Geum.ru

Рекомендую ознакомиться с этой дискуссией, и очень было бы хорошо принять в ней участие

Вид материалаДокументы

Содержание


Светлана Климова
Сергей Ерофеев
Елена Здравомыслова
Карин Клеман
Павел Романов и Елена Ярская-Смирнова
С.Рыкун, К.Южанинов
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6

Светлана Климова


Я согласна с К.Клеман в том, что нужно четко определять для публики роль гражданина и роль эксперта. В роли экспертов мы опосредованно влияем на решения, принимаемые теми или иными акторами (например, директором завода, когда делимся с ним соображения о мотивации работников). Влияние в роли граждан ограничено собственными талантами и доступностью СМИ, хотя последнее в эпоху Интернета – в меньшей степени.


Можно ли говорить о своего рода «публичном повороте», о преодолении «кабинетной» работы в современной отечественной социологии (антропологии, культурологии, социальной науке в целом)? Если да, то насколько эта тенденция глубока, в какой степени затрагивает практики социологического исследования и письма? Если нет – почему?


Сергей Ерофеев

Когда рождалась новая российская социология (образца 1990-х гг. в отличие от «старой» образца начала 1960-х и университетской преимущественно «квазисоциологии»), то для большинства ее субъектов поле неизмеримо превалировало над кабинетом, так что о каком повороте речь! Это, впрочем, не гарантирует ее большей публичности, как кабинетность, например, культурсоциолога, больше работающего с книгами и Интернетом, не закрывает ему путь к большей публичности. В рамках самой дисциплины «публичный поворот» как-то не укладывается в ряд других поворотов в социо-гуманитарных науках (культурный, лингвистический, прагматический). Это как если бы у нас была тайная кабинетная социология, и вдруг она поняла, что «все ее разные искусства  при публике не значат ничего» (парафраз одного из стихов о милиционере Пригова), и надо что-то срочно делать. Если же публичный поворот «случился» с социологией, то это уже другая песня, и в первую очередь не про социологию.


Елена Здравомыслова

Эта тенденция началась еще в 1970е годы после студенческой революции 1968. Связано с неомарксизмом и новыми движениями, развитием постколониальной этнологии, изменением границ социальных наук, с появлением легитимацией в социологии таких подходов как акционистское исследование и проч. По-моему назад дороги нет, хотя взаимная критика этих установок – «на объективизм» и «участие»- будет продолжаться


Карин Клеман

Есть некоторое оживление социологического сообщества, однако весьма (пока?) слабое и охватывающее очень небольшую часть социологов. Скажем так: очевидно желание все большего числа социологов отказаться от роли пассивных приводных ремней официального дискурса, желание поднять голос против «одурачивания» народа. Однако, учитывая все препятствия на этом пути (финансовая зависимость, слабая развитость гражданских институтов, свертывание сферы публичных дебатов), эта тенденция не очень масштабна. Насколько она глубока, мне трудно судить, я далеко не все читаю и мало участвую в конференциях. Сужу по тому, что эмпирические исследования все же не очень развиты, что мало бывает мероприятий, где социологи открываются своей публике, мало социологических публикаций, написанных для широкой публики, слабо слышен голос социологов во время крупных общественных конфликтов – например, во время «монетизации льгот» или во время забастовки на Форде. Ситуация очень отличается от того, что мы наблюдаем во Франции, где социологи постоянно инициируют дебаты. До сих пор помню, какое значение (и какие последствия на самое движение) имели в ноябре-декабре 1995 году петиции социологов, условно говоря, одна, инициированная Бурдье – за забастовочное движение, другая, инициированная Туреном – против.

В России пока ничего такого не наблюдается. Отчасти потому что крупных социальных движений нет, хотя исходя из того, что социологи тоже участвуют в образовании и преобразовании общества, они могли как раз способствовать становлению гражданского общества. Это взаимосвязанный процесс: публичная социология помогает становлению гражданского общества, без существования которого она не может быть.


Павел Романов и Елена Ярская-Смирнова

Пожалуй, о таком повороте, как генеральной линии говорить рановато. Ситуация более парадоксальна – система производства и воспроизводства профессионального социологического знания живет сама по себе, движется своим путем и не особенно собирается куда-то поворачивать. Разве только некоторые из социологов решились вести в Интернете Живые Журналы, что можно определить как некий выход в публичное пространство, правда, весьма своеобразный. Хотя опыт такой есть – например в 1980-е годы И.В.Бесстужев-Лада вел телепередачу на центральном телевидении, но в 1990-е годы как-то мало можно вспомнить о такого рода опыте. Лишь единичные исследователи и исследовательские группы продвигают публичную социологию в том виде, в каком мы ее обсуждаем здесь, – их можно по пальцам пересчитать. Такая идея положена в основу деятельности нашего Центра социальной политики и гендерных исследований с самого его основания, это легко отследить по нашим проектам, публикациям, которые и в Интернете представлены, и опубликованы. Но можно говорить об условиях, когда такой поворот будет возможен. Публичная социология в качестве ясно различимого интеллектуального поля может утвердиться только в связи с системными трансформациями в обществе и в общественных науках. Во-первых, должны утвердиться новые источники финансирования исследований – они должны располагаться вне бизнеса и вне государства, и направлены на производство именно публичной социологии, укорененной в сообществах. Во-вторых, интерес к профессиональным социальным исследованиям должен ясно проявиться со стороны гражданского общества, должно стать больше и профессиональных исследовательских организаций. В-третьих, у социологов, особенно молодых, должны появиться перспективы занятости в организациях гражданского общества, некоммерческих организациях, нуждающихся в социальных исследованиях на благо сообществ, влияющих на политику снизу-вверх. И, наконец, в-четвертых, и мы говорили об этом не раз, социологическое образование должно научиться готовить таких специалистов.


С.Рыкун, К.Южанинов

Вероятно «да», говорить можно. Но эта тенденция проявилась не в последние годы, а пожалуй уже в начале-середине 1990-х. Её составляющие, на наш взгляд – организации кафедр социологии и социологических отделений в провинциальных университетах, перевод хорошо написанных учебников, вводных текстов (вроде П. Бергера «Приглашение в социологию», «Лодка на аллеях парка» П. Монсона), монографий и сборников интересных не только профессиональному социологу («Начала» и «Социология политики»), подготовка хороших (хорошо написанных) отечественных учебников, монографий и статей (не приводим примеры). Читали их, в основном, представители академической среды и сейчас такое положение сохраняется, но учитывая популярность высшего образования и то обстоятельство, что через социологические курсы с хорошей и актуальной социологией знакомятся многие, оно (положение) неплохое. Практики письма данная тенденция затрагивает напрямую. Ещё лет пять назад один из моих студентов (заочник. Спец-ть «гос и муниципальное управление») пришёл сдавать долги и принёс с собой Гидденса, говоря, в полном восхищении: «я её читал как художественную литературу». Такие образцы и их тираж обязывают. Практики исследований…Здесь тенденция не столь устойчивая. Есть публично-ориентированные социологические локусы, как столичные, так и региональные. Есть эзотеричные, есть сервильные. В целом, для развития публичной – ориентированной на широкую публику, интересной и понятной для неё социологии нужны и благоприятные внешние условия…


И.Ясавеев

Был бы очень рад такому «повороту», но пока вижу эту тенденцию лишь в некоторых научных центрах, например, в Санкт-Петербурге, Саратове и др. Впрочем, мое знание в этой области весьма ограниченно.