Geum.ru

Питер Ладлоу криптоанархия, кибергосударства и пиратские утопии

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   ...   51


В киберпространстве любой пользователь, напротив, обладает более доступной возможностью выхода, перемещаясь от одного набора правил виртуальной среды к другому, обеспечивая тем самым более приемлемый «механизм отбора», благодаря которому различающиеся наборы правил будут со временем эволюционировать*103.


Возможность обитателей киберпространства по собственному желанию пересекать границы между юридически значимыми территориями много раз за деньтревожит. Создается впечатление, что эта возможность приуменьшает юридическую силу развивающихся законов, распространяющихся на онлайновую культуру и коммерцию: как эти правила могут быть «правом», если участники могут буквально включать и выключать их с помощью переключателя? Частые онлайновые путешествия могут подвергнуть довольно мобильных человеческих существ действию много большего количества наборов правил, чем если бы они в то же время путешествовали по физическому миру. Общепризнанные власти, наблюдающие зарождение нового права, применимого к онлайновой деятельности, могут возразить, что нельзя с легкостью существовать в мире со слишком многими источниками и типами права, особенно такими, что созданы частными (неправительственными) участниками, не усугубляя при этом путаницуи не позволяя антиобщественным деятелям избегать эффективной регуляции.


Но скорость, с которой мы можем пересекать юридически значительные границы или присваивать юридически существенные роли, а затем избавляться от них, не должна снижать нашу готовность признавать многочисленные наборы правил. Быстрое перемещение между сферами бытия не отвлекает от различительной силы границ, пока участники осознают, что правила меняются. Не отвлекает оно и от уместности правил, применяемых в рамках любого заданного места, так же как и смена коммерческих или организационных ролей в физическом мире не отвлекает человека от способности различать правила и подчиняться им в качестве члена множества различных институциональных организаций и знать, для каких ролей какие правила уместны*104. Оно также не снижает внедряемости любого заданного набора правил в соответствующих ему границах, пока группы могут контролировать неавторизированное пересечение границ группами или сообщениями.


Смена различных юридических личностей несколько раз за день может смущать тех, для кого киберпространство остается чуждой территорией, но для тех, для кого киберпространство — естественная среда обитания, в которой они проводят все большее количество времени, эта смена может стать второй натурой. Правовые системы должны научиться приспосабливаться к более мобильномувиду юридических лиц#105.

Заключение


Глобальные электронные коммуникации создают новые территории, на которых будут развиваться особые наборы правил. Мы можем согласовать новое право, созданное в этом пространстве с уже существующими и основанными на принципе территории правовыми системами, относясь к этому праву как к отдельной доктрине, применимой к явно очерченной сфере, созданной, в первую очередь, легитимными саморегулирующимися процессами и удостоенной соответствующего почтения, но и подвергающейся ограничениям, когда право выходит за пределы соответствующей ему сферы.


Право любого отдельно взятого места должно учитывать особые характеристики регулируемого пространства, атакже типы личностей, мест и вещей, там встречающихся. Так же как и юриспруденция некой страны отражает ее уникальный исторический опыт и культуру, право киберпространства будет отражать его особый характер, который заметно отличается от всего, что есть в физическом мире. Например, право Сети должно иметь дело с личностями, которые «существуют» в киберпространстве лишь в форме адреса электронной почты и явные черты которых могут соответствовать или не соответствовать физическим характеристикам в реальном мире. Вообще говоря, адрес электронной почты не обязательно должен принадлежать одному человеку. Таким образом, если праву киберпространства необходимо распознавать природу своих «субъектов», оно не может основываться на тех же доктринах, какие отдают под юрисдикцию географически основанных властей «целых», материальных людей, местонахождение которых можно определить. Право Сети должно быть готово к тому, чтобы иметь дело с личностями, которые проявляют себя только через какой-то идентификатор, учетную запись или имя домена. Более того, когда права и обязанности привязываются к самой учетной записи, а не к личности из реального мира, традиционные концепции вроде «равенства», «дискриминации» или даже «прав и обязанностей» могут работать не так, как мы их обычно понимаем. Могут развиться новые взгляды на эти идеи. Например, когда пользователи America Online в больших количествах подсоединялись к Сети, другие пользователи киберпространства зачастую осмеивали их, основываясь на метке .aol на адресах электронной почты — это форма «доменизма», которому, возможно, будут препятствовать новые формы «сетикета». Если доктрина киберпространственного права предоставит пользователям права, нам нужно будет решить, будут ли эти права соблюдаться лишь по отношению к определенным типам онлайновых явлений, но не по отношению к соответствующим индивидам в реальном мире, или же как-то иначе.


Сходным образом типы «собственности», которые могут стать предметом юридических дебатов в киберпространстве, будут отличаться от недвижимости или материальных объектов реального мира. Например, в реальном мире физическая обложка книги обозначает границы «работы» в целях защиты авторского права*106. Эти границы могут полностью исчезнуть, когда те же материалы являются частью большой электронной базы данных. Таким образом, возможно, нам придется изменить в авторском праве доктрину законного использования, которая ранее основывалась на вычислении объема скопированной части физической работы*107. Точно так же «расположение» веб-страницы в киберпространстве может приобрести смысл, не имеющий отношения к физическому месту, в котором находится диск, на котором лежит эта страница, и попытки регулирования веб-страниц через контролирование физических объектов могут лишь заставить соответствующие биты перемещаться с места на место. С другой стороны, границы, установленные URL'ами (унифицированные указатели информационных ресурсов, указывающие местонахождение документа во Всемирной паутине), возможно, будут нуждаться в особой защите против конфискации или смущающе похожих адресов. И поскольку подобные онлайновые «места» могут содержать оскорбительные материалы, нам, возможно, понадобятся правила, обязывающие группы (или позволяющие им) вывешивать определенные знаки или отметки на внешних границах подобных мест.


Границы, разделяющие людей и вещи, ведут себя иначе в виртуальном мире, но, несмотря на это, значимы юридически. Сообщения, отправленные с одного адреса электронной почты, не отразятся на репутации других адресов, даже если за ними стоит тот же материальный человек. Материалы, обособленные паролем, будут доступны различным наборам пользователей, даже если эти материалы физически существуют на одном и том же жестком диске. Требование пользователя на право обладать определенной онлайновой личностью или требование на компенсацию в случае, если репутации этой личности нанесен вред, могут быть законными, даже если эта личность точно не соответствует ни одному человеку в реальном мире*108.


Четкие границы делают возможным право, поддерживающее стремительное дифференцирование между наборами правил и определяющие темы юридических прений. Новые возможности быстро путешествовать и обмениваться информацией через старые границы могут изменить правовую систему координат и потребовать фундаментальных перемен в правовых институтах. Основополагающие виды законотворческой деятельности: согласование конфликтующих требований, определение права собственности, учреждение правил для руководства поведением, внедрение этих правил и разрешение споров — по-прежнему живы на новоопределенной, нематериальной территории киберпространства. В то же время зарождающееся право бросает вызов основополагающей идее существующих законотворческих властей—территориальному национальному государству с существенной, но ограниченной законом властью.


Если правила киберпространства возникнут из наборов правил на основе всеобщего согласия и субъекты этих законов смогут свободно перемещаться среди множества различающихся онлайновых пространств, тогда рассмотрение действий системных администраторов киберпространства как применение власти, сходное с «владычеством», может быть неуместным. В рамках правового каркаса, в котором высший уровень физически подчиняет низшие и его непрерывная действенность основана на неспособности подданных сопротивляться или покинуть территорию, правовые и политические доктрины, выведенные нами за столетия, важны для того, чтобы ограничивать подобную власть. В такой ситуации, когда выход невозможен, является дорогостоящим или болезненным, необходимо право голоса для народа. Но когда «люди», о которых идет речь, не являются целым народом, когда их «собственность» нематериальна и «движими» и когда все заинтересованные могут без труда уйти из-под юрисдикции, которую они находят неподходящей, отношения между «гражданином» и «государством» радикально меняются. Право, определенное как вдумчивое групповое обсуждение главных ценностей, устоит. Но оно не будет, не может быть и не должно быть тем же правом, что применяется к физическим, географически определенным территориям.

Примечания


Авторы хотят поблагодарить Бекки Берр, Ларри Даунса, Генри Дж. Перрита-младшего и Рона Плессера, а также остальных членов Института киберпро-странственного права (Джерри Бермана, Джона Брауна, Билла Бёррингтона,


Эстер Дайсон, Дэвида Фарбера, Кена Фрилинга, А. Майкла Фрумкина, Роберта Геллмана, И. Троттера Гарди, Этана Кэча, Лоуренса Лессига, Билла Мармона, Лэнса Роуза, Марка Ротенберга, Памелу Самуэльсон и Юджина Волоха) и его директоров Кэрри Хекман, Джона Подесту, Пегги Рейдин и Джима Кэмпбелла за их содействие в формулировке изложенных идей. Естественно, применяется стандартная формула: авторы сами ответственны за допущенные ошибки, пропуски, ложные утверждения и ошибочные толкования.


1# «American Banana Co. v. United Fruit Co.», 213 U.S. 347, 357 (1909) (установлено в качестве общего правила толкования, что любой статут предназначен для исполнения в территориальных пределах государства).


2#См.: 1А Jerome Gilson, Trademark Protection and Practice sec. 9.01 (1991); Dan L. Burk, Trademarks Along the Infobahn: A First Look на the Emerging Law of Cybermarks, 1 U. Rich. J.L &Tech. 1 (1995), доступно на h.edu/~jolt/vlil/burk.phpl; Jeffrey M. Samuels & Linda B. Samuels, The Changing Landscape of International Trademark Law, 27 G.W.J. Int'l L & Econ. 433 (1993-94).


3# «Dawn Donut Co. v. Hart's Food Stores», 267 F.2d 358 (2d Cir. 1959) (установлено, что владелец зарегистрированной торговой марки не может запрещать другое использование этой марки в рамках географически обособленного рынка, если держатель зарегистрированной марки не намеревается расширяться в направлении этого рынка).


4# См., например: «California Fruit Growers Exchange v. Sunkist Baking Co.», 166 F.2d 971 (7th Cir. 1947) (разрешены фрукты Sunkist и кондитерские продукты Sunkist); «Restaurant Lutece v. Houbigant, Inc.», 593 F. Supp. 588 (D.N.J. 1984) (отменен предварительный судебный запрет, направленный рестораном Lutece против косметики Lutece).


5# Clark W. Lackert, International Efforts Against Trademark Counterfeiting, Colum. Bus. L. Rev. 161 (1988); См.: Note 2, Samuels & Samuels, p. 433.


6# Restatement (Third) of Foreign Relations Law of the United States sec. 201 (1987) («В рамках международного права государство — это самостоятельное образование, обладающее определенной территорией и постоянным народонаселением и находящееся под контролем собственного правительства»); id., статья 402 (государство обладает «полномочиями устанавливать законы, относящиеся к (а) поведению, которое полностью или частично имеет место на его территории; (б) статусу личностей или заинтересованности в вещах, находящихся на его территории; (в) действиям вне его территории, исполнявшимся или исполняемых с целью получения существенного результата на территории этого государства»); также см. Lea Brilmayer, Consent, Contract, and Territory, 74 Minn. L Rev. 1, 11—12 (1989) (отмечено, что значимость государственной власти выводится из суверенитета над физической территорией в контексте теории общественного договора).


7# Например, способность верховной власти претендовать на юрисдикцию в отношении определенной стороны зависит от связи этой стороны с физической областью, над которой имеет контроль верховная власть, такой как нахождение в этой области самой стороны или принадлежащего ей имущества или деятельность этой стороны, направленная на людей или вещи в пределах этой области. Таким же образом, выбор закона, применяющегося к соглашению, гражданскому правонарушению или преступному действию, исторически определялся физическим местонахождением сторон или местом рассматриваемого деяния. См.: Henry H. Perritt Jr., Jurisdiction in Cyberspace (October 28, 1995) (неопубликованная рукопись, прилагающаяся к Stanford Law Review); Henry H. Perritt Jr. Law and the Information Superhighway, ch. 12 (1996).


8# Declaration on Principles of International Law Concerning Friendly Relations and Cooperation Among States in Accordance with the Charter of the United Nations, G. A. Res. 2625, 35th Sess. (1970); Declaration of the Inadmissibility of Intervention into the Domestic Affairs of States, G. A. Res. 2131,30th Sess. (1965). См. также: Note 6, Brilmayer, p. 6 (обсуждение теорий легитимности государства и его власти, основанных на идее договора).


9# Исключение, подтверждающее правило: мы чувствуем гнев, когда журналист, пересекший территориальную границу без каких-либо знаков, оказывается в тюрьме за какое-то воображаемое преступление против местного государства. Некоторые указатели являются культурно обусловленными традициями, которые сопутствуют входам в особые места, например залы суда, офисные здания или церкви.


Но не все указатели и границы, разделяющие различные наборы правил, основаны на географическом или физическом местоположении. Наборы различных правил могут применяться тогда, когда находящиеся под их влиянием стороны играют определенные роли, например, членов саморегулирующихся организаций, представителей корпораций и т. д. Henry H. Perritt Jr., Self-governing Electronic Communities, 36—49, 59—60 (1995) (прилагается к Stanford Law Review). Но даже эти роли чаще всего явно отмечены особой одеждой или официальными знаками, которые уведомляют о применимых правилах. См. примеч. 72 и 79.


10# Как однажды съязвил Вуди Аллен, «пространство — это способ природы мешать чему бы то ни было с тобой происходить». Хотя в онлайновом пространстве и есть расстояния, они ведут себя отлично от расстояний в пространстве реальном. См.: М. Ethan Katsh, The Electronic Media and the Transformation of Law, 92—94 (1989); M. Ethan Katsh, Law in a Digital World 57-59, 218 (1995).


11# См.: Note 2, Burk, p. 12—14, где приведено общее описание системы именования доменов (DNS); также см.: Randy Bush, Brian Carpenter & Jon Postel, Delegation of International Тор-Level Domains, Internet-Draft ymbk-itld-admin-00, доступно на nic.net; RFC 882, Domain Names—Concepts and Facilities, доступно наftp://ds.internic.net/ rfc/rfc882.txt; RFC 883, Domain Names — Implementation and Specifications, доступно на ftp://ds.internic.net/rfc/rfc883.txt.


12# См.: Jon Auerbach, Fences in Cyberspace: Governments Move to Limit Free Flow of the Internet, Boston Globe, Feb. 1, 1996, p. 1 (исследование «цифровой балканизации» Интернета через правительственную цензуру и фильтрацию); Seth Faison, Chinese Cruise Internet, Wary of Watchdogs, N. Y Times, Feb. 5,1995, Al; см. также примеч. 20 (описание попыток правительства Германии по препятствованию доступа граждан Германии к определенным дискуссионным группам Usenet); см.: Anne Wells Branscomb, «Jurisdictional Quandaries for Global Networks», Linda M. Harasim (ed.), in Global Networks: Computers and International Communication (1993) (исследование попыток по осуществлению юрисдикционного контроля над электронными информационными службами).


13# Anthony Paul Miller, Teleinformatics, Transborder Data Flows and the j Emerging Struggle for Information: An Introduction to the Arrival of the New Information Age, 20 Colum. J. L &Soc. Probs. 89,107—108,127— 132 (1986) (исследование готовности некоторых национальных правительств отказаться от преимуществ нерегулируемых трансграничных потоков информации в целях защиты политических, общественных и культурных интересов).


14# Id., p. 105—107, 111—118 (предполагается, что возможности по накоплению данных и анонимность информационных технологий подтолкнули ОЭСР и правительства по всей Западной Европе на ограничение содержания трансграничных потоков информации в целях защиты неприкосновенности частной жизни и корпоративной конфиденциальности).


15# Id., p. 109—111 (отмечено настойчивое стремление, особенно среди разработчиков компьютерного программного обеспечения, к обузданию угрозы, которую трансграничные потоки информации представляют для прав на интеллектуальную собственность); см. также: Book Publishers Worry About Threat of Internet, N.YTimes, Mar. 18,1996, Al (речь ведется о появлении в Интернете книги о бывшем президенте Франции Франсуа Миттеране «Великий секрет», несмотря на ее запрет во Франции, а также об общей озабоченности книгоиздателей, касающейся неавторизированной дистрибуции в Интернете).


16# Например, А. Джэред Сильверман, бывший глава бюро ценных бумаг штата Нью-Джерси, выразил озабоченность способностью штата по защите его жителей от мошеннических схем, если он не объявляет за собой права на регулирование любых ценных бумаг, предлагаемых в Сети и доступных из пределов штата. Также см.: Gregory Spears, Cops and Robbers on the Net, Kiplinger's Pers. Fin. Mag., Feb. 1995, p. 56 (исследование реакции на онлайновые инвестиционные аферы). Более того, прокуроры различных штатов выразили озабоченность азартными играми и обманом потребителей, доходящих по Сети до жителей их штатов. См. примеч. 21.


17# Сложность контроля электронной границы может иметь отношение к ее относительной протяженности. См. комментарий Peter Martin, New-juris Electronic Conference 13, (Sept. 22, 1993) (обсуждение «почти бесконечной границы» киберпространства с территориальными юрисдикциями). Материальные дороги и порты, соединяющие суверенные территории, немногочисленны, а географические границы могут быть обнесены забором и обеспечены охраной. Количество же стартовых точек для электронного «путешествия» за пределы данной страны ошеломительно и определяется количеством телефонов, способных к установлению связи, выходящей за территорию этой страны. Даже если электронный обмен информацией концентрируется в точках широкополосного соединения, таможня, открытая на электронной границе, вызвала бы мощный затор, угрожающий той самой электронной коммерции, для поддержания которой такие учреждения и были созданы.


18# Ср.: Information Infrastructure Task Force, Intellectual Property and the National Information Infrastructure: The Report of the Working Group on Intellectual Property Rights, 221 (1995) («White Paper») (обсуждение пересылки копий работ, защищенных авторским правом, через границу): «Хотя мы признаем, что, принимая за данность глобальные масштабы информационной инфраструктуры будущего, таможенная служба Соединенных Штатов практически не может привести в действие запрет на импорт путем пересылки, важно, чтобы у владельцев авторских прав были другие средства против применимых к ним нарушений этого типа». Есть ирония в том, что «Голос Америки» не может помешать информации, размещаемой этой радиостанцией в Сети, возвращаться обратно в США, несмотря на то, что такое внутреннее распространение нарушает Акт Смита—Мюндта 1948 г. John Schwartz, Over the Net and Around the Law, Wash. Post, Jan. 14,1995, C1.


19# См.: Walter B.Wriston, The Twilight of Sovereignty (1992) (исследование проблем, поставленных информационной революцией перед верховной властью): «Технология сделала нас "глобальным" сообществом в буквальном смысле этого слова. Готовы мы к этому или нет, но теперь человечество обладает полностью интегрированным международным финансовым и информационным рынком, способным к перемещению денег и идей в любую точку планеты за несколько минут. Капитал будет идти туда, где он нужен, и оставаться там, где с ним правильно обходятся. Он избежит махинаций и обременительного регулирования его стоимости или использования, и никакая правительственная сила не сможет ограничивать его постоянно» (Id., р. 61—62). Например, комиссия по ценным бумагам и биржам заняла такую позицию, что предложения ценных бумаг на продажу, «имеющие место вне пределов Соединенных Штатов», не подлежат регистрационным требованиям Статьи 5 Акта о ценных бумагах 1933 г., даже если покупателями являются жители Соединенных Штатов. См. Правило 90 Комиссии по ценным бумагам; см. также Правило 903 (в случаях предложений и продаж, которые, как предполагается, будут «иметь место вне пределов Соединенных Штатов», среди всего прочего, не должно предприниматься никаких «непосредственных попыток продажи...на территории Соединенных Штатов»); Правило 902(Ь)(1) (определение «непосредственных попыток продажи» как «любой деятельности, предпринимаемой в целях создания условий для сбыта рассматриваемых бумаг в США или такой, от которой может ожидаться подобный эффект»). Если, как многие предсказывают, трейдинг на материальных биржах будет все в большей мере уступать место трейдингу через Сеть (см., например: Therese H. Maynard, What Is an e-Exchange? Proprietary Electronic Securities Trading Systems and the Statutory Definition of an Exchange, 49 Wash. & Lee L Rev., 833, 362 [1992]; Lewis D. Solomon & Louise Corso, The Impact of Technology on the Trading of Securities, 24J. MarshallL. Rev.299,318—319[1991]),этоправилонеминуемобу-дет становиться все сложнее и сложнее применять на вразумительной основе. Где на таком рынке имеет место предложение? Может ли информация о предложении, размещенная во Всемирной паутине, «быть такой, от которой может ожидаться эффект создания условий для сбыта рассматриваемых бумаге США»? См. выше: Solomon &Corso, p. 330. Авторы желают поблагодарить профессора Меррита Фокса, чья речь, озаглавленная «The Political Economy of Statutory Reach: U.S. Disclosure Rules for a Globalizing Market for Securities» (Georgetown University Law Center, March 6,1996), привлекла наше внимание к этим вопросом в таком контексте.