Война за небесный мандат= Глава Чингисхан мертв
| Вид материала | Документы |
- Библиотека Альдебаран, 1226.78kb.
- Семь Жемчужин Вечности», «Серебряная нить», «Пульсирующий цветок», «Дар Небесный. Часть, 369.62kb.
- Щевелев С. С. Проблема палестины в ООН накануне провозглашения государства израиль, 159.21kb.
- План: 1 Введение Глава 1: Война за независимость Предпослылки, 341kb.
- План 1 глава. Отечественная война 1812 года. Вступление, 287.21kb.
- Чжуанцзы Глава 1 странствия в беспредельном, 2827.87kb.
- Узоры Древа Жизни Глава Десять Сфир в четырех мирах Глава 10. Пути на Древе Глава 11., 3700.54kb.
- Узоры Древа Жизни Глава Десять Сфир в четырех мирах Глава 10. Пути на Древе Глава 11., 5221.91kb.
- Гидденс Энтони Ускользающий мир, 1505.14kb.
- Психологическая энциклопедия психология человека, 12602.79kb.
===ТОМ ПЕРВЫЙ===
===ВОЙНА ЗА НЕБЕСНЫЙ МАНДАТ===
Глава 1. Чингисхан мертв
За морем, в далеком Китае, и рядом - в степях травяных - тангуты, кидани, бохаи и сотня народов других, в тулупах и белых перчатках, одеты в броню и халат, сходились в бесчисленных схватках за вечный Небесный Мандат.
Войну прекращали на время - торговцы, используйте шанс! И только монгольское племя нарушило этот баланс, когда воплощение духа, китайцам и туркам назло, бесстрашный воитель Джамуха все кланы собрал под крыло. Разбивший своих антиподов, носивший кинжал в башмаке, он звался "Владыкой народов" - "гурханом" на их языке. Слагавший печальные вирши, любимец монгольских мужчин, молочного брата казнивший - как звали его, Темуджин? Теперь неприятностей ждите, граница - тончайшая нить, а этот степей повелитель задумал весь мир покорить.
Тогда в поднебесном Пекине, владевшая Севером всем, сидела династия Цзиней, не ждавшая этих проблем.
- Совсем обнаглели араты, нелегкая их принесла! - с тоской приказал император отправить к монголам посла. Зависнуть в гостях у гурхана на месяцев шесть или пять, расстроить монгольские планы и тщательно все разузнать.
Кобылки, жевавшие травку, и в небе паривший орел, не знали, что в ханскую ставку приехал пекинский посол. Он был полководец известный, сразивший немало врагов, их души отправивший в бездну! Воспитан, умен и толков. Рожденный для вечного боя, до гроба любивший войну...
- А как называли героя?
- Пусянь из семейства Ваньну. Но раз приказал император, Пусянь отказаться не смел - оделся в костюм дипломата и прибыл в монгольский удел.
Сначала прохладно и сухо, на что-то обижен при том, Пусяня встречает Джамуха. Но после, забыв обо всем, в шатре, что натянут упруго, и ночью, и в солнечный день, обнявшись, как два старых друга, сидели монгол и чжурчжень.
И там они спорили долго, скрепившие тайный союз. Не двинуть ли сразу на Волгу? Кому угрожает индус? Быть может, горит император желанием тайным давно разрушить державу Ямато и к черту отправить на дно?
Запутавшись в картах и планах, сменили тональность речей. О славе и доблестях бранных, о крепости острых мечей, о шлемах из бронзы и меди, о звоне пластинок и шпор, о том, как сражались соседи - об этом пошел разговор.
Пусянь возмущается глухо:
- Мой друг, разберемся в конце...
Тогда отвечает Джамуха с усмешкой на темном лице:
- Сильны и могучи чжурчжени, но в яростной битве одни монголы не знают сомнений, не ведают страха они.
Живот, словно бочка раздулся, горит от похлебки гортань - под самое утро вернулся в палатку посольства Пусянь. Но в этих бессмысленных спорах добыл информацию он.
Услышал таинственный шорох. Подумал: "Убийца, шпион! Наверное, враг недобитый мне шлет из Китая привет", - решил полководец сердитый и выхватил свой арбалет. Раздался чудовищный выстрел! Упал чернокнижный колдун, убитый стрелой из баллисты посланник империи Сун.
- Измена! - Пусянь догадался. - Нам в спину направили нож! Монгольский подлец собирался продать нас китайцам за грош! И вот, под прикрытием жатвы, убийцу ко мне подослал! А как же священные клятвы и дружба, что он обещал?! Я больше не жду ни минуты! Достала меня болтовня!
В удобные туфли обутый садится Пусянь на коня. Готовый скакать без оглядки до самых пекинских ворот. Однако бежит из палатки Джамуха и громко орет:
- Откуда такая обида?! Зачем ты сидишь на коне?
- Заткнись, подколодная гнида. Ты братом не можешь быть мне!
На миг онемевший от гнева, Джамуха кричит, возмущен:
- Потомок ходившей налево, проклятый пекинский шпион! Рожденный в смесительном браке, пропивший наследство отцов!
- Ты сын желтоухой собаки, пожравший своих мертвецов!
И так они долго ругались, забыв про войну и любовь, потом наконец-то расстались и больше не встретились вновь.
Глава 2. Тайны пекинского двора
Приятно домой возвратиться!
Исходу чудесному рад, Пусянь приезжает в столицу, идет во дворец на доклад. В саду, что небесного краше, под шепот гаремных богинь, сидел, от забот подуставший, владыка империи Цзинь. С одной из пекинских художниц неспешный ведет разговор, а дюжина юных наложниц пытается радовать взор.
- На этом волшебном портрете, я выгляжу, словно живой, - с тоской император заметил (он слился навеки с тоской). - Я видел такой в мавзолее, где бывший лежит хуанди... Но кто там, в начале аллеи? Пусянь, дорогой! Проходи.
- Владыка, монголы опасны. Их тысячи взрослых мужей...
- Министры с тобою согласны. О прочем я знаю уже. Про быстрые точные стрелы, и реки, бегущие вспять. Мой друг, ты не справился с делом. Придется тебя расстрелять. А может, - сказал император, - другим разгильдяям урок, как символ грядущей расплаты, я дам тебе тонкий шнурок?
Пусянь, возмущенный словами, что только услышали все, стоял, окруженный цветами, в своей первозданной красе. Вернувшись домой из пустыни, такого исхода не ждал! И тут же решение принял.
- Я жизнью своей рисковал! Ты просто подлец, человече! - воскликнул великий герой. - Я был батальонный разведчик, а ты - писаришка штабной! Предавшись разврату и блуду, забыл про Небесный Мандат! Я сам императором буду, а ты отправляешься в ад!
Ужасной обидой раздавлен, как с места сорвавшийся пес, он выхватил острую саблю и голову гадине снес.
Засунув в глубокую нишу пугающий труп мертвеца, с мечом окровавленным вышел Пусянь на ступени дворца. Как филин вращая глазами, презрев нарастающий гул, он поднял имперское знамя и голову сверху воткнул. От шока упав на колени, как самый последний холуй, ему поклонились чжурчжени и крикнули громко:
- ВАНЬСУЙ!!!
- Ваньсуй! Императору слава! Ваньсуй! (Это значит "Банзай!") Ваньсуй, Золотая Держава!
Молчит подневольный Китай.
Еще не остывший от драки, и демона смерти бледней, Пусянь восклицает:
- Собаки! Седлайте своих лошадей! Готовьтесь к последнему маршу, и к яду на каждой игле! Я только империю нашу оставлю на этой земле!
Глава 3. Бремя
Во мраке ночном похоронен пустой императорский зал.
На кровью заляпаном троне угрюмый Пусянь восседал. Пусянь окружен ореолом судьбой перепутанных струн. Принесший погибель монголам, разбивший империю Сун. Подобный героям Шекспира, как Ричард и злобный Макбет, Пусянь - властелин полумира, но против него - целый свет!
Который по счету посланник вошел, оживляя рассказ?
- Владыка, восстали кидани! Восток отобрали у вас! Пятная окрестности алым идут по холодным снегам, и флаги династии Ляо опять развеваются там!
- Мы будем сражаться, покуда не сгинет последний кидань! А кто предводитель ублюдков? - спросил хладнокровно Пусянь.
- Проведали верные слуги: рожденный в сибирской тайге кидань по фамилии ЛЮге. А может быть даже ЛюгЕ.
- Довольно! Поднять по тревоге моих беспощадных солдат. И пусть разбираются боги, кто правый, а кто виноват, когда побежденный воитель отправится в царство теней. В бою никого не щадите - ни женщин, ни малых детей!
Солдат перепуганный вышел с приказом, звеневшим в ушах. Но вскоре, дыхания тише, заходит китайский монах. Знаток первобытных камланий, ушедший от мира, блажен, в одной из далеких кампаний он взят императором в плен. Пусянь пощадил иноверца и взял во дворец. Потому он стал по велению сердца советником верным ему. Когда полководец был ранен, умело его залатал, и гнев бесконечный Пусяня не раз на войне усмирял.
- Мой друг, я не ведаю страха, с тех пор, как покинул Тибет, - Пусянь повернулся к монаху. - Поэтому честный ответ надеюсь услышать сегодня. Ты видел грядущего тень. Готов на коленях в исподнем об этом молиться весь день. Ответь мне, отец, без утайки - кому суждено победить?
Монах улыбнулся.
- В Китае не любят подобную прыть. Истории бешеный ветер не властен над нашей страной. Мы движемся много столетий, года наполняя собой. Ты хочешь прославить чжурчженей? Узнай, что цена высока. Ты должен набраться терпенья, и план растянуть на века. И предков забытые лица тебе не должны помешать. Ты должен, Пусянь, научиться врагов ежедневно прощать. Оружием тайных алхимий, потоком военных машин ты можешь расправиться с ними. Но должен остаться один владелец небесных мандатов, китайцам отец и другим, на Небе один Император - один император под ним.
И снова пугающий ветер метнулся по залам пустым. Пусянь ничего не ответил.
"...один император под ним..."
Глава 4. Монумент
Одна из любимых наложниц внезапно скончалась во сне - холодные лезвия ножниц торчали в ее животе. Ничтожная пасть открывала пошире любого слона и "Пусик" его называла - за что расплатилась сполна!
Поднявшись с кровавой постели, Пусянь из семейства Ваньну вернулся к поставленной цели. Лицом повернулся к окну. Качнулся и в ужасе замер.
- Я вижу багровую тень... В окне отражается пламя горящих вокруг деревень! - он выскочил пулей наружу, хватая доспех на ходу. Спустился, железом нагружен, готовый отбросить Орду от стен и ворот Поднебесной в пустыню, за водораздел, в сибирский мороз.
Бесполезно. Пусянь ничего не успел.
Внизу, в императорской ставке, в приемном покое дворца, сидят генералы на лавке и слушают молча гонца. Солдат с опаленным мундиром и кровью залитым лицом, поведал своим командирам, что битва пошла кувырком. Обмотан обрывками ткани, стоявший едва на ногах, запнулся, увидев Пусяня. Но тут же продолжил:
- В горах последние крепости пали. Проломы в стене городской. Пожары в японском квартале...
- Как смели вы ужас такой сокрыть от меня, негодяи?! - Сын Неба упал на кровать. - Я мог бы позвать самураев и верных бохайцев призвать... Осколки потерянной чести...
- Никто не посмел доложить. Гонцов, что печальные вести приносят, ты любишь казнить, - один из его капитанов ответил. - Мой царственный брат, увы, но мятежные кланы разбили имперских солдат. И я предложить собирался. Решение только одно...
- Довольно, - Пусянь отозвался и выглянул снова в окно. Едва ли властитель Китая предвидел такой поворот! Пекин осажденный пылает, на улицах битва идет... Похоже, конец абсолютен. Но в центре последней войны с ним самые верные люди. Другие давно казнены.
- Товарищи, больше ни слова. И вот мой последний приказ. Мы вряд ли увидимся снова. Прощаемся здесь и сейчас. Вы верными были друзьями. Мы вместе встречали беду и храбро сражались с врагами. Я вас в преисподней найду, в далеком заоблачном крае. Ступайте, не ведайте страх, и если Господь пожелает - увидимся в лучших мирах...
А что после этого было - никто не расскажет уже. Кто бросился в битвы горнило, пропал на веков рубеже. И брешь в обороне нащупав, отряды врагов наконец, шагая по множеству трупов, ворвались в Запретный Дворец.
- Повсюду сплошная измена! - кричал за спиною монах. Шипела кровавая пена на сжатых до боли губах. В щите, ненадежном и тонком, застряли четыре меча.
- Ко мне подойдите, подонки! - Пусянь, отступая, кричал. Под мощным огнем арбалетным вперед продвигалась толпа, а страшный Пусянь беззаветно ублюдкам дробил черепа...
...Где звезды далеких галактик мерцают на Млечном пути, в пространстве Тамаса и Шакти ты сможешь планету найти.
Кольцом в пустоте мирозданья земной обращается диск. Стоит над могилой Пусяня совсем небольшой обелиск. Над скромным приютом владыки (его без причины не тронь!) лежат золотые гвоздики, и вечный пылает огонь. А рядом, в почетной охране, прижав арбалеты к ноге, застыли гвардейцы-кидани, потомки Елюя Люге.
Глава 5. Иерусалим
Погасла кровавая баня.
К ступенькам его пригвоздя, над телом остывшим Пусяня собрались четыре вождя.
Один был киданьский мятежник, подобный камчатской пурге, холодный, как зимний подснежник, седой полководец Люге. И воины армии целой кричали "ВАНЬСУЙ!" как один, когда он на лошади белой вступил в побежденный Пекин.
Другой - его западный братец, великий китайский Гурхан - распутник, злодей, святотатец, кровавый палач мусульман. Ушедший на поиски счастья, добивший династию Цзинь. Оставивший вакуум власти в песках туркестанских пустынь.
Был третий - владыка найманов, святой крестоносец Кучлук. Надежный союзник Гурхана, четвертому преданный друг. Проекты его грандиозны, явился в Китай неспроста. Кучлук, молодой, но серьезный, неистово верил в Христа.
Четвертый - уставший, сердитый, шептавший себе "потерпи" - Ван-хан, гегемон кераитов, сменивший Джамуху в степи.
- Он был замечательный воин! - воскликнул могучий Люге. - Имперского склепа достоин и жертвы в моем очаге.
- За что, за какие заслуги?! - ему кераит возразил. - Он был политический флюгер и тысячи наших убил! Проклятый тиран уничтожен, повергнут ударом меча...
- Мы править на седлах не можем, - ответил кидань сгоряча. - Велят нам обычай и совесть потомкам пример подавать, и прежней династии повесть обязаны мы записать. И хватит об этом талдычить. В истории важную роль...
- Ты каждому долю добычи немедленно выдать изволь, - заметил Гурхан, протирая в крови перепачканный лук.
- Обширны богатства Китая, - добавил с улыбкой Кучлук. - Пусянь отправляется к черту, оставьте пустые слова...
- Постойте! - воскликнул четвертый. - А где же его голова?!
Главу они долго искали, никто ничего не нашел. А рядом гвардейцы играли в обычный японский футбол. Солдат, не уставший бороться, отважно бежит впереди - в мешке голова полководца, что долго искали вожди.
Люге ненавидел минуты, когда, над победным костром, союзник его пресловутый становится новым врагом. "Друзей" перекошены лица, и каждый чего-то желал. Ну что же, придется делиться - так вроде Господь завещал...
- Печать соглашение скрепит. Простимся без лишних обид. Мой клан возвращается в степи, - поведал Ван-хан-кераит.
- А я возвращаюсь к Ташкенту. Мне там суждено умереть...
("Отлично! Ряды конкурентов опять опустели на треть!")
- А я отправляюсь на запад, мне с вами сидеть недосуг, - под музыку конского храпа сказал крестоносец Кучлук. - Пойду тормошить муравейник, другим подавая пример. Китайский один оружейник давно изобрел револьвер и партию продал найманам, а также винтовки обрез. Убрался с набитым карманом и где-то на Юге исчез. Патроны заряжены в кольты, и каждый поставлен на взвод. И станет реальностью желтый найманский крестовый поход!
Он двигался к Азии Средней, ведя за собою бойцов. Служил ежедневно обедни, и в грязь не ударил лицом. Но вскоре по воле Аллаха в кустах обнаружил рояль - навстречу войска Хорезм-шаха ведет беспощадный Джелаль! На время покинувший вечер бесстрашный Джелаль-ала-Дин задумал присвоить навечно Монголию, Чин и Мачин!
...Столкнулись могучие орды у богом забытой реки. Кровавые конские морды глотали свои языки. Почти воплощенный в граните, не всяк оказался готов покинуть земную обитель под вой арбалетных болтов. Там луки растягивал палец, мечи разбивали щиты, и панцири с треском ломались, на землю упав с высоты. А вскоре, на фоне заката, стрелою навылет пробит, упал молодой император под грохот монгольских копыт.
Когда в бесконечные дали Орда проносилась над ним, разбитые губы шептали: "Я помню, я слышу, я знаю... Я вижу Иерусалим!..."
Глава 6. Константинополь
Покинув китайских героев (я к ним непременно вернусь), отправлюсь в пространство другое. Привет, православная Русь!
Прошли пограничные войны, давно похоронен Кончак. Кипчакские степи спокойны. Но разве спокоен кипчак? И вот у большого кургана, где песни сказитель поет, идет разговор про Котяна, что половцев к славе зовет. До самых степей Туркестана промчался воинственный зов, и каждый боится Котяна, поскольку к войне не готов. Стремится каган-недобиток в те страны, где мед и кисель. Собрал сорок тысяч кибиток и ищет достойную цель.
Князья на Руси - баламуты, не знают про сон и покой. Все те же гражданские смуты. Но скоро порядок другой на Русской земле воцарится.
Владыка умен и суров. Надежно закрыта граница от страждущих рыцарей-псов. Разбиты литовцы и шведы, зарыты в балтийский песок. И платят оброк самоеды, и муромцы платят оброк, и даже посол королевский, и Биргер, неистовый граф.
Наш князь по фамилии Невский, по отчеству - сын Ярослав, подобен в огне саламандрам, холодный, как зимний туман. Зовется не зря Александром, как тот македонский титан. В союзе с единственным братом (другие погибли давно), построили план вороватый - ему преуспеть суждено. Коварством равны иудеям, которых нельзя позабыть, князья Александр с Андреем задумали Русь поделить.
- Тевтонец решительный вымер, восток не противится нам. Тебе я оставлю Владимир, а Киев Даниле отдам. Прогоним мадьяров за Галич, покажем Чернигову адЪ. А после, - решил Ярославич, - мы вместе пойдем на Царьград!
Сидят они в темных палатах, забыв про друзей и подруг. Взглянув осторожно на брата, открыл Александр сундук. Монеты блестят золотые с двуглавым ромейским орлом...
- Я буду царем Византии, я в Сербии буду царем! На эти блестящие гривны мы сможем армаду набрать! И сотни воителей дивных на штурм Цареграда послать... Одену доспех, как скафандр, и саблю обхватит ладонь, - с восторгом мечтал Александр. - И греческий адский огонь не страшен славянской державе! В проливах почти сорок лет католики подлые правят, им этот неведом секрет.
- Латинской Империи войско ужасно, - Андрей отвечал.
- Падет под напором геройским, как прежде тевтонец упал! - кричал Александр на брата. - Ты помнишь на озере бой?! И сам Балдуин-император не сможет сравниться со мной!
- Ты слышал? К воротам Рязани, - Андрей отвлекает его, - приехал посол от киданей.
- Приехал посол от кого?!
- Какой-то монгольский народец, живет на восток от булгар. Посол, косоглазый уродец, привез замечательный дар...
- Оставь азиатские сказки для темных и диких людей. Нас в Греции ждут златовласки, исполнены черных очей! Болгарские сладкие вина, и сам императорский Рим!...
...Идет с Александром дружина, и тысячи витязей с ним. Нарушены прежние связи, отправились кошке под хвост. Отряды великого князя раздавят латинский форпост, как прежде отбросили Орден Ливонский огнем и мечом! И град Константина свободен воспрянет под русским царем!...
Глава 7. Красные кхмеры
Спустя целый месяц (едва ли! 13-14 дней) о новых раскладах узнали властители теплых морей и Азии Юго-Восточной.
В Камбодже стоит до сих пор основа империи прочной - великая крепость Ангкор. Достигшая крупных размеров, наверх поднялась высоко столица империи Кхмеров (до красных еще далеко). Там джунгли растут вековые, пугая обхватом стволов, и бродят слоны боевые - не выжить в ЮВА без слонов. А в сердце могучей твердыни, сыгравшей немалую роль, надежно устроился ныне такой же могучий король.
Случайно испортивший карму (он в страшных злодействах погряз), великий король Джаяварман в историю входит сейчас. Ни разу не делавший хаджа - он верен заветам другим, царь-бог на Земле, Девараджа.
("...один император под ним...")
Исполненный тонкого шарма, обед запивая вином, великий король Джаяварман сидит на престоле своем. И кубок ему не мешает решать интересный вопрос. Вернулся посол из Китая и важные вести принес.
- Отрезаны щупальца спрута! А вместо Стены - решето. В Империи страшная смута, такую не помнит никто. Не видно наличия власти, - добавил посол-грамотей. - Страну разорвали на части десятки монгольских князей, а с ними вьетнамцы, тунгусы и даже тибетский цанпо.
- Ах, этот наглец толстопузый...
- Накинулась туча клопов, голодных стервятников стая на хладный Империи труп. Разорвано тело Китая...
- Следи за движением губ, - его оборвал Джаяварман. - Теперь никому не сдержать солдат многочисленных армий, идущих в болотную гать, в леса, что стоят на Меконге, и дальше, в Лаос и Вьетнам! В порту дожидаются джонки, готовые плыть в Матарам! Вода забурлит под форштевнем!
- Но прежде ты должен в обед, согласно традициям древним, собрать Королевский Совет под сводами этого зала, - решился посол подсказать. - И выслушать всех генералов, и даже министров позвать.
Согласно кивнул император:
- На десять минут с небольшим.
А спорить с владыкой чревато. Министры не спорили с ним. Что им оставалось, беднягам? Подобно тирану кивнуть, поставить печать на бумагу. И армии двинулись в путь.
Бирманцы подверглись набегу на грани великих эпох - под стенами города Пегу последний защитник издох. Над полем опущена ширма, трагедии четкий финал.
- Погибла великая Бирма! - король Джаяварман сказал. В ответ прокатились раскаты, овация громкой была:
- Да здравствует наш император и вечное царство Ченла!
Погасла волшебная лампа, и флаги вздымаются ввысь. Вьетнамцы и гордая Чампа в приморских болотах сдались.
Захлопнулась дверца ловушки. Султана ударил инсульт. Палят примитивные пушки, трещат рычаги катапульт. И брошенный воином смелым летит боевой бумеранг! Летят огненосные стрелы - горит золотой Палембанг. Забыта владыкой Китая (он ей покровителем был), сдается страна Шривиджая, лишенная жизненных сил.
По трупам героев плацдарма, где адом кипела земля, могучий герой Джаяварман на пристань сошел с корабля. Усевшись на черную лошадь, вступает в земную юдоль погибшей страны Шилифоши великий заморский король. У правой ноги сколопендры, гадюки под левой ногой. Последний владыка Шайлендры на блюде лежит головой. И символ погибшей свободы, готовы к капризам любым, драконы из джунглей Комодо покорно стоят перед ним.
Разрушены южные базы, которые строил Пусянь. Но флот географией связан, и вот он идет на Тайвань, на остров, покинутый всеми и всеми забытый давно. Источник чумных эпидемий, но в царство войдет все равно!
Продолжим раскладывать пазл на карте войны мировой. В тот год не прошел Камикадзе над желтой японской землей. Посланцы страны Кампучии, ступив на ее берега, японскую гордость лечили, и пачкали кровью снега.
Останки японских драконов покоятся где-то на дне. Навстречу плывут кебуксоны в шипастой железной броне - прекрасная это машина, корейский античный линкор. Но нет на борту Ли Сун Шина, и вновь торжествует Ангкор! На дно под напором тяжелым последний ушел кебуксон.
- Теперь мы пойдем против Чолы, на сказочный остров Цейлон?
Улыбка на лезвии тонком сумела себя отразить.
- Оставим далеким потомкам возможность себя проявить, - ответил король Джаяварман. - Пускай не боится тамил. Я - воин, исполнивший дхарму, я весь океан покорил! И будет напомнить нелишне, во славу небесных богов, подобно Ашоке и Вишну, прощаю остаток врагов. Иначе меня не зовите, - блеснул Джаявармана шлем. - Я - Шива, Миров Разрушитель!
_Один_Император_Над_Всем!