П л а ч
| Вид материала | Документы |
СодержаниеЦелому свету Памяти М.Кшесинской Чайка вслед за подачкой Сквозь тоску и города.» Св. мученику Николаю |
Целому свету
Вновь открывается
Жертва Распятья…
В телеэкране
Лица убитых,
Вызваны чудом
С прошлого света.
Царь Николай на коне
И со свитой,
Все его дети,
Жена Александра, -
В память вплетаются
Черные нити. –
А на соседних
Программах
Танцуют,
Или целуются, иль убивают.
«Кони истории»
Телегарцуют,
«Пляшущей Летою»
Мир протекает…
В телеэкранной лихой
Свистопляске
Маски и лица, лица и маски.
Лик светлый одни остается во мне. –
Царь перед казнью
В случайном окне.
16.07.98
Памяти М.Кшесинской
2. Алхимия любой Судьбы
Не проследить ее истоки,
Начала Жизни так глубоки,
Что глазу смертных не видны.
И вдруг догадка – постиженье
Взаимодействия Начал.
Где Он? Кто в вечном сновиденьи
Нам слово истины сказал?
04.09.95
Какие прекрасные лица
И как это было давно.13
Г.Иванов
3. Время сжалось в кулак,
Память брошена в цель:
Солнце, Море, Гулаг,
Ливадийский отель.
Чайка режет волну,
Чуть касаясь крылом,
Мы плывем в ту страну,
Где ты выстроил дом.
Чайка вслед за подачкой
Готова упасть:
Кто-то выхватил так
Твою царскую власть.
В Ливадийском дворце
Только старый камин,
Все горюет о том,
Что остался один.
…Кипарисы навытяжку –
Вечный конвой.
Мы спускаемся
Царской, забытой тропой.
Как по Времени,
Свитому кольцами змей.
Чайка бьется крылом
Над добычей своей
14.07.86.Ливадия… Дата смерти Н.П.
* * *
4. Встает из моря призрак Государя
На ливадийских голубых холмах.
Бредет неслышно по июльской гари,
Следит с балкона чаек на волнах.
Ласкает нежно старость древних сосен,
Идет сквозь стройных кипарисов тень.
Он избегает многолюдных просек,
О чем-то скорбно мыслит в жаркий день…
По вечерам, оставшись у камина,
Ворошит жизнь потерянным жезлом.
Луна во дворик тянет тени длинно,
Не в силах Царь оставить этот дом!..
15.07.86. Ливадия – Алушта.
«Бремя тяжкое Гордыни
Мы проносим сквозь года,
Сквозь молчание пустыни,
Сквозь тоску и города.»
5. Ах короли, нешахматной породы!
Убитые, распятые давно,
Ах сироты! Безумные народы,
Толпой кричавшие: «Распни, распни его!»
Там заклан был Людовик Благородный,
На эшафоте говоря: «Я чист»,
А Николай… В подвале принародно
Детей при нем расстреливал чекист.
Мистерия Люцифернанской ложи
Проиграна под возгласы толпы
Коварство тьмы растет на Крови Божьей,
И на Церквах поломаны кресты:
Заклание предрешено раввином
На непонятном древнем языке,
«Здесь Царь убит, а значит Царству сгинуть
В кромешной Гераклитовой реке»…
03.07.88
Св. мученику Николаю
6. Молчанье, прощанье, страданье.
Любовью исполненный взгляд.
Последнее Ваше свиданье,
Готовый к убийству отряд.
На плахе помазанник Бога,
На смерть обречен Государь.
С Россией печально и строго
Последний прощается Царь…
Вонзаются пули в ладони
Его пригвождая к Кресту.
Без всадника белые кони
Берут роковую черту.
1985
* * *
7. Память птицею кружится
Над «Страной Воспоминаний».
Загораются зарницы,
На картинах без названий.
Память машет издалека
Веткой сорванной сирени,
То раскаяньем жестоко
Совесть жжет без искупленья!
Цепь случайностей нанижет,
Нитью крепкой и суровой,
Пододвинет к сердцу ближе,
Тихо брошенное слово…
02.05.81
* * *
8. Под яблоневый дождь
Осеннего покоя
Я вспоминаю Ливадийский сон,
Как мы брели с тобой по гальке двое
За миражом низложенных времен…
В хвосте плелось за нами наше детство
Твое из роз,
Мое – из терний злых,
Нетронутое памяти наследство,
В царь глядел из окон на двоих.
Бросало криво солнце Крыма тени
На россыпи белесые камней.
Мы оглянулись преклонив колени
Пред третей тенью –
Горьких царских дней.
05.07.86
* * *
9. Что взять с собой?
Разъяренный прибой?
Тревожный птичий крик
Под ветром киммерийским?
Лаванды горный дух?
Гор абрис голубой?
Иль горечь впечатлений
Ливадийских?
Хруст гальки?
Стрекотание цикад?
Багровый лунный шар
Над бледною водою?
Иль солнечный
Играющий каскад,
Слепящий нас
Бессмертною душою?
20.07.86. Алушта.
Царю мученику
Николаю Александровичу Романову
10. Святой, убиенный и кроткий,
Покорный ужасной Судьбе,
Плывущий в затопленной лодке,
Навстречу кровавой борьбе.
Ни звука, ни стона, ни жалоб.
Христианская кротость в глазах,
Хрустальная хрупкость обвалов
Над Родиной, сгинувшей в прах.
Славянские дикие лица,
В зверином безумии душ,
Подбитая памяти птица
Под вечным безмолвием туч.
27.11.96
«Кругом измена, трусость и обман.»
Николай П. (Из дневника в день
отречения. 2 марта 1917 г.)
11. Так, вот откуда Вы…
О Господи!
- И Вы когда-то жили там?
Да помнится, увы.
Мне до сих пор все снятся по ночам
Мои солдаты,
Роющие рвы.
Поля, дожди, осенняя печаль…
Толпа… Война!
- Чего ж тогда Вам жаль?
В груди огонь – расплавленный
Свинец,
Сгубивший сына,
Сорванный венец,
Вонзившийся в жену и дочерей.
Отечество – Элизиум теней.
Я ничего не мог предотвратить
Спасти ее.
- О ком Вы, Государь? –
О Родине моей, многострадальной:
По рукоять вонзенное копье,
Убийства, разорение, ворье,
Таков удел развенчанной, печальный!
- И до сих пор Вы плачете о ней?
Сердечный каждый стук ее страданий – эхо!
Мне снится гибель белых лошадей,
Я слышу взрывы дьявольского смеха.
11.83
* * *
12. Мне гладь реки напоминает море.
Окно дворца под легкой кисеей.
Вонзают кипарисы знаки горя –
Штыки вершин в лазурный крымский зной.
Ручей звенит среди камней замшелых.
Вокруг витает запах крымских роз.
Лицо Твое за кисеею белой
Как в клочьях пены – каменный утес…
05.07.86
ИСПОВЕДЬ
13. Привиделось сегодня мне во сне:
Тень Николая ходит по Земле
Измученной, истерзанной России
В крови лежащей под пространством синим
И шепчущей последние слова,
Губами шевелящая едва.