Geum.ru

Молодёжные кафе 60-х

Вид материалаДокументы

Содержание


ВИА "Лель" в Кафе Молодежное, г. Братск
Подобный материал:

Молодёжные кафе 60-х



Молодёжные кафе 60-х, эти маленькие островки городской культуры! Не просуществовав и десятка лет, они стали частью истории своих городов. Как правило, их было по одному в городе, а в такой огромной стране, как Москва, — всего два-три в единицу времени. Московское "КМ" (Кафе Молодёжное, существовавшее в 60-70-х годах в Москве на ул. Горького), Мекка советских джазменов и джазфэнов, до сих пор волнует кровь, и вовсе не потому, что там сейчас ночной клуб "Карусель" со стриптизом, а потому, что с "КМ" связаны острейшие джазовые впечатления тех лет. Несомненно, каждое молодёжное кафе было по-своему уникально, как неординарны были и личности, самоотверженно взявшие на себя роль их руководителей.

На моё счастье, вся недолгая, но чрезвычайно бурная и насыщенная история воронежского молодёжного кафе "Россиянка" (молодёжное кафе, существовавшее в 60-70-х г.г. в Воронеже на проспекте Революции) тесно переплелась с моей студенческой жизнью и любимым делом, как теперь говорят, хобби. В этом кафе в течение шести лет ежедневно проходили тщательно и с любовью подготовленные вечера отдыха молодёжи (молодёжи не только по возрасту, но и по духу) от различных городских организаций и предприятий. Ни одно мероприятие не было пущено на самотёк – заранее обсуждались программы вечеров, проводились прогоны выступлений. И только при соблюдении данных правил посетителям кафе и "артистам" из какого-либо НИИ, КБ, завода и прочих заведений, не связанных с искусством, дозволялось погрузиться в волшебный мир "Россиянки".

Но как бы то ни было, именно здесь молодёжь встречалась с интересными людьми города и приезжавшими на гастроли ансамблями, артистами театра и кино.

Кафе было уникально ещё и тем, что его построили с прямой целью – быть молодёжным кафе, и выполнено оно было в духе веяний тех лет – не ахти какого качества модерн в стекле, бетоне и алюминии. Внизу – огромный зал со столиками на разных уровнях, место для танцев и эстрада, наверху – стойка бара и столики для гостей, откуда было хорошо видно, что происходит внизу. А внизу происходили танцы, концерты, викторины, диспуты и прочие интересные события.

В чьих же руках всё это было? В руках довольно занятых на основной работе, бескорыстных и содержательных людей, в разной степени мне близких. Эдуард Гольник – председатель Совета кафе, доктор технических наук, преподаватель политехнического института, очень увлечённый человек, феноменальный организатор практически всего, будь то научные исследования, педагогический процесс или "джазовые пароходы", работа молодёжного кафе, джаз-клуба, институтского театра и так далее. Этот человек невероятным образом вовлекал в активную работу людей самого различного уровня, темперамента, амбиций, ему удавалось “приручить” даже таких бузотёров, как музыканты джаз-клуба.

Студенты политехнического тоже старались не подкачать. Я назову лишь несколько имён. Влад Лихачёв – душа танцевального коллектива, активный участник оргкомитета клуба. Полученный опыт пригодился ему в 70-х, в Москве, когда с его помощью проводились незабываемые выступления квартета Алексея Козлова в кафе "Печора" и когда создавался первый в Москве джаз-рок-клуб в подвале дома на улице Алабяна. Геннадий Шакин – профессиональный фотограф, запечатлевший всю историю "Россиянки", создавший массу художественных фотографий по джазовой тематике и уникальный в своём роде знаменитый слайд-фильм о Владимире Высоцком.

Правой рукой Эдуарда Гольника был тогда радиоинженер, член Совета кафе, президент воронежского джаз-клуба Юрий Верменич. Ныне это известная фигура в джазовом мире страны. Его бесчисленные переводы с английского языка специальной джазовой литературы, увлекательные лекции многим оказали неоценимую помощь в годы информационного голода. Радиоинженер ленинградец Ефим Гузиков олицетворял собой интеллект джаз-клуба. Попав в Воронеж по распределению после окончания института и прожив в нём всего три года, он оставил неизгладимый след в музыкальной жизни города – создал биг-бэнд, а также великолепный диксиленд, который играл на танцах в парке за кинотеатром "Спартак". Читая интереснейшие лекции в джаз-клубе, он учил людей слушать, а многих и слышать джазовую музыку. Ефим воспитал немало музыкантов и привил любовь к этому замечательному искусству своей дочери – Аня поёт в известной вокальной джазовой группе "Дайджест". Сейчас Ефим живёт в родном городе.




Джаз-клуб полностью обеспечивал музыкальную сторону деятельности кафе – все штатные и нештатные музыканты оркестра "Россиянки" были членами клуба. Кроме того, музыкальная братия, мэны и фэны, с великим удовольствием помогали Совету кафе во всех его начинаниях. Инженер-энергетик и профессиональный музыкант-контрабасист Гдали Левин, всегда заряженный на хохму, входил в интеллектуальную кучку, которая оперативно обеспечивала текстами и режиссурой самые "забойные" мероприятия. Юра Василевский – тренер-хореограф сборной России по акробатике, в прошлом член сборной России по спортивной гимнастике, искусный фотограф, тонкий знаток джазовой музыки, обладал солидной и доступной всем музыкальной фонотекой. Инженер-механик и строитель Олег Черняев, верный помощник Юрия Верменича, поработал и в Совете кафе, и джаз-клубе, участвовал в организации всех воронежских джазовых фестивалей. Это позволило ему впоследствии приобрести доброе имя в джазовом мире – руководимые им в 70-х и 80-х годах московские клубы "All Stars" и "JazzLand" заняли достойное место в истории отечественного джаза. Кандидат наук, заведующий кафедрой педагогического института Вадим Полевой, в те времена играя на тенор-саксофоне и руководя популярными в городе биг-бэндом и малым составом технологического института, ковал кадры для джаз-клуба, а, следовательно, и для "Россиянки". Художественное оформление кафе и проводимых в нём мероприятий — заслуга талантливых художников Володи Застрожного, Володи Попова, Пети Райхлера, Вали Ткачёва.

Список этих фанатов-общественников можно и даже необходимо продолжить, но этим должен заняться тот, кто "варился" в Совете "Россиянки", кому небезразличны жизнь города и судьбы его молодёжи в дальнейшем.

Пролетели шесть лет интереснейшей, насыщенной и многообещающей жизни. По воле сильных мира сего, казалось бы, радеющих за судьбы молодёжи, эти маленькие островки, молодёжные кафе, были уничтожены на территории всей огромной страны, а те немногие счастливчики, которые чудом успели вдохнуть аромат наполненного смыслом человеческого общения, были просто обворованы. "Деятели", насадившие эти оазисы культуры, без всякой на то причины и уничтожили их, а ведь таких кафе отнюдь не помешало бы открыть как минимум по одному в каждом районе города. Но это теперь история, которая в 60-х случайно переплелась с "Географией" – одним из джазовых мероприятий, но уже ленинградского джаз клуба "Квадрат".

Устав нашего, воронежского, джаз-клуба кроме всего прочего предусматривал наличие собственного, "представительского" музыкального состава для выступлений на фестивалях, концертах, смотрах и т.п. Клуб уже работал, а этот пункт так и не выполнялся.

В только что открывшемся молодёжном кафе временно играл небольшой ансамбль. Но мы-то знали, что на роль постоянного состава претендует оркестр с большим и выверенным Горкомом комсомола репертуаром. До поры до времени этот оркестр под руководством пианиста и трубача Владимира Беляева полуподпольно репетировал программу для участия в специально организованном конкурсе оркестров. По результатам этого конкурса в кафе должен работать... именно этот оркестр. Стало быть, готовилась фальшивка, на которую, тем не менее, было приглашено солидное жюри. На конкурсном вечере в кафе планировалось соревнование двух оркестров – работающего со слабой программой, которого предполагалось высадить с красивой миной, и второго, беляевского, счастливый билетик для которого уже был приготовлен ко вручению.

Все музыканты в городе друг друга знали, поэтому грядущее "состязание" ни для кого не было тайной. В то время наша "команда" только начинала играть. Мы выступали в институте, иногда где-нибудь в городе, и наш состав в джаз-клубе был ещё малоизвестным. Мы – это "Квартет ВТИ" (Воронежский технологический институт): пианист Игорь Файнбойн, флейтист Толя Ливерко, контрабасист Валя Зубов и я за барабанами. В нашу компанию входил и Олег Черняев, который только начинал играть на ударных. Главного среди нас не было, руководство осуществлялось коллегиально. Мы решили организовать лёгкий заговор – подготовить требуемое количество вещей и подать заявку в самый последний момент, правда, не очень нахальничая, то есть, на правах выступающих вне конкурса. Сказано — сделано. Перед началом конкурсного вечера мы невинно подошли к жюри и под испепеляющими взглядами режиссёров и хореографов этой комедии скромно положили им на стол заявку. Жюри, в котором находились деятели из Музыкального театра, филармонии и музыкального училища, даже было довольно таким поворотом событий, так как они, люди искусства, не очень уютно чувствовали себя в этой двусмысленной ситуации. Теперь стало уже три участника, что внешне выглядело вполне пристойно. Такой выходки с нашей стороны не ожидал даже Вадим Полевой, руководитель институтского оркестра, куда входил и наш квартет. Плохо знавший нас тогда Юрий Верменич "спустил собак" на Полевого — дескать, что это за самозванцы, а тот не задерживаясь – таким же образом "благословил" нас. Мы шли ва-банк.

Первым выступил уже приговорённый к поражению состав, поскольку программа у него была заурядная, ресторанная.

Затем выступил “победитель” с обширной программой, хорошо аранжированными вещами, прекрасной солисткой Таней Журавлёвой; программа гибкая, на все случаи, правда, несколько шумная. Жюри довольно, место в кафе этому составу обеспечено.

Ну, и для полноты картины выступили мы, аккуратненькие студенты. Не вполне традиционный состав инструментов — флейта, рояль и контрабас, по-видимому, радовали глаз и ухо жюри. Я на барабанах играл тихо, только щётками. По сути дела это было наше по-настоящему первое серьёзное выступление. Беглая игра Игоря и Толи, а также вдохновенный вид Валентина буквально очаровали наших судей. После первой же вещи мы поняли, что нас принимают, и довольно сердечно.

Мы тихо и эдак романтично завершили программу медленной босса-новой "The Shadow Of Your Smile". На шквал аплодисментов Толя заложил свой фирменный медленный поклон, коснувшись лбом колен, что совсем умилило публику. Вскользь замечу, что это он проделывал на каждом нашем выступлении.

Признаюсь, мы не ожидали такого поворота событий и, конечно, не могли даже предположить, что наша безобидная выходка с участием в этом, с позволенья сказать, конкурсе на многие годы определит нашу жизнь.

Да, конечно, мероприятие было липовое, но благодаря ему мы стали в фаворе и у президента джаз-клуба, и у руководителя нашего институтского оркестра.

Где-то через месяц-другой мы выступили на Куйбышевском джазовом фестивале, уже в ранге квартета джаз-клуба. И даже были отмечены по каким-то категориям.

А ещё через какое-то время мы попали в историю, довольно напряжённую, историю не без участия географии. В то время ленинградский джаз-клуб "Квадрат", проводил серию концертов под девизом "География Советского джаза". К участию в них приглашались музыкальные составы из разных городов страны. Президент "Квадрата" Натан Лейтес дал запрос в Воронеж, и Юрий Верменич, будучи в "Квадрате" своим человеком, тут же согласился, имея в виду нас. И чтобы мы не волновались, заверил, что на концерты приедут составы из отдалённых от центра городов. Он считал, что нам после успеха в Куйбышеве вообще нечего беспокоиться, ведь показали же себя вполне достойно.

Доводы Верменича нас убаюкали, и вот мы прибыли в Питер. По дороге в "Квадрат" нам попалась афиша, где красивыми цветными буквами было написано: "...в концертах примут участие коллективы из Москвы, Ленинграда и Воронежа". Слегка опешив, мы обменялись парой слов в адрес Верменича, но назад дороги не было, и мы зашли в подъезд дома, где размещался клуб.

В лифте мы ехали с молодым человеком, у которого на голове красовалась кожаная шапка-ушанка, а в руке — труба. Мы вместе пошли по коридору в джаз-клуб, на пороге которого Натан Лейтес поздоровался с нами и обратился к нашему спутнику: "Привет, Андрей! Ты один? А где Козлов?". "Сейчас появится", — ответил тот. Батюшки, да это же Андрей Товмасян, час от часу не легче! А через некоторое время появился и Алексей Козлов с женой. Мы попритихли. Игорь, наш пианист, пробурчал: "Не хватало ещё Лукьянова!" Того самого Лукьянова, который на Куйбышевском фестивале во всеуслышание заявил о создании своего собственного стиля игры на трубе. Игорь как в воду глядел — вскоре появился и Герман. Какие люди! Просто невероятно! Чуть позже мы узнали, что аккомпанировать москвичам будет ритм-группа квартета Романа Кунсмана (в 60-х г.г. известный ленинградский тенор-саксофонист) в составе: Юрий Вихарев – фортепьяно, Эдуард Москалёв – контрабас и Валерий Мысовский – барабаны. Все эти музыканты в отечественной джазовой среде были звёздами первой величины.

Потом уже, по прошествии времени, мы осознали, что нам повезло со всех сторон. Мы познакомились сразу со столькими настоящими джазменами! Ведь в то время мы мало кого видели из крупных музыкантов – фестивальный бум в стране только начинался. Да не просто познакомились и послушали, а выступили с ними в одних концертах.

Вернёмся в клуб. Надо сказать, что он был полон доброжелательных людей, бородачей, в основном (бороды — тоже маленький штрих к картине тех лет). Нас встретили с таким теплом, словно мы не один год были своими. И чтобы не терять драгоценного времени, "квадратовцы" решили с ходу организовать небольшой джэм-сэшн. Я быстро оценил обстановку – рояль с контрабасом имелись, но, к великой моей радости, не было барабанов. Радовался я, однако, недолго. Барабаны минут через двадцать привёз какой-то Миша, огромный, опять же бородатый, добряк, наверное, барабанщик. Мы никак не решались подходить к инструментам. Что играть?! Как играть?! Да и тем мы знали мало. Опыт был мизерный. Просто шоковое состояние. Возникла неловкая пауза. Андрей Товмасян подошёл к роялю и начал наигрывать тему "Autumn Leaves". Хозяева выяснили, кто из нас на чём играет, и буквально вынесли Валентина и меня за инструменты. Бас-барабан был скреплён со стулом плохо гнущейся проволокой в мизинец толщиной, зато я впервые увидел фирменную тарелку "Zildjian". На тех же барабанах, оснащённых той же проволокой, я и играл на первом концерте, кстати, Валерий Мысовский — тоже. Хорошо помня золотое правило — слушать солиста и, по возможности, помогать ему, я отыграл своё добросовестно и, как мне казалось, ровно и очень экономно – за всю вещь поставил три-четыре "пушки" (акцента). Валентин на контрабасе исправно отыграл четверти, да так энергично, что здорово порвал кожу на пальце, а впереди было два концерта. Андрей, говоря откровенно, пианист не сильно выдающийся, тоже ничем особым не отличился. Потом мы исполнили две вещи – блюз в среднем темпе и ещё что-то. Не знаю, доволен ли был Андрей, но играть не перестал.

На следующий день нам предстояло отыграть первый концерт на сцене какого-то ВУЗа. Нас поставили в начало программы. По условиям, мы должны были исполнить четыре темы: свою композицию, обработку какой-нибудь народной темы и две вещи на выбор. Мы подготовили: стандарт "Lullaby Of Birdland", медленную босса-нову "The Shadow Of Your Smile", обработку белорусской народной песни "Перепёлочка" и блюз в среднем темпе, написанный нашим пианистом.

В общем-то, мы выступали перед своим братом – студентами, и волноваться особо не было причины, но вот присутствие "китов", которые должны были играть после нас, очень сковывало. Правда, за кулисами были только Натан Лейтес, жена Алексея Козлова, Олег Черняев и всё тот же Андрей Товмасян, который, надо отдать ему должное, прослушал нас от начала до конца. А остальные корифеи или готовились к выступлению, или мы им были просто не интересны.

На сцене, как я уже упомянул, стояли клубные барабаны, скреплённые толстенной проволокой. Отыграв блюз, мы приступили к "Lullaby Of Birdland". Схема было проста: тему исполняет флейта, с остановкой всех на первой доле последнего такта. Далее, до конца этого такта, выход на импровизацию: импровизация флейты – два квадрата, фортепьяно – два квадрата, контрабаса – один квадрат; по четыре такта через барабаны – один квадрат. Наконец, снова тема с такой же остановкой на первой доле тридцать второго такта, как и в начале. И, казалось бы, всё – Coda — конец. Да не тут-то было. Вместо того, чтобы под аплодисменты отвесить свой неповторимый поклон, Толя вдруг снова делает на флейте выход на импровизацию, и нам ничего не остаётся, как продолжать играть. Жутко закомплексованные, мы дружно по той же схеме, не выбросив, чтобы не сбиться, ни одного квадрата вторично начали тянуть и без того не очень короткую композицию. За несколько тактов до конца темы мы стали предупредительно шипеть Толе: "Coda!". Сзади, из-за кулис, подавал сигналы Олег, Натан покатывался со смеху, только лицо Андрея было непроницаемо. В начале тридцать второго такта темы – СТОП! Со стороны Толи тишина … – Coda! Большинство в зале ничего не поняло; на аплодисменты – толин поклон. Ну и ещё две темы, но без особых приключений, и мы сошли с "Голгофы".

А теперь, предстояло самое интересное – выступление звёзд, которых мы никогда до этого не слушали, а многих и не видели. Счастливые ленинградские студенты! Они так вот запросто на своих институтских вечерах могли наслаждаться искусством ведущих джазменов. За кулисами появились Лукьянов и Козлов, а ленинградское трио заканчивало снимать напряжение перед выступлением: в коридоре на подоконнике перед ними стояла бутылочка водки и интеллигентная закуска – аккуратно нарезанный лимончик.

Внутренним взором я довольно чётко окидываю эту картину. За барабанами – похожий на Дон Кихота Валерий Мысовский, плотно расставляющий "пушки" на бас-барабане, на контрабасе играет, лихо раскачивая инструмент, Эдуард Москалёв, за роялем – прекрасный пианист Юрий Вихарев. Добротная, сыгранная ритм-группа. Как сказал один музыкант: "На хорошем ритме можно не играть, а просто слушать его". Но при этом на передней линии — известные москвичи: трубач Андрей Товмасян, альт-саксофонист Алексей Козлов и флюгельгорнист, бывший ленинградец, Герман Лукьянов. Для нас было большой роскошью слушать их и тем более — выступать с ними в одном концерте.

Уж эти-то джазмены могли себе позволить не придерживаться условий подбора репертуара. Заставь кого-либо из них втискиваться в эти рамки, можно было и не услышать никакой игры. Они исполняли только американские темы: "Straight No Chaser", "Billy's Bounce", остальные запамятовал.

Мы старались не упустить ни одного звука, ловили каждый миг того, что происходило на сцене. А там, на фоне прекрасной музыки, тем временем творилось что-то не совсем обычное. Москвичи отыграли тему первой вещи, Лукьянов стал импровизировать. После первых звуков его флюгельгорна Вихарев встал из-за рояля и ушёл за кулисы. Такого мы не ожидали и, замерев, ждали, что будет дальше. Лукьянов, дотянув до конца квадрата, передал инициативу Товмасяну. Слышу, как Натан за кулисами спрашивает у Вихарева, почему он ушёл со сцены. Тот ответил: "Он умеет играть без баса, пусть попробует без рояля". (Юрий имел в виду дуэт: Герман Лукьянов и барабанщик Владимир Васильков; многие тогда отнеслись к такому составу скептически). Андрей играл до тех пор, пока не услышал вдруг аккомпанемент рояля. Оглянулся и, увидев сидящего за ним Лукьянова, прекратил играть и тоже ушёл за кулисы. Остался солировать Козлов. Когда Алексей дал понять, что дело идёт к теме, Герман встал из-за рояля и взял в руки флюгельгорн, на сцену вышел Андрей, и они стали играть тему вместе. Подтянулся к роялю и Вихарев. Ансамбль вернулся к первозданной форме.

Такое вот действо происходило на сцене. Студенческая аудитория с восхищением следила за происходящим. Им чудилось, наверное, что музыканты показывают "высший пилотаж", заменяя друг друга, что вот какие они раскованные, выглядят экзотично – ленинградцы и москвич Козлов, известный стиляга, все с бородками. Мы же поняли, что являемся свидетелями лёгкой музыкальной московско-ленинградской разборки, и были почти уверены, что назревает скандал. Но никакого скандала не произошло. После этой лёгкой пикировки музыканты попритёрлись друг к другу и достойно отыграли свою программу.

О втором концерте в огромном Дворце культуры рассказывать особенно нечего. Вчерашних асов там не было. Наш квартет выглядел на сцене затерявшимся среди оборудования только что выступившего биг-бэнда. Но всё же одну деталь личного свойства я упомяну: за оставленной нам ударной установкой я поиграл на фирменной тарелке “Sultan”. В то время на весь Воронеж была одна единственная тарелка "Super Zyn ***** "; её обладателем был мой приятель Боря Банных (известный рижский басист. В конце 60-х – начале 70-х г.г. играл в квартете тенор-саксофониста Вадима Вядро. Долгое время был участником популярного ансамбля "Модо", руководимого Раймондом Паулсом), игравший тогда, и довольно неплохо, на барабанах.

Подошло к концу питерское мероприятие. Мы возвратились восвояси полные необычайных впечатлений, ведь раньше участием в подобных встречах не могли похвастаться. К тому же, почти все в Питере были в первый раз и даже успели сходить в Эрмитаж.


ВИА "Лель" в Кафе Молодежное, г. Братск


По дороге домой, в Москве, я купил дешёвый, но модный плащ, который добавил положительных эмоций и который мы с Толей, флейтистом, носили по очереди. Мы с ним жили в общежитии в одной комнате, и кто из нас с утра первым уходил из комнаты, тот и носил этот плащ целый день. Жили мы очень дружно. Басист Валентин, не имея места в общежитии, обитал в нашей комнате и спал на одной кровати с Толей. Олег, подчиняясь стадному чувству и будучи очарован романтикой общежитейской жизни, дома почти не появлялся, жил у нас и спал на моей кровати. Вернее, не на кровати, а внутри неё, так как под тяжестью двух тел панцирная сетка растягивалась, и мы, спиной к спине, касаясь пола, оказывались в металлической кольчуге. Целыми днями не расставался с нами пианист Игорь, и его частенько разыскивала жена.

С пробивающейся растительностью на физиономиях мы вернулись в свой институт и в родной джазовый клуб. Нам предстоял отчёт о поездке в молодёжном кафе "Россиянка" на клубном вечере и масса выступлений на различных площадках города и Всесоюзных джазовых фестивалях. Впереди жизнь, полная смысла и лучших надежд.

Увы, наше братство, образовавшееся в романтические 60-е годы на почве любви к джазу, испытания временем не выдержало. Я мало что знаю о большинстве своих бывших коллег-музыкантов. Лишь с Олегом Черняевым мы по сей день вместе преданы идее, о чём свидетельствуют наши побелевшие за тридцать с лишним лет бороды. Мы видимся с ним практически каждый день, отслеживаем и посещаем всевозможные джазовые мероприятия. На каких концертах мы только не бывали, в каких мероприятиях не участвовали, сколько переслушали музыки!

Подошли к концу века, который, слава Богу, не стал концом Света!

Текст: Георгий Искендеров. Литературный редактор: Игорь Рыбак
©2007 ссылка скрыта.