Жеральд Мессадье Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать
| Вид материала | Документы |
- Жеральд Мессадье Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать (Том, 4332.19kb.
- Духовного Единения "Золотой Век", 1093.55kb.
- Курс Алхимии Наука самотрансформации Сен-Жермен, 6416.68kb.
- Вкус шоколада, что растаял на губах, он терпкий, приторный, горячий и надолго … Незабываемый,, 750.92kb.
- Вкус шоколада, что растаял на губах, он терпкий, приторный, горячий и надолго … Незабываемый,, 1234.72kb.
- Вкус шоколада, что растаял на губах, он терпкий, приторный, горячий и надолго … Незабываемый,, 751.77kb.
- Описание программы по дням 1 день, 279.05kb.
- Будимир последняя жертва эпохи, 1586.02kb.
- Сен-Симон. Анри Клод де Ребруа Сен-Симон (1760- 1825гг.), 900.57kb.
- Т. А. Черноверская к вопросу об эволюции мировоззрения сен-жюста, 364.09kb.
3. ТЕКЕСТА
Темнело, звуки на улице звучали все приглушеннее. Висентино лежал на кровати, погруженный в немое оцепенение, и ломал голову, как ему бежать из Новой Испании. В дверь постучали. Сердце снова подпрыгнуло в груди.
— Кто там? — спросил он через дверь.
— Это я, донья Ана, хозяйка.
Он напустил на себя побольше женственности, изобразил улыбку на губах, отодвинул защелку и приоткрыл дверь. Толчок трактирщицы застал его врасплох, а та, бесцеремонно вломившись, захлопнула за собой дверь и встала перед ним столбом, скрестив на груди руки. Уже одно это заставляло насторожиться. Но еще хуже была ее неподвижность — ироничная и немая. Висентино испуганно уставился на нее.
— Что происходит? — наконец спросил он слабым голоском.
Донья Ана ответила, сухо дернув подбородком:
— Кончена комедия.
— Я не понимаю…
— Кончена комедия! — повторила трактирщица властно. — Тот паж, что украл драгоценности губернатора Лимы, — это ты. Я-то сразу подумала: странно, что такая молоденькая девушка путешествует одна. Да еще эта тень на твоей верхней губе. Давай сюда немедля шкатулку, не то кликну жандармов.
Очевидно, она не смогла устоять перед искушением: ведь такая куча денег! Одна только мысль об этих пропавших сокровищах должна была обострить ее бдительность и довести воображение чуть не до галлюцинации.
— Но вы ошибаетесь, донья Ана…
Трактирщица не обратила внимания на его протесты и обшарила глазами комнату, освещенную двумя свечками. Явно высматривала ларец. Но обнаружить его можно было, только заглянув под кровать и открыв дорожную сумку.
Самый черный ужас охватил Висентино. Донья Ана наверняка попытается завладеть ларцом с помощью силы. А потом сдаст своего постояльца полиции. Если он сейчас промедлит, партия проиграна: его жизнь окончится в этой гостиничной комнате. Его ждет веревка.
Веревка. Он уже видел раньше повешенных — казненных за воровство индейцев. Представил себя с вытянутой шеей, с черным вывалившимся языком. С трудом сдержал крик. Схватившись рукой за горло, нащупал цепочку с ключом. Зловещее предзнаменование: удавка уже на его шее… Нет, только не такая смерть! Только не смерть!
— Где шкатулка? — прорычала донья Ана, оскалив гнилые зубы.
Она стала надвигаться на Висентино, по-прежнему сидящего на кровати и беспомощно глядящего на нее. Лоснящееся от сального пота, искаженное судорогой алчности лицо, злобный взгляд. Кем она была в другой жизни? Крысой?
— Вы в самом деле ошибаетесь, донья Ана, — пролепетал он еле слышно.
Та потеряла терпение и, с яростью уставившись на Висентино, сграбастала его за ворот халата. От нее несло чесноком и винным перегаром.
Безумное головокружение накатило на Висентино. Сунув руку за пазуху, он выхватил кинжал и одним отчаянным ударом всадил его в сердце доньи Аны. По самую рукоятку.
Трактирщица жутко выкатила глаза, разжала руку и разинула рот, чтобы закричать, но ни один звук не вырвался из ее горла. Потом она рухнула и захрипела.
Бледный, почти теряя сознание, Висентино склонился над ней. Какой прекрасный кинжал. Бесценный друг. Он вытащил клинок. Судорога сотрясла умирающую, и из раны хлынул поток крови. Висентино отскочил. Потом вымыл кинжал и засунул его в ножны.
На счету была каждая минута. Выйти из гостиницы через главный вход чересчур рискованно. Значит, через окно. Но как, по-прежнему в девичьем платье? Слишком поздно, переодеваться уже некогда. Не дай бог придет кто-нибудь, удивленный затянувшимся отсутствием хозяйки. Висентино закрыл плетеный чемодан и выбросил его в окно, потом схватил сумку, перекинул ногу через подоконник и прыгнул.
В саду было темно и пусто.
Куда бежать? В какую сторону?
Он постарался уйти от гостиницы как можно дальше. И остановился только через час, чтобы перевести дух в темной рощице. Поразмыслил. Когда обнаружат труп доньи Аны, повсюду разошлют описание девушки, в чьей комнате та была убита. Поэтому Висентино избавился от юбки, женской обуви и халата, запихал их в чемодан и вытащил оттуда короткие, до колен, штаны серого сукна, рубашку и жилет. Переодевшись, засунул под жилет кинжал, потом натянул мужские башмаки, гораздо более удобные для ходьбы.
Поскольку он знал: путь ему предстоит не близкий.
Висентино шел всю ночь, словно подгоняемый неведомым проклятием, распугивая рептилий, каких-то зверьков, с шорохом удиравших в заросли, и ночных птиц, взлетавших с громким хлопаньем крыльев и короткими вскриками. Эти звуки пугали его и вместе с тем успокаивали, поскольку означали, что он удалялся от Майами, средоточия всех опасностей. Ориентируясь по звездам, Висентино шел на север. Почему на север? Он не знал этого, но инстинкт вел его именно туда.
День занялся, когда Висентино вышел к какому-то озеру на равнине. Совершенно измотанный, весь в поту и мошкаре, он надеялся присесть и передохнуть, как вдруг услышал пронзительные женские крики. Почти одновременно заметил что-то барахтающееся в воде. Прищурился. В волнах, поднятых утренним ветром, тонул ребенок, то показываясь, то исчезая. Увидев в этом несчастном самого себя, Висентино впервые выпустил из рук свою сумку и бросился в воду. Стремительным рывком преодолев течение, доплыл до ребенка, схватил его и приподнял головку малыша над водой. Тут он заметил, что и сам тонет: маленькое создание, почувствовав, что это единственный шанс на спасение, вцепилось своему спасателю в волосы. Он высвободился и, обхватив ребенка левой рукой, стал грести правой, работая ногами. Пытаясь таким образом достичь берега, он вдруг понял, что переоценил свои силы, таявшие с каждым взмахом. Он потеряет две жизни. Но ему чудесно повезло: течение вынесло их на отмель и его нога коснулась дна. Он встал, сделал два шага и рухнул, не выпуская ребенка из рук.
Прибежала женщина, с ней какие-то люди. Она бросилась в воду и схватила ребенка, всхлипывая, вся в слезах. Мужчины вытащили Висентино на берег. Он лежал на спине, тяжело дыша, закрыв глаза. Потом его охватило оцепенение, и в облаке смутных образов перед ним возникло лицо собственной матери…
Он потерял сознание.
Возбужденные голоса, опять крики. Висентино открыл глаза. Его растирали чьи-то руки. Потом куда-то поволокли по траве. Прошло бесконечное время. Кто-то усадил его, поддержал, дал выпить чего-то крепкого. Внутренности обожгло огнем. Он закашлялся. Вокруг него толпились мужчины, женщины, дети. Мать спасенного ребенка гладила его по лицу. Висентино улыбнулся. Десяток рук обхватили его и помогли встать на топком берегу. Ноги не слушались.
Внезапно его охватила паника. Сумка!
От того места, где он бросился в воду, было уже не меньше трети лье.
Подошел какой-то индеец, держа в руках сумку и плетеный чемодан.
Юноша расплакался.
Индейцы отвели его в свое стойбище. Тот, кто принес его багаж, следовал за ними. Сам Висентино не смог бы поднять и яблоко.
Индейцы уложили его под навесом из шкур, раздели и снова растерли каким-то спиртным с едким запахом.
Силы окончательно оставили Висентино, и он заснул.
Мужчина был гол по пояс, босоног, в короткой кожаной юбке. Он протянул Висентино чашку с похлебкой, сваренной из бог знает какой дичи, очевидно водоплавающей, поскольку она смутно отдавала мускусом. Но похлебка была горячая, и юноша выпил ее почти одним духом. Мужчина с дубленым лицом (кожа как сафьян, подумал Висентино) сидел на корточках и смотрел на него не мигая. Мать ребенка, тоже сидя на корточках, держала свое спасенное дитя на руках и наблюдала за ними.
Солнце золотило мир мягким сусальным золотом. Перед вигвамом толпились люди.
«Я у индейцев текеста», — подумал Висентино.
Он заметил свою сумку на расстоянии вытянутой руки и был уверен, что индейцы даже не пытались ее открыть; впрочем, ключ от ларца по-прежнему висел на его шее. Три пары глаз внимательно изучали его.
— Ты спас жизнь, — сказал мужчина на ломаном испанском. — За это получишь две.
По его непринужденной властности Висентино догадался, что это вождь.
«Моего настоящего счета он не знает, — подумал Висентино. — Я должен еще одну».
— Я вождь этого племени, — подтвердил человек. — Меня зовут Сисматья. Теперь ты один из наших. Если хочешь, — добавил он с улыбкой.
— Я благодарю тебя. Но мне надо идти на север, — ответил Висентино. — Вы можете мне помочь?
— На север? — переспросил вождь удивленно.
Висентино кивнул.
— Как тебя зовут?
— Висентино.
— Чантино, — сказал Сисматья, — тебе нехорошо у твоих?
Висентино мотнул головой.
— Если они не твои и ты их боишься, то здесь ты в безопасности. Они сюда никогда не приходят.
Похоже, текеста уже встречались с беглецами.
— Но тебе надо знать, Чантино: на севере враги твоих, — сказал Сисматья озабоченно.
— Те, кого ты называешь моими, совсем не мои. Я должен идти на север. От этого зависит моя жизнь.
Сисматья бросил на него пронзительный взгляд.
— Твоя жизнь? Они хотят тебя убить?
Висентино энергично кивнул.
— Какое же преступление ты совершил?
— Они держали меня в рабстве. Я убежал.
Это в некотором смысле было правдой.
— Значит, ты хочешь перейти через границу?
Висентино кивнул.
— Хорошо, мы сейчас поужинаем, и я поговорю об этом со старейшинами нашего племени. Нас не очень много, но один я не могу решать, потому что кто-то из наших должен будет пойти с тобой. Иначе ты на север не доберешься. Много земель надо пройти. Но мы тебе поможем.
Он встал и вышел из вигвама. Женщина тоже поднялась и протянула ребенка другому мужчине, отцу, как догадался Висентино. Тот в свою очередь протянул мальчугана Висентино. Малышу, наверное, было годика три. Черные как смоль глаза и янтарная кожа. Он робко улыбнулся чужаку и потянулся ручонкой к его лицу. В первый раз за долгое, бесконечно долгое время Висентино тоже улыбнулся. На глаза навернулись слезы. Он вернул ребенка отцу, тот поставил малыша на землю, и они вышли все вчетвером.
Висентино увидел свою рубашку, трепыхавшуюся на ветру: индейцы повесили ее для просушки на ветвях вербы. Штаны тоже. Кальсоны. Чулки. Башмаки в траве. Все это было словно сброшенная кожа.
— Вождь тебе дает эту рубаху, — сказала женщина, протянув ее Висентино.
Рубаха из бурого полотна, украшенная красно-белым расшитым поясом.
— И вот это.
Высокие мокасины. Висентино надел их и весело притопнул ногами.
— И твой нож, — сказал мужчина, возвращая Висентино кинжал.
Пытаясь согреть юношу, индейцы сняли с него все. Он понюхал кожу и узнал запах. Камфара. Он был целиком в их власти, а они думали только о том, как бы получше о нем позаботиться. Эта мысль пришла к нему позже, а в этот миг Висентино сказал себе, что не только он спас жизнь ребенку, но и тот спас его собственную.
Вечерний ветерок принес прохладу и запах жареного мяса. У большого костра на вертелах жарились какие-то крупные птицы. У других костров, поменьше, валил пар из горшков разного размера. С наступлением темноты Сисматья знаком позвал Висентино за собой. Человек пятьдесят мужчин стояли вокруг большого костра. Когда вождь сел, усадив Висентино рядом с собой, они тоже сели. Все взгляды были обращены к нему.
Женщины принесли горшки с маленькими ручками и стаканчики из рога. Сисматья сначала налил своему гостю; напиток был крепкий, неизвестный Висентино. Потом вождь обратился к собравшимся. Из его короткой речи Висентино, разумеется, не понял ни слова, но она погрузила мужчин в глубокие размышления. Наконец взял слово другой человек. Его речь была еще короче, чем у вождя. Многие закивали головами и обратили свои взгляды к одному из своих, словно ожидая от него ответа. Это был молодой мужчина лет тридцати, с лицом гладким, но решительным. Он посмотрел на Висентино. Потом заговорил — еще более кратко. Вождь кивнул. После чего повернулся к Висентино:
— Мы выведем тебя отсюда, Чантино. Это долгий путь. Он лежит через много земель. Через землю аи. Потом через землю тимукуа, которая еще больше. Потом через землю хитчитов. Потом через землю чероки. И наконец, через землю ючи. Там ты придешь к границе. Это путь длиной в луну. Тебе будет нужен проводник, который умеет охотиться и править лодкой. Потому что гораздо легче и быстрее плыть по рекам. Это будет Кетмоо, вот он.
Вождь указал на того самого молодого индейца с грубовато скроенным лицом. Висентино кивнул и улыбнулся ему. Тот улыбнулся в ответ.
— Как же мы поплывем? — спросил Висентино.
— Возьмете небольшое каноэ. Думаю, ты хороший ходок. Это тебе пригодится.
Висентино вдруг представил себе таинственный лабиринт, который выведет его из ада — колоний Новой Испании. К англичанам.
Англичане. Пройдя через Луну, ему предстоит оказаться на Марсе.
Но выбора у него не было.
— Благодарю тебя, — сказал он Сисматье.
Они отведали дикую индейку. Некоторые ее части, самые белые, были особенно вкусны. Потом бобы, в такой же похлебке, что он уже пробовал. Как оказалось, она сварена из нутрии.