Geum.ru

tza ru/index html

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   ...   30

Примечания


[1] Боярская книга 135 г. в Моск. Архиве мин. юстиции. № 1. Боярск. книга 176 г. там же, № 6.

[2] Котошихин (стр. 19) приводит неполный список фамилий того и другого разряда, насчитывая 16 родов в первом и 15 во втором. Боярские книги XVII в. не вполне подтверждают его показание. Салтыковых, князей Прозоровских, Черкасских и Хилковых он помещает в первой статье родов, которые в окольничих не бывают, вступая в думу прямо боярами. Но до Котошихина и после него известно несколько лиц этих фамилий в чине окольничих. Напротив из фамилий, которые Котошихин отнес ко второму разряду, князья Куракины обыкновенно вступали в думу прямо боярами, минуя окольничество, a князья Долгорукие вступали туда и окольничими, и прямо боярами. Котошихин, всегда точный и добросовестный в своих показаниях, нередко принимал случайные явления своего времени за постоянные нормы. Боярск. книги в Моск. Архиве мин. юст. №№ 1, 4 и 6. Дворц. Разр. IV, 212. Др. Росс. Вивл. ч. XX.

[3] Акты Зап. Росс. IV, 495. Сукины или Суковы совеем не родовитая фамилия: это мелкие дети боярские, которые с конца XV в. служат дьяками, печатниками, чиновниками по финансовому управлению и иногда дослуживаются до думного дворянства. Сам боярин Ф. И. Сукин долго служил казначеем. Сб. Р. Ист. Общ. XXXV, 123, 164 и 340. П. С. Р. Лет. IV, 308. А. Ист. I, 211. Разр. кн. в Моск. Арх. мин. ин. дел, № 99/131, л. 204. Боярск. кн. там же, № 2, л. 429. Собр. гос. гр. и дог. 1, 315 192. Король произвел купца гостиной сотни Андронова в казначеи в 1610 г. Но уже в 1608 г., при царе В. Шуйском, Андронов был печатником и думным дьяком Посольского приказа. Др. Р. Вивл. XX, 365. Значит, появление его в думе вовсе не было таки необычайным актом королевского произвола, как это казалось после большим боярам.

[4] Соловьева, Иет. России, IX, 68. Акты 3. Росс. IV, 401 и 406. Дворц. Разр. III, 113. Боярск. книга № 6 в Моск. Арх. мин. юстиции. Боярск. список 1670 г. № 6 там же. Приказн. дела Моск. Арх. мин. ин. дел 1650 r. J6 31. Иванова, Опис. Разрядн. Архива, стр. 345. Сказ. кн. Курбского, 234. Статья о приказах в Др. Росс. Вивл. XX, 277—421. Акты Ист. IV, №№ 20 и 63. Род Голосовых в рукописной Родословной Иванова. П. С. 3. №№ 390, 1460, 61 и 62.

Глaвa XXI. Думные люди были управители центральных приказов или исполнители особых поручений по центральной u областной администрации.

ссылка скрыта



Административный состав думы. Правительственное значение думных людей в столице и провинции. Число наличных членов думы на ее заседаниях.

Рассмотрим теперь административный состав думы. Государь советовался с боярами по делам законодательства и управления. Но эти бояре не были только советниками государя. У них было много дела и вне государственного совета. Вместе с государем они не только законодательствовали, но и правили обществом, не только определяли общественные отношения. но и непосредственно на самых местах наблюдали за действием своих определений. Словом, московские государственные советники не только руководили всем правительственным механизмом государства, но и были главными его колесами. Потому думный человек действовал всюду, на самых разнообразных путях государственного управления, как и в ходе церковной жизни, в центре, как и в провинции, в гражданской администрации и во главе полков. Отсюда же происходила и чрезвычайная изменчивость, разнообразие деятельности думного человека. Окольничего иди думного дворянина, управлявшего Ямским приказом, посылали воеводствовать куда-нибудь на Вятку, a через год или даже меньше вызывали с Вятки в Москву, чтобы послать командовать полком в Севске или Путивле. По свойству правительственной деятельности, во всем личном составе думы можно различить два элемента. Один из них отличался меньшей подвижностью сравнительно с другим. Это были управители [/(судьи) центральных приказов, которых можно назвать министрами или директорами департаментов. Думным людям поручали только важнейшие из приказов: остальными заведовали стольники, дворяне, простые дьяки. В приказах Тайных Дел, Каменном, Холопьем, Счетном, в некоторых дворцовых, например Хлебном, Панафидном, в Царской и Царицыной Мастерских палатах, даже в Конюшенном приказе обыкновенно сидели в XVII в. начальники, не имевшие думных чинов. Впрочем здесь не было постоянных правил: судными приказами Московским, Владимирским и Дворцовым заведовали то бояре, то стольники. При обычае назначать в иные приказы к главному судье одного или двух товарищей из думных же людей не достало бы членов думы для замещения всех многочисленных приказов. Притом в XVII в., как известно, по мере размножения приказов старались сосредоточивать центральное управление, поручая одному лицу несколько приказов. При царе Алексее тесть его боярин И. Д. Милославский управлял пятью приказами, Иноземским, Рейтарским, Стрелецким, Аптекарским, Большой Казной; некоторое время к ним был еще присоединен Казенный Двор. Точно так же начальник Посольского приказа Ордин-Нащокин с товарищами своими правил в то же время Малороссийским приказом и Четями Новгородской, Галицкой и Владимирской. Впрочем и эти сочетания изменялись в разное время. В управлении приказами господствовала та же подвижность, какой отличалась вся администрация Московского государства. Приказные должности еще не вполне освободились от характера случайных, кратковременных поручений, какой они носили в удельное время. Это можно заметить, следя за служебным движением приказных дельцов, думных и не-думных, за их переходами из одного ведомства в другое. В каких приказах не приходилось посидеть на своем веку иному боярину или дьяку! Однако здесь больше, чем в других сферах московской администрации, можно найти следов некоторого постоянства, устойчивости как в ХVІ, так и в XVII в. Некоторые управители подолгу сидели в одних учреждениях. Казначея Ф. И. Сукина встречаем в этой должности и в 1547, и в 1555 г. И. Д. Милославский правил пятью названными приказами целых 17 лет (1651—1667).

Кроме приказного управления у думных людей было в столице много дел, для которых не существовало постоянных учреждений. Отправление таких дел носило вполне удельный характер, и в них, может быть, всего явственнее сказывался дух старой московской администрации, деятельной, хотя и не умевшей выработать себе твердых форм и постоянных правил, старавшейся руководить не только политической, но и нравственной жизнью общества. Думных людей наряжали идти «за кресты» по городу, когда бывали крестные ходы в Москве, относить «ества» с царского стола к патриарху в известные торжественные дни. Когда государь в Грановитой палате скреплял клятвой заключенный с иноземными послами договор, св. Евангелие он сам провожал до сеней, a проводить дальше до Благовещенского собора назначал бояр и окольничих, человека три или четыре. Когда патриарх на масленицу с своим Освященным собором присутствовал на религиозно-назидательном зрелище, «действе Страшного суда», a выхода государева к тому действу не было, на представление, посылалась по указу государя комиссия, которая при царе Алексее составлялась, например, переводя старые административные термины на нынешние, из министра почт, статс-секретаря военного департамента государственного совета (думного разрядного дьяка) да из касимовского царевича татарского происхождения Василия Араслановича, Все то были думные люди кроме последнего. Когда государь выходил в Успенский или Благовещенский собор, в Чудов монастырь, даже к Преображению на своем дворе, он оставлял «в верху» во дворце одного боярина пли двоих для поддержания порядка. Когда государь «ходил в поход» из столицы в подмосковные села на охоту или в монастыри на богомолье, даже только за Тверские ворота к Страстному монастырю встретить возвращавшуюся из польского плена полковую икону Божией Матери, он также оставлял «на Москве» комиссию думных людей, двоих или более, для текущих дел высшего управления. Когда в Москву приезжало иноземное посольство, для переговоров с ним, «в ответ» назначались бояре с думными дьяками. Две правительственные сферы всего чаще отвлекали членов думы от их думных занятий. Это было воеводство городовое и полковое. Думным людям поручалось управление важнейшими областями и обыкновенно поручалось на короткое время. Иностранцам, например Маржерету, преувеличенно казалось даже, будто в каждой области находится член думы для управления и суда[1]. Эта краткосрочность выражалась и в административной терминологии того времени: городовой воевода, военный губернатор области, «годовал» в том или другом городе. В разрядных книгах велись погодные росписи «воевод по городом», воеводских назначений, и по ним можно видеть, как часто сменялись областные управители. Городовой воевода нередко превращался в полкового. Оборона границ, особенно южных и юго-восточных, татарских, и в промежутке между открытыми войнами чуть не ежегодно поднимала на ноги большую или меньшую массу ратных людей, которые собирались в полки, чтобы несколько недель постоять на рубеже в ожидании неприятельского набега. Командовать этими полками, как и ревизовать, «разбирать» или «смотреть» ратных людей, присылались из столицы люди высших чинов, преимущественно думных. То и другое воеводство устанавливало постоянное и живое движение правительственного класса из столицы в провинцию и обратно, и на этом движении держалась та московская политическая и административная централизация, в дальнейшем развитии которой XVIII век при всех своих средствах и усилиях сделал очень мало успехов, если только сделал сколько-нибудь. В этом движении боярская дума, действуя с помощию необильного, даже скудного сравнительно административного персонала, ей подчиненного, имела значение главного ткацкого челнока, который на основе национальных, церковных и географических связей выводил редкую и грубую, но крепкую и выносливую ткань государственного порядка, умевшую выдерживать общественные потрясения, каких не пришлось испытать XVII веку.

Благодаря разным особым поручениям, какие возлагались на думных людей, боярская дума, оставаясь советом «всех бояр», едва ли когда собиралась в полном составе членов, сколько их значилось по списку. Всегда были члены, отсутствовавшие по службе. Рассматривая разрядные росписи XVI в., можно заметить, что около половины думы действовало ежегодно вне столицы, где-нибудь воеводствовало. В 1531 г. было слишком 40 бояр и окольничих; из них 20 находились в отлучке, ходили в походы полковыми воеводами, иные по нескольку раз в разное время года. При этом не считаются члены думы, бывшие в тот год управителями областей. Вследствие этого обычные ежедневные заседания думы составлялись из немногих сравнительно членов совета. В 1566 г. членов думы считалось 59 кроме думных дьяков; но в приговоре думы, внесенном в соборное определение этого года о войне с Польшей, обозначено всего 23 члена думы кроме шести подписавшихся на акте дьяков, о которых трудно сказать, были ли все они думные[2]. По разрядам XVII в. можно довольно точно рассчитать, сколько думных людей ежегодно занято было вне Москвы по областям или в полках и сколько сидело в столичных приказах, Берем для этого боярский список и разряды 1668 сентябрьского года[3]. В думе считалось тогда 26 бояр, 20 окольничих, 15 думных дворян с казначеем и 7 думных дьяков с печатником. Из этих 68 государственных советников в первую половину года сидело в 28 приказах 25 (6 бояр, 4 окольничих, 8 думных дворян и все думные дьяки с печатником). Двое состояли дядьками при царевиче Алексее, следовательно также заняты были в столице. Из остальных членов 13 воеводствовали по городам (4 боярина, 6 окольничих и 3 думных дворянина). Кроме того один думный дворянин ездил послом в Польшу для подтверждения мирного договора, по возвращении был в ответе с английским послом и потом отправился в Вятку на воеводство. Когда пришли в Москву вести об измене гетмана Брюховецкого, из Москвы наряжено было 5 думных людей в Белев, Белгород и Севск командовать полками против изменивших черкас или наблюдать за сбором ратных людей в эти полки. Двое из этих экстренных уполномоченных были управителями приказов Большой Казны и Челобитенного. В другие годы с такими военными поручениями посылали из Москвы гораздо большее количество думных людей. Такие поручения падали иногда и на приказных управителей: боярин В. В. Бутурлин при царе Алексее долго действовал в Малороссии, оставаясь в должности дворецкого и начальника приказа Большого Дворца. Но обыкновенно такие поручения возлагались на тех советников, которые в тот год были «не у дел», оставались в Москве свободными от приказной службы. Благодаря этому часто случалось, что значительное большинство думных людей, собиравшихся на заседания совета, состояло из начальников приказов, и тогда дума получала характер совета министров или, точнее, становилась собранием председателей департаментов государственного совета и «главноуправляющих разными отдельными частями, принадлежащими к общему приказному устройству», как можно выразиться, применяясь к терминологии первого тома Свода Законов.