К. К. Матвеев Пожалуй, только сейчас, отметив 125 годовщину со дня рождения К. К. Матвеева, уральская научная общественность может объективно оценить значение его подвижнического труда по созданию уральской минералог

Вид материала

Документы

Содержание Из доклада Председателя Екатеринбургского исполнительного комитета Рассматривался вопрос об образовании Уральского государственного университета (УрГУ).

Подобный материал:

• Вопросы экономики, №2, 2007, 99.67kb.
• Певцом Земли Уральской. Оборудование, 85.39kb.
• План. 2 I. Введение. 3 II. Новаторство в драматургии Чехова:, 239.75kb.
• Книга представляет собой научно-художественную биографию великого русского советского, 3361.44kb.
• Студенческая жизнь консерватории 200-летию со дня рождения ференца листа посвящается…, 95.6kb.
• Т. А. Ларина, 4361.47kb.
• Владимир даль-210 лет со дня рождения, 726.83kb.
• К 200-летию со дня рождения, 54.12kb.
• Программа конференции, посвященной 125-летию со дня рождения академика А. Н. Заварицкого, 103.59kb.
• 2011 г. I всероссийская научная конференция с Международным участием, посвященная 70-летию, 72.37kb.

1918 г.

5 ноября 1918 года – ректор УГИ П.П. Веймарна перед началом второго учебного года выступил перед студентами первого курса: «К культурной работе я призываю Вас и ещё раз приветствую». Занятия на втором курсе начались только 10 декабря 1918 года.

1919 г.

В Екатеринбурге открыт Народный университет. В 1918-1919 г.г. лекции по геологии и природоведению читал М.О. Клер, в 1919 г. он был ректором этого университета

В Уральском горном институте созданы лаборатории неорганической (и.д. профессора Н.И. Морозов) и аналитической (и.д. профессора К.Д. Луговкин) химии, физики (и.д. профессора Н.В. Галли и доц. А.М. Титов), музей цикла геолого-минералогических наук (и.д. профессоров М.К. Елиашевич, М.О. Клер, К.К. Матвеев и доц. М.А. Павлов), геодезический кабинет (и.д. профессора Н.Г. Келль) и библиотека. Преподаватели готовили к печати курсы своих лекций, диссертации и статьи. Профессор С.Н. Петров разработал курс начертательной геометрии, в котором специально рассмотрены приложения этой науки к решению кристаллографических проблем. Я.А. Шохат издал диссертацию, студенты издали курс его лекций по высшей математике, Е.И. Любарский опубликовал диссертацию об изучении сапропеля озера Шувакиш.

«В УГИ решили, что будут издавать не только научный журнал, но также оригинальные учебники с освещением в них состояния преподаваемых в институте дисциплин и научно-популярный журнал». «Издание такого научно-популярного журнала возможно только в Высших Школах с достаточно многочисленным и педагогически работающим кадром преподавателей».

Студенты ушли на гражданскую войну – кто на запад, а кто и «в другую сторону»

С Красной армией ушли немногие, в их числе Н.П. Горин, Н.Н. Барабошкин.

Весной 1919 г. прошла мобилизация студентов в белую армию.

По свидетельству Н.И. Кудриной: «зиму 1918/1919 г.г. занятия шли чрезвычайно ненормально. Прежде всего, студентов старого приёма почти не осталось. Так что первый курс снова работал, а второй курс с трудом был организован из нескольких студентов. Читались предметы, по которым были преподаватели».

Весной началось наступление Красной армии по всему Восточному фронту. В мае стало ясно, что белые покинут город.

Урал был отрезан от Петрограда фронтом гражданской войны, К.К. Матвеев остался навсегда в Екатеринбурге. Закончился плодотворный петербургский период. Осенью работал в Народном университете и читал лекции в Учительском институте. В декабре 1918 г. избран на должность профессора в УГИ (в трудовой списке, рукой Матвеева – январь). «Вместо намечавшейся для меня Академией Наук продолжительной командировки в США и Бразилию я в конце 1918 года прочно осел на Урале, заняв должность профессора в Уральском Горном Институте».

8 июля 1918 г. Совет УГИ обсуждает возможность эвакуации УГИ. Для согласования процесса эвакуации с Сибирским правительством Веймарн уезжает в Омск, оставляя и.д. ректора К.К. Матвеева. К.К. Матвеев, обременённый многодетной семьёй, никуда уезжать или не хотел, или не мог. Предлог отложить выезд найти было нетрудно: отсутствие согласования с Сибирским правительством, нехватка вагоном, трудности с гужевым транспоротом и пр. Что касается согласования, то, не дожидаясь известий из Омска, Совет большинством голосов взял на себя ответственность «за все решения и меры, связанные с эвакуацией». Канцелярия УГИ остающимся в Екатеринбурге студентам выдавала академические справки. Эвакуация назначена на 12 июля. Погрузка планировалась с 15 до 22 часов в восемь вагонов.

11 июля Матвеев распорядился подготовить 30 подвод для перевозки имущества института до станции Екатеринбург III.

12 июля свободных подвод в городе уже не было. Стремительное наступление красных смешало все карты. Часть имущества с большим трудом удалось погрузить в ночь с субботы 12 июля на воскресенье 13. Уехали пять семей: С.Н. Петрова, Н.Е. Скаредова, К.Д. Луговкина, М.А. Павлова, и Е.П. Сысоевой. В Омске к ним присоединился Веймарн с супругой.

Утром 13 июля Матвеев собирает сотрудников УГИ: это Шохот, Галли, Крылов, Дудин, Титов, Абельс, Шнейдер, Гусарский, Гадд. Решили: «У входа в помещения вывесить объявление, что имущество УГИ находится под охраной личного состава института, списки и адреса которых находятся у сторожа».

14 июля в Екатеринбург вступили части 21 и 28 стрелковых дивизий Красной армии.

17 июля по инициативе К.К. Матвеева и под его председательством прошло заседание преподавателей. Постановили:

«1. Ввиду того, что постановление Совета от 8 июля 1919 года о переезде Уральского Горного Института во Владивосток не могло быть осуществлено, совещание постановляет, что Уральский Горный Институт остаётся и действует в Екатеринбурге.

2. Ввиду того, что тревожное время миновало, совещание находит необходимым открыть институт и всем приступить к исполнению своих обязанностей».

Их было «около десятка преподавателей». К началу учебного года занятия со студентами первого курса негде было проводить. В городе началась эпидемия тифа, с фронта поступали раненые, все помещения отданы под лазареты.

Но был объявлен приём, и 1 ноября года начались занятия.

«В Уральском Горном Институте в настоящее время функционирует два курса, открывается чтение лекций на третьем курсе и принимаются срочные меры, чтобы в ближайшее время открыть полностью третий курс

В институте имеется пять факультетов: геологоразведочный, рудничный, химико-металлургический с отделениями железо-металлургическим и механическим, механо-металлургический и инженерно-лесной.

В ближайшее время предполагается открыть горно-геодезический факультет и, виду выявившейся потребности, химико-металлургический и механико-металлургический развернуть в новые факультеты: химический, металлургический и механический»

Из доклада Председателя Екатеринбургского исполнительного комитета

На третьем году жизни в штате УГИ числится 25 человек: 5 профессоров (вернее и.д. профессоров) и 20 доцентов.

16 сентября 1919 года Совет принимает решение об организации подготовительных курсов и рабочего политехникума. В декабре принято решение об организации рабфака.

В июне К.К. Матвеев назначен деканом геологоразведочного факультета, а с 8.09 по 8.11.18 и.о. ректора.

8 ноября 1919 г. принят Новый Устав УГИ. В Совет вошли представители студентов, государственных органов и общественных организаций. Матвеев сложил свои временные ректорские полномочия. Ректором выбран Николай Георгиевич Келль.

Совет не забыл выразить признательность К.К. Матвееву, отметив, что«благодаря его деятельности институт не распался». Матвеев назначен деканом геологоразведочного факультета.

16 ноября 1919 г. в помещении Общественного собрания (ныне Театральный институт) состоялись торжества по случаю начала нового учебного года. Выступал Шохат: УГИ «в настоящее время является почти единственной в Советской России высшей школой этого рода, могущей более или менее правильно функционировать и что её громадное значение для государства признано и высшими центральными органами Советской власти».

Почётным председателем Совета УГИ избран Народный комиссар просвещения А.В. Луначарский.

30 ноября 1919 г. создана научно-техническая комиссия под председательством Матвеева. В неё вошли преподаватели: Барабошкин, Шохат, Крылов, Келль, Нольштейн и три студента. Председатель Горного Совета ВСНХ, член Президиума Фёдор Фёдорович Сыромолотов ходатайствует о выделении дома горного начальника для размещения Уральского горного института. К концу года это здание занимает геологоразведочный факультет. Постановление Совнаркома об ускоренной подготовке инженеров для восстановления промышленности способствовало инициативе сотрудников УГИ.

Существенные результаты достигнуты и «московско-петроградскую депутацией», которую возглавлял Матвеев: в Томске, Москве, Петрограде приобреталось оборудование для УГИ.

Осенью 1919 и весной 1920 г.г. массовая мобилизация на Западный фронт опустошила студенческие аудитории.

1919 г. К.К. организует сохранение имущества УГИ.

Сохранилась запись в его анкете: «В войсках белых правительств служил по мобилизации мой сын Глеб, убитый осенью 1919 года в боях на Восточном фронте».

1920 г.

Февраль. Совет института обратился к Председателю Реввоенсовета. Первой трудовой армии и Наркомвоенмору Л. Д. Троцкому с просьбой не призывать в армию студентов, направленных на учёбу в институт из рабфака, более того выразили пожелание откомандировать на учёбу самых развитых и подготовленных красноармейцев. Это обращение было принято во внимание. Многих студентов вернули из действующей и трудовой армий на учёбу.

В УГИ начались занятия. Лекции читались с 7 до 10 часов утра. Потом студенты шли в разные учреждения на работу, а вечером возвращались на практические занятия. Только в марте 1920 г. «после почти трёхлетней ломки мы, студенты, кажется, вздохнули свободно: всем был дан паёк и предложено оставить работу» (Кудрина). Комиссия по социальному обеспечению установила стипендию в размерах 2240 рублей в месяц.

На заседании Совета ректор Келль выступил с докладом. «Пятимесячные усилия… дали очень мало реального… в мелких усилиях, в спутанной борьбе со всеми препятствиями теряется вся энергия исполнительных органов института и не видно конца этой безнадежной трате сил, этого ослабления творческой инициативы».

В Екатеринбург приехал Л.Д. Троцкий. Благодаря его поддержке решился вопрос о предоставлении институту двух зданий и увеличен паёк студентам и преподавателям.

В мае К.К. Матвеев во главе делегации едет в Москву с нижеследующей петицией: «Ввиду того, что вопросы оборудования учебно-вспомогательных и научно-исследовательских учреждений Уральского горного института по условиям переживаемого времени разрешаются весьма медленно, с большими затруднениями, а также ввиду того, что Уральский горный институт, как молодое высшее горнотехническое учебное заведение не успел оборудоваться и не имеет многих основных предметов оборудования, в порядке исполнения постановления коллегии Горного Совета от 25 мая с.г. прошу Горный Совет оказать Уральскому горному институту … содействие».

Предлагалось принять такие меры:

• откомандировать всех профессоров, преподавателей, служащих и инженеров, выразивших желание работать на Урале,
  
• дать распоряжение всем вузам страны о выделении во временное пользование научного и учебного инвентаря и в первую очередь дубликатов книг, приборов коллекций,
  
• разрешить приобретать заграницей необходимые приборы, научные справочники, монографии и журналы, а также ознакомиться с современной организацией горно-технического образования за рубежом,
  
• дать распоряжение предприятиям Урала о передаче ими УГИ дубликатов геологических карт, разрезов, чертежей и планов рудничных и заводских построек, образцов руд, моделей шахт, машин и пр.,
  
• оказать воздействие в возведении собственных зданий института,
  

Для рассмотрения просьб, предложений и проектов Матвеева в Москве была создана специальная комиссия. 28 мая комиссия приняла решение о помещениях для Горного института: «Настаивать перед Наркомздравом на очищении занимаемых ныне под госпитали…учебных помещений в г. Екатеринбурге: старого и нового епархиальных и духовных училищ со всеми обслуживающих их постройками».

В противном случае дальнейшая работа института невозможна. Речь шла уже о возможности закрытия Уральского горного института.

Наркомздрав 19 июня, даёт предписание приступить к свёртыванию госпиталей, расположенных в зданиях старого Епархиального училища, нового духовного училища, духовного училища.

Объявлен всероссийский конкурс на замещение вакантных должностей в УГИ.

29 марта по инициативе губисполкома состоялось совещание в котором принимали участие представители Ревсовета Первой Трудовой армии, губкома партии, губнаробраза, профсоюза и УОЛЕ. УГИ был представлен на этом совещании К.К. Матвеевым и Я.А. Шохатом.

Рассматривался вопрос об образовании Уральского государственного университета (УрГУ).

В сентябре в штат института в качестве профессора маркшейдерского искусства был зачислен Пётр Константинович Соболевский.


5.

После ознакомительных экскурсий в окрестностях Екатеринбурга К.К. Матвеев планировал заняться самоцветами Мурзинки – в этом ему помог бы забайкальский опыт.


1920 г.

Февраль. Совета института обращается к Председателю Реввоенсовета Первой трудовой армии и Наркомвоенмору Л. Д. Троцкому с просьбой не призывать в армию студентов, направленных на учёбу в институт из рабфака, более того откомандировать на учёбу самых развитых и подготовленных красноармейцев. Это обращение было принято во внимание. Многие студенты вернулись из действующей и трудовой армий на учёбу.

В УГИ начались занятия. Лекции читались с 7 до 10 часов утра. Потом студенты шли в разные учреждения на работу, а вечером – практические занятия. Только в марте 1920 г. «после почти трёхлетней ломки мы, студенты, кажется, вздохнули свободно: всем был дан паёк и предложено оставить работу» (Кудрина), и Комиссия по социальному обеспечению установила стипендию в размерах 2240 рублей в месяц.

Февраль. Ректор Келль выступил на заседании Совета с докладом, в котором сообщил, что. «..пятимесячные усилия… дали очень мало реального… в мелких усилиях, в спутанной борьбе со всеми препятствиями теряется вся энергия исполнительных органов института и не видно конца этой безнадежной трате сил, этого ослабления творческой инициативы».

В Екатеринбург приезжает Л.Д. Троцкий. Благодаря его поддержке появилось распоряжение о предоставлении институту двух зданий и увеличен паёк студентам и преподавателям.

29 марта по инициативе губисполкома состоялось совещание в котором принимали участие представители Ревсовета Первой Трудовой армии, губкома партии, губнаробраза, профсоюза и УОЛЕ. УГИ был представлен К.К. Матвеевым и Я.А. Шохатом.

Рассматривался вопрос об образовании Уральского государственного университета (УрГУ).

В 1920 г., исполняя должность декана геологоразведочного факультета, К.К. командирован в Москву и Петроград (май-декабрь), «выполняя поручения Горного института по его укреплению».

В петиции, составленной Матвеевым, обосновано необходимость поддержки молодуому институту: «Ввиду того, что вопросы оборудования учебно-вспомогательных и научно-исследовательских учреждений Уральского горного института по условиям переживаемого времени разрешаются весьма медленно, с большими затруднениями, а также ввиду того, что Уральский горный институт, как молодое высшее горнотехническое учебное заведение не успел оборудоваться и не имеет многих основных предметов оборудования, в порядке исполнения постановления коллегии Горного Совета от 25 мая с.г. прошу Горный Совет оказать Уральскому горному институту … содействие».

Предлагалось принять такие меры:

• откомандировать всех профессоров, преподавателей, служащих и инженеров, выразивших желание работать на Урале,
  
• дать распоряжение всем вузам страны о выделении во временное пользование научного и учебного инвентаря и в первую очередь дубликатов книг, приборов коллекций,
  
• разрешить приобретать заграницей необходимые приборы, научные справочники, монографии и журналы, а также ознакомиться с современной организацией горно-технического образования за рубежом,
  
• дать распоряжение предприятиям Урала о передаче ими УГИ дубликатов геологических карт, разрезов, чертежей и планов рудничных и заводских построек, образцов руд, моделей шахт, машин и пр.,
  
• оказать воздействие в возведении собственных зданий института,
  

Для рассмотрения просьб, предложений и проектов К.К. Матвеева в Москве была создана специальная комиссия. 28 мая комиссия приняла решение о помещениях для Горного института: «Настаивать перед Наркомздравом на очищении занимаемых ныне под госпитали…учебных помещений в г. Екатеринбурге: старого и нового епархиальных и духовных училищ со всеми обслуживающих их постройками». В противном случае дальнейшая работа института невозможна. Речь шла уже о возможности закрытия Уральского горного института.

Наркомздрав 19 июня, даёт предписание приступить к свёртыванию госпиталей, расположенных в зданиях старого Епархиального училища, нового духовного училища, духовного училища.

Объявлен всероссийский конкурс на замещение вакантных должностей.

В сентябре в штат института в качестве профессора маркшейдерского искусства был зачислен Пётр Константинович Соболевский.

В 1920 г. К.К. Матвеев вошёл в состав Оргкомитета Университета, 3 июля ему выдано удостоверение члена оргкомитета, а уже через несколько месяцев 24 ноября того же года Коллегия научного Сектора Наркомпроса постановила: «Считать проф. К.К. Матвеева выбывшим из состава Орг.комитета Урал-университета».

С начала 20-х годов К.К.Матвеев становится Председателем комиссии по охране научных и художественных ценностей в Екатеринбурге.

В 1921 г.К.К. занят организацией минералогического музея и лаборатории. Экскурсирует в пределах Верх-Исетского гранитного массива и по р. Чусовая.

1921-1922 г.г. – посещает изумрудные и асбестовые копи, месторождения платины в районах реки Косьвы и горы Соловьевой, а также самоцветные копи Мурзинки и колчеданные месторождения (Калата, Белоречка, Карпушиха и др.).

1922 г. начинается мучительное возрождение промышленности Урала, К.К.Матвеев работает в комиссии Уралсовета, становится кандидатом в Екатеринбургский Совет Рабочих и Крестьянских Депутатов.

С 5 августа по 10 октября 1922 г. продолжает сбор минералов для Музея, посещает Калата, платиноносные россыпи на реке Ис, на реке Каменушка собирает монациты, на Кочкарь - самоцветы.

1923 г., научная работа К.К. Матвеева охватывает широкий круг проблем, речь идёт о топазах, Санарки, южно-уральских монациты, коренных месторождений платины Исовского района, месторождения золота и геохимия мышьяка. К.К посещает копи Мурзинки и Алабашки; планирует систематическое изучение самоцветов Мурзинки по заданию Геолкома. Позже Матвеев настаивал (см. его заявление в Уральское отделение Геолкома о командировании на Южный Урал для поисков вольфрама), что уже в это время он предполагает осуществить поисковые работы на вольфрам.

В 1923 г. –1924 г. состоялась командировка К.К. в Ильмены, с целью организации экскурсий для студентов.

«Ильменские горы на Урале стали не только основой исследований русских минералогов, но явились и неписанным учебником и природным музеем».

А.Е. Ферсман


11.11.24 г. К.К. Матвеев пишет письмо УОБК об Ильменском заповеднике: «Ближайшей задачей по заповеднику является создание внутри его жилого дома как рабочей базы и пристанища для экскурсантов».

10.1.25. На совещании в Ильменском заповденике составлены «Основные пункты положения о Совете Ильменского минералогического заповедника (проект выдвинул Матвеев: он выступил на заседании комиссии по охране памятников природы п УОБК с докладом об Ильменском м. заповеднике 15.01.25. Собрание решило: просить Ф.И. Кандыкина и К.К. Матвеева подробно разработать смету заповедника (101,3,68, л.10).

Ранее Матвеев попытался возродить Радиевую комиссию на Урале при УОЛЕ – она просуществовала чуть более года – с февраля 1923 по май 1924.: Аспирантка К.К. Матвеева Рубель изучала цирконы Ильмен, монациты Каменушкинской россыпи. А.В. Шубников «изготовил демонстративный прибор для определения радиоактивности горных пород и минералов (позже передан в Радиевый институт)». Действовала (уже позже, в 1927 г.) Радиевая комиссия при кружке друзей минералогии. Это дело не погасло на Урале, а разгорелось с новой немыслимой силой. Во всяком случае кафедра ядерной геологии СГИ может считать Матвеева отцом основателем.

Но золото было надёжнее и понятнее всех этих чудес с радиоактивностью, и Матвеев направляется для оценки перспектив на золото в Джетыгару и на Кочкарь.


5.

В 1924-1925 г.г. профессоров в порядке научно-технической помощи прикрепили к производственным организациям. К.К. Матвеев направлен в трест Уралзолото: возрождающаяся золотая промышленность требовала надёжного геологического обеспечения.

«Много труда положил на исследование золотых месторождений» таких как Джетыгара, Бузбик, Ак-Карги, Гумбей и Кочкарь (см. статью «Детыгаринское месторождение золота». Трест командирует профессора в Джетыгару и Кочкарь. Матвеев даёт отрицательное заключение о перспективах Джетыгары на глубоких горизонтах (устное сообщение С.Г. Суставова). Но уже в 1925 году, как в связи со спорами о первооткрывательстве настаивает К.К., в списках обследуемых объектов числится и Гумбей.

В течение 1924-1925 г.г. были обследованы месторождения – Джетыгара, Ак-Карги, Гумбейское, Кочкарское.

Эти работы ознаменовались замечательным открытием Гумбейского месторождения шеелита.

«3 августа 1925 (в сопровождении Руковишникова и Лазарева) года при осмотре окрестностей прииска Балканского, на котором находится управление Гумбейским золотым округом, мною был открыт в местности, излюбленной местными жителями для гуляний, выход мощной кварцевой жилы, содержащей в большом количестве шеелит. Проводниками были маркшейдер С.И. Лазарев, студент С.П. Колодкин и Г.С. Левченко». Впрочем, как указывает в заключение К.К. существуют и другие взгляды на открытие Гумбейского месторождения, как простой и случайной находки, сделанной студентом».

К.К. Матвеев


5 августа – Матвеев торжественно демонстрирует свое открытие местной общественности.

Такой слабо отличающийся от кварца шеелит Матвеев уже встречал в Забайкалье, на реке Унде, в знаменитой Никиткинской россыпи.


«Летом 1926 года мои ученики, студенты С.П. Колодкин и Ф.И. Руковишников, составили на основании маршрутных исследований геологическую карту местности; тогда же в ближайших районах, прилегающих к открытому месторождению вольфрамовых руд, начался стихийный процесс пересмотра минерализации золотоносных и других встречающихся здесь жил. Старателем В.П. Осиповым были найдено второе месторождение гумбейского шеелита в нескольких километрах на запад от первого, а затем обнаружено и третье… в скором времени было открыто в разных местах ещё около трёх десятков новых выходов шеелитоносного кварца, из которых несколько находилось уже в километрах 15 на юг…».

Гумбейское месторождение было открыто через 150 лет после Боёвки, известного на Урале месторождении вольфрама, запасы которого были оценены в 150 тонн металлического вольфрама. В то время, как только в 1927 году добыча на первом Гумбейском месторождении оказалась равной добыче вольфрамовых руд во всём Забайкалье за 8 лет с 911 по 1919 г.г.

Вольфрам был необходим возрождающейся промышленности России. Эта необходимость стала жизненно важной в годы Великой отечественной войны: добавка вольфрама делает стали особо прочными и термостойкими. На фронте – в броне и снарядах, и в тылу – в заводских цехах – в станках и инструментах, везде в защите отечества участвовал вольфрам, месторождение которого было открыто сыном сельской учительницы из Камышлова, профессором минералогии Уральского горного института Константином Матвеевым.

Запасы были оценены в 2400 т, со средним содержанием шеелита 5-10%.

Это открытие имело двойной смысл: во-первых доказало профессиональный уровень геологических исследований, проводимых К.К. Матвеевым, во-вторых инициировала поисково-разведочные работы на вольфрам, которые привели к существенному росту сырьевой базы этого редкого элемента на Урале.. Вольфрамовая минерализация на Урале была известна с 1789 года (Баёвка), шеелит обнаружен М.М. Карпинским в 1840 г. на Берёзовском месторождении. Но путь к открытию Гумбейских шеелитов был долог, длиной в целый век.

Гумбейский шеелит не бросается в глаза, сероватые с чуть бурым оттенком зерна с жирным блеском для рядового наблюдателя мало чем отличаются от обычного кварца. Но Матвеев не был рядовым наблюдателем: с таким шеелитом он был знаком еще со времени забайкальских изысканий, когда по заданию Радиевой комиссии Академии Наук уполномоченный минералог К.К. Матвеев на Никиткинской золотоносной россыпи встретил такой неприметный шеелит. Вторая встреча с этим минералом произошла на Урале, в Гумбейском горном округе.

С чего начинается открытие? Со стороны это может выглядеть очень просто. Чудаковатый профессор, в очках, всегда непричёсанный, покрутил в руках кусочек невзрачного камня, пробормотал непонятные слова – «шеелит, вольфрамат кальция» - и всё свершилось. Редкометальная промышленность Урала получила надёжную сырьевую базу.

Освоение Гумбейского месторождения шло трудно. Среди различных препятствий Матвеев с горечью упоминает «недостаточно культурные условия жизни в Гумбее и развивающееся здесь пьянство среди ответственных и технических работников». Всего было добыто 800 тонн концентрата. Месторождение эксплуатировалось всю войну. Законсервировано только в 1945 году, когда смолкли орудия мировой войны. Но борьба за право называться его первооткрывателем продолжалась. С.П. Колодкин – принёс образцы, в которых К.К. Матвеев определил шеелит. А.П. Смолин, по следам К.К. Матвеева, установил промышленные масштабы оруденения. В УГИ организованы публичные слушания по этой проблеме, и большинство поддерживает К.К. Матвеева в его споре за право первооткрывательства с А.П. Смолиным.

Но случай помогает подготовленному уму!

В связи с тем, что его права были оспорены, Матвеев пытается создать впечатление, что открытие Гумбейского месторождения – не случайность, а результат научного предвидения. Он сообщает, что в план работ 1925 года Гумбейский округ был включен по его, Матвеева, предложению. Он подчёркивает, что включение Гумбея было сознательным, в качестве обоснования Матвеев рассматривает выделение А.П. Карпинским меридиональной зоны гранитов на Урале, далее приводит краткий очерк Матвеева идей Ферсмана о геохимии гранитов и рассматривает открытие вольфрамового месторождения как подтверждение идей А.Е. Ферсмана и результат научно обоснованного прогноза.

Есть, отмечает Матвеев, и другие взгляды на открытие Гумбейского месторождения как простой и случайной находке, сделанной студентом», ссылаясь на дипломную работу С.П. Колодкина, и на «нападки и упрёки» инженера А.П. Смолина (1929).

«…Роль проводников была чисто служебная: они лишь руководили маршрутом поездки по неизвестной мне местности. Никаких камней с шеелитом мне никто не приносил и никто не обращал внимание на какие либо особенности открытого мной шеелитоносного кварца».

Впрочем, студенты принимали непосредственное участие в освоении Гумбейского месторождения, свидетельством служат дипломные работы С.П. Колодкина и Ф.И. Рукавишникова. Дипломная работа Ф.И. называлась «Свойства вольфрама и его применение».

В 1928 году К.К. Матвеев не только настаивает на праве первооткрывателя, но и формулирует свои требования:

«1. Выдать лично мне единовременное вознаграждение за открытие вольфрамоносного месторождения и новой вольфрамоносной области.

2. Признать за мной, как первооткрывателем, право получения отчислений с каждой тонны добытой руды или полученного концентрата с самого начала работы…или выдать мне в счёт потонного вознаграждения аванс.

3. Поддержать производимую мной.. научную и научно-исследовательскую минералогическую и геохимическую работу… а) путём единовременного субсидирования руководимых мною минералогического музея и лаборатории 25 000 рублей золотом. Я считаю, что я – руководимые мною минералогический музей и лаборатория – могут претендовать на соответствующую помощь от ВСНХ, так как на опыте доказал прикладное и важное научное значение производимых мною научных исследовательских работ.

4. Признать за мной, как первооткрывателем исключительное право на приобретение и получение в районе Гумбейских разработок музейных образцов и кристаллов шеелита и сопровождающих его минералов. …Музей возьмёт на себя снабжение образцами из нового месторождения вольфрама высших школ и музеев в Союзе, а также заграничных научных минералогических учреждений…

Других чрезвычайных способов убеждать, чтобы улучшить условия моего исследовательского и научного труда, как открывать новые месторождения полезных ископаемых и обнаруживать новые их полезные свойства у меня, как минералога, нет».

В этом заявлении ещё отчётливо видны манеры «старорежимного профессора»,черты «крайнего индивидуализма» и претензии на «пресловутую автономию высшей школы».

Например, газета «Товарищ Терентий» от 12 августа 1923 года писала о такой профессуре: «…И теперь часть профессоров считает себя законными хозяевами – распорядителями университета, а не слугами – исполнителями правящего страной рабочего класса, призванными передать знания рабочей молодёжи».

В течение 1922-1926 г.г. – каждое лето – проводит полевые работы; в 1926 г. тяжёлая болезнь прервала эту добрую традицию. С 1927 – К.К. Матвеев выезжает в поле только для консультаций.

В 1926 г. К.К. принимает участие в первом Научно-Техническом Горном Съезде. В Трудах съезда опубликована его статья о состоянии титановой проблемы в Союзе.

В 1926 г. оформляет прошение о командировке за границу с целью изучения титаномагнетитов, монацито и текстуры cone-in-cone.

В 1926-1934 г.г. К.К. становится членом бюро Секции научных работников (СНР), в том числе член областного бюро СНР.

В 1927 г. совершает научные экскурсии в Малое Седельниково и в Палкино. Участвует (вместе с М.О. Клером) в составлении программа работы природоохранной комиссии УОЛЕ: об охране геологических и минералогических памятников – К.К. Матвеев, М.О. Клер.

В 1927 г. сохранившиеся протоколы Радиевой комиссии кружка «Друзей минералогии» при Минералогическом музее УПИ (20 февраля 1927 г) свидетельствуют о попытке К.К. Матвеева продолжить традиции знаменитой Радиевой экспедиции В.И. Вернадского..

В 1927-1930 по инициативе К.К. Матвеева организуется Клуба учёных.

В 1929 г. продолжает изучение жильных минералов Гумбея