Geum.ru

История уголовно-политического террора в биографиях



СодержаниеВластный отпечаток патологий
От редакции
Подобный материал:

1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12
ВЛАСТНЫЙ ОТПЕЧАТОК ПАТОЛОГИЙ


Чтение биографий революционеров дело занятное, но, в основном, нам приходилось читать биографии вождей революции (переворота) с разной долей правдивости и объективности в зависимости от «духа времени». Когда мне попал в руки «Биографический справочник членов общества политкаторжан и ссыльно–поселенцев» я окончательно расстался с понятиями «романтики революции», «рыцари революции», «робингуды» и т.п. набором художественных образов советской пропаганды. Когда вы ознакомитесь с частью биографий из этого справочника (кстати, выборка сделана объективно без тенденциозности), пред вами предстанут весьма разные личности как по происхождению, так и по интеллектуальному уровню. Здесь полный набор от русских дворян и безграмотных рабочих до латышских крестьян и еврейских портных. Вы увидите не разрозненную армию борцов за «свободу и равенство», а жестко организованную уголовно–политическую структуру рвущихся к власти. Ну, о какой революционно–романтической стороне вопроса можно рассуждать, когда люди делали бомбы и осуществляли хорошо подготовленные убийства, при совершении которых подразумевалась гибель и случайных людей, не имеющих отношения к выбранной жертве. Чтобы пойти на умышленное убийство, надо быть не романтиком и «робингудом», а уголовником, человеком, изначально имеющим психологические качества преступника. И эти качества, не зависимо от социального положения, одинаково проявились в этих «бесах» как до переворота октября 1917 г., так и позже. Разве мог нормальный человек подписывать подобные приказы:

«Напоминание об обязательном объявлении населению района о расстреле заложников.

I.

За нападение на гарнизон Туйма банды Соловьева и убийство ими красноармейца на руднике Юлия расстрелять заложников:

1. Аешину Александру (26 лет);

2. Тоброву Евдокию (24 года);

3. Тоброву Марию (17 лет);

За убийство в с. Ужур зампродкомиссара т. Эхиль расстрелять заложников:

1. Рыжикова А. (10 лет);

2. Рыжикову П. (13 лет);

3. Фугель Феклу (15 лет);

4. Монакову В. (15 лет);

5. Байдурова Матвея (9 лет).

II.

За убийство командира бандой Кулакова по решению чрезвычайной тройки расстрелять:

1. Тайдакову Анну (18 лет);

2. Кидиенкову Марию (15 лет);

3. Кокову Т. (11 лет.).

Для широкого распространения в объявлении населению сообщить только фамилии заложников.

Подписано командующим вооруженными силами Ачминбойрайона и замкомчонгуб Какоулин» (Ф.16, оп.1,д. 96, л.1–4. Выписка из приказа №014\К от 21 августа 1922 г.).

Это больше напоминает месть бандитов и террористов, которые убивают всех, не щадя детей, а не на действия политически мыслящих людей, создающих «новый строй социальной справедливости». Способные подписать приказ на расстрел девятилетнего ребёнка и исполнить его должны иметь не просто психологию преступника, а психопатологию. Русский психиатр С.В. Познышев в своей работе «Криминальная психология» (1926) призывал обращать внимание на наследственность и «органическую подкладку» психической конституции преступников. Подавляющее большинство среди революционеров занимают евреи, и в этом нет ничего удивительного, даже если исходить только из психопатологической природы «дрожжей революции». Чтобы избежать обвинений в предвзятости выводов, процитирую известного еврейского специалиста в области патологии Когана–Ясного:

«Минор, Higier, Hoppe, Koreccki, Sibergleit, Вермель, Lombroso, Эйгер... Они все отмечают более частую заболеваемость евреев психическими – душевными болезнями. Целый ряд специалистов считает евреев самым НЕРВНЫМ НАРОДОМ В МИРЕ; многие признают характерными заболеваниями среди евреев так называемые функциональные неврозы. По мнению Вермеля, развитию среди евреев нервных страданий должны были содействовать условия их жизни: «Давнишние горожане, народ умственного труда, требующего особого напряжения нервной деятельности, кроме того, ряд преследований в течение веков, давших сильный психический травматизм, оставили заметные следы на нервной системе евреев, сделали ее более чувствительной и более ранимой.

…«2 000 лет, – говорит Hoppe, – не прошли бесследно для евреев, они дали симптомы вырождения».

…Микор полагает, что специфические условия существования евреев не могли не создавать благоприятной почвы для дегенеративных явлений. «Все психические аксессуары многотрудного и многострадального существования еврея, – говорит он, – безразлично богат он или беден, интеллигентен или невежествен, – образуют общий для всех евреев фон».

Правы Рохлины, когда они говорят, что «расовое предрасположение в данном случае выражается во влиянии суммы исторических социально–бытовых условий жизни еврейской нации, создавших для нее столь отличный устав жизни по сравнению с другими народами». И далее: «Тяжелые социально–экономические и правовые условия жизни еврейской массы при спросе на большую нервно–мозговую деятельность ради сохранения своего существования исторически создавали наследственное расположение, обуславливая большее развитие у евреев функциональных нервных заболеваний и болезней вырождения»» (Приват–доцент Коган–Ясный В.М. Сб. Труды Еврейского Историко–Этнографического общества №56647, «Ленинградский областлит», 1928 г.).

Известный революционер, член московской ЧК Лацис говорил: «Работа чрезвычайных комиссий (ЧК), протекающая в обстановке физического воздействия (пыток, расстрелов – Р.П.), привлекает аферистов и просто уголовный элемент… Как бы честен ни был человек, работа чрезвычайных комиссий, производящаяся при почти неограниченных правах и протекающая в условиях, исключительно действующих на нервную систему, дает себя знать». Лацис пытается оправдать беспредельную жестокость борцов «за светлое будущее» и некоторые «издержки профессии». Но что же в действительности? Вот показания некоего Валера из материалов «Особой Следственной Комиссии на Юге России», дающего характеристику психологических черт чекистов:

«Блувштейн (он же Сорин)... играл роль большого вельможи, знающего свой высокий удельный вес у большевиков...» «Его участие в убийстве низложенного Императора Николая II и Его семьи создавало особый революционный ореол...» «Побуждая младших сотрудников закреплять своё революционное сознание собственноручным расстрелом жертв Че–Ка, Сорин сам лично участвовал в расстрелах...»

«...Цвибак Самуил, родом из Симферополя. Студент–юрист второго курса. Упрям и зол... груб до рукоприкладства, участвовал сам в расстрелах...»

«...Цвибак Михаил... юмор и незлобивость создали ему среди служащих Че–Ка общую любовь. При всём том этот человек, вероятно — из подражания, участвовал в расстрелах жертв Че–Ка...»

«...Лифшиц Яков — сильный оратор среди рабочих кругов. Не будучи членом комиссии, он обладал колоссальным влиянием на дела Че–Ка. Жестокий до беспредельности... В расстрелах жертв Че–Ка участвовал не как гастролёр, а как профессионал...»

«...Фаерман — Михайлов, комендант Че–Ка ... жесток, трус, нахален, самоуверен, сластолюбив, и, в результате, оставленный всеми, был расстрелян Одесской Че–Ка (по слухам) ... был долго палачом Киевской Че–Ка...»

«...Шварцман Яков, член Комиссии ... крупный политический работник и деятель. Жесток. Самолично расстреливал. Избивал и пытал арестованных...»

«Рубинштейн — дипломат, коварен, сластолюбив, по–своему добр, жесток с заключенными. Участвуя в расстрелах из любопытства, он смаковал агонии жертв, в одну из которых выпустил последовательно около 30 пуль...»

(Цит. по книге Шульгина В. «Что нам в них не нравится», изд. «Хорс», 1992. Впервые материал публиковался в белоэмигрантском сборнике «На чужой стороне», выпуск XI, 1925 г.)

Монархический режим, несмотря на свою диктатору, оказался слишком либерален и слаб для подавления подобной оппозиции в силу православного интернационализма и мягкости характера русского человека. Хотя было несколько жестких и решительных попыток подавить «революционное движение», но это были разовые «зачистки», не ставшие системными, из-за страха перед «общественным мнением». Принципиальной ошибкой жандармских служб царской России, призванных бороться с «революционерами», является взгляд на «политических» преступников как на идеологически заблудших людей. Отсюда и мягкость наказания за преступления, по тяжести совершения которых как при коммунистах, так и при демократах, наказание было бы куда более суровым. Истинную суть «революционеров» хорошо понимал Сталин, поэтому и уничтожил большую часть «заслуженных большевиков», остановив дальнейшие потрясения в погибающей России. Об этом я подробно написал в своей книге «Гильотина для бесов. Этнические и психогенетические аспекты кадровой политики 1934–2000 г.г.», которую рекомендую как продолжение начатого разговора.

Марксисты настаивают на неизбежности революций как на «естественном ходе исторических процессов». С их утверждением можно согласиться, если их «естественность» понимать как неизбежность социальных катастроф и потрясений при авангардной роли в обществе больных людей с психологией разрушителей. И если общество не способно найти радикальных мер для изоляции или снижения уровня влияния подобных индивидуумов, то оно действительно самым естественным образом пожнет хаос и разрушение. Не важно, как человек себя называет, входя в организацию, цель которой беспощадный террор. У любой банды есть своя идеология, даже у чисто уголовной, есть и фанатики этой идеологии, но фанатизм тоже имеет под собой психиатрическую основу. У большинства фанатиков подавлен естественный страх перед смертью, они идут на смерть умышленно как суицидники (самоубийцы). Вот как это описывает в своей книге «На лезвии с террористами» Начальник Санкт–Петербургского охранного отделения с 1905 по 1909 гг. А.В. Герасимов:

«Потом мне говорил прокурор, официально по своей должности присутствующий на казни террористов: «Как эти люди умирали… Ни вздоха, ни сожаления, никаких просьб, никаких признаков слабости… С улыбкой на устах они шли на казнь. Это были настоящие герои».

Они в этом отношении не были исключением: все террористы умирали с большим мужеством и достоинством. Особенно женщины».

Заметим, что господин прокурор охарактеризовал террористов как героев. Тут я с прокурором не согласен, т.к. героизм подразумевает гибель во имя спасения жизни других, террористы же, напротив, отнимали жизнь у других людей, прикрывая свою патологию политическими идеями. И одним из доказательств этого являются слова Герасимова о том, что особой смелостью и презрением к смерти отличались женщины, что никак не свойственно женщинам с нормальной психикой, по природе своей призванным давать жизнь, да и нравы того времени никак не приветствовали мужеподобных дам.

Всё говорит о том, что авангард революционеров–террористов составляли авантюристы и психопаты с преступными наклонностями, не лишенные своеобразной романтики, как и весь уголовный мир. До дележа власти в октябре 1917 г. дожили в основном чистые уголовники с разной степенью образования и социального положения. В любой организованной преступной группировке есть мозг (интеллигенты) и мужики–исполнители (пролетариат). Пока братва за пайку режет друг друга, «мозги» делают деньги. Вот живописный пример.

В 1918 г. ещё было не ясно, удастся ли удержать власть. Поэтому паханы революции, следуя всем уголовным традициям, откладывали в кубышку на чёрный день. Так, Феликс Эдмундович, сняв серую шинель «рыцаря революции» и, надев модный костюм, для отдыха предпочитал Швейцарию. Любовь старого большевика к Швейцарии объяснялась надежностью швейцарских банков. На счету «железного Феликса» было 80 миллионов швейцарских франков. На счету Ленина – 75 миллионов швейцарских франков, у Зиновьева – 80 миллионов швейцарских франков. И – самое интересное, демонстрирующее реальную иерархию в партии большевиков: у Троцкого на счету было 90 миллионов швейцарских франков и 1 миллион долларов! Необходимо напомнить современному читателю, что вес тех франков и тех долларов был куда выше, чем современных. Сталин потом долго занимался возвратом денег с зарубежных счетов главарей «революционных масс», чем существенно поправил экономику разрушенного государства.

Надеюсь, что эта книга поможет читателю иначе посмотреть на историю революционного движения в России, провести некоторые параллели с кадровым составом «дрожжей» всех мировых потрясений и революций и увидеть властный отпечаток патологий – клейма «революционера» и «перестройщика».


Роман ПЕРИН


СИСТЕМА


Моменты, на которые я обратил внимание, просматривая краткие биографии революционеров.


Работы в ссылке непыльные, даже несмотря на тяжесть совершенного: приказчики, кооператоры и т.д.

Постоянные замены срока на меньшие, амнистии, пересмотр приговора.

Пользуясь поддельными документами, удавалось избежать наказания за прошлые, порой более тяжкие, преступления.

Наказания несоизмеримы с совершенными преступлениями.

Постоянные побеги из тюрем и с этапов, что говорит о слабости охранной системы.

Беспрепятственные побеги за границу, налаженная связь между государственными преступниками различных стран. Зачастую преступники продолжали революционную деятельность за границей или возвращались в Россию для продолжения подрывной деятельности.

Легкость смены партий и принадлежности: сегодня он в Бунде, завтра в РСДРП, к старости и вовсе член ВКП(б), что говорит о чисто внешнем различии существовавших революционных партий. На деле все они вели единую отлаженную работу по развалу государственности.

Налаженная система агитации (подпольные типографии, библиотеки, переправка литературы из-за рубежа, агитация среди самых различных групп трудящихся)

Налаженная система поддержки террора: хранение бомб, патронов, взрывчатых веществ.

Откровенный грабительский и разбойничий характер многих акций: взрыв парохода, ограбление банка, другие ограбления.

Зачастую полуобразованные люди занимались пропагандой и агитацией. Возникает вопрос, на какие низменные инстинкты толпы должны были давить эти «агитароры», не имевшие приличного образования, чтобы их слушала толпа? У меня есть только один вариант: грабеж (грабь награбленное) и присвоение себе награбленного, прикрываясь лозунгами о всеобщем счастье от владения тем, что было в руках других людей.





Издательство Всесоюзного общества политических каторжан и ссыльно-поселенцев.

Москва – 1934


Условные сокращения


РСДРП – Российская соц.-дем. рабочая партия.

СДКПиЛ – соц.-демократия королевства Польши и Литвы.

ЛСДРП – Латышская соц.-дем. рабочая партия.

ППС – Польская партия социалистов.

ССРП – сион.-соц. рабочая партия.

СС – соц.-сион.

СЕРП – соц. евр. раб. партия.

ПСР – партия соц. – революционеров.

А.-К. – анархисты – коммунисты.

ДПЗ – дом. предвар. заключения.

СМП – свод морских постановлений.

ВУ – военное уложение.

ВМУ – военно-морское уложение.

СВП – свод военных постановлений.

Гл. В. С. – главный военный суд.

В.-С. Ком. – военно-следственная комиссия.

В.-О.С. – военно-окружной суд.

Вр. В.С. – временный военный суд.

В.-М.С. – военно-морской суд.

В.-П.С. - военно-полевой суд.

УН – Уложение о наказаниях.

УУ – Уголовное уложение.

сс.-ссылка.

сс.-поселенцы – ссыльно-поселенцы.


(Прим. ред.: при вопроизведении «Справочника» для удобства читателя аббревиатура условных сокращений частично раскрывается; пунктуация и орфография здесь и далее сохранены.)


ПРЕДИСЛОВИЕ


Библиографический справочник членов О-ва политкаторжан и сс.-поселенцев, как участников революционного движения, сделался необходимой настольной справочной книгой по всей сети учреждений и должностных лиц нашего О-ва. Мало того, к помощи нашего справочника систематически прибегают музеи революции, истпарты и многие советские учреждения в центре и на местах, по характеру своих функций имеющие дело с участниками ревдвижения в прошлом. Теперь можно с полной уверенностью сказать, что составление и издание этого справочника целиком оправдало свое назначение. Изданный в 1929 г. в количестве 4000 экз. справочник весьма быстро разошелся, лишь на короткое время удовлетворивший потребность в нем соответствующих лиц и учреждений.

Очень скоро настойчиво стала сказываться потребность в новом издании справочника. Но переиздание его в прежнем виде утратило значительную долю смысла. Наше О-во за эти три-четыре года – с момента выпуска в свет первого издания этого справочника – весьма широко и всесторонне развернуло свою деятельность как в общественно-политической жизни СССР, участвуя в соцстроительстве, в воспитании и перевоспитании рабочих и крестьянских масс, так и в организации, перестройке, отборе и воспитании своих кадров, своего членского состава.

Вместе с этим происходило очень значительное изменение состава членов. Это изменение выражалось не только в численном росте вследствие превышения числа новых членов над числом умерших и исключенных. Изменению подвергся в некоторой доле самый характер членского состава. Такое изменение было вызвано чрезвычайно важными решениями IV съезда О-ва и пленумов Центрального совета. По одному из этих решений и расширено действие § 12 устава О-ва. По этому параграфу допускается прием в члены О-ва не только приговоренных царскими судами за революционную деятельность к ссылке и каторге, но и тех из активных участников революционного движения в России, которые, не будучи приговорены к каторге или ссылке, оказали особо важные услуги революционному делу, за что подверглись иным видам преследования со стороны царского правительства – тюрьма, крепость, административная ссылка и пр. До IV съезда этот параграф почти не применялся на практике. В настоящее время значительное число товарищей, не отбывающих каторгу или ссылку, вошло в состав нашего О-ва.

Другим решением, относящимся к составу О-ва, допущен прием проживающих на территории СССР осужденных к каторге участников ревдвижения капиталистических стран. Оба эти мероприятия повели к расширению и разнообразию членского состава О-ва. Помимо этих двух существенных мероприятий, на изменение членского состава, хотя и в очень малой степени, повлияла проверка членов О-ва, проведенная в 1931-1932 г.

Все это послужило основанием для переиздания справочника и потребовало его большой переработки.

Основы составления биографий членов О-ва мы сохранили прежние (см. об этом предисловие к первому изданию). Для настоящего издания мы внесли следующие уточнения в биографии: 1) даты рождения, 2) даты пребывания в каторжных тюрьмах и местах ссылки, 3) полное определение сущности подсудных дел, - тогда как в первом издании указывалось статьи законов.

Все биографии вновь пересмотрены и проверены. Чтобы придать им максимум достоверности, устранивши ошибки, неточности и пр., мы разослали всем членам О-ва напечатанные в первом издании справочника их биографии с просьбой внести в них необходимые исправления, дополнения, изменения и т.д. Почти все члены О-ва откликнулись на нашу просьбу и возвратили нам свои биографии с замечаниями. При этом подавляющее большинство членов О-ва не внесло никаких изменений, заявивши о том, что их биографии верны. Часть вернула свои биографии с небольшими изменениями, и очень немногие дали основательно переработанный текст. Из всего этого мы сделали вывод, что упреки, высказывавшихся кое-кем из товарищей, относительно якобы множества ошибок, допущенных в первом издании, неосновательны. Замечания, сделанные нам членами Общества по поводу этих биографий нами были полностью учтены при пересоставлении этого справочника, и мы выражаем уверенность, что нам удалось дать в кратких биографиях необходимые, наиболее существенные и точные сведения. К сожалению, и в настоящем издании, как и в предыдущих, мы вынуждены были ограничить биографические данные Февральской революцией 1917 г., так как изучение и проверка политической деятельности каждого члена О-ва после Февральской революции еще не вполне закончена.

Над составлением биографий работала группа товарищей. Буква «Б» составлена т. Л. А. Старр, буква «З» – С. С. Гельман, биографии умерших, исключенных и принятых в 1932 году написаны т. Е. В. Бабакиной, а все остальное выпало на долю одного т. П. Р. Беляева. Руководство всей работой и редактирование справочника лежало на т. М. М. Константинове.


ОТ РЕДАКЦИИ

(Предисловие к 1-му изданию)


Составление настоящего биографического справочника членов Общества политкаторжан и сс.-поселенцев, как участников революционного движения, было вызвано потребностями текущей работы центрального аппарата О-ва и его местных отделений. В работах президиума, оргкомиссии, ветеранской и даже агит-пропагандистской комиссии постоянно ощущается нужда в более или менее полных биографических данных о каждом члене О-ва, как участнике революционной борьбы, каторги и ссылки. Изданный в 1927 г. справочник «Участники русского революционного движения эпохи борьбы с царизмом» весьма скоро устарел и к тому же, составленный на-спех, он заключал в себе много существенных недочетов, которые делали его вообще мало пригодным для использования.

Приступая к составлению выпускаемого теперь в свет справочника, мы постарались учесть все требования, которые могли бы быть предъявлены к нему как со стороны нуждающихся в нем центральных и местных учреждений О-ва и со стороны самих членов, так и некоторых историко-революционных учреждений. Прежде всего мы остановились на вопросе о том, кого включать в справочник, - только ли наличных, т.-е. состоящих в данный момент членов О-ва, или же наряду с ними и тех, кто состоял членом О-ва, но по каким-либо причинам выбыл из него. Поскольку ощущается потребность не в голом списке наличного состава членов О-ва, а в сведениях биографического характера о революционерах, прошедших каторгу и ссылку и объединившихся в О-ве, мы решили включить в справочник, наряду с наличным составом членов на 1-е января 1929 г., также и бывших членов О-ва. В отношении умерших или добровольно выбывших такое решение возбуждает меньше всего сомнений. Но в отношении исключенных могут быть высказаны сомнения – стоило ли помещать их в справочник с сообщением биографических сведений. Тут мы руководствовались такими соображениями. В первые периоды формирования О-ва прием в члены последнего не был обставлен условиями, исключавшими возможность проникновения в нашу среду элементов авантюристического характера, чуждых революционной борьбе прошлого, оказавшихся на каторге или ссылке по делам явно уголовного характера. Благодаря этому в О-ве оказались – правда, в очень незначительном числе – судившиеся за уголовные преступления. При проверке состава они были, конечно, исключены. Но об их исключении нигде и никогда не было официально опубликовано. чтобы лишить этих лиц возможности использования каких-либо данных о их принадлежности к О-ву, мы вынуждены были поместить их, как исключенных, в справочнике особым списком, без биографических данных, как не причастных к революционному движению. В силу тех же условий приема в О-во проникли и такие участники революционного движения, осужденные за политические преступления в каторгу и ссылку, которые, как оказалось по проверке архивных данных, опорочили себя недостойным революционера поведением: одни из них проявили слабость обращением к высочайшим особам с раскаянием и за помилованием («подаванцы»), другие, в расчете заслужить снисхождение царской власти и смягчения личной участи, помогали суду и полиции открывать действительных участников борьбы, совершенные и готовящиеся политические акты – покушения, стачки, побеги и пр. («выдаванцы», «предатели»), благодаря чему в руки властей попадали новые лица, проваливались дела, организации, типографии; третьи, находясь в тюрьме или ссылке, недостойно вели себя с точки зрения революционно-социалистической этики, что выражалось в действиях, порочащих честь и достоинство революционера. В отношении этой группы мы должны были принять ту же меру пресечения возможности использования их прежнего состояния в О-ве, что и в отношении уголовных преступников, - т.е. поместить их в справочнике с пометкой об исключении из О-ва и с указанием причин этого исключения. Но мы не могли включить их имена в особый список, как это мы сделали в отношении уголовных, так как эти лица были связаны с нами своим участием в революционном движении, мы решили включить их в общий алфавитный ряд с изложением биографических данных наравне с действительными членами Общества.

Точно так же решено было включить целиком в справочник и тех немногих бывших членов, которые исключены, как осужденные органами советской власти.

Далее перед нами стал вопрос о том, какие именно сведения должны быть включены в справочник о каждом помещенном в нем политическом деятеле. Помещение сведений о революционной деятельности и преследованиях за неё, конечно, само собой разумелось. Сведения о возрасте и национальности также не вызывали сомнений. А как быть со сведениями о социальном происхождении, о профессии, образовании и т.п.? Такого рода сведения были бы крайне ценны. Они позволили бы интересующимся вопросами нашего прошлого делать очень ценные заключения, - конечно, при больших числах – путем сопоставления данных о социальном происхождении и, например, партийности, об образовании и хотя бы характере выполняемой революционной работы и т.п. Но ценность таких данных сводится на-нет их обычной неопределенностью. Что может дать указание на то, что данное лицо из крестьян, когда это в те времена было сословным термином? Что скажет короткое указание на «среднее» образование или расплывчатый термин о профессии – «служба»?

Придавая большее значение указанным датам, мы пришли к тому выводу, что в отношении социального происхождения проще, и главное отчетливее, указать не сословное положение родителей, а их занятие; в отношении самого революционера также – занятие, не профессию вообще. Также в отношении образования указывать именно то учебное заведение, в котором обучался или закончил образование. В таком виде сведения о самом лице приобретают наиболее определенный и жизненный характер. К сожалению, состояния анкетных данных, бывших в нашем распоряжении, не позволило нам выполнить это требование в отношении всех; часть сведений – мы признаем это – пришлось поместить в обычном обесцененном виде.

Здесь уместно заметить, что сведения, характеризующие революционную деятельность и преследование за нее, мы даем не вполне исчерпывающие, - нам этого не позволяли размеры справочника. Но наиболее существенное и характерное мы все же старались дать.

Наконец, нам нужно было определить самую форму изложения опубликованных данных. Мы не могли игнорировать того вполне вероятного предположения, что наш справочник будет использован не только аппаратом О-ва, для нужд которого он предназначен, но его будут читать все члены О-ва, а может быть и посторонние. Мы имеем даже основания предполагать, что наш справочник может оказать некоторую помощь и занимающимся исследованием истории революционного движения. Необходимо поэтому сделать его читабельным. А для этого прежде всего нужно допустить минимум сокращений, притом одних и тех же часто повторяющихся слов. Такими сокращениями чуть ли не всех слов грешил прежде изданный справочник. Избегая ненужных сокращений, необходимо далее изложить биографию в форме сжатого и связного рассказа, расположить все данные в их исторической последовательности. В тех же целях мы не считали для себя обязательным строить все статьи по одному шаблону. В результате, как мы предполагали, должен получиться сборник коротких рассказов о жизни и революционной деятельности политических каторжан и ссыльно-поселенцев, объединившихся в О-ве. В какой мере мы достигли этой цели, пусть судят те, кто будет пользоваться этим справочником.

В заключение мы считаем необходимым указать на те источники, из которых мы извлекали помещаемые здесь сведения. Основным источником служили для нас находящиеся в личных делах членов О-ва – бывших и настоящих – составленные ими и заверенные в установленном порядке анкеты и подробные автобиографии с отзывами других товарищей. Коррективами к ним были архивные справки о революционной работе и судимости, полученные нами для целей настоящего справочника в отношении всех лиц, помещаемых в нем. И в исключительных случаях мы обращались к печатным материалам историко-революционного движения.

Мы далеко не уверены в том, что нам удалось избежать всякого рода погрешностей, особенно в сообщаемых данных. Мы, конечно, стремились быть близкими к точности в передаче находившихся в нашем распоряжении данных, но, к сожалению, сами-то данные, которыми мы пользовались, не всегда отвечали требованиями полноты и точности. То же в отношении достоверности. Мы, конечно, целиком полагались на достоверность архивных справок. Они служили для нас неоспоримым доказательством в подтверждение фактов привлечения к суду, обвинения, степени наказания и пр. В случаях расхождения данных анкет или автобиографии членов О-ва с данными архивных справок, мы отдавали предпочтение последним. К сожалению, у нас не было пока возможности, за небольшим исключениями, произвести по архивным материалам проверку тех данных, которые характеризовали бы подпольную революционную деятельность оказавшихся впоследствии на каторге и в ссылке товарищей. В этом отношении мы были почти целиком во власти данных, сообщенных самими участниками движения в анкетах и автобиографиях. Известную степень объективной достоверности этим данным придают иногда свидетельства других участников движения. Все же некоторую долю расхождения сообщенных сведений с действительностью необходимо предположить, имея в виду возможность запамятования, невольных ошибок, путаницу и пр. Хотя мы во время составления этого справочника и убеждались не раз в том, что таких отклонений от действительности в сообщаемых данных о подпольной работе, относительно весьма мало, все же брать на себя ответственность за полную достоверность автобиографических сведений в этой именно части редакция справочника не может, оставляя эту ответственность на самих составителях биографий и заверителей последних. Все это необходимо учитывать при знакомстве с нашим справочником и пользовании им. В нем, несомненно, не мало оплошностей стилистического характера, редакционных промахов и фактических неточностей, что легко может быть объяснено тем, что мы сделали лишь первую попытку такой работы. Надеемся, что товарищи не оставят без внимания все эти погрешности и укажут нам на них для исправления в будущем.

Составление справочника было декретировано III Всесоюзным съездом О-ва и возложено Центр. советом на справочную секцию оргкомиссии в составе: Бабакиной Е. В., Гольдман Л. И., Новомирского Д., Старр Л. А., Черкунова А. Н., под председательством Константинова М. М. На последующего же была возложена общая редакция справочника.