Иногда мне кажется, что наша Вселенная лишь эпиграф к другой, куда более масштабной и содержательной Вселенной
| Вид материала | Документы |
- Анатолий Некрасов «Материнская любовь», 2921.99kb.
- Анатолий Некрасов материнская любовь вступление, 1801.07kb.
- Яехал в вагоне метро из театра после просмотра широко известного спектакля о материнской, 2921.51kb.
- Яехал в вагоне метро из театра после просмотра широко известного спектакля о материнской, 1798.72kb.
- Что мы видим и как оцениваем явления, происходящие в природе, 161.58kb.
- М. А. Волошиным 1908-1910 годы, 531.93kb.
- Великая тайна вселенной, 464.13kb.
- Пролог к книге И. Глазунова "Распятая Россия", 590.63kb.
- Курс «основы самодиагностики и целительства» Лекция Введение в энергии Вся наша Вселенная, 211.23kb.
- Построение вселенной, 507.55kb.
— Сидеть здесь. Не высовываться. И — тихо!
Тумидус шипел разъяренной змеей, укладывая Лючано на ворох прелой соломы. Очень удачно: отсюда видно, что творится за окном. А снаружи в подвал не заглянешь: окошко грязное, у самой земли. Низко, неудобно. Да и со света таращиться во тьму — гиблое дело.
Брамайни уселась на солому и тоже уставилась в окно. Легат тем временем, забыв про рабов, послушно замерших и тихих, как мыши, извлек коммуникатор правой, здоровой рукой.
— «Волк-5»! Пятый, вы меня слышите? Прием!
Визуализацию он включать не стал — то ли счел излишеством, то ли экономил энергию.
В устройстве хрипло буркнуло.
— Срочно требуется подкрепление. Идите на пеленг. Площадь с храмом в северо-восточной части сектора накрытия. Прорыв конницы из ненакрытой области. Произвести зачистку. Немедленно! Что? Да, вооружены! Мне не докладывали, откуда там конные! Поторопитесь! Здесь мой «Вихрь» и поврежденная платформа. Территорию зачистить, платформу эвакуировать…
Еще одно бурчание в ответ.
— Что значит — «зачем»?! Мы не должны оставлять следов! Выполнять!
Конница? Лючано ясно представил лавину варваров на лошадях, с обрезами, дубинами и вилами. Лавина с гиканьем и воплями выплескивалась на площадь. Из ноздрей животных валил пар. Так вот что это был за шум! — топот копыт…
Да, сотню всадников не остановишь в одиночку.
Даже с «Пульсаром».
Спрятав коммуникатор, Тумидус резким движением разорвал окровавленный рукав. Снял с поясного ремня аптечку. Едва заметно поморщился, делая себе укол. Антибиотик? Антисептик? Обезболивающее? Стимулятор? Наверное, все вместе — универсальный солдатский «коктейль».
Обождав, пока инъекция подействует, легат выдавил на ладонь каплю вязкого бесцветного геля. Бранясь вполголоса, залепил рану «замазкой». Когда он цеплял аптечку обратно на пояс, за окном послышался дробный перестук. Далеко, ближе, совсем близко…
«Сколько их? Трое? Четверо? Больше?»
Прозвучали отрывистые команды на чужом языке. Заржала лошадь: громко, нервно. За окошком что-то мелькнуло — Лючано не успел толком разглядеть, что именно.
«Кажется, спешиваются…»
Тумидус бесшумно скользнул ко входу в каморку, притаившись за штабелем дощатых ящиков. Сквозь щели ему был отлично виден коридор. «Пульсар» оставался в кобуре. Будучи человеком сугубо штатским, Лючано тем не менее оценил предусмотрительность легата. Выстрелишь — полыхнет, и на вспышку сбегутся отовсюду. А так есть шанс отсидеться, переждать и тихо уйти незамеченными.
На лестнице загрохотали сапоги. Было слышно, как человек поскользнулся и едва не упал. Прозвучали сдавленные ругательства. Их сменило мгновение тишины, и почти сразу — шаги. Осторожные, вкрадчивые. В сущности, таиться после грохота и ругани было нелепо, но гость чихать хотел на логику и здравый смысл.
Абориген (а кто же еще?!) медленно приближался.
Сердце в груди грозило разнести ребра в куски. Лючано не сомневался: человек в коридоре обязательно услышит этот стук и достанет ужасный обрез! К счастью, сверху заорали хриплым басом. Туземец с раздражением отозвался, шумно высморкался и, уже не скрываясь, шагнул за порожек.
На миг их взгляды встретились.
Парень, на свою беду вошедший в убежище, и раб Лючано Борготта смотрели друг на друга, словно в художественном фильме про контакт цивилизаций.
Туземец был молод — лет восемнадцать, не больше. Взлохмаченная русая шевелюра, смешной нос картошкой, рот раскрыт от изумления при виде чужаков… Во что он был одет, Тарталья разглядеть не успел. Только молодое, пылающее возбуждением лицо — и длинная кривая сабля, извлеченная из ножен. Клинок блеснул в свете, падавшем из окна, глаза туземца сузились, полыхнув ненавистью, — и из-за ящиков на него кошкой прыгнул легат Тумидус.
Туземец успел лишь охнуть, прежде чем шея жертвы хрустнула в стальном захвате помпилианца. С ловкостью, выказывающей большой опыт, Тумидус подхватил тело, оседающее на пол, и поволок в глубь подвала, за ящики и бочки, напоминая крупного муравья, уцепившего добычу.
В коридоре, словно опомнившись, оглушительно грохнуло. Оказалось, туземец был не один. Вспышка выстрела на миг высветила окружающее с неправдоподобной четкостью. Брызнула бритвенными осколками стекла одна из банок. Тихо, по-собачьи, заскулив, брамайни схватилась за порезанную щеку.
Легат, бросив мертвеца, рванул из кобуры оружие.
«Пульсар» дважды плюнул огнем. В ответ послышался задушенный хрип и звук упавшего тела. Снова крики и ржание лошадей — на сей раз наверху. Всадники снаружи начали стрелять в окно. Грязное, засиженное мухами стекло разлетелось вдребезги. Проворно развернувшись и припав на левое колено, Тумидус в ответ палил из лучевика.
Давай, хозяин! Покажи этим варварам!
Спаси нас!
«О чем ты думаешь, малыш?! — спросил маэстро Карл. — Кому желаешь победы?! Он превратил тебя в раба. Ты должен желать смерти легату, должен его ненавидеть. Если его сейчас убьют — ты будешь свободен!»
«Свободен? На пару минут? Пока аборигены не прикончат и нас с Сунгхари?»
«Ты уже боишься свободы? Пусть за тебя думает и решает другой? Пусть тебя спасает — другой? А сам?»
«Я не солдат! Даже если Тумидуса убьют — не факт, что…»
«Отговорки! Лживые отговорки. Ты просто боишься».
«Да, боюсь! Я хочу жить!…»
Родной до одури, запредельный визг, от которого заломило зубы, а по телу побежали табуны мурашек, накрыл двор и дом. Вспышки, прорвавшись со двора в темный подвал, ослепили Лючано. Дикий гвалт аборигенов смешался в единую какофонию с суматошной дробью копыт — и звуковая волна схлынула.
Воцарилась звенящая, нереальная тишина.
Лишь капало что-то из банки, разнесенной пулей. Выждав с минуту, Тумидус выглянул в окно, затем в коридор.
— За мной.
Почему легат все время командовал вслух, имея возможность приказывать рабам через «клеймо», Лючано не знал. Он с трудом поднялся на ноги. Тело повело в сторону, едва не обрушив штабель ящиков. Устоять удалось чудом. Тупая боль долбила череп изнутри. Перед глазами мелькали, всплывали и гасли разноцветные пятна. Вот же напасть! Пока лежал, чувствовал себя нормально, а встал, и нате…
— Чтоб ты сдох!
В эту минуту Лючано был счастлив.
Гай Октавиан Тумидус, хозяин, надменный помпилианец, впервые открыто проявил человеческие чувства по отношению к своему рабу. Впору гордиться, дружок, как заметил бы старый экзекутор Гишер.
Скрипя зубами, легат поспешил на помощь. Тарталья переставлял ноги сам, но Тумидусу с Сунгхари пришлось вести его под руки.
Возле ступенек, ведущих наверх, лежал труп с развороченной грудью.
Лестница.
Дверь.
Солнце бьет в глаза, вынуждая зажмуриться. Это подарок судьбы: свежий воздух, которым можно дышать — с наслаждением, с радостью, а не давиться, как в затхлом подвале.
Теперь пробуем идти, а не висеть марионеткой на крючке.
Если б еще Лючано знал, зачем он обернулся, когда их совершенно невозможная троица ковыляла прочь из двора…
— Сзади!
Вопль наждаком разодрал глотку, но было поздно. Туземец в шинели, прятавшийся в тени дальней арки, уже навел на них длинный ствол оружия.
И нажал на спуск.
Выстрел раскатился по двору. Вспугнутое эхо отчаянно заметалось между стен. Тумидус крякнул, как если бы залпом выпил рюмку крепкой настойки, и начал валиться на бок, увлекая Лючано за собой. «Пульсар» прочертил огненный пунктир, отшвырнув сволочного туземца во мрак арки.
Даже раненый, падая, легат не промахнулся.
— Сунгхари! Держи!
Откуда и силы взялись? Они с брамайни поддержали хозяина, не дав упасть, уложили у стены. Лючано быстро огляделся. Никого. Похоже, стрелок был один. Остальные либо погибли под обстрелом всестихийников, либо сочли за благо унести ноги.
Что с Тумидусом?
Он не разбирался в медицине. Но, лишь взглянув, сразу понял: вторая рана куда серьезней той, что нанес обрез бородача. Пуля прошила ногу насквозь чуть выше колена. Из выходного отверстия торчал окровавленный обломок кости. Да и крови натекло порядочно.
— Аптечку, — с трудом разлепил белые губы Тумидус. Брамайни успела первой, но замешкалась, с недоумением изучая ряд биосенсоров.
— Анестезия… синий… «замазка» — бежевый… На корабль…
Глаза легата закатились, голова бессильно откинулась набок. Лучевик вывалился из разжавшихся пальцев. Мешки под глазами налились синевой, став похожи на следы от побоев.
Пульс!
Ф-ф-фух, жив! Просто лишился чувств.
«Чему радуешься, дурачок?»
«Тому, что он жив, идиот! Без него нам отсюда не выбраться. Кто станет спасать двух никчемных рабов? А вот Гая Октавиана, хозяина «Этны»…»
«Ну-ну. Обманывай себя дальше. Успехов!»
Раздирая залитую кровью штанину, возясь с аптечкой, отобранной у Сунгхари, неумело тыча выдвижным инъектором в бедро легата, выдавливая «замазку» в рану — все это время Лючано удивлялся собственной активности. Контузия не ощущалась. Голова гудела, но терпимо. И вялость в теле — как с похмелья. Но головокружение сгинуло, ноги не заплетаются, мысли не путаются…
Странно.
Влияние хозяина? Легату необходима помощь Борготты — вот и привел раба в норму, насколько мог? Или он сам сумел-таки собраться, когда припекло? Татуировка Папы Лусэро помогла?
Так нет, молчит. Даже не чешется.
«Не о том думаешь, дружок. Ты сегодня слишком много рефлексируешь. Меньше думай, больше делай».
«Вы, как всегда, правы, маэстро…»
«Я не маэстро. Я — экзекутор».
«Тем более…»
Надо идти к ботам. И надеяться, что боты не улетят раньше, чем два раба с бесчувственным хозяином доберутся до цели. Нет, корсары не посмеют бросить Гая Октавиана Тумидуса на варварской планете!
«Ты так полагаешь, малыш?…»
II
Они добрались до знакомого опрокинутого экипажа с мертвым кучером, когда за поворотом раздался, приближаясь, цокот копыт. Лючано завертел головой в поисках укрытия. Как назло, рядом не обнаружилось ни одного подходящего закоулка — только стены домов.
«Окна высоко, не забраться. Особенно с раненым, который до сих пор пребывает в обмороке…»
— К стене, — шепнул Лючано.
Он помог брамайни уложить Тумидуса на тротуар и вытащил из кобуры легата массивный «пульсар». Где тут предохранитель? Или на этой модели он вообще не предусмотрен? Ага, кажется, нашел, Рычажок мягко, без щелчка, опустился вниз. В окошечке индикатора зарядов высветилась цифра: 82. С таким боезапасом хороший стрелок, пожалуй, отбился бы от взвода пеших аборигенов. Или от десятка всадников.
Жаль, Тарталья не был хорошим стрелком.
А боевое оружие держал в руках впервые.
«Убью! Честное слово, убью!» — с навязчивостью мании крутилось в голове, как если бы он давал кому-то клятву, глупую, но непреложную. Крадучись, судорожно сжимая лучевик, Лючано пробирался вперед вдоль кирпичной стены, оставив хозяина на попечение брамайни.
Во рту пересохло.
Вдоль позвоночника текли липкие противные струйки.
«Убью… вот возьму и убью. Да, живого человека. Да, первый раз в жизни. Убью, а потом скажу: что? не верили?… а я убил…»
Сгорбившись, втянув голову в плечи, он выглянул из-за угла. Замер, не веря своим глазам, — и с облегчением расхохотался.
Лошадь!
Просто лошадь! Без всадника.
Серая в яблоках кобыла брела по булыжной мостовой, цокая копытами. Обескураженная потерей седока, бедолага не знала, куда ей теперь направиться.
Верхом Лючано ни разу не ездил. Разве что в фаэтоне, и то всего однажды. Но логика подсказывала: если ухитриться взвалить Тумидуса на лошадь и вести конягу в поводу, они доберутся до ботов гораздо быстрее. Обернувшись, он махнул рукой Сунгхари — мол, все в порядке!
И с решимостью самоубийцы направился к лошади.
Похоже, решимости оказалось чересчур: едва он попытался ухватить кобылу за повод, лошадь с возмущением заржала, увернулась и резво ускакала прочь. Хорошо хоть, не лягнула! Гнаться за сволочной кобылой Лючано даже не попытался.
«Что ж, тащим легата своим ходом… — Он тяжко вздохнул, вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони и поплелся обратно. — Интересно, сколько у нас осталось времени до взлета ботов? Мало, ой мало…»
Когда они с Сунгхари взялись поднимать беспамятного хозяина, у того из-за пазухи вывалился миниатюрный планшет. Подобрав мерцающий приборчик, Тарталья хотел было вновь сунуть его за пазуху или в карман легату — рабская одежда карманов не предусматривала, — как его вдруг заинтересовала картинка на дисплее планшета.
Карта.
Точно, карта.
Что-то знакомое… Да ведь это же окраина города, где они сейчас находятся! Вот место посадки ботов, вот начинаются одноэтажные дома, вот площадь с храмом… А кривая улочка на отшибе -вроде бы та самая, по которой они пробираются.
— А это что?
Оказывается, брамайни, продолжая удерживать легата в сидячем положении, тоже с любопытством рассматривала непривычно плоское изображение на планшете. Особенно женщину заинтересовал крошечный треугольник — он мигал ртутной стрелочкой в центре карты, на храмовой площади.
— Вот, — уточнила Сунгхари.
И, дабы не осталось никаких сомнений, что она имеет в виду, ткнула в треугольник пальцем. Безумный стресс со стрельбой и погонями встряхнул брамайни, выведя из вялой дремы робота. В ней опять проснулся интерес к окружающему — робкий, но отчетливый.
«Надолго ли?» — без особой надежды подумал Лючано.
Блестящая капля собралась из треугольника в шарик, более характерный для ртути, замигав чаще и ярче. Плоскость дисплея внезапно выпятилась голографической полусферой, от капельки нарисовалась пунктирная парабола к окраине — и значок, колыхнувшись, бодрым жучком ринулся по траектории, намеченной пунктиром.
В небе раздался знакомый визг, заставив вжать головы в плечи — это над домами пронесся всестихийник «Вихрь».
И Лючано понял, что за жучки ползают по дисплею планшета.
— Ты молодец, Сунгхари! Ты ее активировала! Машину хозяина Гая!
Брамайни с недоумением хлопала ресницами.
— Мы спасены! Смотри сюда, — он ткнул планшет женщине под нос. — Видишь? «Вихрь» сядет за домами. Тут недалеко, Идем, скорее!
На лице Сунгхари забрезжила смутная улыбка.
— Это я сделала?
— Да! Пошли!
Подхватив бесчувственного легата под руки, они бегом, насколько позволял вес тела раненого, двинулись в сторону окраины. За их спинами вдалеке начался истошный, пробирающий до печенок вой, как если бы волчья стая вышла на охоту. Это корсары зачищали территорию с воздуха, срываясь в пике и поливая вооруженных туземцев из лучевиков и экстинкторов.
В ответ гремели выстрелы, разрозненно и залпами, Но древние пули из свинца, разумеется, не могли причинить серьезного ущерба помпилианским штурмовикам.
— Быстрей!… еще быстрей…
Они бежали, не оглядываясь. Рабы спасали хозяина.
А может быть, два человека просто спасали третьего, который незадолго до этого пришел к ним на выручку?
Лючано очень хотелось верить, что дело обстоит именно так.
Ноги подкашивались, в глазах темнело. Только не сейчас! Вон он, кораблик хозяина Гая! — стоит, родной, в сорока шагах от халабуды, крытой соломой. Умная машина — не сумев на автопилоте сесть прямо на узкой улочке, «Вихрь» избрал ближайшую к носителю планшета точку, где смог приземлиться, и указал место посадки на дисплее.
Еще чуточку…
Упругая, горячая, как кипяток, волна швырнула их на землю. Дикий грохот вломился в мозг, разорвав сознание на части. По спине барабанили сухие комья земли. Глубоко внизу шевелились корни деревьев — Лючано чудилось, будто все, что росло окрест, от страха решило освободиться и без промедления удирать прочь, размахивая ветками.
С минуту он лежал неподвижно, дожидаясь конца светопреставления. Потом неуклюже заворочался, желая проморгаться и выковырять из ушей набившуюся туда землю.
Рядом, не издав ни звука, встала на четвереньки Суигхари.
— Что это было?!
Он не услышал собственного голоса.
Ухнуло еще раз — глухо, как сквозь вату. И снова, дальше. В степи встал пыльно-дымный куст, окутываясь багровой листвой огня. Ага, новый куст, второй. И третий. Степь расцветала пламенем и дымом, встречая насильственную весну.
Тумидус вздрогнул, зашевелился, нечленораздельно мыча.
— Хозяин Гай! Нам надо торопиться. Легат не ответил.
Но, по крайней мере, несмотря на раненую ногу, Тумидус, когда его подняли, попытался кое-как ковылять. Они успели сделать с десяток шагов, когда опять рвануло неподалеку. Валясь ничком, Лючано увидел «Вихрь» — кораблик взрывом подбросило в воздух.
«Прилетели, встречайте…»
Лицо ткнулось в горячую пыль.
III
…Голова гудела храмовым колоколом. Встать не было никаких сил. Казалось, в теле переломаны все кости до единой. Из носа текла кровь, пачкая робу. Душил кашель, глаза слезились. Но он встал, ругаясь, словно боцман, ухажер тетушки Фелиции, помог брамайни поднять Тумидуса — и выяснил, что еще не разучился удивляться.
Рядом с «Вихрем» дымились две огромные воронки. Их окружали валы земли, вывороченной взрывом. Воздух насквозь пропитала кислая гарь. Но сам всестихийник легата выглядел целехоньким! Ни вмятины, ни царапины, ни даже пылинки на сверкающей обшивке.
Только подойдя вплотную, Лючано различил едва заметное марево виндекс-поля вокруг летательного аппарата. Ну конечно! В режиме космического полета виндекс-поле защищает «Вихрь» от метеоров. Сейчас оно включилось автоматически, отразив удар жуткого оружия туземцев.
Одно из достоинств автоматики: она не размышляет, что да как, а действует сообразно обстоятельствам.
— Степь в той стороне, где стояли боты, густо дыбилась разрывами, Безумец-великан лупил молотом по наковальне, зовя подмастерьев махнуть и своими молотками. В любой момент снаряд мог вновь упасть в опасной близости.
Следовало торопиться.
Поле без помех пропустило людей. Лючано ощутил лишь секундное легкое покалывание кожи, как при дезинфекции. Дверца кабины. Ну, давай…
Не открывается!
Заклинило?!
На грани истерики он с бешенством отчаяния дергал проклятую рукоятку.
— Идиот! — прохрипели сзади. — Отойди!
Он не узнал голоса легата, но сработал рефлекс повиновения.
Толкнув брамайни плечом, Тумидус буквально рухнул на гладкий корпус всестихийника, Мазнул ладонью по овальной пластине идентификатора, будто дал врагу пощечину. Замок щелкнул. Дверца кабины поднялась вверх.
— Помогите мне забраться внутрь!
— Да, хозяин!
— Сейчас…
Вдвоем с Сунгхари они с грехом пополам усадили Тумидуса в пилотское кресло. Брамайни, дико робея от близкого соседства с хозяином, устроилась в кресле второго пилота. Лючано пришлось сложиться в три погибели, умостившись за их спинами, в крохотном отсеке, предназначенном для мелких грузов: всестихийник был двухместным.
— Взлетаем, хозяин! Скорее!
Сказал и чуть язык не проглотил. Он, раб, осмеливается давать советы хозяину?!
Торопить его?!
Гай Октавиан Тумидус обернулся, буравя наглеца взглядом.
«Скорее, скорее, хозяин!» — молил Лючано в ответ, шевеля губами и не произнося ни слова. Выждав сумасшедшую, сочащуюся ненавистью паузу, легат отвернулся. Пальцы его тронули биосенсоры-активаторы. Приборная панель ожила — но не сразу, как если бы была не уверена в собственной работоспособности.
Тускло засветились индикаторы. Подпрыгнули и вновь, будто от испуга, опали столбики неведомых Лючано диаграмм.
— Проклятье! У нас нет энергии!
Легат невероятным усилием воли вернул себе спокойный вид. И подвел итог, будто подписал завещание:
— Мы не можем взлететь.
Сквозь прозрачный колпак кабины было видно, как на рейде, отчаянно дымя, разворачивается громоздкое неуклюжее сооружение — явная гордость туземного кораблестроения, Стальной монстр походил на чудище, всплывшее из глубин ради спасения народа, которому оно оказывало покровительство. Морской еж-гигант, корабль щетинился иглами множества орудийных стволов самого разного калибра.
Сдвоенные, строенные, одиночные…
Стволы перхали огнем, окутываясь пороховым дымом. Долетало очередное «бум!», над морем и степью противно выл снаряд, и возле десантно-штурмового бота расцветал рыже-серый куст — опадая комьями земли, сизым прахом возносясь в небеса.
А рядом готовился вырасти следующий.
«Почему боты не стреляют в ответ? Они могут сжечь этот плавучий сундук в считаные секунды! Надеются на защиту? Экономят боеприпасы? Или треклятые маландрины умотали в город, зачищать территорию — и отвечать некому?! Оставили по одному пилоту на бот, на всякий случай, а о стрелке не подумали?!»