Игорь борисенко рекреация

Вид материала

Документы

Содержание 15. Поиск начинается

Подобный материал:

• @автор = /Игорь Борисенко, корр, 62.94kb.
• Виконавець, 460.42kb.
• Учебный план Подготовки специалиста по специальности 032103. 65 «Рекреация и спортивно-оздоровительный, 193.91kb.
• Докладчики: Игорь Закс, 257.84kb.
• Малафеев Игорь Николаевич. Цели и задачи конкурс, 780.07kb.
• Малафеев Игорь Николаевич. Цели и задачи конкурс, 46.77kb.
• Игорь Иванович Горпинченко. Нет необходимости говорить об актуальности проблемы лечения, 65.57kb.
• Формирование конкурентного рынка туристских услуг, 236.25kb.
• Консалтинговые услуги в системе управления туристским потенциалом дестинации, 330.1kb.
• 3 (12) 2011 Мы и право Научно-практический журнал Издается с декабря 2008 года, 1520kb.

Анна вздохнула, войдя первой в комнату Оскара.

- У меня нет лампы. Вот, только это. - Она протянула огарок длиной в палец ребенка.

- Не надо, - сказал Оскар, доставая из сумки фонарик. Свинтив с него рассеиватель с защитным стеклом и включив, он получил маленькую настольную лампу. - Вот и свет!

Он скинул с себя плащ и бросил его на софу. Следом полетели сумка и пистолет. Дверь за его спиной закрылась.

Оскар спохватился, что не пожелал девушке спокойной ночи, но когда повернулся, то увидел - она стоит рядом. Быстро скинув фартук, Анна изогнулась, пытаясь расстегнуть застежки платья на спине. Лицо ее опять было каменно-унылым.

- Расстегните! - попросила она, отчаявшись справиться сама.

"Боже мой! - подумал Оскар. - Меня принимают за кого-то другого! Несчастный ребенок! Она пытается остаться на ночь с грязным, нечесаным и вонючим стариком - отдаться одному чудовищу за то, что оно спасло ее от другого. Что же у нее в душе? Отвращение, брезгливость, обреченность или, не дай бог, равнодушие?"

Оскар положил руку ей на плечо, почувствовав, как дрожит это маленькое тело. Нет, слава богу, она боялась и не хотела делать того, что делала. Он развернул ее лицом к себе и увидел две маленькие слезинки, убегающие по щекам вниз.

- Думаешь, должна мне за избавление от толстяка? - спросил он и хмыкнул. - Вот уж, действительно, сменяла шило на мыло. Чем я - то лучше? Такой же грязный, старый и мерзкий, с виду, конечно... Нет, мне не нужно от тебя такой благодарности.

- Я вам не нравлюсь? - прошептала она еле-еле, упорно глядя в пол. Очевидно, на глаза попались сложенные на животе руки, и она быстро спрятала их за спину.

- Глупенькая! Ты красивая и умная девчушка, но это не значит, что сегодня ночью ты должна быть в моей постели.

- Я давно уже не девчушка!! - она воскликнула, наконец, подняв лицо. - Я взрослая женщина!!

- Извини, я слишком стар и живу в другом времени, я не хотел обидеть тебя. Просто в моем представлении мальчишки и девчонки в четырнадцать лет еще остаются детьми... Но, даже если, как мы выяснили, ты абсолютно взрослая женщина, нет ничего такого, из-за чего женщина ДОЛЖНА лезть к мужчине в койку. Это дело желания, причем взаимного. Я лично сейчас ужасно хочу умыться и лечь спать - и тебе советую сделать то же самое.

Оскар опять развернул Анну и легонько подтолкнул к двери. Она полуобернулась с удивленной слабой улыбкой на губах. Ее взгляд неуловимо изменился, он перестал быть безжизненным или пустым. Теперь там горели маленькие яркие угольки радости. Черт, или это был просто отсвет фонарика-свечки?!

- Спокойной ночи! - ласково сказал он на прощанье и закрыл дверь. Ну вот, какие мысли он внушил этому полуребенку, полуженщине? "А, - подумает она, - наверное, еще один старый импотент!" Да и ладно, ему все равно...

Оскар встал у зеркала, с фонариком под носом, отчего отражение вышло просто жутким - длинные черные тени обезобразили заросшую жидкой бородкой рожу еще больше. Ох, и времена, если маленьким девочкам приходится общаться с такими типами! Он провел рукой по своим длинным, давно не мытым и жестким на ощупь волосам. Даже гладить их было противно. Шевелюра слипшимися прядями свисала во все стороны, словно у неухоженного огородного пугала. Оскар извлек из кармана маленькую заколку с фальшивым бриллиантом и собрал лохмы в приличный по длине и толщине хвостик. Очки он снял, а на глаз надел старую бархатную повязку со вшитой внутрь полоской свинца. Теперь из зеркала на него глядел пират, совсем не старый и почти не грязный - по крайней мере, здесь, в этой темноте.

Потом он некоторое время без сна лежал на софе. День выдался напряженный, и пережитое непроизвольно возвращалось, отгоняя сон. Отчего-то вдруг захотелось закурить. Он думал, что за шесть с лишним лет успел забыть запах табака, но теперь сильное желание хотя бы раз затянуться сдавило горло. Когда он все-таки заснул, то увидел себя курящим огромную гаванскую сигару...


15. ПОИСК НАЧИНАЕТСЯ


Утром, умывшись остатками воды в тазу, Оскар со вздохом надел свой запах солярки и спустился вниз. Зал был наполовину заполнен народом, главным образом, женщинами от пятидесяти и старше, но толстяка не было видно. Анна сдержанно поздоровалась со своим постояльцем и выдала ему двойную порцию капусты с бифштексом и маленьким кусочком хлеба. По сравнению с едой других, это походило на знак внимания. Здесь, похоже, был большой напряг с хлебобулочными изделиями. Перед тем, как отправиться в первую вылазку в город, Оскар сказал Анне:

- Если явится жирный и будет приставать, напомни ему обо мне!

Потом он целый день бродил по Секешу, легко уворачиваясь от патрулей и успешно оставаясь одним из толпы - день был мрачный и холодный, поэтому жители оделись гораздо плотнее, чем вчера.

Весь город был полон серых и не очень, но одинаково унылых зданий, между которыми угрюмые люди спешили по своим делам. Слоняясь по давно не ремонтированным тротуарам, Оскар постепенно свыкался с мыслью, которая преследовала его с самого утра: гиблое, гиблое дело всучил ему Женька! Что он может сделать здесь один, только что приехавший, без приличной легенды, без денег, вообще без ничего?! Это дело для постоянного агента, работающего в стране несколько лет, или для такого, который приезжает с безупречной отточенной ложью для мадьяр. Оскар был пуст. В его арсенале оставались лишь грубые действия напролом, как-то: проникновение в министерства безопасности и обороны со взломом их сейфов, похищение важных чиновников или, при условии финансирования (хотя откуда оно возьмется?) - подслушивание, подглядывание и подкуп.

С такими невеселыми мыслями он вернулся в кабачок. В пустом зале сидел толстяк, изрядно пьяный и злой.

- А!! - взревел он, вскакивая на ноги. - Так его не было?! Ты врала, грязная подстилка вонючих заграничников!

- В следующий раз попробуй проверить, - бросил ему Оскар мимоходом. - Может, тебе удастся покататься по лестнице на своей мягкой заднице. Пусть это будет для тебя эдакой русской рулеткой.

- А-а-а! - завопил толстяк, с силой стукнув пустой кружкой о стол. - Ты, проклятая австрийская глиста, выходи драться в честном бою, без оружия. Венгерский кулак быстро покажет, кто из нас мужчина!!

- Успокойся, а не то задохнешься в своем жиру. Похудей раза в три, тогда можешь орать про честный поединок, пока же мы в разных весовых категориях.

Толстяк, продолжая выкрикивать проклятия, одно ужаснее другого, развернулся и вышел прочь.

Через полчаса Оскар и Анна сидели наверху, в столовой, ужиная и вяло беседуя. Матери девушки стало хуже - она уже кричала в полный голос от дикой боли, пока Энквист не ввел ей дозу новокаина. Теперь Анна с отсутствующим выражением на лице пережевывала тушеную картошку. Однако сегодня она была немного оживленнее, чем вчера. Вечером, к ужину, она надела красивое черное платье, очень короткое и плотно обтягивающее стройную фигуру. Лицо ее тоже неуловимо изменилось, скорее всего, в этом доме имелось немного косметики. Оскар сказал девушке какие-то слова насчетv обворожительности, но в мозгу ее внешний вид породил не такие пристойные и подобающие их отношениям мысли. Надо было отругать девчонку, но Энквист просто не знал, как, с чего начать и чем закончить. Плюнув, он решил не обращать внимания на голые белые ножки и вызывающе торчащую небольшую грудь. Его немного отвлек старый приемник, который он нашел в пыльном углу столовой под старой плюшевой накидкой. Включив этот древний аппарат, Оскар был буквально оглушен пением труб. Сквозь них слышалась неразборчивая речь, в которой он разобрал лишь два слова: "Мага Rumeni". - Великая Румыния? - Оскар был очень удивлен. - У вас даже не глушат вражеские радиостанции?

- А зачем? - хмыкнула Анна. - За то, что они там говорят, их хочется порвать на части!

Перестав жевать, Оскар вслушался в бормотание приемника: самодовольный бас, вторящий трубам, с ужасным акцентом рассказывал грубые стихи, нечто о могилах, ждущих проклятых венгров, и других, еще менее приличных вещах... Анна со злостью стукнула по кнопке выключения.

- Я это слушать не могу!! И вообще, пора спать.

Они дружно пожелали друг другу приятных снов и разошлись по спальням. Оскар, лежа на своей пахнущей старым сараем софе, признался себе, что девчонка нравится ему все больше и больше. Он пытался убедить себя, будто бы это чувство сродни отцовскому. Слыша ее мягкий голосок, глядя на ее полудетское личико, невозможно удержаться и не представить себе, что они отец и дочь. Никогда раньше Оскар не жалел об отсутствии семьи и детей, а теперь вот это чувство посетило его. Старость, очевидно. Ему вдруг подумалось: вся моя жизнь есть один большой пример, как не нужно жить человеку... Калейдоскоп стран, которые он исколесил, череда пейзажей, которые ему нравились или вызывали отвращение, галерея женщин, с которыми он был, кладбище людей, которых прикончила его рука - все это показалось дурным и безобразным. Он должен был жить в тихом уютном домике с женой, растить прелестную дочку-очаровашку и заниматься чем-нибудь добрым, прекрасным... Со старческим кряхтением перевернувшись на другой бок, он рассмеялся своим мыслям. Ну прямо седой и морщинистый юноша-мечтатель! Хотя если бы все зависело только от него, то кто знает, кем он был бы сейчас. Может быть, мудрым сельским учителем или пчеловодом. Но все вокруг полетело кувырком, и эта лавина погребла под собой все благие намерения и возможности. Или нет?! Если он вдруг захочет забыть о своем прошлом и остаться здесь, с Анной. Боже, какая чепуха лезет в голову! Через год румынская армия возьмет Секешфехервар и превратит его идиллию в кладбище. А если даже венгры удержатся, то через год жизни здесь его натурализуют как гражданина и заберут в армию. Все просто. К черту глупые мысли!!!

Духота и отсутствие перспектив - вот что донимало его на следующий день. Он едва не попал в полицию, пытаясь заговорить с угрюмой хромой железнодорожницей рядом с привокзальным депо. На счастье, вынырнувший неизвестно откуда старик в синем мундире оказался взяточником и продал родную Венгрию за один единственный золотой. В другой раз, ближе к вечеру, у тротуара перед его носом остановился зеленый фургон с красным крестом. Из него выскочили два мордоворота, которые без единого слова подхватили опешившего Оскара под ручки и затолкали внутрь машины. Он подумал, что контрразведка добралась до него, но здоровяки, так же безмолвно, привязали его к лавке и облепили электродами. Пока один возился с пультом, второй несколько раз провел над обездвиженным телом какой-то штукой, похожей на маленький ручной пылесос. Через пару минут Оскара, так и не сообразившего толком, в чем дело, уже отвязали и поставили на ноги. Один из здоровяков пробормотал ему:

- У тебя больная печень. Проваливай отсюда.

- Печень? Я и сам это знал. А кто вы такие? Скорая помощь? Что вам было надо?

- Последний раз говорю: проваливай!!!

В пустом взгляде здоровяка сквозило нечто зловещее, заставившее Оскара спешно "валить", как сказали. Однако, повинуясь внутреннему импульсу, перед тем, как неловко спрыгнуть на спасительный асфальт, он поднял шторку на очках и поглядел на загадочных "санитаров" рентгеновским глазом. У обоих в глубине черепов темнели большие комки.

После того случая Оскар стал еще более осторожным, стараясь передвигаться только по подворотням и постоянно оглядываясь. И еще - он перестал закрывать свинцовую шторку на своем замечательном глазе. За следующий день "люди с испорченными головами" попадались ему весьма часто, особенно на Балатоне, где располагались правительственные здания. У многих из них имелось оружие: они были полицейскими, прибывшими на побывку солдатами, "личностями в штатском". Каждый пятый из солдат был испорчен темным комком внутри черепа. Эти ребята зачастую были трезвы, тогда как остальные поголовно еле волочили ноги. Потом Оскар подметил еще одну особенность: обладатели Камней никогда не смотрели вслед хорошеньким женщинам. Что же это такое? Болезнь? Но, как на грех, Энквисту не попался ни один нищий попрошайка с подобной аномалией. Оскар смотрел через очки прямо па тусклый диск солнца: может, это новый вид рака? Рак мозга?! Но как люди живут с такими опухолями прямо посреди вместилища разума? Нет, эти штуки не могли быть естественными образованиями, слишком равноразмерными они оказывались у разных людей.

Был только один логичный, но страшный ответ: людям вшивают в мозги эти Камни. Одному богу известно, зачем и кто. Хотя кто конкретно, Оскар сразу же понял. Неприметные машины с крестами на бортах и здоровенными детинами в экипаже, вот кто. Им нужны здоровые пациенты, лучше всего молодые, сильные, ловкие. Выходит, медицина, несмотря на всеобщий упадок науки и промышленности, смогла сделать шаг вперед за те шесть лет, пока Оскар отсутствовал в миру. Он вспомнил о своем доме посреди пустой деревни и пожалел, что вылез оттуда. Здесь явно ничего не получалось: вместо того чтобы отгадывать заданную ему загадку, он носится с придумыванием новой!

Итак, прошло три бесплодных дня. На четвертый Оскар нашел в себе смелость (или поддался чувству безысходности?) и заявился в пресс-центр правительства Республики Венгрия, Он без всякой надежды на успех просмотрел несколько официальных отчетов, наполненных фальшивым оптимизмом. Бесконечные ровные колонки мелкого шрифта вызывали отвращение к чтению, как таковому. Оскар очень быстро понял, что с него довольно, и оторвался от тупого созерцания мерцающего экрана ридера. Вместо этого он принялся разглядывать стоящую рядом женщину, которая красила губы, глядя в небольшое зеркальце. Ни в лице, ни в фигуре ничего хорошего не было, поэтому Энквист быстро заметил, что мадам бестолково тычет помадой в одно и то же место на верхней губе. Не очень опытный агент - занята слежкой и даже не думает, а не следят ли и за ней самой. Ладно, но кто объект ее внимания? Группа людей с ранцами и чемоданами - явно телевизионщики, инвалид, шаркающий полотером пластиковый пол. Не то. Ага, вот он! Парень в гавайской рубашке, шортах, с большим плоским плеером на шее и кобурой на ремне болтал с девицей в справочном окошке. Белокурые волосы, загорелая кожа, громкий голос и развязные манеры - это явно не венгр, а иностранец. Если его пасут, то он либо болван, либо ему все равно, либо он просто очень долго живет в стране. Еще раз подумав о последнем варианте, Оскар облизнул губы, как лиса, увидевшая глупого и жирного бройлерного цыпленка. Если бы он был не просто журналистом, а человеком, работающим под прикрытием журналиста, да еще находился здесь долго и при этом умел соображать, то это просто ценный клад для такого несчастного, как Энквист. Пусть он не знает всего, нужна хотя бы одна тонкая ниточка!

Не медля, Оскар вскочил и пошел к выходу. Парень не задержался надолго и вскоре тоже покинул пресс-центр. На улице он задумчиво потер мощный подбородок, закурил и поплелся вдоль по Непкёзи. Чернявая женщина, курившая до того на углу, напустила на себя безразличный вид и двинулась следом. За ней пошел Оскар. Через пару секунд из пресс-центра вышла, наконец, накрасившая губы агент № 1 и пошла за Энквистом. Некоторое время он терпел своего "хвоста", но, дождавшись удобного момента, вдруг развернулся и пошел прямо на преследовательницу, глядя ей в глаза и играя желваками. Она на мгновение опешила, потом воровато отвела взгляд и метнулась на противоположную сторону улицы. Взвизгнули тормоза, но водитель нажал их недостаточно резко. Небольшой легковой автомобиль ударил шпика в бедро; она кувыркнулась в воздухе и рухнула на мостовую. Сработало! Хотя уверенность была далека от стопроцентной. В тот же миг Оскар повернулся и продолжил преследование агента № 2. Через квартал он ускорил шаг и начал догонять женщину.

Ах, какая жалость, что в такую жару на ней нет шляпки! Из кармана Энквист достал маленькую, чуть больше спичечной, коробочку и стал нажимать кнопку на ее боку - до тех пор, пока на крошечном экранчике не появилась надпись "Sun shock" (Солнечный удар (анг.)). Догнав, наконец, агентшу, Оскар направил торец коробочки ей на ягодицу и нажал вторую кнопочку. Тонкая иголочка, смазанная ядом, воткнулась в кожу так, что жертва даже ничего не почувствовала. Через полминуты целлулоидная игла растает от жары - в ней есть специальные добавки.

А яд сработает еще быстрее. Очень скоро Оскар услышал за спиной шум и оглянулся. Агент № 2 - стойкая женщина! - цеплялась за стену, собирая вокруг себя сердобольных прохожих. Ну вот, пусть они вызовут скорую, если таковая существует, и бедняжку увезут откачивать от перегрева на солнце. Дело сделано!

Однако это было еще не все дело, а только половина, причем наименее сложная. Как завести знакомство с парнем, лениво шагающим впереди, так, чтобы он не полез драться? Оскар тупо брел за ним минут двадцать, но не мог придумать ничего умнее, чем догнать и попросить закурить. В конце концов, если он говорить откажется, его всегда потом можно стукнуть по башке в подворотне, спрятать в подвал и немного попытать. Уверенность в удачности последней идеи несколько поколебалась, когда Энквист сравнил широкие плечи и большие кулаки парня с собственными интеллигентными кистями. Ха-ха, в первый раз, что ли! Не таких ломали.

И вдруг! Удача в тот день смилостивилась над Оскаром и решила послать луч света в его темное царство. Незаметно парень привел "хвоста" в какие-то глухие, мало посещаемые людьми переулки. Тротуары там были еще более щербатыми, кучи мусора - более вонючими и объемистыми. Вот там-то из-за угла вывернул фургон с крестом на борту. Затормозив у тротуара, он выпустил наружу двух здоровяков (позже Оскар долго раздумывал, те ли это были люди, что хватали его, или другие. По крайней мере, фургон отличался и цветом, и маркой). Схватив парня под руки, они поволокли его к дверцам. Однако это несколько отличалось от насилия над таким хрупким субъектом, как Оскар. Парень изо всех немалых сил принялся упираться и заставил здоровяков ненадолго замешкаться. Оскар быстро принял решение. Когда один из "санитаров" занес над головой парня нечто тяжелое, Энквист кинулся ему па помощь с криком "Эй, ты!!". Занесший руку здоровяк (он стоял ближе) повернул к Оскару удивленное лицо. Резкий удар пистолетной рукоятью в лоб стер удивление дочиста. Оглушенный злодей отпустил руку жертвы и покачнулся. Не давая ему опомниться, Оскар рубанул запястьем по кадыку. Противник с душераздирающим хрипением растянулся у его ног. Второй здоровяк тоже был потрясен внезапным нападением. Парень схватил его за горло у самой челюсти и пару раз с глухим стуком ударил затылком о бок фургона. Отпустив обмякшее тело, он коротко взглянул на Оскара.

- Бежим! - крикнул тот и первым метнулся за ближайший угол. Парень топал следом. На углу Оскар остановился, чтобы дождаться его, и взглянул на недавнее поле битвы. Он не поверил своим глазам. Неужели он совсем разучился бить?! Но нет, ведь он слышал даже хруст ломающейся гортани! Однако глаза не обманывали: оба здоровяка, по крайней мере одному из которых только что нанесли почти смертельные повреждения, встали на ноги и, как ни в чем не бывало, садились в фургон. Взревел мотор, и автомобиль унесся прочь.

Парень, тяжело дышащий - скорее всего, от волнения, а не от физической нагрузки, пробормотал:

- Кто бы ты ни был, чувак, спасибо!

- Пожалуйста, - весело ответил Оскар. - Только нам на всякий случай надо двигать дальше.

- Кто были эти черти? - зло спросил парень уже на ходу. Чувствовалось, что если бы они сейчас опять попались ему в руки, то так быстро не отделались.

- Я не знаю. По-моему, они хватают молодых и здоровых людей для каких-то медицинских целей. Однажды я сам угодил в такой фургон, и некому было мне помочь. К счастью, я оказался слишком стар и болен для них.

Парень хмыкнул, критически оглядывая Оскара с ног до головы:

- Вид у тебя еще тот, конечно. Если бы я сам только что не видел, как ты вырубил того кабана, то я и не посмотрел бы в твою сторону - так, очередной инвалид войны идет.

Да, вид у Оскара был далеко не шикарный, но кто ж спорил! Ведь это как раз то, в чем он нуждался сейчас.

- Ты прав, я не похож на солидного человека, но пара монет, чтобы угостить тебя пивом, найдется. Кстати, меня зовут Оскар, Оскар Энквист.

- Рихард Хотцендорфер, - ответил парень, протягивая ручищу. - Я не надеюсь, что ты запомнишь мою фамилию, поэтому даже не напрягайся. Просто Рихи, и все.

- Куда пойдем? Я не так давно в городе, плохо в нем ориентируюсь. А ты?

- Четвертый месяц. Пойдем, здесь недалеко неплохая забегаловка.

Они покинули переулки и вышли на улицу посолиднее. Вскоре Рихард привел своего нового знакомого к гостинице "Альба Региа", носящей древнеримское имя Секешфехервара. Здание походило на кучу поставленных на попа костяшек домино и, по уверению Рихарда, обладало неплохим ресторанчиком. Толстая тетка, громко пыхтевшая у входа, угрожающе потребовала предъявить ключи. После недолгих разговоров она согласилась, что три серебряные монетки вполне могут их заменить. Однако в главный ресторан пускали только в брюках и свежих рубашках. Рихард, со смущением признавшийся, что об этой мелочи он забыл, увел Оскара в бар. Там Энквист заказал яблочную водку, пиво, неизменные сосиски. Они оба сняли очки и некоторое время молча разглядывали друг друга. У Рихарда были блеклые голубые глаза, прямой аккуратный нос, узкий лоб и узкие скулы с большим подбородком - обыкновенная немецкая внешность, так подходящая к его обыкновенному немецкому имени. Только цвет кожи подводил хозяина, слишком уж смуглой она казалась, даже на первый взгляд. В Германии, тем более в нынешние времена, никак нельзя загореть до подобного оттенка. Если даже он был бы где-то в другом месте, то за четыре венгерских месяца неизбежно поблек бы. Нет, этот загар приобретен за долгие годы... Где?

Они выпили по стопке. Рихард попробовал пиво и скривился:

- У нас в Баварии это назвали бы кошачьей мочой!!

- Намекаешь, что тебе не нравится мое угощение? - грустно вздохнул Оскар.