С. В. Кортунов cовременная внешняя политика россии стратегия избирательной вовлеченности Учебное пособие
| Вид материала | Учебное пособие |
- В. В. Кортунов Культурология: учебное пособие, 1369.54kb.
- Вторая декада августа внешняя политика, 512.83kb.
- Отечественная история учебное пособие, 4963.92kb.
- Программа дисциплины "Внешняя политика современной России", 232.95kb.
- Внутренняя политика России в 1894 -1905 годах Внешняя политика, 4.07kb.
- Учебное пособие Санкт-Петербург, 5761.67kb.
- Проверочная работа по теме «Внешняя политика Ивана iv». Прочитайте внимательно параграф, 23.5kb.
- Учебное пособие Елфимова Ирина Федоровна банковское дело, 1633.92kb.
- История россии тема Эпоха Петра I. Внутренняя и внешняя политика России в первой четверти, 269.86kb.
- Внешняя политика России во второй половине XVIII, 89.32kb.
3.2.Вызовы и угрозы в краткосрочной перспективе
В краткосрочной перспективе (3–4 года) будет нарастать глобальная нестабильность, порождаемая обострением традиционных и появлением новых вызовов и угроз, с одной стороны, и упадком имеющихся международных институтов региональной и глобальной безопасности (ООН, НАТО, ОБСЕ и др.) – с другой.
«Централизованный» режим контроля над вооружениями, который в целом обеспечивал предсказуемость военно-политической ситуации, достаточное стратегическое предупреждение и, по существу, устранял опасность внезапного нападения, будет и дальше деградировать. Срок действия двух важнейших двусторонних российско-американских договоров в области ограничения и сокращения стратегических вооружений истекает в 2009 г. (Договор о стратегических наступательных вооружениях) и в 2012 г. (Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов). Инспекции по Договору о ракетах средней и меньшей дальности прекращены в связи с окончанием в мае 2001 г. 13-летнего срока инспекционной деятельности (но запрет на производство ракет средней и меньшей дальности пока продолжает действовать, поскольку этот Договор носит бессрочный характер). Скорее всего – прежде всего по причине расширения НАТО на Восток – будет полностью разрушен Договор об обычных вооруженных силах в Европе (Россия уже приостановила свое в нем участие, аргументировав свою позицию отказом стан НАТО ратифицировать его адаптированную версию). Рассчитывать же на новые серьезные соглашения в этой области с США и НАТО не приходится. Несмотря на ратификацию Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний тремя ядерными державами – Россией, Великобританией и Францией – перспектива его вступления в силу остается безнадежной (из-за позиции Соединенных Штатов, Китая, Израиля, Ирана, Индии, Пакистана, КНДР и некоторых других стран, обладающих ядерными технологиями).
Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов — это, скорее всего, последнее соглашение о сокращении вооружений, которое было заключено между Россией и США. Дальнейшие сокращения ядерных вооружений будут осуществляться в лучшем случае путем параллельных односторонних шагов, а возможно и вообще без взаимных согласований, т. е. по мере прежде всего технической и экономической целесообразности, которую каждая из сторон будет определять самостоятельно, без каких бы то ни было консультаций с другой. Плохо это или хорошо для международной безопасности, стратегической стабильности и двусторонних отношений – пока неясно.
Складывается впечатление, что Соединенные Штаты не намерены связывать себе руки какими бы то ни было соглашениями по вопросам ограничения и сокращения вооружений. За последние 15 лет 65 стран – членов Конференции ООН по разоружению в Женеве не приняли ни одного значимого решения. Вашингтон и Лондон остались практически единственными, кто возражает против начала глобальных переговоров по предотвращению милитаризации космоса.
Помимо политической составляющей – попытки продолжать линию на глобальное военно-политическое доминирование Соединенных Штатов в ХХI веке – этот курс имеет также технологическое и экономическое измерения. Они связаны с интересами американских военно-промышленных корпораций, а также с намерением руководства США обеспечить повышение научно-технического уровня промышленности через массированные финансовые вливания в крупные военно-технологические программы.
По оценкам ряда российских экспертов, указанные изменения военной политики Вашингтона не представляют непосредственной угрозы для национальной безопасности России, во всяком случае, на ближайшие 15–25 лет, до тех пор, пока американцы не развернут стратегическую систему ПРО (если это случится), а Москва окажется не способна противопоставить этому контрмеры.
Поскольку в ближайшие три-четыре года США скорее всего не смогут выйти из Ирака, они вряд ли будут способны осуществить другие крупные военные операции такого же масштаба. В тоже время в отношении Ирана нельзя исключать возможности военно-силовой акции в виде высокоточных ударов по объектам ядерного комплекса и по иным военным и инфраструктурным объектам, что может резко дестабилизировать обстановку. При этом удар сможет нанести новая администрация США, которая будет вынуждена выводить войска из Ирака и подталкиваться к применению силы, чтобы компенсировать поражение. В любом случае на Ближнем Востоке не исключены военные конфликты типа израильско-ливанского (2006 г.) с вовлечением двух и более стран, включая Израиль и Иран. Они могут начинаться по аналогичному сценарию – как борьба Израиля с транснациональными террористическими организациями, укрывающимися на территории ряда арабских стран. Тем более, что пока американцы увязли в Ираке, активность подобных организаций будет возрастать. Когда же через 3–5 лет Соединенные Штаты оттуда все-таки уйдут, не добившись ни демократизации, ни стабилизации этой страны, высвободятся десятки тысяч боевиков, натренированных за годы иракской войны для террористической деятельности. Этот «террористический интернационал» распространит свою деятельность повсюду, в том числе и на Россию. Дальнейшая радикализация исламского сообщества, будет, в свою очередь, усугублять глобальную террористическую ситуацию. Неизбежен и дальнейший повсеместный рост антиамериканских и антизападных настроений (Россия также частично будет их объектом), наряду с крепнущим ощущением полного провала Соединенных Штатов в качестве «мирового полицейского». В результате в мире углубится вакуум безопасности. Таким образом, развитие событий пойдет по наихудшему сценарию: распадающийся Ирак, рост воинственного исламистского терроризма, неспособность Вашингтона ему противостоять при сохранении желания демонстрировать миру, что Соединенные Штаты – все-таки не «бумажный тигр».
Исламский мир пока представляет собой лишь виртуальный цивилизационный субъект. Сотни миллионов мусульман объединены конфессионально, но разделены по политическим школам, отношению к природе политической власти, собственной религиозной истории, режимам и т.д., однако в стратегической перспективе исламская община представляет собой мощный ресурс сопротивления становлению нового мирового порядка, если он, как это происходит сегодня, будет и впредь формироваться без учета ее интересов. Кроме того, если и далее к исламскому миру не будут относиться с должным уважением, в нем могут усилиться и даже возобладать течения исламистского экстремизма, что чревато «конфликтом цивилизаций». (При этом неизвестно, что для исламистских экстремистов означает уважение.) Самая пугающая перспектива – захват власти исламистами в Пакистане либо в результате военного переворота, либо через легитимную процедуру выборов. Тогда в их руках оказалось бы ЯО.
Рост разрыва между сверхбедными и сверхбогатыми странами, ведущий к маргинализации не только отдельных государств, но теперь уже и целых регионов планеты, нарастание «веймарского синдрома» в исламском мире, будут способствовать эскалации действий транснациональных террористических организаций, в том числе в отношении стран Большой Европы, в которую входит и Россия. Во всяком случае, уровень международной террористической активности будет оставаться, по крайней мере, столь же высоким, как в 2001–2008 гг., а, скорее всего, возрастет в ближайшее десятилетие, если не будет принято скоординированных радикальных мер, включающих военно-силовые и целый ряд других действий.
С этой проблемой связана и другая — практическая неспособность международного сообщества решить проблему так называемых падающих или несостоявшихся государств.
Среди военно-политических угроз Российской Федерации следует упомянуть возможные вооруженные конфликты вблизи государственных границ и опасность втягивания в них России, формирование недружественного военно-политического окружения, проблему непризнанных государств на постсоветском пространстве, дальнейшее расширение НАТО на Восток (за счет Украины, Грузии и Молдавии). Особенно опасно расширение НАТО на Украину, что создаст дугу миникризисов, в том числе спровоцированных местным населением, надолго отбросит назад Украину, создаст серьезные проблемы для России и Европы в целом. Многие в России сочтут такой шаг объявлением новой холодной войны, откровенной провокацией. Расширение НАТО на Украину, от попыток добиться которого не отказались, является одним из крупнейших военно-политических вызовов России в ближайшие 10 лет.
Военная агрессия Грузии в августе 2008 г. против Южной Осетии, которая привела к массовым человеческим жертвам, гибели российский граждан и миротворцев, вынужденному (но справедливому и имеющему правовую основу) военному вмешательству России показал чрезвычайную взрывоопасность проблемы непризнанных государств. Нерешенность этой проблемы способна спровоцировать новые конфликты (на очереди - Нагорный Карабах и Приднестровье) уже в течение ближайших двух-трех лет, в которые, скорее всего, будет вновь втянута Россия.
3.3.Вызовы и угрозы к 2020 году
Если ответственные члены мирового сообщества в ближайшие 3–4 года не предпримут ничего существенного для купирования или хотя бы смягчения вышеперечисленных вызовов и угроз, последние будут нарастать. Лишь часть из них удастся смягчить благодаря мировому экономическому росту. Ими неизбежно придется заниматься. Если это не сделать своевременно, то для их отражения потребуются значительно большие усилия и ресурсы, при этом они могут привести к катастрофе.
К 2020 году на карте мира, скорее всего, появится еще 3–6 ядерных (во всяком случае де-факто) держав.
В том случае, если к 2015 году Иран станет ядерной державой (а, скорее всего, так и будет), то это вполне может стать спусковым механизмом для окончательного краха режима Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), и при худшем варианте развития событий ещё целый ряд стран может приобщиться к «ядерному клубу» в последующие 10 лет, в том числе те, которые вновь пересмотрели бы свой выбор в пользу безъядерного статуса (прежде всего Южная Корея, Япония, Тайвань, Ливия, Сирия, Египет, Саудовская Аравия, Алжир, Турция, Бразилия, Аргентина).
Таким образом, уже через 8-12 лет Россия и мир вполне может оказаться перед лицом ядерных кризисов, лавинообразного распространению ядерных арсеналов в других странах, в том числе с неустойчивыми режимами, в которых условия безопасного хранения ядерного оружия и требований по исключению несанкционированного доступа и применения этого оружия будут на самом низком уровне. Вместе с реальной возможностью ядерного терроризма всё это может создать такие угрозы не только региональной, но и глобальной безопасности, по сравнению с которыми все другие вызовы и угрозы – экологические, энергетические и прочие, скорее всего отступят далеко на задний план.
После провала в Ираке США, по всей вероятности, умерят свои глобальные амбиции и попытаются перейти к более умеренному внешнеполитическому курсу. Однако замкнуться на собственной территории им вряд ли удастся.
В районе Большого Ближнего Востока скорее всего произойдет серьезная дестабилизация, составной частью которой могут стать две-три локальные войны масштаба израильско-ливанской лета 2006 года. В эти войны, весьма вероятно, будут втянуты Израиль и Иран.
Что касается Запада и Востока, то здесь нельзя исключать появления вызовов, но прямая военная угроза с этих направлений маловероятна. Правда, если не будет создан механизм реального партнерства между Россией и НАТО, альянс останется замкнутым военным блоком и не будет трансформирован в миротворческую организацию с российским участием, а военная инфраструктура НАТО вплотную придвинется к нашим границам, то положение существенно осложнится. Главное же, что при таком развитии событий не будет создана эффективная система евроатлантической, а, следовательно, и глобальной безопасности. Ухудшение в последнее время отношений между Россией и Западом, рост отчуждения между ними представляет поэтому одну из главных угроз национальной безопасности.
На Дальнем Востоке Китай способен активизировать попытки вернуть себе Тайвань, что может вызвать острейший кризис китайско-американских и китайско-японских отношений. Такое развитие событий вряд ли отвечает интересам России, поскольку будет означать резкую дестабилизацию всего АТР с труднопредсказуемыми последствиями.
3.4.Сценарии развития мира
в прогнозах американского разведсообщества
Неопределенность развития международной обстановки порождает фантастические сценарии, содержащиеся в весьма серьезных документах. Один из примеров – доклад американского разведывательного сообщества «Мир в 2020 году». Этот документ примечателен тем, что отражает отсутствие четкого видения будущего политического класса США, который так или иначе участвовал в составлении данного доклада. Приведем эти сценарии без комментариев.
Сценарий «Давосский мир». 2020-й год. Очередной Давосский форум впервые проводится в Китае. Эта страна, как и Индия, к тому времени становится полноправным игроком в процессе глобализации. Темпы роста их экономик уже превышают европейские и стремительно приближаются к американским. Сценарий не исключает, что вслед за Китаем и Индией новыми экономическими гигантами становятся Бразилия и Индонезия. Финансовый центр мира смещается в Азию, где к 2020-му году проживает 56% населения планеты. Все это, в свою очередь, фактически разрушает тот мировой порядок, который сложился после Второй мировой войны. В частности, растет военный потенциал Китая, что предполагает возможный вооруженный конфликт с Тайванем. Это требует другого, намного более высокого, чем сегодня уровня управления политическими и экономическими процессами. Нынешняя система теряет способность к саморегулированию и в своем нынешнем состоянии не может справиться с грядущими изменениями. Что касается России, она к 2020-му году остается одним из крупнейших поставщиков нефти и газа. Главная проблема, угрожающая России демографическая – низкий уровень рождаемости, плохое состояние системы здравоохранения, распространение СПИДа. Отсюда острый дефицит рабочей силы. В политической сфере переход от плюрализма к бюрократическому авторитаризму снижает инвестиционную привлекательность страны, за исключением энергетического сектора. Исламский экстремизм на южных границах России и на Северном Кавказе – источник постоянных конфликтов. В целом все эти политические и социальные факторы ограничивают амбиции России на международной арене, хотя страна может остаться важным партнером не только США и Европы, но и Китая с Индией. Авторы доклада «Мир к 2020-му году» считают этот сценарий достаточно благоприятным.
Сценарий «Пакс Американа». Запись из личного дневника генсека ООН от 11-го сентября 2020 года: «Вот и прошло 19 лет с того момента, как вид, открывающийся из окна моего предшественника на 38-м этаже здания ООН, претерпел существенные изменения: исчезли небоскребы-близнецы, однако Америка, словно птица Феникс, не только построила на месте разрушенных зданий новые, но и восстала из пепла, и остается стержнем мировой политики, во многом благодаря восстановлению единства с Европой. Но и это единство обеспечивается мощью НАТО, поскольку Евросоюз, расширившийся за счет Турции, вышел таким образом на общие границы с Ближним Востоком, что позволяет поддерживать относительную стабильность в регионе, откуда Соединенные Штаты получают нефть. При этом Соединенные Штаты ожидают постоянное соперничество с Китаем, растущий антиамериканизм бедных и развивающихся стран, бремя ответственности за международную безопасность, которую может гарантировать только НАТО. В ответ на гегемонию Соединенных Штатов в России продолжаются поиски собственной идентичности. Преемники Путина, сделавшего ставку на русский национализм, продолжают эту линию. Не возвращаясь к коммунистической идеологии, они превозносят имперское прошлое России. Москва сможет смягчить свои имперские амбиции и проявить терпимость к сближению бывших советских республик с Евросоюзом только в том случае, если Европа в ответ проявит желание установить в ответ особые отношения с Россией. Страну ждет типичный для нефтяных государств феномен: несбалансированный экономический рост, огромное имущественное неравенство, утечка капиталов и накапливание социальных проблем; при этом парадоксальным образом ухудшение ситуации в мировой экономике может предотвратить распад России, поскольку в сохранении ее единства, а, значит, и относительного порядка на южном фланге, будут заинтересованы другие страны евразийского региона». Авторы считают этот сценарий самым маловероятным.
Сценарий «Новый халифат». 3 июня 2020 года. Внук Бен Ладена пишет письмо своему родственнику, где излагает свои соображения в связи с рождением общемирового движения «Новый халифат». Как явствует из письма некоему молодому, доселе неизвестному калифу удалось завлечь под знамена «Нового халифата» не только мусульман, но и неверных. В мире господствует транснациональное теократическое сообщество. Все это – результат прогресса новых технологий и информатики, который усугубляет конфликт между западным и исламским мирами. Правда, в некоторых частях Азии и Европы, где мусульмане уже вкусили плоды глобализации, они разрываются между духовным халифатом и материальными благами. В любом случае, провозглашение Халифата повышает риски терактов, поскольку возникает новое поколение исламистов, готовых атаковать всех, кто противится халифату. А на Ближнем и Среднем Востоке одна из стран переходит под полный контроль радикального движения. Одновременно транснациональной силой становится организованная преступность. Россия же, по этой версии, погрязла в борьбе с внутренними бунтами, что парадоксальным образом сблизило ее с Соединенными Штатами, которые нуждаются в союзе с Москвой и готовы предоставлять ей деньги и оружие для противодействия моджахедам. Террористическая угроза и внутренние конфликты прерывают процесс глобализации, значительно повышают стоимость мер по обеспечению безопасности, которые требуют серьезного усиления пограничного контроля, а также контроля за торговыми и финансовыми операциями. Одновременно растет угроза распространения оружия массового уничтожения. Более того, отсутствие механизмов для разрешения кризисных ситуаций, подъем национализма и жестокости могут породить даже конфликт между крупными державами, чему способствует кризис международных институтов.
Сценарий «Спираль страха». Два торговца оружием, личность которых не установлена, переписываются между собой с помощью СМС-посланий. Первый абонент хочет обеспечить исламский мир оружием массового уничтожения, чтобы добиться равноправия этого мира с западным. Второй вообще работает неизвестно на кого, вполне возможно, на правительство какой-либо страны, желающей защитить себя от возможной агрессии. В условиях бесконтрольной и анонимной купли-продажи все больше стран и террористических организаций приобретают собственное оружие массового уничтожения. Страх порождает новый страх. Здесь, понятно, уже не до глобализации. Как следствие, вся мировая экономика испытывает застой. Международная система торговли скована мерами по обеспечению безопасности, вследствие чего предприниматели и ученые в поисках новых источников доходов все чаще соглашаются на незаконные операции и деятельность. Это самый неблагоприятный, но, по мнению авторов доклада, самый вероятный сценарий, согласно которому все нити мировой политики окажутся в руках у торговцев оружием, которые действуют не столько ради прибыли, сколько в интересах определенных идейных установок.
3.5. Выводы и рекомендации для российской политики
Время, истекшее после краха однополярного мира 11 сентября 2001 года, дает основания для того, чтобы сделать некоторые определенные выводы, касающиеся становления нового мирового порядка.
Прежде всего, можно уверенно констатировать: попытка установить американский мировой порядок – во всяком случае, на данном этапе – потерпела крушение. Такой порядок не имеет перспектив в качестве безальтернативной тенденции мирового развития. Дальнейшие попытки его навязывания миру встретят еще большее сопротивление со стороны других субъектов международных отношений. Однако и концепция многополярного мира, как стало очевидно после событий начала ХХI века, является недопустимым упрощением реальных тенденций мирового развития.
Ключевым регионом мира, определяющим глобальную безопасность, остается Евразия. Принципиально важное положение состоит в том, что Россия как евразийская страна не может быть каким-то второстепенным партнером США и Евросоюза, если от нее ждут действенного участия в борьбе с транснациональным терроризмом на этом важнейшем пространстве.
Все это, однако, не означает, что новый мировой порядок отныне формируется в парадигме двустороннего российско-американского взаимодействия. Во-первых, США и в дальнейшем будут стремиться к глобальному доминированию в качестве единоличного лидера. Во-вторых, Россия пока слишком слаба в экономическом и военном отношении для того, чтобы выступать в качестве равного США центра силы, равного с ними партнера в построении новой системы международных отношений. В своей политике она вынуждена будет опираться и на Европу, и на Китай, и на исламский мир. Именно такая многовекторная политика может, в случае искусной дипломатии, сделать Россию весьма ценным, а возможно, и незаменимым партнером мирового сообщества.
Перечисленные выше угрозы краткосрочного характера можно частично перевести в категорию рисков и вызовов в случае принятия целого ряда мер. При этом Россия может в ряде случаев действовать в одиночку, но для эффективности таких мер необходимо тесное конструктивное сотрудничество. Инициация ею нового курса является первоочередной внешнеполитической задачей России на ближайшее десятилетие.
В числе прочих Россия может предложить или поддержать следующие меры:
• установление хотя бы элементарных правил международного контроля за торговлей обычными вооружениями;
• договоренность ведущих стран мира о продлении действия имеющихся соглашений в области ограничения и сокращения вооружений;
• формирование всеобъемлющей системы договорных отношений, гарантирующих от вывода оружия в космос;
• создание ракетно-космического МАГАТЭ (на основе РКРТ);
• целенаправленные усилия по созданию региональных систем коллективной безопасности на Среднем и Ближнем Востоке;
• радикальная реформа (она еще возможна, но маловероятна) ООН, включая наделение Совета Безопасности полномочиями принимать решения о применении коллективной военной силы (и соответствующее формирование вооруженных сил СБ ООН);
• проведение многосторонних политических консультаций под эгидой ООН по обновлению норм и принципов международного права;
• начало переговоров о создании системы управления несостоявшимися государствами (в рамках расширенной «восьмерки»);
• начало серьезного и уважительного диалога с исламским миром, но без элементов его «умиротворения»;
• если глубокая реформа ООН окажется невозможна, следует начать движение в сторону создания параллельно с ООН союза ключевых держав, которые взяли бы на себя ответственность за поддержание международной безопасности («восемь» + 3–5 государств).
В случае, если США будут готовы к серьезным консультациям по стратегической стабильности (что в современных условиях маловероятно), целесообразно вести дело к достижению следующих договоренностей:
- обеспечению необратимости сокращений СНВ через контролируемую ликвидацию носителей (а не боезарядов);
- фиксации положений об ограниченности будущей ПРО, о которой говорит американская сторона, путем установления предельного согласованного количества боеголовок, которое будет способна перехватить такая ПРО;
- запрету на развертывание систем космического базирования;
- обеспечению транспарентности и усиленного режима мер доверия в области стратегических вооружений.
Одновременно с этим целесообразно выдвинуть глубоко продуманные и хорошо аргументированные предложения по сотрудничеству с США в области ПРО, не подрывающему стратегическую стабильность, в том числе по совместному созданию и использованию глобальных информационных систем, а также по новому поколению мер доверия в области ядерных вооружений — как стратегических, так и тактических.
Было бы крайне желательно вовлечь американское руководство в более широкий политико-стратегический диалог. В этих целях можно было бы предложить начать совместный поиск путей минимизации рисков, исходящих из объективно существующей ситуации взаимного ядерного сдерживания. Однако при нынешнем отношении администрации США к двустороннему и многостороннему контролю над ядерными вооружениями рассчитывать на все эти взаимные договоренности не приходится.
Это значит, что у России, по всей вероятности, не осталось иного выбора, как продолжать самостоятельную ядерную политику, что позволяет Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (ДСНП), а также прекращение действия Договора по ПРО и не действующий Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). В новой ситуации Россия может самостоятельно определять количественный и качественный состав своих ядерных сил, сделав традиционный упор на наземные МБР, и, прежде всего с разделяющимися головными частями индивидуального наведения (РГЧ ИН), что обеспечивает ей возможность гарантированного сохранения потенциала ядерного сдерживания США и других государств при любом варианте развития военно-политической обстановки. Экономические возможности для этого, как показывают оценки, у нас существуют.
Таким образом, в складывающейся ситуации – как на краткосрочную, так и на более долгосрочную перспективу (по крайней мере, в течение 20–25 лет) - у России не остается иного выбора, кроме как оставаться мощной ядерной державой. Кроме того, следует взвесить целесообразность возобновления работ по средствам, обеспечивающим эффективное противодействие американской ПРО, включая различные способы как ее преодоления, так и сдерживания ее развития.
Под прикрытием ядерного щита необходимо активизировать модернизацию Вооруженных Сил, адекватных рискам, вызовам и угрозам ХХI века. Необходимо ускорить создание научно-технического задела по ключевым направлениям развития средств вооруженной борьбы с привлечением лучших интеллектуальных сил. При этом одной из серьезнейших угроз национальной безопасности является не только сам факт технологического отставания России от наиболее развитых стран, но и перспектива появления технологических неожиданностей, к которым она может оказаться не готова. В связи с этим прогнозирование (в том числе и форсайтинг) должно стать одним из важнейших компонентов государственной политики. Другим элементом такой политики должна стать организация трансферта высоких технологий из бизнеса в военную сферу.
Следует возродить культуру мониторинга и оценки рисков, вызовов и угроз национальной безопасности. Работа Совета Безопасности РФ по формированию критериев национальной безопасности – важный шаг в этом направлении.
Во внешней политике упор следовало бы сделать на инициативы по принятию мер, перечисленных выше, в особенности по модернизации и укреплению механизмов региональной и глобальной безопасности (включая ООН, НАТО, ОДКБ, ШОС и др.). Необходимо пытаться создать механизм реального партнерства между Россией и НАТО. Тогда удастся создать эффективную систему евроатлантической безопасности. Расширенную (за счет Китая, Индии, Бразилии и ЮАР) «восьмерку» целесообразно наделить функциями Глобального альянса международной безопасности (или создать такой альянс «с чистого листа»). В любом случае укреплением национальной безопасности и отражением новых вызовов и угроз следует заниматься в рамках кооперационной модели с наиболее мощными в экономическом и военном плане державами мира.
В связи с этим нельзя допускать даже фарсовой конфронтации между Россией и Западом, без которого невозможно обеспечить ни региональной, ни глобальной безопасности, а, следовательно, национальной безопасности страны. Тем более, что у России на такую конфронтацию нет никаких ресурсов. Нынешняя экономическая и технологическая слабость России исключает какую бы то ни было «гонку вооружений» с США, военный бюджет которых на порядок превышает отечественный. Возможности российской дипломатии в этих условиях должны быть направлены на достижение реального (а не декларативного) партнерства с США и ведущими странами Западной Европы, наполнение такого партнерства конкретным содержанием и создание его эффективных механизмов.