Книга первая
| Вид материала | Книга |
- Руководство по древнемуискусству исцеления «софия», 3676.94kb.
- Книга первая «родовой покон», 2271.42kb.
- Руководство по древнему искусству исцеления «софия», 19006.95kb.
- И в жизни. Это первая на русском языке книга, 6644.79kb.
- Дайяна Стайн – Основы рейки полное руководство по древнему искусству исцеления оглавление, 3235.57kb.
- Книга первая. Реформация в германии 1517-1555 глава первая, 8991.95kb.
- * книга первая глава первая, 3492.97kb.
- Аристотель Физика книга первая глава первая, 2534kb.
- Аристотель. Физика книга первая (А) глава первая, 2475.92kb.
- Книга Первая, 924.9kb.
Валун огромный, мокрый, скользкий...
Нагибаемся, рывок, жижа чмокает, не хочет отпускать... А вот и личинки эмнуса пресмыкающегося, будь проклят этот деликатес! Тем более, что в ущербной памяти брезжат не менее ущербные сведения: таким варварским способом личинки добывали тысячи лет назад, может, даже десятки тысяч лет назад... И все же, хочешь или не хочешь, но нагибаешься, нагибаешься, наги... К черту! Нет, нетушки сил! Если я еще раз нагнусь, голова непременно лопнет...
Дульси присела на валун.
— Госпожа!.. — Это верная Джи. Подбежала, смочила тряпицу в чистой воде, положила на лоб...
Мое прекрасное дитя... Но где же благородный Ки-ихот?! Почему, ну почему он где-то пропадает? Почему не придет и не освободит свою даму сердца, свою Дульси? Где он? Жив ли?
— Солнце еще не село? — спросила она у Первой Подруги. Можно, конечно, самой глянуть, но нет сил. Совершенно нет сил. Пусть ее засекут плетью, но она больше не может переворачивать эти ненавистные камни.
— Солнце давно село, — сказала Джи. — Все! Хватит! Я не шевельну больше даже пальцем и вам не позволю. Отдохните, моя госпожа, и пойдем домой... Если этот мерзкий Герма начнет к вам приставать, я задушу его своими же руками.
— Ничего, Джи, я тоже пока не умерла, — слабо улыбнулась Дульси. — Рабыни уже ушли на ужин?
— Да, госпожа. По-моему, мы тут самые непокорные, а потому самые проклятые работники! — Джи вдруг поперхнулась словом. — Высокие звезды! Опять эта мразь — Герма! Он идет к нам. Я боюсь...
— А ты ничего не бойся, — спокойно сказала Дульси, вглядываясь в приближающуюся тушу надсмотрщика. — Я, конечно, больна, но я полностью владею ситуацией.
— Ну что, Ваше Высочество, — глумливо загремел Герма. — Опять слабость в коленках и руках? Опять нет сил поднять камень?
— Урод! — прошипела Джи. — Как я его ненавижу!
— Спокойно, моя девочка! — властно произнесла принцесса. — Всему есть начало и свой конец. Спокойно!
— Вы мне, шлюхи, надоели! — грозно заявил Герма. — Я не стану ждать ночи и вылечу тебя, грязная рабыня, прямо здесь, на плантации! Пусть твоя служанка оценит мои возможности.
Он победно рыгнул, ухватил Дульси за руку.
— Где тут у нас посуше? Выбирай!
Похохатывая, Герма стал свободной рукой расстегивать свои омерзительные шорты.
— А где угодно, мой возлюбленный, — так же беспечно ответила Дульси и, выхватив из складок одежды широкий короткий кинжал, воткнула его в сердце надсмотрщика.
Герма тупо посмотрел на кинжал, губы его шевельнулись.
— А вот говорить тебе, милый, уже нечего не надо! — яростно воскликнула Дульси и, с трудом вырвав кинжал из жирного тела, опять с отчаянной силой всадила нож в рану — наперекрест!
Герма замычал и рухнул замертво лицом в грязь.
— Вот и все, Джи! — сказала Дульси! — А ты боялась, моя девочка.
Они пробрались к реке, умылись.
— Что же будет дальше, госпожа? — спросила Джи, вытирая лицо полой накидки. — Мы пробовали убежать — тщетно! Мы избавились от этой мрази... Но что дальше?
— Не знаю, Джи, — сказала Дульси, моя и моя руки в проточной воде. — Не знаю... У меня какое-то странное ощущение, что я в самом деле владею ситуацией. Смешно другое: я пока, моя девочка, не могу понять саму ситуацию. Все где-то рядом, под рукой, но что-то последнее, крайнее, самое важное не пойму. Пошли спать, Джи! Может, ночью и придет ко мне откровение.
Незнакомая и медленная луна вставала над лагерем рабынь, и две из них устало подошли к бараку и так же, как все остальные товарки, рухнули на свою подстилку из сухих водорослей.
Откровение пришло утром, когда Дульси с ужасом увидела на построении... живого и невредимого Герму.
«Этого не может быть! Вчера вечером он был мертв! Я своей рукой... Может, на этой планете так развита регенерация тканей и органов, что он воскрес?! — Лихорадочно думала девушка, вглядываясь в левую грудь приближающегося надсмотрщика. — Нет, даже шрамов не осталось. Какая-то мистика!»
— Что сейчас будет?! — испуганно прошептала Джи. — Я не верю своим глазам, госпожа!
— Я не знаю, что будет, но если он поднимет на меня свою плеть, я снова убью эту тварь, — твердо ответила Ее Высочество.
Герма остановился напротив, тупо посмотрел на Дульси.
— Вчера что-то помешало, не помню... — медленно заговорил он. — Но я обязательно возьму тебя сегодня, рабыня. Ты так и знай.
— Джи, он не помнит! — горячо заговорила Дульси, хватая подругу за руку. — Недаром мы ночью вернулись в лагерь! Та дорога, бараки, плантация... Мне кажется, нет, я уверенна, что ничего этого на самом деле нет. Как нет и этого подонка! Это фантом, Джи! Все это продукт нашего сознания, нашего больного сознания, упорядоченный сюжетный бред! Ты понимаешь меня, милая Джи?!
— Что ты там бормочешь, потаскуха? — грозно заворчал Герма, поднимая плеть.
— А ну замри! — приказала вдруг Дульси, и волосатый великан в самом деле замер, тараща пустые глаза.
— Ты только посмотри, Джи, что сейчас будет! — Звонко и радостно засмеялась Ее Высочество. — Я сейчас буду изменять наш бред, разрушать его!
Она повелительно протянула руку.
— Слушай меня внимательно, ничтожество! То, что ты держишь в руке, вовсе не плеть, а змея. И ты ее сейчас сожрешь!
Плеть в самом деле ожила: блеснули крохотные глазки, разинулась пасть. Надсмотрщик замычал и послушно откусил змее голову. Пораженная Джи вскрикнула. Остальные рабыни молчали, будто и не видели происходящее.
— Это не все, Герма, — ликовала Ее Высочество. — Ты как-то хвастался своим «инструментом»?! Я тебя сейчас осчастливлю еще больше. Смотри, он у тебя вырастает, прорастает в землю!
Шорты на надсмотрщике с треском лопнули. Он наконец обрел голос и заорал от ужаса и боли.
— И вообще тебя нет! — заключила принцесса Дульси. — Ты весь врос в землю... Нет ничего: ни плантации, ни бараков, ни этих людей! Есть только я и Джи! Мы здоровы, мы избавились от наваждения!
Мир вокруг заколебался, поплыл. Исчез Герма (сгинул в земле как повелевалось), исчез строй рабынь, рухнули и растаяли будто мираж бараки. Небо приблизилось и стало обычным потолком, задрапированным голубой тканью.
— Мы победили, Джи, — устало сказала Ее Высочество, осматривая богато убранную комнату — судя по оборудованию и приборам, палату больницы или госпиталя. — А вот и наше окно. Оно нам показывалось, когда мы начали разрушать иллюзорный мир.
Поддерживая ошеломленную Первую Подругу, Дульси подошла к окну. Так и есть! Внизу газон, бело-розовые шары цветущей фелисы, бассейн с плавающей в нем пространственной клумбой.
— Я все поняла! — Принцесса была вне себя от злости. — Это происки Мудлака. Еще на Земле, в замке, он подмешал в вино кайф — сильнодействующий программируемый наркотик, который создает сюжетный бред. Он, кстати, почти ничем не отличимый от реальности. От жизни. Судя по тому, что у нас был одинаковый бред, тебе, Джи, вкатили такой же сюжет.
— Чего он добивается, госпожа?
— Ну, ясно пока одно: изолировать меня. Устранить от руководства, может быть, сломить психически и заполучить меня, безвольную марионетку, в жены.
Дульси прикоснулась к своей шее, воскликнула:
— Джи, пропал мой знак королевской Власти!
Она на несколько мгновений задумалась, явно что-то вспоминая.
— Нет, кажется в последние мгновения, перед тем как потерять сознание, я незаметно оставила его на обеденном столе. Для благородного рыцаря Ки-ихота... Как бы я хотела знать, где он и что с ним!
— Мы сейчас же отправимся во дворец, Ваше Высочество.
— Не думаю, моя милая. — Принцесса подошла к двери, попробовала ее открыть. Дверь оказалась запертой. — Действия Мудлака не похожи на действия зарвавшегося Третьего Претендента. Он прекрасно понимает, что за насильственное ограничение дееспособности наследницы престола ему грозит, как минимум, пожизненное заключение. Он преступник, Джи, государственный преступник! За всем этим скрывается большее, чем непомерные претензии на мою руку и сердце. Быть может, заговор. Быть может, Мудлак даже имеет отношение к исчезновению моего отца.
— Вы как всегда правы, госпожа. От этого мерзавца можно ждать чего угодно... Но что же нам делать?
— В любом случае — не выступать в открытую. Я уверена, что здесь кругом люди Мудлака. Они сами могут не знать, что творят, но слепо выполнят любые его приказы. Естественно, якобы в моих интересах. Значит, перво-наперво, нам нужно выбраться из этой больницы-тюрьмы.
Ее Высочество осмотрела датчики, прикрепленные к их телам, и провода, уходящие куда-то в стену, очевидно, на пост дежурного врача.
— Значит так, Джи. На тебе вот эту колотушку, она явно металлическая и увесистая, и бей первого, кто войдет в дверь, по голове. Остальных я беру на себя. А сейчас снимаем датчики.
— Вы думаете, госпожа, у нас получится?
— У нас нет выбора, моя милая. Не для того мы обретали свободу, чтобы снова потерять ее в этой... клетке.
Они сорвали с себя датчики и стали ждать. Через несколько секунд в коридоре послышались торопливые шаги, щелкнул замок.
Джи молча огрела по голове человека в черной сутане и с такой же вуалью на лице, приняла обмякшее тело на себя. Дульси молниеносно захватила руку второго меднадсмотрщика, простым приемом уложила его на пол.
Из-под вуали послышался испуганный женский голос:
— Пощадите, Ваше Высочество!.. Мы подневольные люди... Нам сказали, что Вы очень больны, и велели стеречь...
— Раздевайся! — приказала принцесса. — И сними одежду со своей подруги. Я так и думала, — добавила она, обращаясь к Джи. — Это какой-то захолустный госпиталь Сестер Грядущего Бога. Помоги ей, Джи! Положи свою подругу на кровать — надеюсь, она скоро придет в себя, — и хорошенько свяжи ее. Вот так! Теперь ложись сама. Давай сюда ручки... Джи, свяжи и ей на всякий случай ноги, а я пока подсоединю к ним датчики.
Они прикрыли монашек стерильными покрывалами, переоделись в их одежду.
— Все, больные на месте, нужные сигналы на пост поступают, — заявила сметливая Джи. — Госпожа, может заткнуть их прелестные ротики кляпами? Чтобы они не подняли тут крик?
— Ва... Ваше Высочество, — всхлипнула рыжеволосая симпатичная девушка, которой не досталось по голове. — Мы обо... обожаем Вас! Мы молимся на Вас... Мы будем молчать.
— Клянись сама и за свою подружку, — грозно потребовала Дульси.
— Именем Грядущего Бога...
— Аминь! Пошли, Джи.
Опустив черные вуали, принцесса и ее Первая Подруга спокойно покинули здание госпиталя, миновали охрану у ворот.
— Ты заметила, что ворота охраняют не Братья Грядущего, а офицеры из гвардии Мудлака, — шепнула Дульси Джи, когда они повернули за угол старинной каменной ограды.
Впереди, шагах в семистах, над клубами фелисы и группой декоративных фиолетовых гуанчи, которые росли в форме средневековых конных рыцарей, виднелся двухъярусный путепровод для пассажирских и грузовых гравилетов.
— Заметила, — вздохнула Первая Подруга. — Еще я заметила, госпожа, что у нас нет ни документов, ни кредиток. Даже Вашего знака королевской Власти нет... Не представляю: как мы попадем в столицу.
— Пустяки, — засмеялась Ее Высочество. — Доберемся попутными до первого попавшего города, а там я попробую связаться с лордом Левитом... Правда, Сестры Грядущего славятся своим беспредельным милосердием по отношению к мужчинам, а почти в каждом грузовом гравилете есть салон для отдыха. — Дульси снова засмеялась, шлепнула подругу по попке. — Ты уж не обессудь, Джи. Я все-таки принцесса, к тому же должна хранить верность сразу трем Претендентам... Так что в случае чего будешь расплачиваться за двоих.
— Как скажете, госпожа, — с нескрываемой надеждой ответила Первая Подруга, и они стали подниматься по пандусу к грузовому ярусу путепровода.
... — Благородный Ки-ихот, — прервал воспоминания Максима Магг. — Ты вправе обращаться со слугами как угодно, но во всех мирах гражданский кодекс запрещает морить их голодом.
— Все, я встал. Уже иду!
Он наспех ополоснул в ванной комнате лицо, надел свой спортивный «Адидас» и вместе с Маггом спустился в трапезную. По пути Максим, разглядывая полированную лестницу, диковинные картины и гобелены на стенах «фазенды» бывшего двойника вождя мирового марксизма, не удержался от доверительной реплики:
— Ты знаешь, старина, я не бывал на кремлевских дачах и в наших бывших цэковских санаториях, но кое-что о них читал. Похоже... Очевидно, и в нашем СНГ, и в вашем все власть имущие живут как сытые коты.
— А что тут удивительного? — слегка обиделся Магг — Хотел бы я увидеть, благородный Ки-ихот, если ты станешь мужем Дульси, твои имущественные реформы. У нас нет нищих или голодных, но и во дворцах живут не все. У Ее Высочества, например, сотни дворцов и несметные богатства. Но будь уверен, что ни один из них принцесса не пожертвует в пользу бедных. Да и ты, Ки-ихот, сказочно богат.
— Ну, если ты о моем Семени, — засмеялся Максим, — то я готов поделиться. Могу подбросить десяток-другой миллионов живчиков.
— Лучше продай на бирже, — вполне серьезно посоветовал бывший двойник вождя мирового марксизма.
Они вошли в просторный зал, где их ожидал сервированный только в торце обеденный стол не менее чем на полтораста персон. В углу стола сидел принаряженный Тофик и... плакал.
— Что случилось? — спросил Максим. — Кто посмел обидеть моего верного джинна?
— Я сам себя обидел, мой господин! Я забыл в машине свой дом-сосуд, а в нем брата Мамеда и несравненную Ирину.
— В самом деле... накладка. — Максим на мгновение озадачился, потом улыбнулся. — Перестань, Тофик! Там они в безопасности, вдвоем, пусть пообщаются. Тем более, что мы скоро вернемся на Землю. А сосуд тебе наш хозяин подберет — не волнуйся.
— Нет проблем, — заявил Магг. — У меня коллекция... сосудов со всех известных мне планет. Правда, в основном полных, но ради такого случая мы тебе вмиг опорожним любой из них. Выбирай!
Бывший двойник вождя мирового марксизма трижды хлопнул в ладоши, и стена напротив камина с мелодичным звоном разъехалась в разные стороны. На громадном стеллаже от пола до потолка красовались тысячи и тысячи разноцветных бутылок всех мыслимых конфигураций, с этикетками и без, темных, прозрачных и даже светящихся. Одна из них показалась Максиму живой — она медленно, будто золотистый моллюск, меняла свою форму.
— Это «ако-ако», — заметив его взгляд, пояснил Магг. — Гордость моей коллекции. Полуживотное-полурастение с Алгола. Продукт его жизнедеятельности очень вкусный и напоминает ваш коньяк. По сути, — «вечная бутылка».
Максим представил, откуда пьют «продукт жизнедеятельности» этого живого бурдюка, и его передернуло.
— «Гайдамацкой» у меня, к сожалению, нет, но земных напитков предостаточно, — докладывал дальше липовый генерал-майор. — А здесь — пустые сосуды. Выбирай, Тофик.
— Скажи мне лучше, что ты узнал о Дульси, — перебил его Максим.
— Пока ничего, — виновато сказал Магг. — Я не рискнул воспользоваться личной связью — ее могут прослушивать. Но через десять минут по инфору будет выпуск новостей СНГ. По традиции он всегда начинается официальными заявлениями и сообщениями из жизни двора.
— Ладно, подождем... Показывай, что тут у тебя на столе съедобно, а что нет.
— Мой господин, у нас абсолютно одинаковая физиология и биохимия организмов. Другое дело — вкусы. Лично я порекомендовал бы заливное из гремучих змей, паштет из личинок эмнуса пресмыкающегося, молодые жареные солопы...
— Надеюсь, это не чьи-то половые органы? — спросил Максим.
— Откуда ты знаешь, благородный Ки-ихот? — удивился Магг. — Неужто уже приходилось пробовать?
— Перестань, — попросил его Максим. — Меня сейчас стошнит от ваших деликатесов. Дай мне что-нибудь попроще: мясо, зелень, сыр. Хлеба кусок. Желательно с маслом.
— Одну минуточку, господин! Я здесь не держу прислуги, поэтому рискну поухаживать за тобой сам. — Магг прищурил глаз, любуясь богатством стола. — Конечно, ты не совсем прав, благородный Ки-ихот, но я знаю, что вкус к изысканной еде приходит не сразу, и не смею настаивать. Только мяса, например, здесь восемь сортов.
— Давай что хочешь, — сдался Максим. — Одно прошу: не говори мне потом, что фазан, которого я откушал, был мыслящим.
Они начали трапезу.
Магг включил инфор, и в объеме изображения под незнакомую музыку, похожую на восточную, задвигалась обнаженная девушка. По телу ее, очевидно покрытому специальным составом, струилось в такт танца разноцветное сияние. Вот она, спокойная и отрешенная, едва движется по кругу — и тело ее тоже едва теплится, ноги уходят в клубящуюся тьму. Но только в музыке появились тоска и страсть — и от щиколоток побежали вверх легкие языки пламени, россыпью угольков зажегся низ живота, живым рубиновым светом налились соски. С накалом чувств все жарче и яростнее становится огонь: засияли глаза, солнечным протуберанцем вспыхнули волосы. Все беспокойнее и быстрее музыка — вихрь огня, взрыв.
И неподвижность, гаснущий вместе с мелодией костер тела.
— Неплохая цветомузыка для твоего гарема, — заметил Максим. — Ты, Маг, развращаешь молодежь. Наш юный друг даже есть перестал. Налей-ка ему вина.
В объеме изображения появился диктор, одетый в какое-то подобие хитона — белого с крупными черными камнями-украшениями.
— По возвращении на Норману Ее Высочества принцессы Дези, которая пребывала с неофициальным визитом на планете Земля, службой безопасности объявлено о ее импичменте в связи с прискорбным фактом Падения из седла, — бесстрастно объявил диктор. — Нынче Ее Высочество болеет и находится на излечении. Статус принцессы и ее дальнейшие полномочия будут определены Судом высокородных после выздоровления Ее Высочества.
— Какой негодяй! — вскричал Maгг и в сердцах швырнул свою тарелку в голографическое изображение диктора. — Теперь я уверен: Мудлак специально испортил Коня принцессы Дульси и прятался на берегу, чтобы потом шантажировать ее и вынудить выйти за него замуж. Мы случайно помешали ему, но этот подонок, очевидно, решил идти до конца. Ты обратил внимание, благородный Ки-ихот, что Ее Высочество в сообщении назвали старым именем?!
— И что это значит?
— Это значит, что Дульси вовсе не больна. Мудлак держит ее в заточении. Иначе принцесса, как и положено по законам нашего мира, сразу же по возвращении на Норману официально объявила бы о новом Первом Претенденте, то есть о тебе, и назвала свое новое имя.
— А почему выпасть из седла значит чуть ли не преступление? — подал голос Тофик.
— Понимаете, друзья, — Магг немного успокоился. — Наш мир — идиотская смесь средневековья и суперцивилизации. Мегаполисы, например, буквально нашпигованы старинными замками. С незапамятных времен сохраняется королевская форма правления, хотя она весьма символична. Существует полным-полно традиций и обычаев, многие из которых на трезвый сегодняшний взгляд нелепы и даже абсурдны. Живые кони, скажем, сохранились только в заповедниках, но упасть даже с механического Коня, выпасть из седла, считается для рыцаря или высокородного огромным бесчестием. Если таков факт доказан, Суд может даже лишить провинившегося высокородности.
— Но ведь ты еще на берегу моря сказал, что принцесса вовсе не выпала из седла, а чуть раньше, чем следовало, сошла с коня. Нас двое тому свидетели.
— Трое, — вмешался Тофик. — Я готов подтвердить любые свидетельства своего господина.
— Поэтому твой Первый Враг Мудлак и хотел любой ценой от нас избавиться, — согласился бывший двойник вождя мирового марксизма, разливая по бокалам вино. — Но мы здесь и, даст нам Грядущий, доберемся до столицы. Трех свидетелей вполне достаточно, чтобы опровергнуть обвинение Дульси.
Они выпили за успех предприятия.
— Кстати, благородный Ки-ихот, — оживился вдруг Магг. — У твоего земного предшественника, хитроумного идальго, была лошадь?
— Была. Я даже помню, как звали его клячу. Росинант.
— Прелестно! — восхитился Магг. — Но опять-таки труднопроизносимо. Что-нибудь попроще: Росин, Нант, Рос... Может, просто — Нант? Дело в том, что я хочу подарить тебе Коня, благородный Ки-ихот. Я уже тебе его подарил!
И бывший двойник вождя мирового марксизма лихо свистнул.
Из глубин покоев бесшумно вырулил точно такой же экипаж, похожий одновременно и на мотоцикл, и на скутер, который Максим видел на берегу, и на котором Мудлак увез принцессу в штормовое море. Только тот был черным, а этот красновато-рыжим, если можно так выразиться, — гнедым.
— Вот твой Нант! — воскликнул Магг, подходя к машине. За ним поспешили Тофик и слегка озадаченный Максим.
— Принцип движения — антигравитационный, поэтому при определенной сноровке всадника и включенной системе герметизации Нант сможет поднимать тебя, Ки-ихот, чуть ли не в космос и опускать на дно морское. Твой Конь, благородный рыцарь, имеет квазимозг, слух и речь. Ты сможешь общаться с ним, а, значит, приручить к себе. Если ваши мыслеобразы будут хорошо резонировать, то в случае необходимости ты сможешь мысленно позвать Нанта за тысячи километров и он примчится к тебе. Ну, как?
— Королевский подарок, — согласился Максим и обнял перекрашенного бывшего двойника вождя мирового марксизма. — Спасибо!
— И тебе, Хозяин, спасибо! — вдруг звонким мальчишеским голосом отозвался Нант. — За то, что принял меня в дар и собираешься приручить. Я буду стараться. Я хочу, чтобы ты меня полюбил.
— Во дела! — засмеялся Максим. — Я обзавожусь новыми друзьями чуть ли не каждый день. Может, пока еще светло, я попробую проехаться на своем Нанте?
— Нет проблем.
Они вышли во двор. Тофик прихватил с собой новый дом-сосуд — фиолетовую бутыль с тремя ручками из-под неведомого ни ему ни Максиму напитка. Рядом с Максимом бесшумно скользил его механический Конь.
— Как у вас здесь здорово, — сказал Тофик, рассматривая лес и озеро. — Почти как на Земле, только деревья нежнее и разноцветнее, что ли.
— Это в основном фелиса семицветная. Есть такие ее сорта, которые цветут сразу всеми цветами радуги.
Магг показал Максиму как работает ручное управление, заметил:
— Все стилизованные приспособления Нанта функциональны. Например, скорость регулируется вот этими шпорами. Но если ты решил загнать своего Коня, то лучше понукай его голосом. Он тогда будет понимать, что это твое осознанное решение, необходимость. В остальных случаях Нант сам выберет оптимальный и наиболее безопасный путь, прореагирует на любую неожиданность или препятствие. Словом, как всякий умный конь, он заботится о седоке и скорее погибнет сам, чем допустит, чтобы что-нибудь случилось с хозяином.
Максим оседлал Нанта, и они двинулись к озеру. Местное солнце, несколько большее и тусклее, чем земное, опускалось в заросли радужных деревьев, и вода у берегов горела разноцветными бликами.
— Эх, прокачусь! — воскликнул Максим и пришпорил своего механического Коня.
Езда скорее напоминала полет — захватывающее дух скольжение над дорожкой, опоясывающей озеро, тугой встречный ветер, холодящий лицо и развевающий волосы.
Он чуть тронул руль, и Нант послушно свернул с дорожки, обогнул одно дерево, другое, стрелой выметнулся на берег, помчался над водой, снова, повинуясь седоку, устремился по дорожке.
Максим убрал скорость, любуясь неземным весенним лесом, отражениями прибрежных причудливых кустов в тихой воде. И тут он увидел притаившегося в этих кустах человека в пятнистом комбинезоне, который явно брал его на прицел из какой-то короткоствольной штуковины.
— Вперед, Нант! — воскликнул Максим и, пришпорив механического Коня, направил его прямо на врага.
Навстречу блеснула голубая молния (ура! промазал, подонок!), раздался сухой громкий треск, а в следующий миг тело в пятнистом комбинезоне взлетело от мощного удара Нанта в воздух и рухнуло в озеро.
— К друзьям, скорее! Через лес!
Они запетляли среди деревьев, вламываясь в цветущий кустарник, будто в заросли одуванчиков — за ними клубами вздымались сбитые с веток лепестки. Из лесу ударило еще несколько голубых дымных молний, но Максим и Нант благополучно проскочили опасную зону и оказались возле Магга и Тофика, которые прятались за деревьями.
— Хреновые дела, — сказал Максим бывшему двойнику вождя мирового марксизма. — И сигнальная система у тебя хреновая. Обложили нас на твоей фазенде как волков. Что будем делать?
— В доме полно оружия и крепкие запоры, — нерешительно заявил Marr. — Кроме того, под домом есть убежище... Некоторое время мы можем выдерживать осаду.
— Не годится. Если это у Мудлака нечто вроде нашего спецназа, то они нас выкурят из любого убежища. Надо пробиваться в столицу, находить верных людей, брать Мудлака за... Короче, я считаю, что нам нужно переходить к решительным действиям.
— Да, — согласился Магг. — Но как мы отсюда выберемся?
— А что, если нам в этом поможет Нант? — Максим прикинул расстояние до воды, мысленно порадовался пестрым зарослям фелисы на берегу. — Мы ныряем в озеро, несколько раз меняем под водой курс, а потом в самом неожиданном месте, лучше где-то у берега, стартуем из-под воды и уходим над лесом будто крылатая ракета — на минимальной высоте, под прикрытием деревьев.
— Нас ведь трое, — напомнил Магг.
— Было трое, станет двое, — улыбнулся Максим. — Тофик, полезай быстро в свой сосуд — пора обживать новый дом. Может, и Мага с собой прихватишь, а? Чтоб он своей драгоценной жизнью лишний раз не рисковал.
— Только не это, Ки-ихот... Я лучше с тобой.
— Все ясно. Боишься, что у Тофика опять что-нибудь не сработает и придется пару тысяч лет поскучать без жен в бутылке? Ладно, давайте прорываться. Ты поможешь нам, Нант?!
— Я готов, Хозяин! Я слышал твою программу и принял ее к исполнению. Озеро достаточно глубокое для таких маневров.
— Благородный Ки-ихот, может я сяду за руль? — предложил бывший двойник вождя мирового марксизма, с опаской выглядывая из-за дерева и осматривая вдруг ставший враждебным столь милый его сердцу лес.
— Нет уж! Если судьба определила меня в рыцари, то пора им, черт побери, становиться. Покрепче держись, Маг! Где сосуд с Тофиком, давай его сюда...
Нант сомкнул вокруг седоков сферу герметизации и, послушный воле Максима, рванул в прибрежные кусты, резко ушел под воду — вокруг сразу сгустилась зеленоватая тьма. И тут же справа и слева в толще воды кинжальными выпадами вспыхнули удары лучевого оружия, растаяли в белом вареве кипятка и пара.
Нант ушел вглубь, повернул раз, другой, третий — так стремительно, что ускорение то и дело прижимало Максима и Магга к прозрачной сфере герметизации. Вода вокруг них загудела (так по крайней мере показалось Максиму), и в следующий миг их механический Конь вырвался, будто ракета, из-под воды и помчался над верхушками радужного леса.