Xxii. Нечистая сила

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Xxii. Нечистая сила, 45390.75kb.
• Новогодняя сказка -2009, 139.58kb.
• Ш. М. Шихвердиев на заре Горбачевской перестройки, на одном из первых книжных аукционов,, 157.74kb.
• «Как нечисть Любовь украла», 49.19kb.
• Новогодняя сказка, 48.53kb.
• Нечистая сила, 2543.88kb.
• 4. Сила тяжести. Сила, возникающая при деформации. Вес. Сложение сил. Сила трения, 99.78kb.
• Нечистая сила I черти-дьяволы (Бесы), 2886.26kb.
• Программа XXII научно-практической конференции учащихся красноярск 2012 г порядок работы, 65.87kb.
• Урок по физике в 7 классе Тема урока: «Сила трения. Трение в природе и технике», 110.11kb.

¹, «счастливому талан от Бога дан», серб. «Бог и срёћа дала». От него исходят и все блага, и все лишения, как это очевидно из производных: богатый (снкр. bhagavat, сравни: deus, divus и dives), богатырь (слово, доселе употребляемое в некоторых областях в смысле бога­ча) и у-богий (бедный, одержимый болезнею, слепой, калека), малор. не-бога (бед­няк, сирота, лит. nabagas), не-божчик (покойник, луж. nabogi), т. е. обделенный судьбою, лишенный даров счастия: довольства, здравия и долголетия; с-божие ана­логично с словом с-чАстие: в разных славянских наречиях оно означает или вооб­ще — имущество, достояние, богатство, или в частности — хлеб, главное богатство земледельца, а верхне-луж. zbozo — счастие². «Господь, говорят малорусы, николи не спить: у того щасте одбирае, а тому дае»³. Как для всех других представлений язычества источником служило обожание природы, так и мысль о судьбе в глубо­чайшей древности должна была связываться с естественными, стихийными явле­ниями. Отвлеченные понятия предполагают долгое развитие; по своей бестелесно­сти, отрешенности от тех самых предметов, свойствами и признаками которых оп­ределилось их значение, понятия эти не могли быть доступны грубым, младенче­ским племенам. Ученые исследования показали, что вещие девы = судицы принад­лежали к существам облачным, дожденосным. Судьба, следовательно, была не бо­лее как олицетворение всемогущих, то благотворных, то разрушительных, но всег­да неотвратимых сил природы. Слова, служившие для обозначения этого понятия, были вначале эпитетами или прозваниями верховного божества неба, бурных гроз, дождевых ливней и земного плодородия. В скандинавской мифологии это — Один, шествующий в облаках и бурях, бог, которому служили валькирии и от воли кото­рого зависели торжество и смерть сражающихся героев. Его всевидящее око = солн­це, вещие вороны Huginn и Myninn, напиток мудрости из колодца Мимира суть вы­ражения его всеведения; он знает и былое, и настоящее, и будущее, он наделяет лю­дей высочайшими дарами духа и плоти, он — владыка желаний и потому называет­ся Oski = Wunsch⁴, т. е. в руках его все счастие, какого только может пожелать смер­тный. Поэты XIII столетия изображали Wunsch, как живое, могучее и творческое существо; валькирии назывались óskameyjar = wunschmädchen, то же что славянские желкине, жельне жене; души блаженных героев, увлекаемые валькириями в жили­ще Одина, — óskasynir = wunschsöhne. Чудесному жезлу, с помощию которого Гер­мес мог усыплять живых и пробуждать мертвых, соответствуют wünschelruthe и schlafdorn германских преданий: это жезл, возжигающий пламя жизни в новорож-


¹ Вар. Лежухови Бог долю дае.

² О влиян. христ. на сл. яз., 122; Мат. сравн. слов., II, 547, 559; Дифенбах, II, 610; Обл. Сл., 126, 236; Номис, 25. По указанию г. Потебни часть (от снкр. чh'ид, чhинатти — scindere) и доля (от снкр. далати — колоться) означают нечто отрезанное, отколотое, кусок. — Труды моcк, Археолог. общ., в. II, 154.

³ Кулиш, I, 148.

⁴ Ockabyrr = óskis wind, wunschwind.


денном младенце и погашающий его в минуту смерти. Когда Один вонзил в Брунигильду schlafdorn, она тотчас же впала в непробудный сон; подобное же действие, по свидетельству сказки, производит веретено вещей пряхи (= норны). Наконец, wünschhütlein и wunschmantel (= hut и mantel des Wunsches, Wuotans) напоминают «счастливую сорочку», которая приготовляется девами судьбы¹. Один — творец и владыка мировой жизни; вместе с своими братьями Vili (der wollende) и Vé (weiher, heiliger) он вывел из предвечного хаоса небо и землю, даровал вселенной законы и устроил в ней физический и нравственный порядок; он создал первую чету лю­дей — мужа и жену и вдунул в них живые души; он — царь, управляющий и смерт­ными и богами, Allvater и Mjötudhr = измеритель, взвешиватель всего сущего, опре­делитель судеб². Выше указано, что длиною нити, выпряденной парками, определя­лась долгота человеческой жизни, что веревкою норн измерялось пространство владений, на которые должна распространиться власть новорожденного героя, и что девам судьбы присвоялось название mëten (стр. 171—2). По выражению рус­ской пословицы, «Бог не гуляет, а добро перемеряет»³ = одному дает, у другого оты­мает. Gautrekssaga повествует, что Один и Тор, подобно норнам, феям и рожани­цам, творили грядущие судьбы. В полночь разбудил Один своего приемыша Старкадра (Starkadhr) и на лодке переправился с ним на остров, где в тенистом лесу за­седало одиннадцать судей; двенадцатый стул был свободен, его занял Один — и предложил судьям изречь свои приговоры. Тогда начал гневный Top: «ich schaffe ihm (Старкадру), dass er weder sohn noch tochter haben und seinen stamm enden soil». Один продолжал: «ich schaffe ihm, dass er drei mannesalter leben soil». Top: «in jedem alter soil er ein nîdhîngsverk'⁴ thun». Один: «ich schaffe ihm — er soil die besten waffen und kleider haben». Top: «er soil weder land noch grund haben». Один: «ich gebe ihm, dass er viel geld und gut habe». Top: «ich lege ihm — in jedem kampf soil er schwere wunden empfangen». Один: «ich gebeihm die gabe der dichtkunst». Top: «was er dichtet, soil er nicht behalten können». Один: «das shaff ich ihm, dass er den edelsten und besten männern werth erscheine». Top: «dem volk soil er verhasst sein». Top играет в этой саге роль враждебной норны; каждый благой дар он старается умалить злым пожеланием⁵. Греки сочетали идею судьбы с громоносным Зевсом, в руках которого были весы, определяющие участь не только отдельных героев, но и целых народов:


Зевс распростер, промыслитель, весы золотые; на них он

Бросил два жребия смерти, в сон погружающей долгий:

Жребий один Ахиллеса, другой Приамова сына.

Взял по средине и поднял: поникнул Гектора жребий,

Тяжкий к Аиду упал...


Также взвешивал он и жребии троян и данаев: «жребий данайских сынов до зем­ли многоплодной спустился, троян же до звездного неба вознесся»⁶. Весы — эмбле­ма Фемиды — богини правосудия (= суда божьего), взвешивающей людскую прав­ду и кривду. По свидетельству украинской сказки, Смерть, как одна из трех парк, требует, чтобы душа усопшего становилась на весы, которые под тяжестию грехов


¹ В русском языке баженый, забажанный — дорогой, желанный, и говоря о детях — вымоленный, выпрошенный у Бога; бажйть (бажать) — сильно желать (Обл. Сл., 5, 59).

² Die Götterwelt, 152, 181; D. Myth., 390.

³ Послов. Даля, 4.

⁴ Бесчестное, темное дело.

⁵ Germ. Mythen, 596—7; D. Myth., 818-9.

⁶ Илиада, VIII, 69-74; XXII, 209-213.


склоняются долу, а праведного подбрасывают вверх — на светлое небо (см. выше стр. 139). После водворения христианства народная фантазия дала эти весы архан­гелу Михаилу, вождю небесного воинства и победителю демонов; на Страшном су­де он будет взвешивать добрые и злые дела каждого человека, и смотря по тому, что перетянет, назначит ему или вечное блаженство, или адские муки¹. В связи с этими «весами правосудия» должно поставить и псковское предание о горе Судоме (в Порховск. уезде). Над этою горою висела некогда спущенная с неба цепь; в случае спора или бездоказательных обвинений соперники приходили сюда, и каждый по­очередно должен был достать цепь рукою; но цепь позволяла до себя дотронуться только праведной руке. Однажды сосед у соседа украл деньги и положил их в тол­стую, выдолбленную внутри палку. Оба пошли на Судому; сперва взялся за цепь обвинитель, а затем вор, когда настала его очередь, попросил своего противника подержать палку и, доставая цепь, сказал: «деньги у тебя!» Цепь и ему далась, но по­сле того неизвестно как и куда исчезла². Для предков наших суд и законы имели священное значение; по общему, глубоко укорененному убеждению они исходили от богов и составляли неотъемлемую принадлежность религии. Древнейший чеш­ский памятник «Суд Любуши» говорит: «у нас правда по закону святу, ю же принесеху отци наши», «по закону векожизненных богов»³. Греки верили, что законы им посланы Аполлоном и Зевсом, а по сказанию римлян, Нума записал их со слов бо­гини Эгерии. В течение долгого времени они даже не были закреплены письмом, и в кратких ритмических изречениях (carmina, νόμοι )⁴ передавались устно от отца к сыну, вместе с верованием и молитвами; как эти последние должны были произно­ситься в совершенной точности, не Допускали ни малейшего изменения, так и юридические формулы только тогда имели обязательную силу, когда произноси­лись с подобающим уважением к их заветным, нерушимым словам. Вступая в гражданские отношения, человек обязывался священною формулой. Впоследствии, занесенные в «служебники», промеж обрядовых постановлений, заклятий и молитв, законы хранились в храмах, под надзором жрецов⁵. О славянах известно, что они собирались на сходки и обсуждали свои общественные дела при штетинском хра­ме⁶. В наших памятниках можно указать на позднейшие следы этого древнего обы­чая; так, в «Псковской судной грамоте» читаем: «а который позовник пойдет исца звати на суд, и той позванный не пойдет на погост к церкви позывницы чести... ино позывница прочести на погосте пред попом»; «а против той рядницы не будет во святой церкви в лари в те ж речи другой.... »⁷

Вера в таинственную, всем управляющую волю Судьбы с особенною наглядностию заявляет себя: а) в суде божием (ордалиях), самое название которого тождест­венно с именем Судьбы (см. II, 101—102); b) в обычае метать в сомнительных слу­чаях жребий и его указание принимать за приговор всеведущего божества и с) в га­даниях о будущем. Решение частных тяжб и общественных вопросов жребием было употребительно у всех индоевропейских народов. Дело, в котором боролись проти­воположные интересы, через это возвышалось над произволом и страстями людей


¹ См. храмовые и лубочные изображения «Страшного суда».

² Географ. Известия, изд. Р. Г. Общ., 1850 г., III, 257. Сходные предания, уцелевшие у других наро­дов, указаны в Ист. очерк, рус. слов., I, 464—9.

³ Приб. к Изв. Ак. Н., I, 13-15.

⁴ От νέμω — разделяю; νομος — раздел, мера, стихотворный ритм, песня.

⁵ Куланж, 250—6, 402.

⁶ Ч. О. И. и Д., год 2, III, ст. Срезнев., 47.

⁷ Стр. 5, 7 и др. При таком взгляде на суд и законы нет ничего удивительного, что при введении христианства духовенство — тотчас же приобрело значительное участие в судебных делах.


и восходило на тот верховный, непреложный суд, перед которым умолкали все лич­ные расчеты; ибо избегнуть определений рока не дано ни единому смертному. Лат. sors и нем. loos означают и жребий, и счастие, долю, участь; точно так же и рус. жре­бий употребляется в двояком значении метать жеребьи — бросать нарочно нарезан­ные и помеченные палочки или прутики, чтобы по их расположению разрешить спорный вопрос; знать, таков мой жребий! вместо: таково мое счастье! Одна из трех дев судьбы бросала жребии для определения грядущих событий (см. выше стр. 173—4, 174). И греки, и римляне вопрошали свои прорицалища посредством жре­биев. Для этого они метали кости или из урны, наполненной водою, доставали до­щечки, на которых начертаны были различные знаки, а жрецы поясняли их сокро­венный смысл. Выборы в общественные должности долгое время совершались по жребию, т. е. отдавались на божью волю. У германцев жребий был решителем спо­ров и провозвестником будущего. По свидетельству Тацита, отломленную от дерева ветвь они разрезывали на части и на каждой клали особую метку; жрец или старей­ший в роде бросал эти прутики и, смотря по тому, как они выпадали, делал свои за­ключения. Отсюда очевидна связь жребия с рунами и гаданиями¹. Тот же обычай существовал и между другими племенами; скифы по расположению жеребьевых прутиков или стрел угадывали будущее и давали ответ на всякое возникшее недоу­мение². Саксон-грамматик говорит, что на острове Ране славяне кидали три дощеч­ки — с одной стороны белые, а с другой черные, и замечали: какой именно сторо­ной упадут они кверху; белая предвещала успех, а черная — неудачу. К этому гада­нию прибегали и штетинцы, чтобы определить исход морской битвы³. В числе за­претных книг и суеверных обрядов старинный памятник называет: Метание или Розгомечец. Какая жертва угодна богам? — это исстари решалось жребием; так, при св. Владимире киевляне метали жребий на отрока и девицу: «на него же падеть, того зарежем богом» (II, 135). По словам Константина Порфирородного, русы метали жребий и, следуя его указанию, одних птиц заколали в жертву, а других пускали на волю. Стих о Елизавете Прекрасной рассказывает: когда при царе Агее покинул на­род веру христианскую, то Господь прогневался и напустил на царство змея люто­го, поедучего; тогда-то князья и бояре собирались на соймище.


И жеребьи закладывали:

Кому наперед зверю достануться

На съедение, на смертное потребление?⁴


Даже в выборе жениха и невесты предки наши руководились жребием, как это можно заключать из следующего выражения Слова о полку: «врже Всеслав жребий о девицю себе любу»⁵.

В торговом договоре Новгорода с немцами и готландцами (XIII столетия) по­становлено, чтобы тяжбы между русскими и ганзейскими гостями, при недостатке судебных доказательств и противоречии свидетелей, решались жребием⁶. В Судеб­ник Ивана Грозного занесено следующее узаконение, подтвержденное потом и в Уложении (XIV, 4): если между русским и чужеземцем возникнет дело, котороене иначе может быть решено, как разве присягою, то целовать крест предоставляется


¹ D. Myth., 1064; Germ. Mythen, 599; Куланж, 241-2.

² Лет. рус. лит., кн. 1, 140.

³ Срезнев., 81.

⁴ Ч. О. И. и Д., год 3, IX, 155; см. также Поэт. Воз., II, 199—200.

⁵ Рус. Дост., III, 186.

⁶ Городское или сред, состояние рус. нар., соч. Плошинского, 59.


той стороне, чей вынется жребий. Англичанин Лэн описал нам самый обряд выни­мания жребия: два восковых шарика с именами спорящих клались в шапку и кто-нибудь из посторонних доставал один шарик голою правою рукою; чье имя выни­малось, тот давал клятву и выигрывал дело. Из уставной грамоты шуянам 1606 го­да видно, что и в том случае, когда оба противника были люди русские, право цело­вать крест определялось жребием. Тем же способом решали в XVI столетии вопрос: кому из тяжущихся о поземельном владении должно предоставить право идти с об­разом на голове и указывать межу¹. По Уложению (XIV, 10) иск не свыше рубля ре­шался жребием, а больше рубля — присягою. Выбор духовного владыки совершал­ся в старину по жребию: имена кандидатов писались на отдельных листках, и запе­чатанные полагались — в Новгороде на престоле у св. Софии, а в Москве — перед иконою Владимирской Богоматери в Успенском соборе; после молебствия выно­сили один сверток, распечатывали и объявляли народу избранного. Наказывать де­сятого по жребию, в случае каких-либо общественных смут, долго удерживалось наряду с другими судебно-административными мерами². Но еще долговечнее жре­бий в обычаях поселян, которые выражаются о нем пословицами: «жеребий — бо­жий суд», «жеребий — святое дело», «жеребий сыщет», «от жеребья не уйдешь!»³ До­ныне в деревнях и селах большая часть спорных дел и очередных обязанностей ре­шается жребием. При дележе имущества и выборе рекрута крестьяне всего охотнее полагаются на этот бесстрастный, независимый от человеческого произвола суд. В Нижегородской губ. при развёрстке поземельных участков бросают жеребьи; в Ярославской и других губ., когда умрет отец и не оставит после себя никакого рас­поряжения, два сына его (что называется «ровный бой») берут каждый свою часть по жребию⁴. Метанье жеребьевых знаков в некоторых местностях заменяется обык­новением конаться, и слово это в Рязанской губ. употребляется в смысле: бросать жребий. Следуя завету старины, русский человек — когда наступят Рождественские Святки — силится разгадать: что присудила ему на будущий год могучая Судьба? С этою целью совершается обряд гадания, описанный нами во II томе, стр. 100—101. У болгар, накануне Нового года, девицы выносят на площадь котел, наполненный водою, опускают в него кольца, браслеты, ожерелья и все это отдают на сохранение так называемой царице солнца. Царицею назначается обыкновенно девушка не ста­рше шестнадцати лет, с русою косою и голубыми глазами. На другой день сельская молодёжь отправляется к ее дому, с музыкой и песнями; царица подымает котел и выходит навстречу, красуясь длинными, распущенными по плечам волосами; под­руги убирают ее цветами, надевают ей на голову венец и красное покрывало и затем все вместе идут на площадь. Там приступают к гаданию; хор поет предвещания, а царица вынимает из котла одну за другою погруженные в него вещи. Чья вещь бу­дет вынута, тому и вещает провозглашенная песня его грядущую судьбу⁵: «кому вы­нется, тому сбудется — не минуется!» Царица солнца представляет в этом обряде деву-судицу (сравни I, 44—45), а кольца, браслеты и ожерелья заменяют собою жребии гадающих.

Литовский Прамжинас (= божие предопределение, судьба) почитался высочай-


¹ Макуш., 104; История Росс. Соловьева, VII, 158, 334, 414; Карамз. И. Г. Р., IX, примеч. 788; Опи­сание гор. Шуи, 226.

² Рус. в св. посл., III, 215—8.

³ Послов. Даля, 50; Толков, слов., I, 477.

⁴ Эти. Сб., I, 13, 21; Вест. Р. Г. О. 1853, II, 108.

⁵ Москов. Газета 1866, стат. Каравелова: «Святки у болгар»; см. также Гласник. срп. учен, друштва, кн. V (1867), 127.


шим из богов; его судом содержится вселенная; от его ударов дрожит мать-земля, как от небесных громов Перкуна; он посылает всемирный потоп (= весенние разли­вы) и потом создает на земле новую жизнь и новое поколение людей, заставляя спасенную им чету прыгать через камни. Тот же миф о происхождении людского племени греки связывали с Гермесом, а славяне, как свидетельствует старинный памятник¹, — с Родом: сидя на воздуси, Род мечет на землю груды — и в том рож­даются дети (II, 241). Из этих сближений позволительно заключать, что первона­чально под именем Рода разумелось божество, заправляющее весенними грозами, оплодотворяющее землю семенем дождя и созидающее мировую жизнь. Белый свет, по выражению стиха о Голубиной книге, зачался от суда божия. Выше мы ви­дели, что бог-громовник, как мифический кузнец, кует людям брачные узы и на­значает, кому на ком жениться (стр. 185—6); как повелитель волков («волчий пас­тырь»), он определяет, какие именно люди должны умереть от зубов этого хищного зверя, и приговоры его так же неотвратимы, как и приговоры рожаниц; волки сле­дуют за ним — подобно тому, как следуют они за Одином и валькириями (I, 364). В древних рукописях рай и ад (= те загробные области, где обитают души предков) обозначаются словами по-рода и родьство: «а уже убогых не миловати, и родьство обештано е(сть) и огнь негашжштии и с бесы мучение»². Это наводит нас на мысль, что с Родом могло соединяться представление о владыке усопших предков (сравни выше, стр. 142, предание о ведаическом Ариаме); что, царствуя в воздушных сфе­рах, он — с одной стороны — посылал на землю младенческие души (= порождал детей), а с другой, наравне с скандинавским Одином и греческим Гермесом, пре­провождал души усопших в страну бессмертия. В паремейнике 1271 года слово Род употреблено при переводе еврейского гад (fortuna, τύχη , бог счастия): «готовяще Ро­доу трапез »³. В древлеславянском переводе хроник Малалы и Амартола греч. είμαρμένη , означающее судьбу, объясняется словом рождение: «Имармению же сделавший прелесть некоую, глаголемую рождение, ее же разве ничесож пострадати, ли творити могоуще комоу-любо, знаменословять, и в таковоую прелесть и не­честие впадають; мнев бо некыи, яко разве рождения — кроме Имармении никто ж ни створити, ни пострадати власть имать». Заметим, что и греки с словом γένεσις ; соединяли понятие судьбы: так, у Иоанна Златоуста, чаще других возра­жавшего против фатализма, читаем: « έι θεός , ΰ γένεσις » = в старинном перево­де: «аще Бог есть, несть рождения»; « έι γένεσις , ΰ’νόμος , έι δέ νομος , ΰ γένεσις » = «аще рождение — то не закон, аще закон — то не рождение». Тот же смысл средневековые латинские и немецкие памятники придают речениям: genesis, genitura, nascentia, gaburt, giburt, gaburdia⁴. В одном из поучительных сочине­ний VII века записано: «nullus sibi proponat fatum vel fortunam aut genesin, quod vulgo nascentia dicitur ut dicat: qualem nascentia attulit, taliter еrit»⁵. Хотя в старинных перево­дах слово «рождение» и есть, по-видимому, не более как буквальная передача грече­ского «γένεσις »; но это еще не доказывает, чтобы переводчики употребляли его ма­шинально, бессознательно и чтобы само по себе оно не имело никакой связи с по­нятием о всесильном роке. Наоборот, надо думать, что и переводчики, и их совре­менники очень хорошо понимали: против какого «рождения» были направлены протесты проповедников; можно ли сомневаться в этом, если девы судьбы называ-


¹ Архив ист.-юрид. свед., II, предисл. стр. XXIII.

² Матер, для истор. письмен, 9 (Святославов Изборник 1073 года).

³ Архив ист.-юрид. свед., II, ст. Срезнев., 109.

⁴ Изв. Ак. Н., IV, 171—6.

⁵ D. Myth., 818; Germ. Myth., 631.


лись у славян рожаницами, если и доныне народ русский выражается пословицей: «от роду (= от судьбы) не в воду!»¹ Во всех памятниках, свидетельствующих о по­клонении Роду и рожаницам, имя первого постоянно встречается в единственном числе. Очевидно, что рожаницы и Род стоят в таком же отношении друг к другу, как парки и Fatum, мойры и Άνάγχη или Είμαρμένη , норны и Örlög, ² тогда как рожа­ницы заведовали участью отдельных людей (каждому, при его появлении на свет божий, давалась своя рожаница), Род олицетворял собою общее понятие о судьбе, как о божественной силе, все производящей и всем правящей в мире.