Юрий Никитин
Вид материала | Документы |
- Юрий Никитин, 6327.1kb.
- Юрий Никитин Фарамунд, 4898.32kb.
- Никитин Б. П. Здоровое детство без лекарств и прививок от семьи никитиных (Вместо предисловия, 5715.63kb.
- "хожение за три моря" афанасия никитина, 1022.23kb.
- Программа самара 28 30 марта 2012 г. Организационный комитет конференции Председатель:, 185.87kb.
- Мд проджект лтд, ООО teл./Фaкс: +7 (495)-718-35-97 Тел моб. 8-916-155-98-10, 57.15kb.
- Никитин Сергей Никитин Описание курса и программа, 895.69kb.
- Вопросы обеспечения «качества обслуживания» опорной инфраструктуры научно-образовательной, 147.61kb.
- Запрос информации по карточным мошенничествам, 91.35kb.
- Юрий Дмитриевич, 182.48kb.
В воротах ноги сами сделали гигантский прыжок, ибо сзади угрожающе нахлынула целая волна маленьких чудищ с блестящими жвалами. Оттолкнулся и в два прыжка оказался у лестницы, а красные шелестящие потоки все с тем же неумолчным шелестом вливались в широкие щели в полу
По лестнице он поднимался на этот раз бегом, прыгал через три ступени, мог бы и через четыре, но страшновато оказываться слишком близко к краю, перил нет, лестница как винт с узкими лезвиями уходит вверх, вверх, вверх...
На вершине все залито солнцем, серые плиты нагрелись, воздух дрожит. Хакама в красном платье, раскладывала на широком как огород столе мелкие листочки. Настолько мелкие, что их могли принести только муравьи.
На Олега подняла глаза, брови чуть приподнялись:
- Я видела, ты прилетел на Змее.
Он поклонился:
- Только потому муравьи меня и не тронули?
- Потому, - согласилась она. Глаза ее смеялись. - А первый раз - из любопытства... Скорее даже, из-за твоего мужественного спутника. Кстати, где он?.. А сейчас - из-за этого крупного чудовища с крыльями. Я знаю немногих колдунов, которые в силах подчинить себе Змея. Ведь у них мозг размером с моего муравья...
- У колдунов?
Она засмеялась весело и беззаботно:
- Бывает, что и у колдунов.
Олег поклонился снова:
- Великая Хакама, я не хочу тратить зря твое время. Да и великая война на носу... Я добыл то, что ты велела.
Она вскинула брови так, что они убежали на макушку. Коричневые глаза распахнулись и стали круглыми как два блюдца. Олег запустил руку в мешок, простой мешок из шкуры, пошарил на дне и в складках, будто ловил убегающую мышь, с будничным лицом что-то ухватил.
Замерев, она смотрела как рука этого лесного человека появляется из мешка, мышцы толстые, боевые браслеты в царапинах, а еще не воин, вдруг блеснуло чисто и радостно, свет шел с ладони, чистые лучи пронизывали даже пальцы, что придерживали Жемчужину, розовые свет живой плоти бросал призрачные движущиеся блики на стены.
Ее голос изломался:
- Как?... Невероятно!.. Ведь никто-никто...
- Теперь уже кто-то, - сказал он серым от усталости голосом.
- Но как ты мог?.. Самые могучие маги, самые знающие чародеи...
Он признался:
- Если честно, просто повезло.
Даже не отводя изумленных глаз от блистающей жемчужины, она видела его честное лицо, чересчур чистое для колдуна. Только везением можно объяснить такое, когда никто из могучих и умелых не смог, а простак из Леса пришел и взял, случайно выбрав время, когда стража либо спит, либо перепилась, ловушки сломались, а огнедышащие звери улетели на сезонное спаривание.
- Ты счастливец, - сказала она убежденно.
Он протянул ладонь, на которой блистал и рассыпал радостные лучи Свет Первых Дней Творения:
- На, раз тебе это нужно. Мне главное, что нас теперь двое! У тебя есть мудрость, понимание... а у меня... ну, хотя бы везение! Это уже что-то. Кого бы еще привлечь, как думаешь? И как?
Она вздрогнула, с величайшей бережностью приняла в обе ладони величайшую драгоценность. Свет упал на ее лицо снизу, оно внезапно показалось Олегу намного старше, жестче, словно вырезанное из темного камня, а в зрачках заблистали багровые огоньки.
Глаза как впились в жемчужину, так и не отрывали взора:
- Что? О чем ты?.. Ах да, двое.
- Ты же обещала, - напомнил он.
- Ах да... - повторила она совсем рассеянно.
- Мы должны как-то объединить магов, - напомнил он. - Хотя бы самых сильнейших.
Она кивнула:
- Да-да, помню... У тебя была такая странная идея...
- Ее надо осуществить, - напомнил он. - Ты обещала.
По спине прошел холодок дурного предчувствия. В роскошном помещении словно повеяло северным ветерком, а под сводами жалко пискнуло.
Ее глаза наконец обернулись в его сторону. Брови были все еще вздернуты. хорошенький ротик приоткрылся в удивлении, но глаза медленно теряли восторг юной девушки, суровели. Пухлые губы чуть отвердели, с обеих сторон проявились жесткие кладки.
- Ты счастливец, - повторила она. Голос ее менялся от удивленно-восторженному к холодному, расчетливому, от которого у него по спине пробежали мурашки. - Но тебе повезло настолько крупно, что ты исчерпал везение на сто лет вперед.
Он пробормотал:
- Я не думаю, что столько можно прожить...
Ее веки чуть дрогнули, но голос качнулся лишь самую малость:
- Ты, конечно же, столько не проживешь. Уже потому, что решился на такую глупость.
- Это не глупость, - возразил он. - Это совсем не глупость...
- Но сродни глупости?
- Может быть, - согласился он. - На многое замахнуться, это всегда сродни глупости. Так вот, ты обещала...
Она покачала головой, не сводя с него насмешливого взгляда:
- И ты поверил обещаниям женщины?.. Да ты еще глупее, чем я думала.
Виски начало покалывать, словно изнутри били крохотными копьями. Жар пошел из груди, тяжелая кровь наполнила шею, первая тяжелая волна ударила в голову с силой тарана, разбивающего городские ворота.
- Ты обещала, - повторил он изменившимся голосом.
Она смотрела с любопытством:
- Ого, птенчик начинает сердиться... Дело вовсе не в твоей мощи. Тебе повезло добыть Жемчужину Желаний, потому что никто не ожидал подобной дерзости от какого-то лесного бродяги, понял? А что касается силы... то даже если ты силен... в чем я все еще сомневаюсь, если ты очень силен, повторяю, то что сила против искусства?.. Даже если ты умеешь подчинять себе Змеев...
Он прохрипел, глядя в ее невинное личико:
- Но ты тогда сказала... Колоксаю... что будешь с нами...
Ее тонкие брови взлетели вверх:
- А ты при чем?
- Мы были... вместе...
- Ну и что? Я обещала ему.
Он поник головой, неожиданно вырвалось:
- Скажи... только правду!... Если бы Колоксай был со мной... ты бы пошла с нами?
Она уже кивнула, но глаза волхва были такие умоляющие, непонимающие, что она едва ли впервые в жизни вдруг ощутила потребность сказать в самом деле правду, хотя не видела острой необходимости. Или же не посчитала его достойным лжи:
- Нет, конечно. Но тогда бы я нашла другую причину. Я так... вот тебе мой ответ. А теперь...
Она щелкнула пальцами. Лицо ее стало жестоким. В следующий миг страшный порыв ветра сбил его с ног, Олег успел увидеть, что несет прямо на каменную стену, сжался в смертельном страхе, не успевая ни Слово Защиты, ни даже найти такое слово... но в последний миг стена исчезла, сверкнул свет, пахнуло горячим...
Он упал на горячий песок, сухой и накаленный. В ярком синем неба полыхал яростный оранжевый диск. Воздух сухой, горячий, и Олег, поднявшись на колени, потрясенно увидел пологую гору оранжевого песка, вершинка которой словно бы дымилась - ветерок срывал песчинки, тем самым передвигая всю песчаную гору.
Песчаная гора загораживала весь мир, и, оглянувшись, он увидел сотни и тысячи этих песчаных гор, одинаковых, округленных, похожих на застывшие волны золотого океана. От них несло сухим жаром, он чувствовал всей кожей, что на сотни верст нет ни родника, ни оазиса, ни живой души...
Глаз ухватил мимолетное движение, у подножья бархана как легкая тень пронесся муравей-бегунок, с поднятым кверху брюшком, чтобы не так накалило на солнце, весь оранжевый как и песок, на ходу подхватил не то щепочку, не то что-то живое, унесся такой быстрый, что глаз не успевал следить за его движениями.
- Пески, - произнес Олег вслух, заставляя разжаться челюсти, заставляя двигаться, шевелиться, чтобы не лопнуть от ярости, злости, разочарования, что его так обманули, унизили, насмеялись.
Голова раскалывалась от жара, горячая кровь победно хлынула в мозг, пальцы сами метнулись к голове, сжали, удерживая, чтобы не разлетелась как спелая тыква под копытами скачущих коней.
Раскаленный воздух ворвался в легкие как кипящая смола. Олег задохнулся, ощутил, что сейчас умрет, сгорит в своей ярости, такой недостойной мудреца, присущей только диким воинам...
В глазах багровый свет сменился темным. Он ощутил резкую боль, словно в глазные яблоки воткнули по ножу. Колени подогнулись, сбоку навалилось горячее, сыпучее. Гаснущим сознанием он понял, что скатился к подножью бархана.
Глава 37
Он замерзал в снегу, кожу сек северный ветер, колючие снежинки... нет, даже мелкие острые льдинки больно впивались в лицо, кололи щеки, замораживали губы.
Затем он услышал стон, хриплый и нечеловеческий. Поток колючего льда разом оборвался. Но тело тряхнуло, выгнуло дугой. Стон повторился, его стон, затем он услышал голоса, с трудом поднял тяжелые веки.
Высоко-высоко расплывались огромные лица, он видел выпученные глаза, огромные зубы. Когда зрение прочистилось, он рассмотрел восторженные лица подростков, загорелых, похожие на головешки после пожарища, остроносые, с черными как воронье крыло волосами.
В руках крупной девчушки было ведро, с него еще капало, Олег кое-как сообразил, что его поливали холодной водой. Голоса донеслись ближе, в поле зрения появились морщинистые суровые лица.
Он кое-как сел, огляделся. Он был в тени огромного дерева, больше похожего на гигантский стебель травы, еще с десяток подобных бурьянин шелестели огромными узорными как у папоротника листьями в десятке шагов, но за их стволами страшно блистали расплавленным золотом все те же бескрайние пески, пески, оранжевые барханы, сейчас уже подсвеченные красным, ибо солнце склоняется к закату.
- Спасибо, - пробормотал он.
Из горла вырвался только жалкий сип, но люди закивали, на лицах появились улыбки. Это было похоже, словно кора старого дерева задвигалась, Олег почти услышал как трутся и шелестят сухие чешуйки.
Его руки упирались в мокрый холодный песок. От пальм спешили еще два подростка с полными ведрами, с краев срывались прозрачные капли. Мужчина вскинул руки, подростки остановились, глаза горели любопытством. Мужчина прикрикнул, и они нехотя повернули к пальмам. Там в тени лежали мохнатые звери, Олег поморгал, глаза наконец сошлись, он разглядел неподвижных верблюдов.
Мужчина всматривался пытливо, Олег угадал хозяина каравана, а то и главу племени, увидел как сухие руки раздвинулись в приглашающем жесте:
- Мир тебе, чужеземец с красными как огонь волосами. Старые люди говорят, что встреча с таким человеком предвещает большую беду. Когда мы наткнулись на тебя... уже умирающего, кто-то сказал, что не следует вмешиваться в волю небес.
Олег прошептал:
- И почему же вы...
- Но другой мудрец, - сказал мужчина, пояснил с иронической усмешкой, - у нас все мудрецы... сказал, что небо именно нам нарочито послало испытание. Мы должны выбрать: идти ли своей прежней дорогой, хоть и бедной, но спокойной, или же рискнуть пройти через беду. Ибо беда ломает слабого, а сильного только очищает от коросты, делает крепче, показывает его себе и другим каков он на самом деле...
Олег зябко повел плечами:
- Спасибо. Но разве вы рисковали? На моем месте даже злой дух отблагодарил бы спасителей.
Мужчина сказал серьезно:
- Не все подарки стоит принимать. Если ты способен подняться, мы ждем тебя у нашего костра. Если нет, тебе принесут еду.
Олег с трудом поднялся, только сейчас чувствуя, что воздух все такой же горячий, а от песков веет сухим жаром, как из открытых дверей кузницы. Похоже, ему на голову вылили половину родника, а в небе образовалось не однно облако из кипящей на нем воды.
У костра сидело пятеро. Все сухощавые как один, жара и сухие ветры вытопят жир до последней капли, черные как обгоревшие головешки, с длинными ногами, придававшими всем печальный вид. Олега встретили сдержанными кивками.
Он сел на свободное место. Сбоку появилась рука с небольшим кувшином. Прохладная жидкость приятно обожгла горло, он чувствовал как оживает гортань, пищевод, в животе разлился приятный холодок.
- Спасибо, - сказал он дрогнувшим голосом. - в самом деле спасибо... Вы спасли меня не только от смерти... но, может быть, и от чего-то... худшего.
Он чувствовал, что говорит путано, но хозяин каравана спокойно кивнул:
- Да, для нестоящих людей нет ничего хуже смерти, а для настоящих мужчин... есть много такого, что страшнее и гаже.
- Спасибо, - прошептал Олег, в горле стоял ком, он глотал и не смог проглотить. - Спасибо... Меня предали те, кому верил, меня бросили на смерть те, для кого сделал все, что от меня требовали... И сейчас меня спасли те, для кого я должен принести беду...
Его слушали внимательно. Олег чувствовал на себе осторожные ощупывающие взоры. Хозяин сказал со вздохом:
- Ты молод, но говоришь достойно и мудро, как человек, проживший долгую жизнь и познавший добро и зло. Тем более нам горько, что беда должна придти от тебя, ибо это значило бы, что если ты достоин и чист, то мы - недостойны и погрязли...
Второй, подумай, сказал медленно:
- Или же ты - ложный пророк. Тому дано будет говорить настолько близко к правде, что люди пойдут за ним, а он уведет с дороги Истины...
Олег помотал головой, сказал поспешно:
- Нет-нет, в пророки я не гожусь. Ни рылом не вышел, ни годами. Мне только перевести дух, понять... почему я других считал дураками, а сам дурак куда больше... и тогда, может быть, я смогу сдвинуться хоть в какую-то сторону.
Как он понял чуть позже, это был не караван, а целое племя. Народ, как они назвали себя с достоинством. Он с удивлением и завистью смотрел на этих бедных и одетых в тряпки людей, что, в отличие от его родного племени, постоянно двигаются через весь белый свет. Если невры не выходили из Леса, да не просто Леса, а из своего пятнышка именуемого Светлолесьем, ни шагу в сторону Чернолесья, Темного Леса, Чужой Стороны за Ручьем, то эти остаются на месте лишь для короткого отдыха, ужинают под звездным небом, спорят и доискиваются, почему небо куполом, а не плоское, куда уходит солнце на ночь, сколько джиннов поместится за кончике волоска верблюда, немало ни заботясь, что можно бы остановиться в какой-нибудь цветущей долине, еще не заселенной, поставить добротные домики, разбить сады и огороды, копать, сеять, собирать, чинить, шить, тачать...
Правда, тогда уже некогда будет посмотреть на небо. Будут жить богаче, зажиточнее, но о смысле бытия уже думать не будут, а больше о том, как отелится корова, не ударят ли заморозки по яблоням, пора отвезти козу к соседскому козлу, прополоть огород, поставить курятник на столбы, а то лиса повадилась таскать цыплят...
Нет, сказал себе почти вслух и понял, что наткнулся на одно из правил, что останутся в нем если не навсегда, то очень надолго, для них может быть и хорошо бы осесть а землю, как все, но для рода человеческого это будет потеря. Пусть народы идут разными путями! Они тоже ищут истину. А чем больше нас пойдет ее искать...
Он попытался предложить им золото, драгоценности, трудно ли натаскать для таких людей, но старейшины племени качали головами, благодарили, снова качали, да он и сам видел, что не примут ценности другого мира. Не из гордости, а просто куда ценнее выяснить был ли пупок у первого человека - у первой женщины, понятно, был, но стерся, - сколько же все-таки джиннов уместится на кончике волоска верблюда и сможет ли всемогущий Творец создать такой камень, который не в состоянии поднять?
- Спасибо, - сказал он с неловкостью. - Я возвращу вам долг так, как вы хотите. Я все понял!
Потом они видели как этот человек, стоя на вершине золотого бархана, вскинул к небу руки, песок закружило, взвился страшный вихрь, здесь именуемый самумом, старики тут же заговорили, что все же даже приют злому духу, но самум унесся, забрав с собой весь бархан, а на его месте обнажилась голая земля, где тут же появилось и начало расплываться мокрое пятно.
- Если это злой дух, - сказал старейшина в затруднении, - то зачем ему было открывать новый родник?
Крупные красные как алая заря облака висят все на том же небе, яркие птицы в саду с золотыми яблоками верещат во все луженые глотки, в ушах трещит, по дорожкам, посыпанных золотым песком, прыгают заморские зверьки,
Деревья расступились, открылось ровное зеленое поле, а на той стороне высился блистающий дворец из белого камня, настолько чистый, что казался игрушкой, вытесанной из одного куска белоснежного мрамора.
Едва Олег вышел на поле, дорожки странно нет, как от дворца понеслись всадники. В руках блеснули узкие длинные клинки. Олег не остановился, хотя сердце екнуло, а ноги стали ватными. Ни один не станет рубить безоружного одинокого человека раньше, чем узнает, кто он и зачем идет. А в его случае, как еще и попал в сад, куда комар не мог пролететь незамеченным... но все-таки ноги с каждым шагом тяжелее, а спина сама начинает горбится, будто так нарастет черепаший панцирь.
Всадники, их пятеро, взяли его в кольцо. Двое держали в руках луки. Один вскричал гневно:
- Что за невежа осмелился...
Второй толкнул его под локоть, что-то горячо зашептал. Всадник смотрел вытаращенными глазами, потом поспешно спрыгнул и уже на земле поклонился:
- Прости, не признали друга нашего правителя... будущего правителя... князя Колоксая!
Олег сдержанно кивнул, не признаваться же, какое неслыханное облегчение ощутил, когда мечи опустились обратно в ножнах. Похоже, Колоксай все еще не заменил местную стражу своими людьми, что удивительно.
- Ведите, - велел он коротко. И добавил: - Надеюсь, он в добром здравии.
Он чувствовал неслыханное облегчение. Оставляя Колоксая одного, шел на риск, ибо Миш явно не смирится с участью, захочет избавиться от непрошеного жениха и мужа. Будь он рядом, уберег бы, но оставив Колоксая одного...
И только смутное предчувствие, что Колоксай выживет, что свадьбе быть, заставило его пойти на сделку с царицей.
Старший дружинник сам подал своего коня, сам повел в поводу. Остальные почтительно держались по бокам и чуточку позади. Кони фыркали, настороженно прядали ушами, чувствуя некоторое напряжение. Даже стук копыт по дороге показался Олегу недобрым. Старший сказал услужливо:
- Князь велел, что буде ты, великий герой, объявишься в его краях, немедленно просить к нему, соскучился, дескать!
- Я пришел, - сообщил Олег. - Почему зовете царя князем?
Старший опасливо посмотрел на всадников, те смотрели вдаль и делали вид, что родились глухими.
- Он царь в своей стране, - ответил старший, приглушив голос. - Но здесь... пока что князь, да и то по милости нашей хозяйки. Подготовка к свадьбе закончена, завтра все свершится, вот тогда-то... возможно, он и будет зваться царем.
У Олега вырвалось невольно:
- Подготовка к свадьбе! Сколько же времени прошло?
Старший долго считал, смотрел в небо, морщил лоб, загибал пальцы, наконец сообщил с глубоким удовлетворением:
- Да уже неделя почти!
- Неделя, - повторил Олег потрясенно. Его тряхнуло, ибо за эти дни прожил целую жизнь. - Всего-то неделя?
Старший взглянул с недоумением:
- Неделя... Что-то стряслось?
Олег погладил встревоженного коня по шее, пробормотал:
- Да нет. Ничего особенного.
Если не считать, добавил про себя, что исколесил... правда, не на колесах, весь белый свет, двигал горами на Севере, разрывал земную плоть на юге, был в сердце западных лесов, замерзал в краю вечных льдов! Если исколесил.. э-э-э... искрылил, искрыластил гряду горных хребтов и бескрайнюю Степь
На стене блестели железные шапки двух стражей. Один крикнул хриплым от пьянства голосом, ворота без скрипа медленно и величаво растворились.
Прямоугольник входа показался темным на фоне яркого света там, во дворе, и когда кони проехали под аркой, всадники попали в сверкающее великолепие, ибо все пространство двора было вымощено плитами из белого мрамора. Солнце дробилось в изгибах стен дворца, надстройках, переходах на уровне второго и третьего поверха, отблески падали вниз, здесь вспыхивали с новой силой.
Старший посматривал на Олега с усмешкой, неделю назад плиты были из простого гранита, но человек в звериной шкуре лишь сдвинул тяжелыми глыбами плеч:
- Слишком слепит. Отвыкнете видеть дичь в лесу.
Старший сказал разочарованно:
- Так эти ж в лес не ходють... Да и где тут лес?
Олег соскочил с коня, в голосе было презрение:
- Вот-вот, что за страна, даже леса нет!
Он пошел вперед, а за спиной старший тихонько бурчал, что леса вообще-то есть, но далеко, у них не какая-то там дикая земля, у них царство, до которого всем остальным как до Края Земли рачки, здесь даже по ночам не всегда слышно как в лесу голодные волки воють...
Колоксай, все такой же красавец-великан с золотыми волосами до плеч, бросился навстречу, распахивая огромные руки:
- Наставник!.. Учитель!
На них смотрели с недоумением. Красноголовый не выглядел умудренным старцем, да и вообще не старца не тянул, а с виду оба по возрасту близки. Конечно, Колоксай так много пролил крови за свой короткий срок, что захмелел, и в душе проснулась жажда к тому, что достигается не мечом, чего железом вообще не добыть.
Олег вытерпел бурные объятия, красавец витязь скачет и прыгает вокруг как щенок, сдавил в ответ, отстранился:
- Ладно, всего обслюнявил. Так ты все еще в женихах?
- Все еще, - ответил Колоксай со вздохом.
Теперь Олег видел глубокие линии на лице, складки на лбу, даже морщинки, что мужчины привыкли не замечать друг у друга. Глаза слегка запали, нос заострился, а скулы обозлено выдвинулись вперед, вызывающе натягивая кожу.
Не сумел вывернуться от вопрошающего взора Олега, он сказал неохотно:
- Это у нас, простых... тяп-ляп и вся свадьба. А то еще, если умыкнешь, то и вовсе... Здесь же пока все не освятят, не побрызгают, не сошьют особые платья, не созовут родню со всех концов света... Видишь, к свадьбе даже двор перепахали!