Де Мопассана «Мадемуазель Кокотка»

Вид материала

Рассказ

Подобный материал:

• Авдиев В. История древнего Востока, 289.14kb.
• Рассказчик берет на себя смелость утверждать, что повесть сия, 6490.75kb.
• Тема любви в новелле Ги де Мопассана «Плетельщица стульев», 25.29kb.
• Н. В. Гоголя «Мертвые души», роман Ф. Стендаля «Красное и черное», повесть О. де Бальзака, 43kb.
• Программа (с 14 по 22 февраля 2012 г.) Философия, 40.73kb.
• Л. Н. Толстой предисловие к сочинениям гюи де мопассана, 268.16kb.
• На фоне мегаформ, 142.67kb.
• А. К. Ишанова доктор филологических наук, профессор кафедры журналистики, 97.58kb.
• Реферат з української літератури, 53.21kb.
• 130 лет со дня рождения, 302.32kb.

Сравнительный анализ рассказа Ги Де Мопассана «Мадемуазель Кокотка» и повести И.С. Тургенева «Муму»

Гуревич Е.Л.

ВВЕДЕНИЕ

В отношении литературного процесса можно сказать, что в конце XIX века произошла т. н. инверсия. Если в XVIII веке многие произведения русской литературы, в первую очередь, русской драматургии, были «переделками» французских пьес «на русские нравы» (многие пьесы Сумарокова, Фонвизина, Крылова и т.д.), то в конце XIX века французский писатель, в известной мере ориентированный на русскую литературу, «переделал» произведение русской литературы «на французские нравы». Но можно ли считать произведение Мопассана только «переделкой»? Конечно же, нет. Рассказ «Мадмуазель Кокотка» и повесть «Муму» - абсолютно самостоятельные произведения, и очень интересно выявить их различия.

То, что Мопассан использовал тургеневский сюжет, для человека, пытающегося осмыслить литературу как художественное явление, очень «удобно». Это помогает в процессе сравнения и сопоставления найти не только сходства, но и различия произведений русской и французской литературы, литератур, более двухсот лет находящихся в процессе взаимодействия и взаимовлияния. Именно такое выявление сходств и различий, обусловленных особенностями поэтики произведений, мы и ставим целью своей работы.

Нельзя не признаться, что цель, которую мы перед собой ставим, весьма труднодостижима. В первую очередь, потому, что она вольно или невольно выводит на сложнейшую проблему сходства и различия двух европейских культур. Поэтому в данной работе будут рассматриваться только отдельные аспекты художественной ткани двух произведений русской и французской литературы, написанных на один сюжет.


Рассказ Ги де Мопассана «Мадмуазель Кокотка» (1883 г.) принадлежит к позднему периоду его творчества, когда мастерство писателя достигло совершенства и отточилось. Для этого рассказа характерны многие приметы стиля, свойственные творчеству известного французского писателя II половины XIX века: неожиданность названия (почти непристойное сочетание слов, которое на первый взгляд, по прочтении рассказа, звучит несколько комически), рассказ не о судьбе женщины сомнительного поведения, а о жизни и смерти собаки, несколько шокирующий сюжет, который может быть воспринят в какой-то мере даже как детективный, внедрение автора в гущу бытовой жизни, краткость изложения, точность фразы и т.д.

В самом начале новеллы герой-рассказчик, в образе которого угадываются черты писателя, стремящегося изучить темные, изнаночные стороны жизни, вдруг неожиданно вступает в повествование и рассказывает о своем посещении сумасшедшего дома. Его внимание привлекает один из сумасшедших. «Когда мы выходили из дома умалишённых, я заметил в углу двора высокого, худощавого человека, который настойчиво подзывал воображаемую собаку. Нежным, ласковым голосом он звал: «Кокотка, миленькая моя Кокоточка, иди сюда. Кокотка, иди сюда, иди, моя красавица»».(¹) Рассказчик спрашивает врача о судьбе этого больного. Любопытен ответ: «Ах, это неинтересный больной. Это кучер по имени Франсуа, он сошёл с ума после того, как утопил свою собаку»(²). Автор-рассказчик как бы сразу отмечает, что этот случай не может вызвать живого интереса читателя. Но он упрашивает врача рассказать эту историю, и тот неохотно пересказывает то, что узнал о своем больном от другого конюха, его товарища.

В ходе рассказа читатель узнает о событиях жизни двух главных героев – Человека и Собаки. Человек – Франсуа--«деревенский парень, слегка туповатый, добродушный, простак, которого ничего не стоило обмануть». Он доволен жизнью, т.к. служит у добрых хозяев – богатых парижских буржуа, получает отличные харчи и приличное жалование. Всё вполне удовлетворяет кучера, ему даже и мечтать не о чем. Второй герой – Собака – некрасивая и даже уродливая бродячая сука, получившая впоследствии непристойную кличку Мадмуазель Кокотка. Погибавшую от голода бездомную собаку Франсуа пожалел, с разрешения хозяев поселил в усадьбе и полюбил. Кучер не замечал уродства Мадмуазель Кокотки и ее патологии, которая приводила в ужас даже ветеринара, обильно ее кормил и баловал. Так, например, заказал ей весьма дорогой, кокетливый ошейник из красной кожи с медной бляхой, на которой было выгравировано: «Мадмуазель Кокотка, кучера Франсуа». Со временем этот ошейник сыграет трагическую роль в судьбе Франсуа, практически будет стоить ему жизни. Патология собаки, ее нестандартное поведение портит жизнь всем обитателям усадьбы – и хозяевам, и слугам. И хотя хозяева весьма снисходительны и долго терпят и уродливую собаку, и носящихся по всем углам сада и двора и даже по комнатам разнообразных прожорливых кобелей, сбегающихся со всей округи и даже за много лье от дома, в конце концов, не выдерживают и приказывают утопить собаку. Франсуа выполняет приказ, но через полгода сходит с ума.


Когда читаешь эту изящную миниатюру Мопассана, начинаешь испытывать странное чувство. Жизнь Франции, тихой, буржуазной, сытой, как бы отдыхающей после страшных событий Франко-Прусской войны и Парижской Коммуны. Что-то далекое и чужое и одновременно знакомое с детства, напоминающее давно прочитанный текст, давно знакомых героев. Да это же сюжет знаменитой повести Тургенева «Муму», произведения весьма значительного для русской литературы XIX века и знакомого с детства каждому русскоязычному человеку!

Сразу же поражают два факта. С одной стороны, в обоих произведениях внешне совпадают главные события: герой находит собаку (завязка), приводит ее в дом, привязывается к найденному им животному (движение событий), по требованию хозяев вынужден ее утопить (кульминация), его судьба резко изменяется после гибели собаки (развязка). Во-вторых, чем больше вглядываешься в это сходство, чем пристальнее проводишь сравнение, тем ярче проступают различия.

Первый вопрос, который возникает, -- это вопрос о том, как эти произведения связаны. Может быть, это заимствование, использование чужого сюжета? Или же это просто типология, т.е. объективно существующее сходство некоторых произведений мировой литературы, обусловленное общими закономерностями развития искусства и общими истоками культуры разных народов?

Если это типология, то она может проявиться хотя бы в том, что, например, в древних мифах и фольклоре всех народов присутствует известная пара героев «человек и собака» (иногда в более древних формах – «человек и волк») и связь их судеб. Вспомним хотя бы Ромула и Рема, вскормленных волчицей, Одиссея и его знаменитого пса Аргуса, Ивана-Царевича и Серого Волка, верно служившего ему.

С уверенностью можно сказать, что если заимствование проявляется не всегда, то законы типологии работают в искусстве постоянно.

Биографические и литературные связи Мопассана позволяют сказать, что заимствование тургеневского сюжета вполне возможно. Творчество и личность Тургенева повлияли на знаменитого французского писателя, а конкретный рассказ стал результатом заимствования тургеневского сюжета.

Мопассан был знаком с Тургеневым лично с 1876 года ³ и творчество последнего составляло предмет его постоянного восхищения. «Влияние Тургенева и дружба с ним стали важным фактором развития Мопассана» (³) как писателя.

Мопассан называл Тургенева великим романистом, отмечал его умение сообщать «самому незначительному факту художественную ценность и своеобразную занимательность»⁴. Его восхищало тургеневское мастерство видимой простоты повествования, за которой стоит набор характерных деталей, рисунок лаконичными и точными штрихами, «чудесно сгруппированные»(⁵) обстоятельства. Мопассан считал Тургенева писателем, который «придерживался в отношении литературы самых современных и самых передовых взглядов»⁶.

Молодой французский писатель называл себя учеником Тургенева, испытывая сильное влияние живого русского классика в своем творчестве. У Тургенева Мопассан учился мастерству композиции, использованию характерной детали, передаче настроений героев и рассказчика через картины природы.

Особый интерес у него вызвали «Записки охотника». Их Мопассан назвал «исторической книгой», каждая страница которой «разила в самое сердце помещичью власть и ненавистный принцип крепостного права»⁷.

Именно Тургеневу Мопассан посвятил свой первый сборник новелл «Заповедник Телье» (1880 г.) с надписью: «Ивану Сергеевичу Тургеневу в знак глубокой признательности и великого восхищения».

Тургенев познакомил Мопассана с русской литературой – с Пушкиным, Лермонтовым, Гоголем, Толстым. Он же пропагандировал произведения Мопассана в России, способствовал сотрудничеству Мопассана в «Вестнике Европы», помещению переводов его произведений в русской периодической печати.


Как уже говорилось, в центре обоих произведений – древнейшая пара героев, характерных для мифа, фольклора, литературы, - человек и собака, которые отражают прошедшую через всю культуру человечества с древних времен оппозицию: человек и животное, разум и инстинкт, культура и природа. Сравнение человека с животным всегда очень хорошо помогало выявить особенности человеческого характера и даже особенности общества, в котором живет человек. То же самое происходит и в рассматриваемых нами произведениях.

Идя следом за Тургеневым, Мопассан выбирает своего героя – это простой человек, человек из народа, деревенский житель, в силу особенностей своей судьбы вынужденный оставить традиционные занятия крестьянина и жить в господской усадьбе, ведя пусть более легкую и сытую, но специфическую жизнь рядом с господами.


Однако если у Тургенева Герасим – крепостной и судьбой его самовластно распоряжается самовольная, но истеричная помещица, то Франсуа (герой Мопассана) – человек вольный, нанялся на службу к богатому и либеральному буржуа. Если Герасим с трудом привыкает к жизни в барской усадьбе, все время страдает от непривычности обстановки, от отвратительного для него, полного безделья, обмана и раболепия житья дворовых, то Франсуа от жизни крестьянина-труженика давно отвык и жизнью своей вполне доволен.

Оба героя в какой-то мере ущербны, однако и здесь можно заметить значительное отличие. Герасим – глухонемой, и это ограничивает его общение с окружающими. Но тургеневский Герасим не воспринимается как ограниченная личность, так как в ходе развития сюжета выявляется эмоциональное богатство его натуры, его внутренняя мощь. Франсуа вполне здоров, но сам автор замечает, что интеллект его развит слабо. Он «слегка туповатый, простак, которого ничего не стоило обмануть»(⁸). Он достаточно эгоистичен и не способен на тесные связи с людьми.


Образ простого человека, мужика, для русской литературы середины XIX века – явление относительно новое. В XVIII веке такой герой русских писателей практически не интересовал. Французская литература к моменту написания рассказа Мопассана имела огромный опыт изображения не столько мужика, деревенского жителя и т.д., сколько так называемого природного, «естественного» человека. Образ такого героя, порожденный философией Просвещения (Дидро, Руссо, Вальтер и д.р.) прошел через всю французскую литературу XVIII века. Эту традицию впитал и Мопассан.

Его Франсуа напоминает «естественного человека»: он прост, доволен жизнью, которую ведет на лоне природы, и, как кажется, внутренне гармоничен. Однако опыт изображения «естественного человека» претерпел большие изменения еще в конце XVIII и особенно в XIX веке.

Наступило разочарование, утратилась вера, появилась горькая ирония по отношению к идеалу «естественного человека». В реальной жизни восторжествовал не «естественный человек» просветителей, а преуспевающий буржуа.

Это явно отразилось в образе Франсуа: он буржуазен, эгоистичен, в нем способность любить и жертвовать чем-то во имя другого (хотя бы животного) сочетается со своекорыстием и эгоизмом. В отличие от настоящего «естественного» человека, он лишен внутренней гармонии и высоких устремлений.

Если ранние сюжеты о «естественных» людях изображали их в столкновении с чуждой им цивилизацией, ее искусственностью, злом и бесчеловечностью, то Франсуа в момент выбора между чувством и выгодой недолго колеблется и в конфликт со ставшей ему близкой цивилизацией не вступает. Да и чувства его силой и постоянством не обладают.


Используя в своем произведении тургеневский сюжет, Мопассан значительно меняет композицию. В частности, он берет только один эпизод, эпизод, связанный с взаимоотношениями человека и собаки, с конфликтом, вызванным этими взаимоотношениями, и разрешением этого конфликта.


У Тургенева же Герасим, попав в имение, до встречи с Муму и развернувшихся вокруг этого событий, переживает еще два весьма важных эпизода: первый эпизод связан с протестом героя против насильственного внедрения его в чуждый и враждебный мир усадьбы; второй эпизод еще более значителен, он связан с любовью героя к Татьяне. Любовь Герасима к Татьяне, при всей кажущейся примитивности внутреннего мира героя, оказывается любовью прекрасной, чистой, и именно это чувство во многом раскрывает читателю характер Герасима, гораздо более сложный, чем он первоначально кажется. В его любви соединяется и жалость к забитой и одинокой женщине, и, как не удивительно, понимание ее индивидуальности, желание сделать ее жизнь легче и достойнее, и стремление к созданию семьи.

Сюжет Мопассана можно назвать, если так можно выразиться, более плоским. Жизнь Франсуа лишена конфликтов, сильных чувств, настоящей любви.

У Тургенева поступок Герасима глубоко социально-психологически мотивирован: оторванный от деревни, он тоскует по всему живому. Его любовь разрушена барыней-самодуркой, вообразившей себя великим воспитателем и чуть ли не доброй покровительницей для своих крепостных. Смирившись со своим горем, Герасим отчаялся в попытке найти жену, но потребность в любви живет в душе одинокого, доброго человека. Поэтому он приводит в свою каморку Муму.

У Мопассана нет такой сильной социально-психологической мотивировки поступка главного героя. Франсуа берет к себе собаку случайно, мотивом к этому служит обыкновенная жалость к несчастному животному.

Если Герасим вступает из-за Муму в конфликт с барыней и с миром усадьбы и этот конфликт оказывается неразрешимым в силу подневольного положения крепостного человека и полного отсутствия у него прав, в том числе и права на какой-либо выбор, то конфликт Франсуа и хозяев разрешается трагически из-за неспособности самого героя сделать этот выбор. Франсуа фактически является свободным человеком: он может жить где хочет, может попытаться устроиться на работу к кому захочет, может стать бродягой-клошаром, может наняться в солдаты и т.д., но у него отсутствует та внутренняя свобода, та жажда воли, которая присуща крепостному Герасиму. Он человек глубоко внутренне несвободный, почти раб собственного стремления к довольству и комфорту. Вот как Мопассан описывает некое подобие бунта Франсуа против приказа, а скорее настоятельной просьбы хозяев: «… он сообразил, что ведь все равно его никуда не примут, если он будет таскать за собой эту беспокойную тварь; подумал о том, что служит в порядочном доме, получает хорошее жалование и харчи, и решил, что, по правде сказать, собака не стоит всех этих благ. В конце концов, собственные интересы взяли верх, и Франсуа решил покончить с Кокоткой на рассвете»⁹. Сравним этот фрагмент из рассказа французского писателя с поразительной сценой из повести Тургенева, где фактически изображено начало бунта Герасима против барыни и ее мира. «Герасим неподвижно стоял на пороге. Толпа собралась у подножия лестницы. Герасим глядел на всех этих людишек в немецких кафтанах сверху, слегка оперши руки в бока; в своей красной крестьянской рубашке он казался каким-то великаном перед ними… Герасим опустил глаза, потом вдруг встряхнулся, опять указал на Муму, которая все время стояла возле него, невинно помахивая хвостом и с любопытством поводя ушами, повторил знак удушения над своей шеей и значительно ударил себя в грудь, как бы объявляя, что он сам берет на себя уничтожить Муму.

– Да ты обманешь, – замахал ему в ответ Гаврила.

Герасим поглядел на него, презрительно усмехнулся, опять ударил себя в грудь и захлопнул дверь»¹⁰.

Если свои жизненные проблемы Франсуа решает во внутреннем диалоге с самим собой, в котором в конечном итоге побеждает своекорыстие, то Герасим выступает как богатырь, великан, возвышающийся над трусливой и подлой толпой дворовых.


Франсуа прощается с Кокоткой с мелодраматической аффектацией: «Схватив Кокотку, он стал тискать ее в объятиях, нежно целуя, словно расставаясь с дорогим существом. Он прижимал ее к груди, баюкал, называл: «Красавица моя Кокоточка, милая моя Кокоточка!», а она только повизгивала от удовольствия».¹¹

Тургенев дает возможность читателю вместе с Герасимом отвернуться и, зажмурив глаза, погрузиться в мрак и беззвучие для того, чтобы лучше осознать ужас происходящего. Мопассан же заставляет читателя вместе с Франсуа следить за всеми жуткими и отвратительными перипетиями гибели Кокотки: «Раз десять он собирался бросить ее в реку, и всякий раз у него недоставало мужества. Но вот он решился и изо всех сил швырнул ее в воду, как можно дальше от берега. Она попыталась было плыть, как во время купания, но камень тянул ее голову ко дну, и она мало-помалу стала погружаться в реку; собака бросала на своего хозяина умоляющие, прямо человеческие взгляды, барахталась, как тонущий человек. Затем вся передняя часть ее туловища погрузилась в воду, а задними лапами она отчаянно махала над водой; потом скрылись и они.

Еще добрых пять минут пузыри поднимались и лопались на поверхности реки, словно вода в ней кипела, а Франсуа стоял как потерянный, вне себя от ужаса, с бурно бьющимся сердцем; ему казалось, что он видит, как его Кокотка корчится в предсмертных судорогах на тинистом дне, и в крестьянской своей простоте спрашивал себя: «Что думает обо мне сейчас эта животина?»¹²

Для Франсуа смерть Кокотки – это ужасающее зрелище. И даже в этот момент он беспокоится о себе, его не оставляют мысли о собственной персоне. Мы видим перед собой человека сентиментального, впечатлительного, нерешительного, но эгоистичного и малодушного. И мы понимаем, что в данном случае описано убиение собаки человеком. Совершенно по-другому это происходит в повести Тургенева «Муму». Если внимательно приглядеться к тому, как Герасим убивает Муму, то начинаешь понимать, что это не просто страшная и даже трагическая бытовая сцена, вызывающая жалость и сопереживание, тем более не зрелище. Герасим суров, как неотвратимость судьбы; он кажется даже жестоким; поражает его простота и спокойствие. «Герасим шел не торопясь и не спускал Муму с веревочки. Дойдя до угла улицы, он остановился, как бы в раздумье, и вдруг быстрыми шагами отправился прямо к Крымскому Броду. На дороге он зашел на двор дома, к которому пристраивался флигель, и вынес оттуда два кирпича под мышкой. От Крымского Брода он повернул по берегу, дошел до одного места, где стояли две лодочки с веслами, привязанными к колышкам (он уже заметил их прежде), и вскочил в одну из них вместе с Муму.<…> Герасим все греб да греб. Вот уже Москва осталась позади. Вот уже потянулись по берегам луга, огороды, поля, рощи, показались избы. Повеяло деревней. Он бросил весла, приник головой к Муму, которая сидела перед ним на сухой перекладинке - дно было залито водой,- и остался неподвижным, скрестив могучие руки у ней на спине, между тем как лодку волной помаленьку относило назад к городу. Наконец Герасим выпрямился, поспешно, с каким-то болезненным озлоблением на лице, окутал веревкой взятые им кирпичи, приделал петлю, надел ее на шею Муму, поднял ее над рекой, в последний раз посмотрел на нее... Она доверчиво и без страха поглядывала на него и слегка махала хвостиком. Он отвернулся, зажмурился и разжал руки... Герасим ничего не слыхал, ни быстрого визга падающей Муму, ни тяжкого всплеска воды; для него самый шумный день был безмолвен и беззвучен, как ни одна самая тихая ночь не беззвучна для нас, и когда он снова раскрыл глаза, по-прежнему спешили по реке, как бы гоняясь друг за дружкой, маленькие волны, по-прежнему поплескивали они о бока лодки, и только далеко назади к берегу разбегались какие-то широкие круги.»(¹³)

Перед нами что-то большее, чем жестокая сцена убийства живого существа. Герасим совершает символическое самоубийство (ведь он, решив уйти в деревню, мог взять Муму с собой, но он этого не делает). Если Франсуа избавляется от собаки, мешающей ему жить, то Герасим осознанно совершает акт бунта против того мира, в который его насильно ввергли и который он не приемлет.

Убив свою собаку, Франсуа сначала сильно переживает, его впечатлительная натура страдает, он морально мучается, но он постепенно успокаивается и погружается в привычную, не лишенную приятностей жизнь и забывает свое горе. Только через полгода, купаясь с другом в теплой воде летней Сены, Франсуа замечает страшно раздутый труп собаки, плывущий по течению. Они начинают смеяться и глумиться на телом погибшего животного, предлагая его друг другу в качестве котлеты. Этот примитивный, пошлый юмор неожиданно обрывается. Веселящийся Франсуа по знакомому ошейнику узнает свою собаку. Его больная фантазия осмысливает плывущую по реке падаль как некоего мстителя за свою прошлую жестокость, настигшего его за 60 лье от дома. Психика Франсуа не выдерживает. «У Франсуа вырвался нечеловеческий вопль, и он в ужасе поплыл к берегу, не переставая кричать. Выбравшись на берег, он, голый, пустился бежать сломя голову куда глаза глядят. Он сошел с ума!»(¹⁴). Этим рассказ Мопассана и заканчивается. Практически на этом же и обрывается жизнь Франсуа, потому что из пролога мы узнаем, что он стал вечным пациентом психиатрической больницы.

Обратимся к финальной сцене повести Тургенева «Муму». «В ту самую пору по Т...у шоссе усердно и безостановочно шагал какой-то великан, с мешком за плечами и с длинной палкой в руках. Это был Герасим. Он спешил без оглядки, спешил домой, к себе в деревню, на родину.<….> Он шел по нему с какой-то несокрушимой отвагой, с отчаянной и вместе радостной решимостью. Он шел; широко распахнулась его грудь; глаза жадно и прямо устремились вперед. Он торопился, как будто мать-старушка ждала его на родине, как будто она звала его к себе после долгого странствования на чужой стороне, в чужих людях... Только что наступившая летняя ночь была тиха и тепла; с одной стороны, там, где солнце закатилось, край неба еще белел и слабо румянился последним отблеском исчезавшего дня,- с другой стороны уже вздымался синий, седой сумрак. Ночь шла оттуда. <….> Он чувствовал знакомый запах поспевающей ржи, которым так и веяло с темных полей, чувствовал, как ветер, летевший к нему навстречу - ветер с родины,- ласково ударял в его лицо, играл в его волосах и бороде; видел перед собой белеющую дорогу - дорогу домой, прямую как стрела; видел в небе несчетные звезды, светившие его путь, и как лев выступал сильно и бодро.»(¹⁵)

По дороге в «простор полей» идет мужик. Картина абсолютно привычная и весьма характерная для творчества Тургенева (например, в «Записках охотника»). Последняя сцена – это не просто пейзаж, она имеет глубоко символический смысл; в своем традиционно-фольклорном и символическом выражении она представляет собой изображение идущего по земле былинного богатыря. Могучий, непобедимый, объединяющий в себе одном силу всего народа, свободный человек, похожий на Илью Муромца или Микулу Селяниновича, идет в простор, и огромная широкая земля, которой нет границы, которую не окинешь взглядом, расстилается перед ним.

Когда неискушенный читатель заканчивает прочтение какого-либо произведения, он часто задает себе вопрос, как будто бы очень простой и естественный: «А про что этот рассказ, повесть или роман?» Сюжет кажется понятным, герои знакомыми, финал ясным. Суть вопроса заключается в том, какие основные мысли хотел передать писатель читателю. Но на этот простой вопрос очень часто невозможно или трудно ответить.

Две внешне очень похожие истории сюжетно почти совпадают, но рассказаны они удивительно по-разному. Прочитав несколько раз оба эти произведения, невольно чувствуешь поразительную силу слова, которым (при владении им) можно выразить абсолютно все. Ведь оба писателя просто рассказывали свои истории, нигде не поучая читателя, нигде не говоря ему: «Смотри, какая жизнь…» или: «Смотри, какие бывают люди…», и тем более не говоря ему: «Вот так поступать хорошо, а так плохо… Вот это добро, а это зло…».

Мы видим, что в каждом рассказе отображена определенная эпоха, и приметы этой эпохи нарисованы очень ярко. «Муму» - это повесть о крепостной России, о положении крепостного человека в мире бесправия и унижения. Но крепостное право было отменено в середине XIX века. Казалось бы, повесть должна была в наше время полностью утратить свою актуальность и интересовать читателя только с точки зрения изучения прошлого. Рассказ Мопассана полон ярких примет Франции первых лет после Франко-Прусской войны и Парижской Коммуны, когда французы переживали страшное унижение и оскорбление национальной гордости и достоинства. Это время тоже давно прошло, и мироощущение французов не раз уже менялось. Почему же рассказ до сих пор волнует читателей? С другой стороны, почему на русского читателя события рассказа воздействуют так сильно и эмоционально?

Проблемы, поставленные Тургеневым и Мопассаном, близки в первую очередь не в силу сходства сюжетов, а в силу их общечеловеческой значимости. Проблема человеческого достоинства, свободы, права на выбор своей судьбы, проблема того, в какой мере человек подчиняется силе обстоятельств и в какой мере он может противостоять им. Но в зависимости от национальных традиций, культуры, исторической эпохи, индивидуальности писателей эти общечеловеческие вопросы решены по-разному. Объединяет эти произведения одна главная черта: Тургенев и Мопассан – писатели-гуманисты.


Сравнение двух произведений, написанных русским и французским писателем на один сюжет, проводилось мной лишь по немногим аспектам и направлениям. Его можно продолжать, и, как кажется, результатом его могут стать интересные наблюдения. Но уже тот небольшой сравнительный материал, который удалось рассмотреть, дает возможность почувствовать особенности поэтики двух значительных писателей XIX века, осмыслить своеобразие их художественных приемов, индивидуальность их мастерства и стиля, различие их отношения к жизненному материалу, его исследованию, осмыслению и отражению в творчестве. Два небольших произведения, рассмотренные параллельно и в сравнении, позволяют ощутить своеобразие отношения писателей к миру и человеку. Сравнительный анализ позволяет осмыслить в этом отношении общую мировую литературную традицию, особенности различных культурных традиций и своеобразие индивидуального мастерства художника, в какой-то мере хотя бы приблизиться к решению этой сложнейшей проблемы.

Одно можно сказать с уверенностью: делать это необыкновенно увлекательно и интересно!


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Два писателя, два произведения, две культуры. Кто создал сюжет первым, абсолютно ясно: конечно же Тургенев. Но имеем ли мы право говорить, что кто-то из писателей лучше, а кто-то хуже, что какое-то из этих произведений в рамках мировой литературы более значительно, а другое менее значительно. Об этом просто нельзя говорить, такой вопрос ставить невозможно. Он исключается, как и вопрос о том, какая культура «лучше». Это разные писатели, разные произведения, разные культуры.