Юрий Никитин
| Вид материала | Документы |
- Юрий Никитин, 6327.1kb.
- Юрий Никитин Фарамунд, 4898.32kb.
- Никитин Б. П. Здоровое детство без лекарств и прививок от семьи никитиных (Вместо предисловия, 5715.63kb.
- "хожение за три моря" афанасия никитина, 1022.23kb.
- Программа самара 28 30 марта 2012 г. Организационный комитет конференции Председатель:, 185.87kb.
- Мд проджект лтд, ООО teл./Фaкс: +7 (495)-718-35-97 Тел моб. 8-916-155-98-10, 57.15kb.
- Никитин Сергей Никитин Описание курса и программа, 895.69kb.
- Вопросы обеспечения «качества обслуживания» опорной инфраструктуры научно-образовательной, 147.61kb.
- Запрос информации по карточным мошенничествам, 91.35kb.
- Юрий Дмитриевич, 182.48kb.
- А когда свадьба?
- Да завтра уже, завтра, - почти выкрикнул Колоксай. - Как я ждал этого дня!
Олег кивнул:
- Тогда я вовремя.
- Еще как вовремя, - просиял Колоксай. - Ты будешь по мою праву руку! Главным боярином. Хоть один из моих краев!
- Да-да, - согласился Олег, хотя насчет одних краев это если понимать как от края и до Края, но странное недоброе чувство билось в груди и холодило кровь, что в самом деле в день свадьбы побыть бы вблизи отважного влюбленного дурака. - Интересно, какие здесь свадебные ритуалы... Гм, я видел и весьма... весьма необычные.
Колоксай отмахнулся:
- Да зачем мне необычные? Мне бы сгрести ее и... Свадьба - это множество оберток, а мне бы добраться до жемчужинки внутри! Пойдем, я сам отведу тебя в палаты близь моих, а по дороге... а потом и за пирком в твою честь поведаешь где был, о чем мыслил!
- А ты, - спросил Олег с недоверием, - так и сидел здесь, свадьбу ждал?
- Точно, - согласился Колоксай. - Пару раз только отлучился.
- Куда?
- Да так, - отмахнулся Колоксай. - Тюринцев смирил, багнюков примучил, воеводу Гнилозуба из полона освободил... Да это было просто! Ну, еще отыскал в пещеру чудище трехголовое, прибил, сокровища достал, народу раздал в возмещении убытков... Это все рядом! Тут хоть и сад с этими золотыми, но за оградой Змей на Змее, кощеи стаями, нежить, навьи... Кто хочет славы, только за ворота выйди!
Олег прикусил язык. С героем что-то происходило. Неделю тому он еще доказывал, что Змея прибить - подвиг из подвигов, а сейчас в глазах странное ожидание чего-то еще ярче, что ждет в той, другой жизни, что ждет его за свадьбой.
- Да, - согласился он с неловкостью, - пустячки... Но что ж тогда, по-твоему, народ называет жизнью, полной подвигов?
Колоксай в затруднении пожал плечами. Он сам чувствовал, что с ним что-то происходит... начинает происходить, но чтобы это осмыслить сразу и полно, надо в пещеры, а какая свадьба в пещере?
- Это хорошо, - сказал Олег с великим облегчением, - что ты это... освобождал, завоевывал... э-э... примучивал к дани. Это хорошо.
Колоксай смотрел с удивлением. Темны движение души мудреца, а мысль их непонятна вовсе. Во всяком случае он говорит о чем-то другом, а не о завоеваниях или подвигах.
Глава 38
В окно падал рассеянный бледный свет. Медный лик луны, изъеденный пятнами, смотрел через решетку мертвыми колдовскими глазами. Узкий луч высвечивал плотно подогнанные дубовые половицы,
Олег неслышно подошел к окну. Железные прутья толщиной в палец, каждый кован искусно, лепестки из металла, набухшие почки... Многое сумел передать умелец-кузнец, жаль, что за пару лет все равно все изойдет ржавчиной. Ну, пусть не за пару, но все же...
По спине прошла волна холодка, хотя он знал, что сзади дверь закрыта, да еще и подперта. А если бы и распахнулась, изнутри повалит теплый дух человеческого жилья, разогретых тел челяди, что спят вповалку внизу.
Колоксай, как он уже знал, в своих палатах спит с мечом у изголовья. Не дурак, понимает, что слишком многие хотят избавиться от чужака, но в открытом поединке мало кто рискнет сойтись грудь в грудь. А вот прокрасться в опочивальню с острым ножом в зубах...
- Какие поединки, - пробормотал он, - какие мечи... Здесь правит женщина. Значит, и ответ должен быть женским... Без железа. А то и без крови вовсе... Хотя за последнее я бы голову не положил. Даже палец...
Смутная угроза шла от темного приземистого здания далеко за садом. Он чувствовал тяжелые волны, что катятся неспешно, одна за другой. Высокие настолько, что накрывают дома и даже весь дворец. Только птицы... а сейчас жуки и летучие мыши, носятся поверх незримого половодья чар.
Уже заалел на востоке небосвод, но понять угрозу не мог. С каждым часом, а теперь с каждым мгновением там накапливалось нечто враждебное, огромное, наливалось злой мощью.
В отчаянии он перебрал все, что знал, но душа съежилась от стыда за такую скудость. Он чувствовал унижение, словно на глазах всего люда облили помоями да еще и хохочут, указывая пальцами. Ну, не обучен хитросплетениям заклятий, когда одним уколом иглы можно перетряхнуть устои государства, сменить одно племя другим, когда умело сказанное заклятие поменяет в груди человека сердце на селезенку, и тот внезапно рухнет как подрубленное дерево на глазах изумленных соседей...
Громко пропел петух, в ответ заорали, перекрикивая, во всех дворах. Перекличка прокатилась по всему граду, где-то замычала разбуженная корова. С заднего двора послышался скрип колодезного ворота.
Внезапно он ощутил как унижение уже давно перерождается в нечто злое, оскорбленная душа пытается разогнуться, стряхнуть помои, а еще лучше - смыть эти помои кровью того, кто обрушил на него всю эту бадью.
- Перестань, - сказал он себе, морщась. - Не пристало волхву вести себя как задиристый мальчишка или как... просто человек. Не пристало! И я не стану...
В слабом рассвете он видел над домиком колышущееся как студень облачко. Прозрачное, так дрожит нагретый воздух, в нем любят толктись безобидные комарики, прозванные толкунцами, но этот воздух не поднимается, словно вокруг дома незримый шар из бычьего пузыря...
Он слово ощутил в груди злое жжение. Плечи раздвинулись, он чувствовал как от гнева перехватило дыхание. Несколько мгновений боролся, затем вдруг как молния блеснула мысль: а почему нет? Пока он добивается, чтобы никому пальчик не прищемить, власть захватывают, как говорил Мрак, просто сильные... даже не столько сильные, как уверенные, наглые, идущие к цели напролом, наступая другим не только на ноги, но и на головы.
- Да черт с тобой, - вырвалось у него обозленное. - Мрг бы остаться поселянином, пас бы коров, никто бы...
Он чувствовал, что оправдывается, а в груди затрещало, незримая рука начала выдирать внутренности. Боль, тянущая пустота, а под ногами дрогнуло, раздался сухой треск, грохот. На том месте, где виднелся домик, взвился столб огня, побежал как огненная ящерица с высоким пламенным гребнем по извилистой линии.
Дом исчез, на его месте зияла страшная трещина. С десяток саженей вширь, в длину не угадать, концы уходят, постепенно сужаясь, за пределы сада. Треск умолк, только земля еще вздрагивала. Стали слышны отчаянные крики, плач, мычание испуганного скота. Зато тяжелое давящее ощущение беды исчезло, словно это не он только что... да ладно, тот напросился.
За садом взвились струи темного дыма. Медленно поднялся темный столб и за садом. Олег, натужившись, медленно свел края трещин вместе. Воздух наполнен гарью и дымом, когда же узнает, что горит в недрах...
Края соприкоснулись, затрещало, снова грохот, гул, что прокатился под ногами. Когда утихло, за садом огонь разгорелся сильнее, а крики оттуда доносились хоть и далекие, но страх звучал в каждом вопле.
Через двор промчался человек:
- Пожар!.. Пожар!
Олег крикнул:
- Что горит?
- Летние палаты царицы!.. Все туда с ведрами!
Олег проводил его долгим взглядом, двор качался, а перед глазами плыло. В теле была такая слабость, что наощупь отыскал край лавки, опустился как куль с отрубями. Можно бы попробовать дождь, но по всему телу вскакивают волдыри, когда вспомнит как вместо дождя то рыба с небес, то жабы, то вовсе раки и тина...
Дверь вылетела с петель, снесенная мощным ударом. Колоксай выскочил как ярый тур, в глазах ярость и отвага, голый до пояса, мышцы блестят, весь в буграх мускулов, руки развел в стороны как для схватки.
- Олег?.. Что там?
- Тряпки горят, - ответил Олег слабым голосом. - Видать, девки-рукодельницы лучину обронили...
Из-за деревьев вздымался уже не только черный дым, но и языки багрового огня. Колоксай не сводил взгляда с зарева.
- Да нет, что за грохот был? Земля тряслась, как перепуганный конь.
- А, это, - протянул он слабым голосом. - Это все, видать, их новый колдун. Они все пробуют новое заклятия, вот и... допробовался. Земля расторглась, а сам он с домом, челядью, собакой... я видел собаку, добрая была, хорошая, всегда хвостом виляла и никогда не гавкала! А теперь это в диковину, всяк норовит ухватить, грызануть, цапнуть или хотя бы обгавкать...
Зв садом багровые языки медленно скрывались в черном дыме. Высокий столб, в котором уносились и снопы искр, все еще упирался в голубеющее небо. Колоксай спросил с беспокойством:
- Так, говоришь, сами управятся?
- Сами, -утешил Олег. - Не жениховское это дело!
- Чертов колдун, - вырвалось у Колоксая, - сколько зла натворил.
- А сколько еще собирался, - добавил Олег, потому что насчет натворенного зла не был уверен. Может быть, это первая гадость, которую собирался делать, но, как говорят старые люди, чего не следует делать, не делай даже в мыслях. - Не простынешь?.. Ночи здесь свежие, а утром так и вовсе по росе... Будешь сопли размазывать в венчание. Чтопро такого жениха скажут?
Он говорил, чувствуя что повторяет манеру Мрака, но если у того получалось грубовато-мужественно, то у него какое-то натужное, нарочитое. Странно, иной дурак за словом в карман не лезет, сыпет шуточками направо и налево, все складно и к месту, а он, вроде бы умный, тужится-тужится, а выдаст такое, что самому неловко... Но лучше так, иначе пришлось бы сказать такое, что и на голову не налезет вовсе.
Утром обширный двор кипел как наваристый борщ всеми красками, был полон повозками, конными. А пахло там как от борща: сильно и в такой смеси, что свербило в носу. Гостей подхватывали под белы руки, препровождали в палаты, коней и повозки спешно уводили, ибо в распахнутые настежь ворота с песнями и веселыми воплями нескончаемо въезжали князья, бояре, воеводы, прославленные герои, силачи, богатыри, владетели соседних княжеств, независимых, но дружественных, а также их богатая свита.
Самых знатных размещали в главном дворце, остальных расселяли в домиках прислуги, что по роскоши превосходили княжеские терема иных государей. В конюшнях было тесно, коней запоздавших гостей разводили по боярским дворам.
Колоксай, наткнувшись в тереме на волхва, поразился:
- Ты чего мокрый, как мышь под дождем?
- Да так, - ответил Олег. Добавил с чувством: - Глядя на тебя, вижу... Только в петле дотащат на женитьбу. Да и то... либо петля долой, либо голова оторвется.
Колоксай счастливо расхохотался:
- Ты просто не встретит настоящую!
- Пусть везет и дальше, - ответил Олег, плюнул через плечо, потрогал обереги. - Когда же наконец...
- Думаешь, я не жду? - ответил Колоксай с чувством. - Сейчас всех гостей расставят в зале, здесь соблюдают места строго, это не наша простая Артания...
В голосе витязя впервые прозвучала нотка горечи. Глаза посерьезнели, но сказать ничего не успел: пришли парадно одетые слуги, увели на переодевание.
Свадьба осталась в памяти Олега как тяжелое и нелепое представление. Ни один человек не думал то, что говорил, ни один не делал то, что хотел, но все улыбались, говорили, двигались, раскланивались, смеялись звонко и весело, столы ломились от невероятных яств, в золотых кубках, больших и совсем крохотных, подавали лучшие вина.
Палаты постепенно наполнялись как запахами кушаний, так и ароматами от женских притираний, травяных настоев и душистых мазей.
Вдоль всех стен полыхали смоляные факелы. От них шли густые запахи ароматных масел. Свет был чист и ярок, но сколько Олег не присматривался, все как один горели, не сгорая. Он не ощутил магии, как ни вострил уши. Магия, просто тонкая и умелая, а он в состоянии ощутить только магию простого деревенского колдуна, который сам ушел от него недалеко. А то и не ушел...
Где-то к полночи царица наконец изволила подняться. Изнемогающий Колоксай вскочил под крики гостей так поспешно, что едва не опрокинул стол. Послышались смешки, по столу застучали кубками. Никто не крикнул здравицу, но недобрых взоров было брошено вслед столько, что если бы взгляды царапали, от Колоксая остался окровавленный скелет.
Для челяди стола, понятно, никто на ставил, и Олег просто смиренно пристроился в уголке, стараясь как можно меньше привлекать внимание. Сейчас он просто хотел незаметно оберегать Колоксая, но начинал чувствовать, что в личине незаметного человека жить вообще-то проще. Всяк мужчина ненавидит того, кто выше ростом и шире в плечах, любая женщина втайне желает окриветь всем красивым девушкам, но если он вот так в волчьей шкуре, да не за царским столом, то вражды нет, всяк чувствует превосходство и даже готов чем-то помочь по мелочи. Или хотя бы не вредит. Зато Колоксая ненавидят как все мужчины, чувствуя себя обманутыми, так и женщины с детьми: их царевна досталась какому-то чужаку!
Первую половину ночи он простоял у окна, прислушиваясь и принюхиваясь, но ближе к утру, когда сон особенно крепок, а любой страж теряет бдительность, выбрался через окно, прополз по крышам, а там с терема на крышу строения для челяди, конюшни, оружейной для охраны ворот, наконец соскочил на землю уже в саду.
Воздух свеж, сапоги сразу заблестели от росы. В правом противно чавкало, подошва слегка отстала. Любопытные пальцы уже пробуют высовываться, надо не забыть...
С веток срывались холодные капли. Ежась, он осмотрел сад, а затем, перебегая от тени к тени, луна вон какая, вернулся во двор. Главный двор весь залит лунным светом, не схоронишься, перевел дух и прокрался на задний, где и так тесно от пристроек.
С Колоксая причитается, мелькнула мысль. Придется его... Не успел додумать, мимо неслышно скользнула тень. Привыкшие глаза рассмотрели приземистого человека, что подошел, крадучись к стене, потрогал каменную кладку. Олег уже начал протягивать руку, как вдруг из темноты появился еще один, более рослый, тоже двигался бесшумно как летучая мышь.
Волосы на загривке приподнялись, такого с ним еще не было, чтобы не уловил чужой запах. Тем более, двух здоровых мужчин. Явно прикрыты волшбой, и кто знает, что у них там еще...
Первый ухватился за крохотные выступы, повис на кончиках пальцев, явно примериваясь. Второй тихонько шепнул:
- Ну как?
- Щели глубокие, - ответил первый негромко. - подняться легче легкого.
- Там на окне решетка...
- А что нам решетка?
По стене распласталась тень второго, похожая на огромного темного паука, а первый подтянулся выше. Сердце раскачивало Олега, он прыгнул, руки метнулись сразу к двоим. Сдернул, упал под их тяжелыми телами, кулаки его били в мягкое, вминаясь как в разогретый на солнце воск, дважды или трижды костяшки ожгло болью, он слышал хруст, но бил до тех пор, пока чужие пальцы перестали хвататься за его одежду.
На земле распластались два тела. Темная лужа расползалась медленно, но когда сомкнулась с тенью от кустов, Олег попятился, отступил за угол. Задний двор наполовину в темноте, Олег поколебался, но рисковать не стал, поднялся по задней лестнице для прислуги, наскоро смыл кровь с ладоней. Пальцы дрожали, все случилось чересчур быстро и жестоко. Эти двое не просто пришли убить Колоксая. Они пришли издалека, явно наняты кем-то в спешке, ибо знают из каких плит стены. Хуже всего, из-за чего он так спешил, оба прикрыты колдовством, кто бы прошел, незамеченным, через двор, полный стражи?
Сердце колотилось бурно. Просто повезло, что оказался в тени, не заметили, не отвели глаз, как всем остальным. И еще повезло, что даже не попытался против магии магией, что он может, пень лесной, а вот против молодецкого удара, которые он хоть и презирает, однако... однако...
Миш явилась в пиршественный зал заметно побледневшая, с вымученной улыбкой. Глаза чуть запали, а покусанные губы припухли и потемнели. Гуляки радостно заорали, поднялись дружно, кубки взлетели над головами во вскинутых руках.
За царицей по лестнице сходил неспешно Колоксай. Его щеки тоже слегка потеряли цвет, но глаза сияли, а грудь гордо выдавалась вперед, словно готов был взлететь на плетень и закричать победное "Кукареку".
Бояре поспешно расступились, царицу подхватили под руки, проводили к ее трону. Колоксай опустился в кресло рядом, богато украшенное, с высокой спинкой, не царское, однако именно Колоксай теперь выглядел царем и повелителем, и это ощутили все за пиршественными столами.
Олег, держась за спинами, неслышно приблизился. К Миш склонился грузный воевода. До слуха Олега донеслось:
- Под вашими окнами, пресветлая княжна... э-э... княгиня, нашли два растерзанных тела.
Миш вскинула красиво изогнутые брови:
- Чьи?
- Двое мужчин.
Она слушала несколько отстраненно, ибо рядом устраивался в своем кресле Колоксай, все видели, что отныне он здесь князь, царь. И - единственный, кто будет отдавать приказы, повелевать и править.
- Семьям осиротевших помочь, - наконец проговорила она. - Скотом, рабочими руками.
Воевода сказал осторожно:
- Да только как узнать, кто там осиротел...
- Как это?
- Похоже, не наши они вовсе. А были бы и наши, то этот неведомый зверь так их... что не только мать родная, но и волхв не узнает. Только и видно, что оба крепкие, рослые, но растерзаны раньше, чем успели вспикнуть. Иначе там бы и кровь этого чудовища...
Она смотрела удивленно:
- Откуда здесь звери? Да еще неведомые?
Воевода выглядел несчастным:
- Ты права, пресветлая... э-э... Тем более, что звериных следов не найдено. То ли сразу улетели, то ли обернулись кем, но двое мужчин забиты так, словно по ним долго били бревном. У одного рука выдернута из плеча!.. Странно, не изгрызена.
- Спугнули, - предположила она.
- Надеюсь, - сказал он, бодрясь. - Мои стражи всю ночь ходили вокруг дворца, как коты вокруг кувшина со сметаной. Все прислушивались... э-э... не стрясется ли что-то. Звезды предрекали беду.
Олег уловил несколько подозрительных взглядов, Во всем теле была смертельная усталость, ноги казались чугунными. Медленно выбравшись во двор на свежий воздух, постоял, оглушенный гамом, шумом, яркими красками. Грудь жадно вбирала утренний воздух, но в голове была тяжесть, а в груди тянущая пустота.
Его толкнули, слуги торопливо несли широкие подносы с грудами жареного мяса. Кто-то выругался, Олег тряхнул головой, в ушах непрерывный шум нарастал. Глаза слипаются, без сна уже двое суток! Да и до этого от сна обрывал жалкие клочья.
Он неслышно отступал, пока не оказался в коридоре. Отосплюсь, а там вместе с Колоксаем...
Глава 39
Колоксай обвел глазами палату. Раньше он сразу выхватывал цепким взором рослую, как ни прячь, фигуру красноголового волхва. Среди пышных одеяний он выделяется как крик в ночи, как ястреб среди воробьев, но по дурости, свойственной мудрецам, упорно носит на голом теле волчовку, уверенный, что так в ней незаметнее.
За столами шло непрерывное веселье, все ели и пили так, словно в своих землях голодают, от пестроты и ярких цветов сворачивало скулы, но серого пятнышка нигде не было.
Незаметный служка приблизился к царице слева, она приняла из его рук небольшой медный с прозеленью кувшин. Пахнуло тихой. Царица наполнила большой золотой кубок, с улыбкой протянула Колоксаю:
- Теперь тебе пора и, как говорят у вас в Артании, похмелиться.
Колоксай коснулся кубка, их пальцы встретились:
- Полагаешь, мое похмелье будет горьким?
Загадочная улыбка тронула ее искусанные гуты:
- Чем слаще пир, тем горше похмелье.
Он принял кубок, его синие как небо глаза пронзительно заглянули в ее темные как бездны, а голос прозвучал тихо и со странной нежностью:
- Из твоих рук я приму и чашу с ядом.
Она вздрогнула, напряглась, в глазах метнулся страх и колебание, но Колоксай уже встал с кубком в руке, рослый и широкий, брызжущий весельем, белозубый, сказал сильным мужественным голосом, от которого по жилам мужчин пробежала дрожь, словно услышали призывный рев боевого рога:
- А теперь поднимем заздравные чаши!... И сдвинем во славу тех, для которых живем, за которых отдаем жизни, за которых принимаем удары, но шрамами гордимся!
За столами мужчины медленно поднимались, одни с охоткой, бездумно, другие с натугой, уже не смея перечить этого свирепому воителю, по глазам видно, что и здесь зажмет все в железный кулак, не даст почивать на боку.
Колоксай обвел палату орлиный взором. Круглые глаза хищно всматривались в гостей, и все эти удельные князья, независимые, поспешно вздергивали кубки. Вино плескало через края, но они ловили его взгляд, улыбаться начинали уже иначе, уже как подданные, верные государю
По всей палате от края до края прокатилась волна голосов:
- За красоту!..
- За наших женщин...
- За них, проклятых...
- Пьем до дна, как пьем...
Колоксай с победной усмешкой, поднес кубок к губам, глаза его напоследок стрельнули по залу, и все поспешно припали к своим чашам. Миш внезапно ухватила его за локоть:
- Не пей!
Он вскинул брови, синие глаза с такой открытой влюбленностью смотрели ей в рот, что она ощутила желание тут же прибить этого мужественного дурака, такого бесцеремонного, наглого и красивого.
- Что случилось? - удивился он.
- Ты, - прошептала она, - ты... уже вчера выпил достаточно. Тебе станет плохо...
- Не станет, - сказал он уверенно.
-... от этого вина, - добавила она с усилием.
Его взгляд был острее кинжала, но голос прозвучал так же нежно:
- Что я буду за князь... да что вообще за мужчина, если, провозгласив тост, сам не пью?.. Да еще не за каких-то богов или царей, а за женщин?