Малая рериховская библиотека н. К. Рерих художники жизни
| Вид материала | Документы |
- Малая рериховская библиотека н. К. Рерих россия, 1036.08kb.
- Малая рериховская библиотека н. К. Рерих восток-запад, 1745.98kb.
- Малая рериховская библиотека ю. Н. Рерих: материалы юбилейной конференции, 1507.37kb.
- Малая рериховская библиотека н. К. Рерих берегите старину, 1189.9kb.
- Малая рериховская библиотека у порога нового мира содержание, 2412.03kb.
- Е. Н. Черноземова, 10927.02kb.
- Е. Н. Чернозёмова, 21489.15kb.
- Николай Константинович Рерих, Елена Ивановна Рерих. Архат и Тара, 2553.36kb.
- Николай Константинович Рерих занимает почетное место среди деятелей русской культуры, 137.83kb.
- Рерих врата в будущее, 2862.03kb.
ГОРЬКИЙ
Восемнадцатого июня в Горках, около Москвы, скончался великий русский писатель Максим Горький.
За последние месяцы ушли три великих русских: физиолог Павлов, композитор Глазунов и теперь Горький. Всех троих знал весь мир. Кто же не слышал о рефлексах Павлова. Кто, наряду с Чайковским и Римским-Корсаковым, не восхищался Глазуновым. Кто же, в ряду корифеев русской литературы, не читал Горького, запечатлевшего неувядающие русские образы.
Более полумиллиона людей пришло поклониться праху великого писателя, а в день похорон гроб сопровождало семьсот тысяч почитателей. Представители государства держали почетный караул и несли после сожжения праха урну для установки ее в стене Московского Кремля. Присутствовал весь дипломатический корпус. Пушечный салют проводил знаменитого писателя. Некоторые французские газеты были поражены, что писателю всею нацией были оказаны такие высокие почести. Были венки от французского и чехословацкого правительств. Иностранная пресса единодушно откликнулась достойным словом, почтив память Горького.
В Москве постановлено воздвигнуть на государственный счет памятники М.Горькому в Москве, Ленинграде и Нижнем Новгороде, который теперь именуется именем Горького.
Муниципальный совет Праги постановил присвоить одной из улиц столицы Чехословакии имя Максима Горького.
Бенеш, президент Чехословакии, отправил следующую телеграмму в Москву: «Смерть Максима Горького заставит весь мир и Чехословацкую республику, в частности, задуматься о развитии русского народа за последние пятьдесят лет и Советского Союза со времени революции. Участие Горького в этом процессе было в духовном отношении чрезвычайно велико и убедительно. Для меня лично Горький, как и все русские классики, был учителем во многих отношениях, и вспоминаю я о нем с благодарностью».
Ромен Роллан по телефону из Швейцарии прислал следующее письмо, почтив память умершего: «В этот мучительный час расставанья я вспоминаю о Горьком не как о великом писателе и даже не о его ярком жизненном пути и могучем творчестве. Мне вспоминается его полноводная жизнь, подобная его родной Волге, жизнь, которая неслась в его творениях потоками мыслей и образов. Горький был первым высочайшим из мировых художников слова, расчищавшим пути для пролетарской революции, отдавшим ей свои силы, престиж своей славы и богатый жизненный опыт... Подобно Данте, Горький вышел из ада. Но он ушел оттуда не один. Он увел с собой, он спас своих товарищей по страданиям».
В парижских газетах, дошедших в Гималаи, сообщается много показательных знаков повсеместного почитания умершего писателя. Почтили его и друзья, почтили все страны и секторы. Даже в самых сдержанных отзывах высоко вспоминаются произведения Горького «На дне», «Буре-
80
вестник», «Городок Окуров», «Мещане», «Мать» и его последние произведения: «Дело Артамоновых» и «Клим Самгин». И, в конце концов, добавляется: «Умер человек и художник, которого мы все любили». Итак, искусство объединило и врагов, и друзей. От самого начала своей яркой писательской деятельности Горький (его имя было Алексей Максимович Пешков, но все его знали по псевдониму) занял выдающееся место в ряду русских классиков. Как о всяком большом человеке и великом таланте, около Горького собралось много легенд, а с ними и много наветов. Кто-то хотел его представить бездушным материалистом, кто-то вырывал из жизни отдельные словечки, по которым нельзя судить ни человека, ни произведения. Но история, в своей неподкупности, выявит в полной мере этот большой облик, и люди найдут в нем черты, для многих совсем неожиданные.
Доктор Л.Левин в «Известиях» (20 июня) рассказывает о последних днях М.Горького:
— Алексей Максимович умирал, как и жил, великим человеком. В эти тяжелые дни болезни он ни разу не говорил о себе. В короткие, светлые промежутки болезни он говорил на свои любимые темы: о литературе, о так волновавшей его грядущей войне. Последние день и ночь он был в бреду. Находясь неотступно у постели, я разбирал короткие, отрывочные фразы:
«Будет война... Надо готовиться... Надо быть застегнутыми на все пуговицы».
Н.Берберова, работавшая с Горьким, сообщает о характерном эпизоде его жизни. «Это было в день прихода очередной книжки “Современных записок”, с окончанием “Митиной любви” Бунина. Все было отставлено. Работа, корреспонденция, чтение газет. Горький заперся у себя в кабинете, к завтраку пришел с опозданием и в рассеянности... И только к чаю выяснилось. “Понимаете... Замечательная вещь... Замечательная...” – и больше ничего не мог сказать о “Митиной любви”». Трудно поверить, что этот человек мог плакать настоящими слезами от стихов Лермонтова, Блока и многих других. Вот что однажды написал он мне – в этой цитате отразилось все его отношение к поэтам и к поэзии: «Очень прельщает меня широта и разнообразие тем и сюжетов поэзии. Я считаю это качество признаком добрым, оно намекает на обширное поле зрения автора, на его внутреннюю свободу, на отсутствие скованности с тем или иным настроением, той или иной идеей. Мне кажется, что определение “поэт – эхо мировой жизни” – самое верное. Конечно, есть и должны быть уши, воспринимающие только басовые крики жизни, души, которые слышат лишь лирику ее... Но А.С.Пушкин слышал все, чувствовал все, и потому не имеет равных... Разве есть что-нибудь лучше литературы – искусства слова? Ничего нет. Это самое удивительное, таинственное и прекрасное в мире сем».
Упоминание о похвале Горького повести Бунина характерно для широты взглядов Горького, тем более что Бунин принадлежит к другой группе литературной, и потому такая похвала особенно ценна.
Многие ценные черты Горького выяснятся со временем. Мне приходилось встречаться с ним многократно как в частных беседах, так и сре-
81
ди всяких заседаний комитетов, собраний. Во всем этом многообразии вспыхивали постоянно новые, замечательные черты характера Горького, подчас совершенно не совпадавшие с суровой наружностью писателя. Помню, как однажды, когда в одной большой литературной организации нужно было найти спешное решение, я спросил Горького о его мнении. Он же улыбнулся и ответил: «Да о чем тут рассуждать, вот лучше вы, как художник, почувствуйте, что и как надо. Да, да, именно почувствуйте, ведь вы интуитивист. Иногда поверх рассудка нужно хватить самою сущностью».
Помню и другой случай, когда в дружеском кругу Горький проявил еще одну, неожиданную для многих, сторону. Говорили о йогах, о всяких необычайных явлениях, родиной которых была Индия. Многие из присутствовавших поглядывали на молчавшего Горького, очевидно, ожидая, что он как-нибудь очень сурово резюмирует беседу. Но его заключение было для многих совсем неожиданным. Он сказал, внутренне осветившись: «А все-таки замечательные люди эти индусы. Говорю только о том, что сам видел. Однажды на Кавказе пришлось мне встретиться с приезжим индусом, о котором рассказывалось много таинственного. В то время я не прочь был и в свою очередь пожать плечами о многом. И вот мы, наконец, встретились, и то, что я увидал, я увидал своими глазами. Размотал он катушку ниток и бросил нитку вверх. Смотрю, а нитка-то стоит в воздухе и не падает. Затем он спросил и меня, хочу ли я что-нибудь посмотреть в его альбоме, и что именно. Я сказал, что хотел бы посмотреть виды индусских городов. Он достал откуда-то альбом и, посмотрев на меня, сказал: “Вот и посмотрите индусские города”. Альбом оказался состоящим из гладких медных листов, на которых были прекрасно воспроизведены виды городов, храмов и прочих видов Индии. Я перелистал весь альбом, внимательно рассматривая воспроизведения. Кончив, я закрыл альбом и передал его индусу. Он, улыбнувшись, сказал мне: “Вот вы видели города Индии”, дунул на альбом и опять передал мне его в руки, предлагая посмотреть еще. Я открыл альбом, и он оказался состоящим из чистых, полированных медных листов, без всякого следа изображений. Замечательные люди эти индусы».
Вот и такая черта Горького, разве она не свидетельствует о его вмещении и широком сознании?
Он очень хотел иметь мою картину. Из бывших тогда у меня он выбрал не реалистический пейзаж, но именно одну из так называемой «предвоенной» серии – «Город осужденный», именно такую, которая ответила бы прежде всего поэту. Да, автор «Буревестника» и не мог не быть большим поэтом. Через все уклоны жизни, всеми путями своего разностороннего таланта Горький шел путем русского народа, вмещая всю многогранность и богатство души народной.
Парижские газеты сообщают любопытное сведение: «Горький в роли Гаруна эль-Рашида». «Известия» (21 июня) печатают фотографию М.Горького в облике бродяги. Было это в 1928 году. Горькому захотелось посмотреть, что делается в новых пивных, что за люди сидят там, нет ли среди них его старых типов со «дна», что с ними сталось, каковы новые посетители и т. д. Но как реализовать такую экспедицию? Горький решил трях-
82
нуть стариной, побродяжить. Он пристраивает бороду – волосатый, заросший, как медведь, искусно загримированный – ведет задушевные беседы. В результате этого бродяжничества появился очерк, включенный в книгу «По Союзу Советов».
Знающие Горького понимают, что этот эпизод вполне для него характерен. Будучи истинным реалистом во всей вместимости, он считал нужным убеждаться на деле не только для внесения в свою записную книгу новых типов, но для установления синтеза для истинного расширения своего сознания.
«Он был доверчив, он доверял, он любил доверять, его обманывали... Однажды он вышел из своего кабинета, напевая и выражая лицом такое сияние восторга, что все остолбенели. Оказывается, он прочел очередную газетную заметку об открытом кем-то где-то каком-то микробе».
Пришлось мне встретиться с Горьким и в деле издательства Сытина (Москва), и в издательстве «Нива». Предполагались огромные литературные обобщения и просветительные программы. Нужно было видеть, как каждая условность и формальность коробила Горького, которому хотелось сразу превозмочь обычные формальные затруднения. Он мог строить в широких размерах. Взять хотя бы выдвинутые им три мощных культурных построения. Имею в виду «Дом всемирной литературы», «Дом ученых», и «Дом искусств». Все три идеи показывают размах мысли Горького, стремившегося через все трудности найти слова вечные, слова просвещения и культуры. Нерасплесканной он пронес свою чашу служения человечеству.
От имени Лиги Культуры принесем наши искренние чувства памяти Горького, которая прочно и ярко утвердится в пантеоне всемирной славы.
1936
ГОЛОС ГОРЬКОГО
В Гималаях звучал голос Горького. Среди снежных вершин русский голос. Хорошие, призывные слова наполнили пространство. Звал великий писатель съезд литераторов к взаимному уважению. Научимся уважать друг друга, отвергнем равнодушие и будем учиться, учиться, учиться!
В пятилетие кончины Горького по всему миру прогремели его призывы. Пусть они достигнут сердца не одних литераторов, а всех художников всех областей искусства. Мастера должны уважать друг друга. Могут быть разные пути, но цель одна, и в этом преуспеянии должно расти и взаимоуважение.
Совершенствование вносится не только самим мастером, но и качеством мышления, сопровождающим творчество. Не следует думать, что если история искусства, к сожалению, дала многие примеры розни, вражды и злобности среди мастеров, то эти свойства неизбежны. Возвышение
83
человеческой культуры должно научить и взаимоуважению. Не во внешних условностях оно скажется, но претворит все товарищеское взаимоотношение.
Это может быть достигнуто, если воля подскажет о строении лучшего будущего. Без лицемерия и притворства мастера могут понять, что служат преуспеянию народа. Каждый в своем кругу может вносить понятие взаимного уважения. Для этого не нужно трибун и кафедр, в повседневной жизни среди трудов сложится доброе чувство о товарищах.
Лучшие решения приходят в жизни в часы труда. Сколько постыдной озлобленности иссякнет, когда осознается вредность и невежественность бесцельного взаимоумаления и укушения! Именно невежественность роет ямы на пути народного шествия. Наплевано в питьевые колодцы, и кое-кто изумляется потом скверному вкусу воды.
Мудро, что голос Горького прозвучал и еще раз напомнил о том, что так неотложно и так выполнимо. Друзья, ко всем, всем художникам обращался Алексей Максимович. В 1934 году он сказал о том, что всегда было нужно.
Пусть эти заветы прежде всего будут выполнены в русском народе. Претерпел, преодолел народ и может среди победного – «Город строят» улыбнуться взаимно улыбкой доверия и уважения. Широко прозвучал голос Горького, и зов любимого писателя будет жить в сердце народа.
Послал статью о Горьком в «Сколяр». Хотелось бы написать больше и о нем и о многом, но не такие теперь времена. Все, что угодно, может быть подведено под закон о защите Индии. Не оберешься! Но тяжел стал Эзопов язык.
Наверное, друзья удивляются, почему из писаний ушло яркое, точно бы все делается по уровню полицейского. Вот из «Алтай-Гималаев» пришлось выкинуть больше трети книги, могло кому-то не понравиться. И без того около года бились, пока получили обратную визу в Индию. Но ведь об этих битвах друзья не знают. Многое им представляется совсем иначе. Сколько раз бывало, что хорошие люди сожалительно качали головой, говоря: «А нам-то все это казалось по-другому». Расстояния и обстоятельства перекрашивают многое по-своему.
1941
84
ДРУЗЬЯ
Кроме друзей из живописно-художественного мира, всегда были близки еще три группы – а именно зодчие, музыканты и писатели. На расстоянии многих лет часто даже вообще невозможно вспомнить, как именно образовывались эти дружеские отношения. С зодчими, которые потом даже избрали меня членом Правления их Общества, дружба складывалась вокруг строительства. Пришел Щусев – один из самых замечательных архитектурных творцов. С ним делали мозаику для Почаева, часовню для Пскова... С Покровским делали голубевскую церковь под Киевом, мозаики для Шлиссельбурга, иконостас для Перми. С Алешиным делались богатырские фризы у Бажанова... Много чего делалось, и керамиковые фризы для Страхового Общества, и панно для молельни в Ницце и панно для Правления Московско-Казанской дороги... А там уже начинался храм в Талашнике с М.К.Тенишевой... После подошел тоже замечательный архитектор Щуко... Была дружба с Марианом Перетятковичем, который одни из первых воспринял идею охранения культурных ценностей...
Музыкальный круг образовывался и вокруг Елены Ивановны, о которой ее профессор Боровка говорил, что она могла иметь блестящее будущее пианистки. Также и Степа Митусов всегда был живым звеном с музыкальным миром. В нем были заложены крупные музыкальные способности. Семья Римских-Корсаковых... Стравинский, который потом пришел за сюжетом для совместного создания балета, из чего выросла «Весна Священная». В 1913 году Париж надрывался в свисте, осуждая «Весну», а через несколько лет она вызывала столь же сильные восторги. Таковы волны человеческие. Пришел Лядов со своим даровитым сыном, который потом у нас работал в Школе. Жаль, что молодой Лядов был убит в начале войны, из него вышел бы большой художник. Вообще, семья Лядовых была утонченно даровитая; и чувствовалось, какие они были к тому же и хорошие люди. Штемберг, зять Римского-Корсакова, посвятил мне прекрасную увертюру к «Сестре Беатрисе». Затем приближался барон Фитингов и даровитые Завадские. Много встреч, также много было их и за границей.
Из писателей — дружеские отношения с Горьким, Леонидом Андреевым и с некоторыми корифеями старшего поколения. Мы любили и ценили Мережковского, и если бы он написал лишь одного Леонардо да Винчи, то уже был бы великим писателем. Особые отношения были с А.М.Ремизовым. С одной стороны, мы как будто и не часто встречались, но зато внутреннее ощущение было особо задушевное. Вспоминаю его «Жерлицу Дружинную». Вспоминаю и последнюю встречу в Париже, записанные им сны. Он не только мастер слога, но и ведун души. Много встреч.
85
МАСТЕРСТВО
Гете говорил своему другу, что всеми своими трудами он не мог заработать право сказать то, что он думает. Да, этот сильный, независимый человек в своих замечательных писаниях мог лишь давать намеки. Мудрая бережность и целесообразность доказывали размеры мыслителя. Иначе он не был бы воспринят современниками, и быть может был бы закинут в темницу, где надолго были бы запечатаны полезные достижения.
В соизмеримости возможностей мыслитель был сходен со многими мыслителями Востока, туда причисляется и Эллада. И теперь можно встречать таких много знающих, но не скажущих словами. Даже при доверии многое покроется молчанием, ибо ведом вред разбрасывания знаний в неверные руки.
В любом мастерстве достижения выскажутся лишь там, где они будут обережены и применены разумно. И в искусстве можно наблюдать, как мудрый учитель сообщит свою опытность по частям тем ученикам, которые могут воспринять лучшие заветы.
Не пресловутые тайны, но реальные знания могут нарастать лишь целесообразно. Ценно наблюдать, как свободная наука расширяет свои кругозоры. Многое осмеянное и отвергнутое опять пересматривается, и тончайшие аппараты дают свое неоспоримое показание. Кое-что получит иное наименование – разве в имени сущность?
Каждая сводка научных известий приносит весть о познавании тончайших энергий. Обследуются человеческие секреции, открывается новая связь элементов, изучается пространство, и человек вооружается новою мощью для борьбы с преждевременным распадом. Лучшие ученые делаются и умелыми популяризаторами, народное сознание крепнет и расширяется. Равномерно нарастает ритм работы. А ведь еще недавно о значении трудового ритма и не думали.
Индивидуальность понята и оценена в народном хозяйстве. Экономика делается всеобщим достоянием. Соревнование и сотрудничество стали основою продвижения. Народы понимают, что не в золоте дело, а в живом преуспевающем труде.
И творчество нарастает в мощном огненном ритме. Народы отметят вехи своих восхождений творчеством во всех областях. Не в наименованиях дело, а в сущности, о которой возрадуются народы. Приди, радость!
1941
86
СОДЕРЖАНИЕ
Е.В.Кончин. Предуведомление ……………………………………………………….3
Из статьи Н.К.Рериха «Художники жизни». Н.К.Рерих. Твердыня пламенная.
Париж, 1932 ……………………………………………………………………………...13
Первопечатник Фёдоров. Н.К.Рерих. Зажигайте сердца. М., 1975………………..14
Мусоргский. Н.К.Рерих. Из литературного наследия. М., 1974……………………..15
Куинджи. Н.К.Рерих. Собрание сочинений. Книга первая. М., 1914………………....16
Мастерская Куинджи. Н.К.Рерих. Зажигайте сердца. М., 1975…………………....18
Куинджи. (К 30-летию со дня смерти). «Литературные записки». Рига, 1940.....21
Виктор Михайлович Васнецов. «Журнал для всех», СПб., 1902. №10…….............23
А.А.Иванов. К картине «Явление Христа народу». «Журнал для всех», СПб.,
1902. №9……………………………..……………………………………………………26
К этюдам А.А.Борисова. «Журнал для всех», СПб., 1902. №9……………………....29
Врубель. Н.К.Рерих. Собрание сочинений. Книга первая. М., 1914…………………..30
Блок и Врубель. Н.К.Рерих. Из литературного наследия. М., 1974……………...…33
Серов. (1912). Н.К.Рерих. Собрание сочинений. Книга первая. М., 1914……………34
Серов. (1935). Н.К.Рерих. Нерушимое. Рига, 1936…………………………………...35
Суриков. Н.К.Рерих. Зажигайте сердца. М., 1975……………………………………37
Леонид Андреев. Н.К.Рерих. Из литературного наследия. М., 1974…………...…..38
Юон и Петров-Водкин. «Октябрь», 1958, №10……………………………….39
Петров-Водкин и Григорьев. «Прометей». т.8. М., 1971……………………..……42
Щуко. Н.К.Рерих. Из литературного наследия. М., 1974……………………………..43
Шаляпин и Сравинский. Публикуется впервые ……………………………………..44
Александр Яковлев. «Рассвет». Чикаго, 1938 ………………………...…………….45
Головин. Публикуется впервые ………………………………………………………..47
Об Александре Бенуа. «Сегодня». Рига, 21.II.37.........................................................48
Дягилев. Публикуется впервые ………………………………………………………..50
Венок Дягилеву. Н.К.Рерих. Держава Света. Нью-Йорк, 1931…………………….51
Пантеон Русской культуры. Н.К.Рерих. Твердыня пламенная. Париж, 1932……..54
Мясин. Н.К.Рерих. Из литературного наследия. М., 1974……………………….…..57
«Мир Искусства». Публикуется впервые …………………………………………….58
Памяти Марии Клавдиевны Тенишевой. Н.К.Рерих. Из литературного
наследия. М., 1974………………………………………………………………….……..61
Заклятое зверьё. «Нива». 1909, №8 ……………………………………..…………….67
Грабарь. Публикуется впервые …………………………………………………….…..69
Скрябин. «Наш современник». 1967, №7 ……………………………………..……….70
Чурленис. Н.К.Рерих. Зажигайте сердца. М., 1975………………………………..…71
Римский-Корсаков. Н.К.Рерих. Из литературного наследия. М., 1974………….....73
Репин. «Наш современник». 1967, №7 ………………………………………………....74
Толстой и Тагор. «Октябрь». 1958, №10 ……………………………………….……76
Горький. Н.К.Рерих. Нерушимое. Рига, 1936………………………………….………80
Голос Горького. «Октябрь». 1958, №10 …..………………………………………….83
Друзья. Публикуется впервые ………………………………………...………………..85
Мастерство. Н.К.Рерих. Из литературного наследия. М., 1974……………………..86
87