имена и особенности языка, этимологии слов, пословицы, предания, архивы и всякого рода орудия (как общественные, так и частные), фрагменты исторических сочинений, различные места в книгах, совсем не исторических. Эта работа, конечно, требует огромного труда, однако она и приятна людям, и

 

ссылка скрыта

==170

вызывает к себе известное уважение, и, поскольку мы отвергаем мифы о происхождении народов, безусловно, может заменить такого рода фантастические представления. Однако она не имеет достаточного веса, потому что, будучи объектом исследования незначительного числа людей, неизбежно оказывается в зависимости от произвола этой немногочисленной группы.

Я не считаю необходимым отмечать какие-то недостатки во всех этих видах незавершенной истории, так как они являются чем-то вроде несовершенной связи (imperfecte mista) и такого рода недостатки вытекают из самой их природы. Что же касается всевозможных аббревиариев (epitomae) 20, этих настоящих короедов и гусениц истории, то их (по нашему мнению) следует гнать от себя как можно дальше (и в этом с нами согласны очень многие весьма разумные люди), ибо эти черви изъели и источили множество великолепнейших исторических трудов, превратив их в конце концов в бесполезную труху.

Глава VII

Разделение адекватной истории на хроники, жизнеописания и повествования. Содержание этих трех частей

В зависимости от характера своего объекта адекватная история делится на три вида. Ведь история может рассказывать либо о каком-то более или менее продолжительном периоде времени, либо о той или иной выдающейся личности, представляющей интерес для потомков, либо о каком-то исключительном событии или подвиге. В первом случае — перед нами хроники или летописи, во втором случае — жизнеописания и, наконец, в третьем — повествования (relationes). Среди этих трех жанров наибольшей известностью и популярностью пользуются хроники; жизнеописания лучше других способны обогатить людей полезными примерами; повествования же отличаются своей правдивостью и искренностью. Хроники излагают лишь значительные события общественной жизни, дают лишь внешнее представление о личности исторических деятелей, показывая их, так сказать, со стороны, обращенной к публике, и оставляя без внимания и обходя молчанием все менее значительное как в самих событиях, так и в людях. А так как только боже-

 

==171

ству доступно искусство «великое связывать с малым», то весьма часто оказывается, что такого рода история, стремясь к изложению только великих событий и фактов, изображает лишь эффектную и помпезную их сторону, не выявляя истинные их причины и внутреннюю связь между собой. И даже если эта история и рассказывает при этом о самих замыслах и планах событий, она все-таки, увлекаясь все тем же величием изображенного, приписывает человеческим поступкам гораздо больше важности и мудрости, чем они имеют в действительности, так что иная сатира может оказаться более истинной картиной человеческой жизни, чем некоторые из подобного рода исторических сочинений. Наоборот, жизнеописания, если только они написаны добросовестно и умно (мы не говорим здесь о панегириках и тому подобных пустопорожних восхвалениях), дают значительно более правдивую и истинную картину действительности, поскольку они посвящены описанию жизни отдельных людей, и здесь автору неизбежно приходится сопоставлять и перечислять поступки и события важные и несерьезные, великие и незначительные, рассказывать о фактах личной жизни и о государственной деятельности этого человека; и все это, конечно, гораздо легче и с большим успехом может послужить в качестве примера и образца для читателя. Сочинения же, посвященные тем или иным отдельным историческим событиям (как, например, «Пелопоннесская война» Фукидида, «Поход Кира» Ксенофонта, «Заговор Катилины» Саллюстия и т. п.), вполне естественно отличаются во всех отношениях гораздо большей искренностью, безупречностью и правдивостью повествования по сравнению с историей, рассказывающей о целых периодах развития, поскольку авторы такого рода сочинений могут выбрать себе материал достаточно обозримый и удобный, дающий возможность как точного и надежного его изучения, так и исчерпывающего изложения. История же целой эпохи (особенно если она значительно удалена от времени жизни самого исследователя) весьма часто страдает от недостатка материала и неизбежно содержит известные пробелы, которые обычно писатели совершенно произвольно восполняют своей фантазией и догадками. Вместе с тем то, что было сказано нами об искренности отдельных исторических повествований, не следует понимать буквально. Во

 

==172

всяком случае нужно признать (поскольку вообще все человеческое не является во всех отношениях совершенным и почти всегда те или иные преимущества сопровождаются какими-то потерями), что такого рода сочинения, особенно если они написаны в то самое время, о котором они повествуют, с полным основанием считаются наименее надежными источниками, ибо они нередко запечатлевают на себе симпатии и антипатии самого автора. Но с другой стороны, существует средство и против этого порока: дело в том, что подобные повествования почти всегда создаются сторонниками не одной какой-либо партии, но пишутся, выражая при этом партийные пристрастия и стремления авторов, деятелями и той и другой партии и, таким образом, открывают и укрепляют дорогу для истины, находящейся где-то посредине между двумя крайностями. Когда же улягутся страсти и стихнет борьба, эти сочинения могут дать добросовестному и проницательному историку не самый худший материал для создания более совершенной истории.

Если говорить о том, что мне представляется желательным в этих трех родах истории и что не вызывает сомнений, — до сих пор все еще не существует очень многих историй отдельных государств и это неизбежно наносит немалый ущерб королевствам и республикам, вместо того чтобы увеличивать их славу и достоинство (разумеется, мы имеем в виду такого рода сочинения, которые могли бы представлять какую-то действительную ценность, или по крайней мере более или менее сносные). Перечислять их было бы слишком долго. Впрочем, оставляя заботу об истории других народов им самим (чтобы не показаться слишком заинтересованным в чужих делах), я не могу не посетовать перед Вашим Величеством на то, как плохо и несерьезно написана существующая в настоящее время история Англии в целом, и также на то, сколь необъективен и пристрастен новейший блистающий эрудицией автор истории Шотландии21. Я считаю, что для Вашего Величества будет весьма почетным, а для потомства — весьма приятным, если, подобно тому как этот остров Великобритании будет существовать отныне как единая монархия, так и вся его история от древних веков будет изложена в едином сочинении, так же как Священное писание излагает историю десяти

 

==173

колен царства Израильского и двух колен царства Иудейского. Если же Вам кажется, что трудности, встающие перед такого рода историей, — а они действительно весьма велики — могут помешать точному и достойному изложению событий, то я Вам укажу на пример памятного периода истории Англии, хотя и значительно более краткого, чем вся ее история, а именно периода от союза Алой и Белой Розы до объединения королевства Англии и Шотландии22. Этот период, по крайней мере по моему мнению, значительно богаче разнообразными событиями (которые обычно редки), чем можно встретить где бы то ни было в другом, равном по времени периоде истории любой из наследственных монархий. Этот период начинается с принятия короны, добытой отчасти с помощью оружия, отчасти же — законным путем, ибо путь к ней был проложен мечом, брак же упрочил добытую власть23. А затем последовали времена, соответствующие такому началу, более всего похожие на волны моря после сильного шторма — они еще огромны и мощны, но страшная буря уже улеглась, и мудрость кормчего, единственного выдающегося по своему уму среди предшествующих королей, помогла одолеть их. Ему наследовал король, деятельность которого оказывала значительное влияние на дела всей Европы, давая перевес тем силам, которые он поддерживал, хотя сам он действовал, руководствуясь скорее своими настроениями, чем мудрыми планами24. Именно в период его царствования берет свое начало та великая церковная реформа, подобную которой весьма редко случается видеть. Далее царствовал несовершеннолетний король, а затем последовала попытка установления тирании, хотя и весьма непродолжительная, которую можно сравнить с однодневной лихорадкой25. Затем наступило правление женщины, вышедшей замуж за чужеземного короля, а потом — снова царствование женщины, на этот раз одинокой и безбрачной26. И наконец, все это завершает счастливое и славное событие — объединение нашего отделенного от всего остального мира острова Британия. Тем самым то древнее пророчество, данное Энею, которое указывало на ожидающий его покой: «... ищите древнюю матерь»27, исполнилось применительно к славным народам Англии и Шотландии, уже объединившимся под именем Британии, своей древней праматери, и это объединение служит залогом и символом того,

==174

что положен предел и наступил исход скитаний и странствий. Мне представляется вероятным, что подобно тому, как тяжелые глыбы, приведенные в движение, прежде чем остановиться в неподвижности, некоторое время дрожат и колеблются, божественное провидение пожелало, чтобы эта монархия, прежде чем укрепиться и упрочиться под властью Вашего Величества и Ваших потомков (а я надеюсь, что под властью Вашего потомства она упрочится на вечные времена), испытала все эти многочисленные изменения и превратности судьбы, послужившие ей как бы предвестниками ее будущей прочности.

Думая о жизнеописаниях, я невольно испытываю удивление, видя, что наше время совсем не знает того, что составляет его принадлежность: ведь так мало существует жизнеописаний людей, прославившихся в наш век. Хотя королей и других правителей, пользующихся неограниченной властью, очень мало, да и руководителей в свободной республике (ведь столько республик стало теперь монархиями) тоже немного, однако и под властью королей не было недостатка в выдающихся людях, заслуживших нечто большее, чем беглое и смутное упоминание о себе или пустое и бесплодное восхваление. В связи с этим мне вспоминается довольно изящный образ, созданный одним из новейших поэтов, которым он обогатил древнее сказание28. Он говорит, что к концу нити Парок прикреплена какая-то круглая пластинка (или медальон), на которой написано имя умершего. Время поджидает удара ножа Атропы, и, как только нить обрывается, оно выхватывает пластинку и, унеся ее, некоторое время спустя выбрасывает в Лету. Над рекой носится множество птиц, которые подхватывают эти пластинки и носят их повсюду некоторое время в своих клювах, а потом, забыв о них, роняют в реку. Но среди этих птиц есть несколько лебедей: если они схватывают какую-то пластинку с именем, то сейчас же относят ее в некий храм, посвященный Бессмертию. В наше же время эти лебеди почти совсем исчезли. Хотя большинство людей, дела и заботы которых еще более смертны, чем их тело, пренебрегают памятью о своем имени, видя в ней не более чем дым и ветер: „.и всех тех, чья душа не нуждается в славе великой 29,

==175

поскольку философия их и их строгость произрастают из следующего принципа: «Мы только тогда презрели похвалы, когда перестали совершать достойное похвалы», однако это не опровергает нашего мнения, ибо, как говорит Соломон, «да восславится память о человеке справедливом, имя же нечестивых сгниет» "": первая вечно цветет, второе тотчас же приходит в забвение или, разлагаясь, издает отвратительное зловоние. И поэтому в тех же обычных выражениях и формулах речи, которые вполне правильно применяются по отношению к умершим («счастливой памяти», «блаженной памяти», «доброй памяти»), мы узнаем, как мне кажется, то, что сказал Цицерон (заимствуя это в свою очередь у Демосфена): «Добрая слава — это единственная собственность умерших» 31. И я не могу не отметить, что это богатство в наше время, как правило, остается заброшенным и никем не используется.

Что же касается повествований, то здесь весьма желательно, чтобы им было уделено гораздо больше внимания. Ведь едва ли случается какое-нибудь более или менее значительное событие, которое бы не нашло для себя прекрасного пера, способного заметить и описать его. А поскольку тех, кто мог бы достойно написать адекватную историю, очень мало (это достаточно ясно уже в силу немногочисленности даже посредственных историков), постольку, если удастся запечатлеть отдельные события в достаточно сносных сочинениях еще в тот самый период времени, когда они происходят, можно будет надеяться, что появятся когда-нибудь те, кто сможет с помощью материала этих повествований написать адекватную историю. Ведь эти повествования могли бы послужить как бы питомником, из которого, когда это будет необходимо, можно будет насадить огромный и великолепный сад.

Глава VIII

Разделение истории времен на всеобщую и частную историю; достоинства и недостатки каждой из них

История времен может быть или всеобщей, или частной. Последняя охватывает события какого-нибудь одного государства, республики или народа, первая излагает всемирную историю. Никогда не было недостатка в лю-

 

==176

дях, похвалявшихся тем, что они написали историю всего мира чуть ли не с самого его возникновения, выдавая при этом за историю беспорядочную мешанину из событий и обрывков сокращенных повествований. Другие убеждены, что они могут охватить в форме адекватной истории все замечательные события своего времени, происшедшие во всех странах мира: попытка, бесспорно великая и сулящая немалую пользу. Ведь все события в нашем мире не настолько разделены по странам и государствам, чтобы между ними не существовали многочисленные связи, поэтому во всяком случае интересно рассматривать судьбы какого-то века или поколения как бы собранными и изображенными на одной картине. Кроме того, большое число сочинений, заслуживающих внимания (например, упомянутые выше повествования), которые в противном случае могли бы погибнуть или не издаваться долгое время, используются в такого рода общей истории либо полностью, либо на худой конец в основных своих частях и таким образом фиксируются и сохраняются для потомства. Однако если рассмотреть этот вопрос глубже, то легко заметить, что законы подлинной истории настолько строги, что они лишь с большим трудом применимы к столь обширному материалу, так что в результате великое значение истории скорее уменьшается, чем увеличивается, с разрастанием ее объема. Ведь тот, кто стремится охватить как можно больше самых разнообразных фактов и событий, мало-помалу перестает заботиться о точности получаемых сведений и, растратив все свое внимание на множество приводимых частностей, в конце концов начинает хвататься за всевозможные слухи и легенды и пишет историю, основываясь на такого рода малодостоверных сообщениях и тому подобном гнилом материале. Мало того, чтобы его произведение не разрослось до бесконечности, он неизбежно будет вынужден сознательно опускать очень многое, заслуживающее упоминания, и в конце концов довольно часто скатываться До уровня сочинителя аббревиариев. Существует и другая весьма значительная опасность, диаметрально противоположная тем задачам, которые ставит перед собой всеобщая история: ведь если всеобщая история способствует сохранению некоторых сведений, которые иначе, возможно, погибли бы, то она же, с другой стороны, и весьма часто губит другие, весьма интересные сообщения, 7 Φ- Бэкон, том 1

==177

которые в противном случае могли бы сохраниться, а здесь вынуждены пасть жертвой столь любезных людям сокращений.

Глава IX

Другой вид деления истории времен — на летописи и повседневную хронику

Историю времен можно еще с полным основанием разделить на летописи (annales) и дневники (повседневную хронику), и, хотя это деление основывается лишь на разных периодах времени, оно тем не менее имеет отношение и к отбору материала. Ведь Корнелий Тацит, упомянув о великолепии· каких-то сооружений, тут же совершенно правильно замечает: «Согласно с достоинством римского народа установлено, что выдающиеся события заносятся в летописи, а подобные тем, о которых я только что упомянул, — в повседневную хронику»32, относя к содержанию «летописей» лишь дела государственной важности, а все остальные события и незначительные происшествия считая достоянием лишь повседневной хроники, или дневников (diaria). Во всяком случае мне представляется вполне целесообразным с помощью своего рода геральдики установить среди сочинений такую же иерархию, какая существует и среди людей. Ведь ничто не наносит большего ущерба гражданским делам, чем смешение сословий и степеней, и точно так же ничто больше не подрывает авторитета серьезной истории, как стремление смешать политические проблемы с вещами гораздо менее значительными и серьезными вроде описаний всякого рода торжественных процессий, празднеств, зрелищ и т. п. И конечно же, в высшей степени желательно, чтобы такого рода разделение материала и жанра сочинений стало обычным и само собой разумеющимся делом. В наше время дневники ведутся только во время морских путешествий и военных походов. У древних же считалось знаком почтения к царям заносить в дневники все, что происходило в их дворцах. Мы знаем, что именно так было при персидском царе Агасуере, который, страдая однажды ночью бессоницей, потребовал, чтобы ему принесли дневники, и таким образом обнаружил заговор евнухов. А в дневниках Александра Великого содержались настолько мелкие факты, что туда внесено даже то,

 

==178

что он, например, заснул как-то за столом. Однако это не значит, что если летописи охватывают только серьезные и важные события, то дневники содержат одни лишь пустяки: в действительности они включают в равной мере все — и важное, и неважное.