... дочитав, Майор поморщился. Как и все молдавские интеллигенты, стукач Сахарняну злоупотреблял матом и непонятными ему самому латинскими фразами. Потом Плешка вздохнул и отметил нехватку бумаги у стукача. Донесение было написано на обратной стороне анкеты из какого-то журнала. От журнальной записи сохранилась лишь фраза “...турбируете ли вы во время отсутствия Любимого?”.
Слава Богу, места оказалось мало, иначе Сахарняну написал бы донос в разы больший.
Плешка вздохнул еще. Каких-то 15 минут назад ситуация представлялась ему намного менее критической, чем она есть на самом деле. И тут стукач прав. В отряде Плешки – псих и опасный преступник, исповедующий новую ересь. С одной стороны, смешно. С другой, не пропустить бы дело о мятеже. Ведь если оно окажется серьезным, то выговора не миновать. Комендант лагеря Влад Филат давно уже ревнует Плешку к Ниночке. Ведь он, Филат, не обладает таким уникальным поэтическим даром как он, Майор. И давно ждет случая насолить Плешке. Майор побарабанил пальцами по голове – вернее, высушенному черепу казненного заключенного, - и закусил губу. Череп принадлежал зеку из чужого отряда и был выпрошен Плешкой из-за изумительного строения. Задняя его часть была вытянута, отчего Плешка, стряхивавший пепел в глазницы, звал пепельницу “моя Нефертити”. А спереди на лбу у черепа были две бугристых шишки, которые, - как считали ученые, исследовавшие череп, - свидетельствовали о тотемном происхождении части молдавских родов от священного зубра.
Забавно, но череп “Нефертити” принадлежал мужчине. Его молодцы из второго отряда затравили собаками за то, что тот возмутился качеством баланды.
- Молдаване, добрые люди! - крикнул он в своей первый же вечер в столовой.
- Разве эти помои и есть старая добрая молдавская зама (первое блюдо – прим. авт.)?! - завопил он, выпучив глаза и потрясая кулаками.
Позже Плешка читал личное дело бунтовщика и узнал, что того звали Вал Бутнару и в графе “слабости” было обозначено “еда, в особенности зама”. К сожалению, перед смертью Бутнару, осужденному за измену Родине второй степени, поесть замы не удалось. Его просто напоили кипятком и заставили бежать по полю от лагеря, спустив вслед собак. Расправу надзирателя сняли на мобильные телефоны и отослали картинку на канал “Журнал-ТВ”. Им зек Бутнару и руководил, до тех пор, пока его предприимчивые заместители не решили обвинить босса в государственной измене и под шумок не отобрать весь канал... Репортаж с мобильных телефонов был показан под рубрикой “Без комментариев” перед прогнозом погоды. Это было то время, когда телевизионные каналы в Молдавии, пусть с перебоями, но работали.
Майору Плешке вовсе не было жаль “Нефертити”. Зама жидковата... В стране свободным жрать нечего, переводы гастарбайтеров после начала мирового кризиса иссякли, хлеба нет, а этот урод на суп жалуется! Майор с ненавистью погасил окурок в глазнице. Злился он, конечно, не на безобидного и давно мертвого лоха. Сильные негативные эмоции в Майоре будила мысль о коменданте лагеря Владе Филате.
- Выскочка, блатной, - думал нервно про себя Плешка, когда его знакомили с новым комендантом.
По выслуге лет лагерь давно должен был возглавить Плешка, старый служака. Но в Кишиневе рассудили по своему... И в Касауцах появился наглый молодой Филат, который пороху не нюхал, и начал здесь командовать... Плешка стукнул кулаком по столу. Ничего, рано или поздно он получит лагерь, потому что именно он, Майор, и заслуживает быть здесь первым. Я буду комендантом, упрямо подумал Плешка.
Плюнул в череп, и начал составлять шифровку в Кишинев.
