Владимир Жикаренцев Обретение силы: Мужчина и женщина Предисловие

Вид материалаДокументы

Содержание


Сила и слабость
Движение, лёгкость, пространство
Всё в этой вселенной есть движение. Чтобы любовь была и жила, не должно быть памяти о любви. Любовь меняет лики, она каждый раз
Подобный материал:
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   ...   38

Сила и слабость


Мы заговорили о силе и слабости, и мне захотелось привести случай, который произошёл со мной. Как-то я прохо­дил сессию Диалога Голосов. Когда я сел в позицию ­ведомого, то попросил ведущего познакомить меня с той моей ­частью, которая ублажает людей и улаживает возможные кон­фликты с ними. С другой стороны, меня также интере­сова­ла часть, которую она защищает, прикрывает. ­Напоми­наю, что на поверхности всегда стоят первичные я — правила и защита, а внутри они защищают нашу уязвимость и слабость, которые мы отрицаем в себе.

Сначала я пересел в субличность Ублажителя, будем называть её так. Она сказала, что действительно охраняет меня от всех возможных конфликтов и владеет ­миллионами способов, как это делать. Кроме манипулирования, ­участия в переговорах и пр. она, чтобы не травмировать меня, так­же закрывает мне уши, чтобы я не слышал грубостей в свой адрес, и глаза, чтобы я не видел обидчика. Она сказала, что предохраняет меня в основном от конфликтов с мужчинами.

«А с женщинами?» — спросила ведущая.

«А с женщинами я оставляю его наедине, пускай они его долбают, чтобы учился у них».

Она с презрением отзывалась о личности, которую прикрывает, но всё-таки разрешила познакомиться с ней. После некоторой подготовки по просьбе ведущего на поверхность вышла субличность, которая назвала себя Слабостью. Она появилась рано, в детстве. Причиной её появления были, скажем мягко, не очень хорошие отношения с отцом и старшим братом. Она прекрасно различает силу.

«Я слабый, потому что есть победа»,— сказала субличность, когда ведущая спросила её, почему она появилась.

«А что ты делаешь, когда рядом с ним появляется слабый мужчина, мужчина, который слабее его?» — спросила ведущая.

«Ничего, я всё равно слабый»,— ответила она. Она сказа­ла, что существует как физическая слабость относительно мужчин и как сексуальная слабость относительно женщин.

Ведущая ещё некоторое время беседовала с этой субличностью, но вдруг посреди диалога кто-то внутри меня произнёс: «Давай поговорим с настоящей слабостью», и я пере­сел в другую позицию. На стуле сидела расслабленная, уверенная в себе часть, которая излучала покой, благодушие и терпимость. Ведущая была полностью озадачена и очарована силой, которая исходила от этой субличности. Она на­чала задавать вопросы, чтобы познакомить меня с этой частью моего я.

Оказалось, данная часть существовала в моей жизни всегда, но недавно начала усиливаться, потому что я ­начал знакомиться со своей слабостью. Чем больше я знакомился в медитациях со слабостью и страхами и переживал их, тем больше она усиливалась и принимала участие в моей жизни.

«Я — движение,— ответила эта субличность, когда ведущая спросила её, в чём суть её слабости.— Я знаю, ­когда, куда и как двигаться. Я двигаюсь, когда это необходимо. Видишь ли, в этой вселенной всё есть движение. Когда ты в движении, с тобой не может произойти ничего плохого. Это потому, что ты следуешь вместе с силой».

«А как насчёт секса, в нём ты тоже принимаешь участие?» — спросила ведущая.

«Всё больше и больше,— ответила та.— В его жизни становится всё меньше остановок».

Движение, лёгкость, пространство

Через несколько месяцев случилось так, что эта часть меня, с которой вы познакомились выше и которую можно было бы охарактеризовать как движение, лёгкость, пространство, опять вышла на поверхность во время одно­го из Диалогов Голосов. Вот часть этого диалога.


«С тобой трудно говорить, тебе трудно задавать во­просы»,— сказала ведущая.

«Это потому, что ты задаёшь вопросы из ума. ­Вопросы, исходящие из ума, отличаются тем, что, задавая их, ты уже знаешь ответ. Его-то ты и ждёшь, но, если ответ не совпадает, ты испытываешь трудность. Действуя, ­человек опирается на свои мысли и страхи, которые живут в его уме, поэтому он получает то, что имеет. Ничего, кроме того, что содержится в его мыслях или страхах, он и не может получить. В своих действиях мужчине надо опираться не на внутренние страхи, а на внешнее, на ­женщину. И всё дело в том, что от ума невозможно избавиться, из него можно только выйти».

«А от тебя можно избавиться?»

«Меня невозможно задавить».

«Володя хочет разобраться с болью, которую он испытывает».

«Боль позволяет совершенствоваться, видеть и понимать, утончаться. Он живёт в уме, отсюда и боль. Он име­ет дело со своими знаниями, правилами и шаблонами поведения, которыми напичкан ум. Всё это выгодно иметь, будущее тогда становится предсказуемым. И это ­приносит боль.

Люди смотрят на мир сквозь свои знания, а то, что является не-знанием, для них невидимо. Например, ­сейчас, давно уже, в России господствует западное образование и, следовательно, распространяются западные знания, ценно­сти. Поэтому образованная часть населения просто не может увидеть настоящую русскую культуру, поскольку та лежит ВНЕ знаний, которые составляют основу ­западного образования, западного взгляда на мир. Поэтому Владимир видит на лицах пустые выражения, когда пробует заговорить с неподготовленными людьми о русской культуре, которая существовала на Руси до прихода Романовых и Нико­новской реформы православия. Существовала и, заметьте, продолжает существовать.

Ум напичкан всевозможными знаниями, а память — это то, чем он пользуется, чтобы извлекать эти знания на поверхность и жить в них. Так будущее становится предсказуемым. Мужчина сворачивает в память знания, а женщина — чувства.

Возьмём, например, любовь. Женщина влюбилась, ­живёт вместе с любимым. Проходит время, чувство тускнеет. Память о прошлой любви начинает сворачивать это чувство в знание, оно постепенно тускнеет и, так сказать, засахаривается. А что женщина? Женщина припадает к этому засахарившемуся чувству и лижет, лижет его, а потом спрашивает мужчину: “Почему ты уже так не любишь меня, как это было раньше?”

Всё в этой вселенной есть движение. Чтобы любовь была и жила, не должно быть памяти о любви. Любовь меняет лики, она каждый раз разная.

Вернёмся к боли. Боль появляется, когда чувства сокращаются и окукливаются в знания и образы. Боль ­появляется, когда затухает любовь; боль — это конвульсии былой любви. Это конвульсии чувства, которое превращается в за­стывшую память. В памяти нет движения, поэтому она мертва».