Geum.ru

О методологических основаниях индийской лингвистики

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3

Труд Каччаяны не отличается ни основательностью, ни оригинальностью. Он целиком зависит от санскритских авторов как в терминологии, так и во взглядах на свой предмет. Например, выделение дательного падежа в особую граммему подсказано фактами санскритской грамматики и не оправдывается языком пали, где этот падеж слился с родительным, за исключением одного словоизменительного типа, в котором флексии дательного падежа стали скорее знаком непарадигматического образования типа супина. Влиянием санскрита объясняется и выделение в особую категорию перфекта: форма перфекта сохранилась в пали лишь у одного глагола, ни в какой другой форме не употребительного.

 

Словари появились в Индии значительно позже грамматик. Первый из дошедших до нас словарей был составлен в V в. буддистом Амарасимхой и носит название «Амаракоша» (сокровищница Амарасимхи). Принадлежность автора самого знаменитого словаря буддизму может и не быть случайным совпадением; ведь уже практика составления абхидхармы на основе сутр содержала элементы классификации лексики по содержательным признакам, в отличие от группировки слов в «Ганапатхе», имеющей смысл чисто грамматический. Принципы построения словаря выступают в «Амаракоше» уже в готовом виде и впоследствии оставались почти неизменными. В лексикон не включаются глаголы ни в каких формах. Словарь всегда делится на неодинаково построенные части: тематически упорядоченный список синонимов и упорядоченный по формальным признакам список многозначных слов с толкованиями; первая часть, как правило, гораздо объемнее второй и задает членение всего текста на книги (kanуa) и главы (varga). Последние в некоторых словарях отсутствуют. Словари составлялись в метрической форме и предназначались для заучивания наизусть. Основной корпус текста предварялся описанием лексикографической техники — «[слово], перед которым стоит [частица] atha или после которого стоит [частица] tu, не является синонимом предыдущего», — и указаниями, как определять из словаря грамматический род слова. Наиболее употребительные слова не толкуются; в группе синонимов более частотный или стилистически нейтральный служит объяснением других. Слова сравнительно специального значения поясняются примерно так же, как в европейских словарях, — указанием родового термина и видового отличия.

«Амаракоша» состоит из трех книг: (1) «Книга о небе и прочем», (2) «Книга о земле и прочем», (3) «Сборная книга». Первая книга делится на две главы: (1) «Небеса» и (2) «Преисподняя».

В первой главе первой книги приводятся существительные, описывающие, с точки зрения традиционной индийской космографии, горний мир. По порядку: «небо» (10 синонимов), «боги» (26 синонимов), различные классы богов, «демоны», «Будда», «последний (исторический) Будда», имена и эпитеты важнейших богов индуистского пантеона, названия их атрибутов, смысловые сферы, объединяемые понятиями «пространство» и «время», т. е. стороны света, единицы измерения пространства и времени, названия месяцев; названия небесных и метеорологических явлений, созвездия, планеты, «свет», «день», «ночь», названия важнейших областей знания и искусств (поскольку все они имеют божественное происхождение), искусствоведческие термины и слова, обозначающие психические состояния («радость», «гнев») и свойства характера. Вторая глава описывает не только «ад» и его разновидности, но и все, объединяемое смыслом «нижний», «подземный» и «водный», например «пропасть», «дыра», «змей» (обитатель подземного мира), «пытка» (состояние в аду), «океан», названия главных рек Индии, рыб и морских животных, «волна», «озеро», «канал» и пр. Основанием объединения двух первых глав в отдельную книгу является общий им признак – это области мира, где не живет человек.

Вторая книга состоит из десяти глав: (1) «Земля» — «земля», «страна», «Индия», «варварские земли», «дорога» и т. п. (2) «Город» — «город», «деревня», «дом», «зал для собраний», «рынок» и др., (3) Короткая главка «Горы» — названия главных горных хребтов Индии, «скала», «гора». (4) Наземные растения (не сельскоxoзяйственные). (5) «Лев и прочие» — «дикие звери и птицы». (6) «Человек» - синонимы для «человека» (11 слов), «женщины» (более 10), термины, описывающие родственные отношения, возраст, анатомию, болезни, притирания и благовония и пр. В главах с седьмой по десятую, названных соответственно «Брахманы», «Кшатрии», «Вайшья» и «Шудры», дается лексика, тематически связанная с занятиями этих четырех сословий традиционного индийского общества, например в главе о брахманах — «жертвоприношение», «обет», «ученик», «учитель», «жертвенный огонь», «нищенство», «поклонение», «аскеза»; в главе о кшатриях — военная лексика, «конь», «правление», «царь»; в главе о вайшьях — «пахарь», «торговец», «рис», «корова», «деньги» и пр.; в главе о шудрах — «слуга», «ремесленник», «водка», «мошенник» и др.

Третья  книга включает  в  себя  шесть  глав.  В  них  перечисляются (1) прилагательные, относящиеся по преимуществу к существительным, обозначающим  людей,  —  «богатый»,  «умелый»,  «счастливый»,  «жадный»,  «жалостливый» и пр.; (2) прилагательные, обозначающие качества неодушевленных предметов, — «красивое», «большое», «многочисленное»,  «подвижное»,  «противное»,  «сломанное»,  «полное», «сказанное»; (3) существительные абстрактные или/и не обозначающие ни лиц, ни предметов — «свобода», «спокойствие», «достижение», «поломка», «убийство», «усилие», «множество» и т. д.; (4) многозначные слова, упорядоченные по алфавиту (учитывается не первая буква, а последняя согласная); (5) неизменяемые слова — список первообразных наречий, частиц и междометий с толкованиями. В последней, шестой главе излагаются правила определения грамматического рода существительных, образованных разрядами аффиксов krit и taddhita, и рода сложных слов.

Из других словарем следует упомянуть «Абхидханаратнамалу» («Венок сокровищ слов в прямом значении»), составленный индуистским автором Халаюдхой, «Абхидханачинтамани» («Драгоценное [собрание] прямых значений слов») джайна Хемачандры и подобный же словарь пали «Абхидханаппадипика» («Светильник прямых значений слов») Моггалланы. Все они относятся к XI — XIII вв. Количество слов, приводимых в словарях, колеблется от 6—7 тысяч в «Абхидханаппадипике» до примерно 14 тысяч в «Абхидханачинтамани». Тематическое членение словарей Халаюдхи и Хемачандры однотипно. Первой главе Халаюдхи («Небеса») у Хемачандры соответствуют главы «Сверхбоги» (джайнские святые) и «Боги». Второй главе («Земля») также отвечают две главы — «Люди» и «Животные» (названия растений приводятся здесь же). Третья глава Халаюдхи и пятая Хемачандры называются соответственно «Преисподняя» (Patala) и «Ад» (naraka), последние две — «Общие понятия» и «Многозначные слова» — называются у обоих авторов одинаково. Построение «Абхидханаппадипики» близко напоминает «Амаракошу».

Индийские лексиконы имеют целью дать классификацию мира, отражающуюся в лексической системе языка. Все слова и значения всех слов, приведенных в лексиконе, должны были быть безусловно известны всякому образованному индийцу. Знания словаря и грамматики достаточно для овладения обычным, неспециализированным санскритом. Для того же, чтобы войти в специальную область, требуется изучение основных текстов, ее трактующих, и непременное личное общение с учителем. Термины конкретной области поясняются в текстах ‘этимологизированием’ (обычно возведением их к глаголу), развернутыми сравнениями, проясняющими функцию понятия в данной сфере знания уподоблением отношений между понятиями отношениям между предметами и действиями в некоторой обиходной ситуации, и пр. Большая часть значений отглагольных существительных полностью выводима из этимологии.

Ближайший аналог индийских словарей — идеографические словари современных языков. Для понимания идеи словаря весьма существен элемент abhidhana ‘прямое значение, слово в прямом значении’, входящий в состав названия большинства их. Это есть первый уровень значения, выделяемый индийской семантикой, и только он находится в ведении традиционного индийского языкознания.

Чтобы ввести понятие о высших семантических уровнях, нам необходимо вернуться к параллели между буддийской абхидхармой и брахманской грамматикой. Как мы видели, метод, которым пользуются обе дисциплины, почти тождествен. Грамматисты, изучая план выражения исходят из одноплановых единиц — фонем (называемых в терминологии Ельмслева фигурами выражения). Абхидхармистов интересовал в первую очередь психический мир, который можно рассматривать как хранилище сигнификатов. Но атомы этого психического мира полагались ими также и элементарными единицами мира предметов. Для этих единиц (дхарм)  было введено специальное обозначение «дхармы, не связанные с сознанием». Внутренний мир психических явлений и внешний мир вещей в совокупности исчерпывают план содержания языка, и, если принять атомистическую точку зрения абхидхармистов, дхармы, неделимые единицы этого плана, оказываются так же, как фонемы, одноплановыми единицами, т. е. фигурами содержания, найти которые безуспешно пытались глоссематики. Cлова, означаемыми которых являются дхармы, были выделены, как мы помним, из проповедей Будды и поставлены вне контекста. «Дхарма» в комментаторской буддийской литературе поясняется как «то, что имеет свой признак (laksana)». Это же слово в форме женского рода (lakshana) употребляется в семантике для обозначения второго семантического уровня. Первый уровень (abhidhana) и второй могут быть описаны как «значение слова (или «слово в значении»), являющееся инвариантом контекстов» и как контекстно обусловленное значение слова» соответственно. Изменение значений слов в зависимости от контекста, иначе — метафорическое и метонимическое словоупотребление, свойственны обычному языку, но этому не учат, это не нужно знать (оно получается само собой); потому и нет оснований включать переносные значения слов, осознаваемые в этом качестве, в словари. Названная особенность индийских словарей демонстрирует большую их важность для индологии. Ведь адекватное понимание стиля любого письменного памятника, его содержания и назначения невозможно, если исследователь не отличает первичные, исходные значения слов от вторичных, а в переводных санскритско-европейских словарях различение этих семантических уровней не проводится. Использование слов в переносных значениях свойственно поэтическому языку в гораздо большей степени, чем обиходному. В соответствии с этим изучение лакшаны попадает в сферу компетенции теоретической поэтики, предметом которой является продукт поэтического творчества. Самому поэту знать науку о лакшане не обязательно. Как пишет ранний теоретик поэзии Бхамаха, «создателям поэзии должно знать грамматику, метрику и прямые значения слов» (остальные перечисляемые им знания, необходимые поэту, к лингвистике не относятся).

Итак,  второму  семантическому   уровню соответствует этап развития  буддийской  мысли,  на котором,  в философском  аспекте, был осуществлен переход от рассмотрения наблюдаемых вещей и психических явлений к рассмотрению фигур содержания – дхарм, а в аспекте отношения к тексту – переход от предложений и составленных из них блоков к изолированным словам. Но развитие философии буддизма не заканчивается на этом этапе. Позднейшие буддийские философы считали «пустыми», т.е. лишенными сущности, и сами дхармы, выходя на еще более глубокий уровень. Что же, однако, может быть глубже фигур содержания? Вспомним, что язык для индийцев есть всегда деятельность; свойства этой разновидности деятельности таковы, что внутри нее выделяются два момента, обозначаемые как план выражения и план содержания. Глубже фигур обоих планов может быть только атом этой деятельности как таковой, где оба плана неразличимы и тождественны. «Язык говорит» (Хайдеггер); атом языковой деятельности есть мельчайшее высказывание, просто высказывание, не преследующее ни целей осуществления мысли, ни коммуникативных. Оно должно быть тождеством фигуры выражения – фонемы и фигуры содержания – дхармы. Оно, далее, должно быть в действии, т.е. произноситься, и не иметь существования иначе, как в процессе произнесения. Такие высказывания называются мантрами; они появляются впервые в буддийских сочинениях второго этапа развития буддийской философии. Мантры становятся одним из важнейших средств осуществления реорганизации психики. Предполагается, что результат их применения превосходит результат, получаемый изучением и созерцанием дхарм. Мантры представляют собою группы фонем; иногда это переосмысленные междометия. Произнесение мантр должно вызвать в упражняющемся устранение нежелательных и появление желательных дхарм.  Семантику, значение мантры можно понимать только как ее функцию в деятельности, как цель, с которой она произносится. Уровень значения, определяемый через цель произнесения данного высказывания, так же свойственен обыденному языку, как и первые два. В частности, он проявляется во лжи. Если один грибник говорит другому: «В том перелеске много змей», - намереваясь испугать собеседника, чтобы самому собрать все грибы, то это его намерение и составляет значение произнесенной им фразы, принадлежащее третьему уровню семантики. Он также присущ поэтической речи, что было осознано в индийской поэтике и учении о «дхвани».[12] Но лишь в йогическом использовании языка этот уровень, уровень значения, определяемого внеязыковым контекстом, ситуацией, является конституирующим. Его постулирование и практическое применение возвращает знание о языке в сферу прагматики, откуда оно некогда появилось, и является последним принципиальным достижением индийцев в разработке проблем языка.


---------------------------------------------------------------------------

[1] Слово «теоретический» следует понимать не в строгом  смысле. Индийская «теория» безусловно противоположна эмпирии. Но теория, кроме того, есть форма представления научного знания, а индийская грамматика наукой не является (это никоим образом не означает, что она ниже науки).

[2] Субкомментарий на «Восьмикнижие» Панини и сборник  правил интерпретации текста Панини (Paribhashendusekhara)

[3] S t a a l F.J. Twee methodische richtlijnen voor de philosophie  (цит. по: Renou L. Panini. – Current trends in linguistics, v. 5, 1969, p. 497)

[4] В  европейской  философии  и науке окончательное  разделение   понимания и описания произошло  сравнительно  поздно;  теперь  они,  правда,  становятся уже противоположностями: иные лингвисты не говорят больше (наверное, и не думают тоже!) об истинности постижения, но лишь об удобстве описания. Для традиционной же Индии описание и понимание всегда были парой фундаментальнейших противоположностей, соответствуя двум излюбленным предметам размышления и осознания – языку и психике

[5] История лингвистических учений. Древний мир. Л., 1980, с. 66.

[6] Stаal F. Oriental Ideas on the Origin of Language. JAOS, v. 95, N 1, p. 9

[7] История лингвистических учений. Древний мир, с. 81

[8] Abhidharmakosakarika, 1. 3:  Abhidharmo ‘mala prajna.

[9] Atthasalini. Ed PTP, v. 29.  London, 1897, p. 26.

[10] Scharfe H.  Die Logik im Mahаbhаshya.  Berlin,  1961

[11] Вelvalkаr   S.   К.  Systems of Sanskrit  Grammar.  Poona,  1915, p.113

[12] См.: Анандавардхана. Дхваньялока («Свет дхвани»). Перевод с санскрита, введение и комментарий Ю.М. Алихановой. М., 1974