Нп «сибирская ассоциация консультантов»

Вид материала

Документы

Содержание Список литературы

Подобный материал:

• Сибирская ассоциация консультантов, 47.01kb.
• Нп «сибирская ассоциация консультантов», 67.12kb.
• Нп «сибирская ассоциация консультантов», 62.28kb.
• Нп «сибирская ассоциация консультантов», 78.33kb.
• Нп «сибирская ассоциация консультантов», 133.53kb.
• Нп «сибирская ассоциация консультантов», 153.09kb.
• Нп «сибирская ассоциация консультантов», 103.88kb.
• Нп «сибирская ассоциация консультантов», 76.04kb.
• Нп «сибирская ассоциация консультантов», 77.78kb.
• Нп «сибирская ассоциация консультантов», 90.54kb.

МИФОЛОГЕМА СЕМЬИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Л. УЛИЦКОЙ

Магомедова Мария Васильевна

преподаватель, Ставропольская государственная медицинская академия, г. Ставрополь;

Сахарова Виктория Михайловна. –

к. ф. н., преподаватель .Ставропольская государственная медицинская академия, г. Ставрополь

Милославская Виктория Владимировна

к. ф. н., преподаватель, Ставропольская государственная медицинская академия, г. Ставрополь.

E-mail: sarmatiy@mail.ru


Семья в произведениях Л. Улицкой – одна из центральных, главенствующих тем, можно говорить о традициях жанра семейной хроники в творчестве писательницы, тем более что в текстах явно прослеживаются специфические жанровые черты. Комплексный анализ некоторых жанровых аспектов и мифологических символов позволяет определить степень значения семьи как некой сакральной и социальной общности для Л. Улицкой и ее читателей.

Обращаясь к специфике жанра таких произведений Л. Улицкой, как романы «Казус Кукоцкого» и «Медея и ее дети», нельзя не отметить традиции русской семейной хроники. «Произведения Л. Улицкой, в центре которых находится идеальная семья, представляют собой своеобразную реконструкцию жанра семейной хроники, распространенного в русской литературе XIX – нач. XX веков» [2, с. 5]. Таким образом, мы видим, что память жанра является определяющим фактором поэтики произведений Л. Улицкой, от которого зависит выбор главного героя, особенности развития сюжета.

Исследователи отмечают, что в произведениях этого автора история семьи часто связана с историческими событиями, которые выступают обрамлением для героев. Тема семьи у Л. Улицкой представлена и в рамках большого, эпического пространства, в повести, и даже в малой прозе, в рассказах из циклов «Бедные родственники», «Девочки» и в повести «Сонечка». Можно сказать, что «…уже в малых жанрах автор совершает «апробацию» семейного сюжета, свойственного жанру семейной хроники, укрупняя его затем в больших жанрах» [2, с. 5].

Важно отметить личное восприятие семьи Л. Улицкой, выражаемое писательницей в интервью и беседах: «Тема семьи - одна из важнейших для меня тем. …А между тем именно семья формирует человеческую личность. …Мое тяготение к семейному роману - это мое личное переживание темы семьи в современном мире. Мы живем в сложные времена, когда традиционный институт семьи подвергается большим испытаниям и глубоким изменениям. Мои романы - не рецептура, а приглашение вдумываться в жизнь…» [1, с. 12-17].

Таким образом, семья для Улицкой приобретает почти сакральный смысл, поэтому некоторые исследователи говорят об «идеальной семье», созданной автором в своих произведениях: «Устойчивая (идеальная) модель семьи с положительным семантическим содержанием - это полная семья, в центре которой, как правило, находится супружеская пара» [2, c. 5]. При этом нужно отметить , что для Л. Улицкой важнейший показатель семейственности – связь не по горизонтали, а по вертикали, т.е. наличие органичных отношений между поколениями, память предков и исторических корней. Настоящая семья осмысляется не только как счастливая жизнь супружеской пары, но – в категориях рода, т.е. исторической «протяженности» семьи. «Это удивительно приятное чувство – принадлежать к семье Медеи, к такой большой семье, что всех ее членов даже не знаешь в лицо, и они теряются в перспективе бывшего, не бывшего и будущего» [6, с. 236].

Такой подход к интерпретации мифологемы семьи позволяет выделить в анализируемых произведениях так называемых «героев-праведников», сохраняющих, стабилизирующих и связывающих семью, и «героев-разрушителей», функцией которых является разрушение этой «идеальной семьи». В дополнение, мы считаем возможным отметить стабильность «героев - праведников» и не стабильность «героев – разрушителей». Стабильностью обладают герои, призванные созидать, сохранять семью, при этом они не способны на экстраординарные изменения жизни и очень часто в произведениях остаются за «бортом жизни». Остается вдовой и горько переживает свою бездетность Медея, Даниэль Штайн долгое время уверен, что Марыся – его единственная любовь - умерла, Павел Кукоцкий лишен возможности иметь детей, и переживает одну трагедию за другой. В то время как не стабильные в жизненных установках герои оказываются на первый взгляд более успешными: Тома создает собственную семью, обретает дом, что было ее заветной мечтой; Яся («Сонечка»), разрушив чужую семью, обретает даже больше, чем могла мечтать; Оля («Зеленый шатер») поддается обаянию Ильи, несмотря на детей и семьи у них обоих. Каждый герой оказывается перед этическим выбором, автор никогда не комментирует поступки, не дает собственной оценки происходящего.

Так, рассмотрим самые яркие примеры героев-праведников – это Медея Синопли («Медея и ее дети»), Елена и Павел Кукоцкий («Казус Кукоцкого»).

Медея продолжает ряд героинь, отдающих все ради любви, сильных и цельных натур, для которых собственные дети не залог «величия в веках», а лишь часть большого разнообразного мира людей. В романе «Медея и ее дети» автор представляет семью, как общность людей не по крови, а по законам нравственной близости, в ситуации современной эпохи, когда все направленно против родового и семейного, новое понимание идеи семьи звучит особенно актуально. В тексте романа в единый космос воссоединя­ется пестрая мозаика жизни многочисленных героев, чле­нов большой семьи Медеи.

Необходимо отметить, что замыслу Улицкой создать образ «идеальной семьи» отвечает тот факт, что так называемые «семейные праведники» в анализируемых произведениях соблюдают важное условие, необходимое для символико-мифологической гармонии, - они либо вступают в брак, либо находятся в состоянии замужества, столь необходимого для построения «настоящей семьи».

Этот факт немаловажен, ибо в мифологическом значении «брак» – это «символ единства (чаще всего персонифицированный) божественных сил, божественного и человеческого, души и тела. При этом хорошо известны и широко распространены браки, искажающие идею соединения и гармонии, такие, как брак по расчету, фиктивный брак, неравный брак (по возрасту, положению, состоянию и т.п.) Каждый из таких случаев представляет собой утверждение первоочередности той ценности, которая лежит в основе мотивации вступающих в брак или его инициирующих. Сам брак при этом замещении выполняет вторичную функцию и становится выражением не единства, а расщепления, раскола, лжи и брака в негативном значении этого слова, т.е. дефективного социального явления» [8, с. 82.]. Так, например, Сандрочка, которая, по мнению Медеи, жила «по закону левой ноги, закона прихоти, сиюминутного желания, каприза или страсти» [6, с. 144], выходила замуж три раза, при этом два из которых были мотивированы не желанием создать семью, а некими другими причинами. Таким образом, один раз нарушив законы «настоящего» брака, женщины в роду Сандры были обречены на то, что практически никогда не познают истинной сути брака как такового – сакральной гармонии и создания целого.

При такой полигамности и непостоянстве в отношениях с мужчинами, для своих детей она была теплой и хорошей матерью, умелой, проворной хозяйкой дома. В ее доме царила «веселая любовь детей к матери и теплая дружба между всеми». Понимание Сандрой своего статуса матери делает возможным образование семьи как таковой, ибо даже в древних культах прослеживается связь между мифологией семьи и мифологией продолжения жизни и непрерывности бытия. В шумеро-аккадской мифологии «между царем (одновременно и верховным жрецом – «эном») и верховной жрицей ежегодно совершался обряд священного брака, содержавший в себе мотивы ухаживания и свадьбы героев-богов, нисхождения богини в подземное царство («страну без возврата») и замену ее героем, гибели героя и плача по нему и возвращение героя на ограниченное, но периодичное время. Все это составляло метафору «жизнь-смерть-жизнь» и было связано с культом богини-матери» [3, c. 648].

Весьма близко к этим мифам находится сюжетная линия Елены и Павла Кукоцких («Казус Кукоцкого»). Обстоятельство, что Кукоцкий спасает именно женские жизни (он талантливый врач – гинеколог) и, как Медея, становится отцом, не имея своих собственных детей, делает его частью именно матриархального материнского мифа, а не патриархального отеческого. На это указывает и его обращение к имени богини Ламассу – «Лама (шумер.), Ламассу, в шумеро-аккадской мифологии добрая богиня - покровительница и защитница. Ламассу - носительница личности человека, возможно, связанная с культом плаценты. Считалось, что свою Ламассу имеет каждый человек» [3, c. 36]: «Поразительным было это обожествление отдельных органов и чувство космической связи земли, неба и человеческого тела, совершенно утраченное наукой в новые времена. Как же, наверное, те младенцы были не похожи на теперешних, с крепко сжатыми кулачками, с подогнутыми пальцами ног, напряженными мышцами. Гипертонус. И поза боксера – сжатые кулачки защищают голову. Дети страха. Они, пожалуй, более жизнеспособны. Только вот – от чего они защищаются? От кого ждут удара? Что бы сказал об этих детях вавилонский ученый Берос, жрец богини Ламассу?» [5, c. 27]. Но рядом с богиней Ламассу всегда стоит Ламашту – «львиноголовая женщина-демон, поднимающаяся из подземного мира, насылающая на людей болезни и похищающая детей, демон детских болезней. Кормящая грудью свинью и собаку» [3, c. 36]. Результат «деятельности» Ламашту – анти-матери, абортирующие себя луковицами, прорастающими сквозь плод, отдающие себя на растерзание «подпольным абортмахерам», душащим и топящим собственных детей. В романе в этой роли выступает социальная действительность, социум, законами которого были запрещены официальные аборты, но при этом условия существования, при которых людям приходилось восстанавливать разрушенную страну, голодать, часто просить помощи для своих детей. В такой ситуации возникали и формировались так называемые «несемейные» герои Улицкой.

Лариева Э.В. говорит о противопоставлении в произведениях семейного пространства праведников внесмемейному пространству героев – разрушителей, отмечая таким образом, что внутренняя направленность этих героев поддерживается внешней. «В оппозиции к семейному пространству «праведников» в прозе Л. Улицкой находится «не-семья»: отсутствие семьи, семья социального низа. … Такое пространство приобретает значение аксиологической «пустоши», которое ведет к формированию «пустого» человека: без нравственных ориентиров, без духовного содержания» [2, с. 8]. Мы видим совпадение внесемейного пространства: оно совпадает с отсутствием дома в традиционном пониманиии у героев.

«Несемейным героем»- разрушителем в романе «Казус Кукоцкого» выступает Тома Полосухина: удочеренная Кукоцкими девочка, выросшая в социально неблагополучной семье и принятая в дом после смерти ее матери от криминального аборта. С появлением Томы в доме Кукоцких наступил разлад в отношениях Павла и Елены, которую шокировало рьяное ратование ее мужа за разрешение абортов. Еленой все это воспринималось в вывернутом, неистинном виде, она исходила из того, что аборт – это убийство, но никак не хотела понимать, что вследствие этого запрета умирают женщины, оставляя «бессемейными», «безбудущными» сотни детей. Ключевую роль в создании образа Томы Полосухиной, в раскрытии его смыслового и функционального наполнения играет сравнение девочки с мышью: «Два случайно совпавших события – семейная ссора и приход в дом Томы – как-то соединились вместе, и Елена с глубоко запрятанной неприязнью наблюдала за мышевидной девочкой, едва достающей Тане до плеча» [5, с. 94].

В образе Томы реализуются черты антропоморфизма, характерные для поэтики автора, что отмечается другими исследователями. Сравнивая героиню с мышью, Улицкая начинает с описания гаража с земляным полом, где прошло детство Томы, затем следует ее «серость», усредненность, отсутствие собственного мнения. В тексте романа просматривается развернутая метафора, в итоге выстраивая контрастный мифологический образ. Выбор профессии так же связан с землей и темнотой: основное занятие Томы – «копаться в земле» выращивая растения, при этом захламляя и загрязняя дом, что соответствует в цветовом отношении темноте, сумраку, отсутствию света. «Деятельность героини ведет к разрушению: разладу в семье (после ее водворения в доме семья Кукоцких распадается), упадку дома (превращение его в грязную коммуналку). Все это соответствует функциям мыши как мифологического хтонического существа: нанесение вреда домашнему хозяйству, предзнаменование несчастий, болезни, смерти (в реальном плане сюжета это семейная ссора, болезнь жены, смерть дочери Кукоцкого, смерть семьи в метафорическом плане)» [2, с. 9]. Этому образу в романе противостоят образы Елены и Тани, тотемом, покровителем которых, выступает кошка.

Таким образом, в произведениях Л. Улицкой мифологема семья выступает как объединяющий центр и как возможность для развития личности. При этом в произведениях Л. Улицкой происходит изменение традиционных понятий «семья» и «человек». Следует обратить внимание, что «человек» в творчестве данного автора может рассматриваться как составная часть мифологемы «семья» и как индивидуальная единица картины мира. Без сомнения, автор рассматривает семью как главенствующую ценность. Можно выделить тип героя-праведника, который выполняет функцию собирания, объединения семьи и героя - разрушителя, который не может существовать в семье, разрушает ее, либо погибает сам.


Список литературы:

1. Зайцев А. Запретных тем нет // Интервью с Л. Улицкой. НГ Религии - 2003-12-17];
   
2. Лариева Э.В. Концепция семейственности и средства её художественного воплощения в прозе Л. Улицкой: автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук / Э.В. Лариева. -Петрозаводск, 2009. 18 с.
   
3. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х томах / Гл. ред. С.А. Токарев.- М.: Рос. Энциклопедия., 1994.
   
4. Символы, знаки, эмблемы: Энциклопедия/ Авт.-сост. д-р ист. наук, проф. В.Э. Багдасарян, д-р ист. наук, проф. И.Б. Орлов, д-р ист. наук В.Л. Телицын; под общ. ред. В.Л. Телицына. — 2-е изд. М.: ЛОКИД ПРЕСС, 2005.
   
5. Улицкая Л.Е. Казус Кукоцкого.-М., 2007.
   
6. Улицкая Л.Е. Медея и ее дети.-М., 2004.
   
7. Энциклопедия символов, знаков и эмблем, 2002. – С. 82.